Готовый перевод Загадка тауматургии / Загадка тауматургии: Интерлюдия 10.1. Цигель Рузов (часть 1)

Больше всего Цигель Рузов не любил шумную толпу и излишнее внимание к собственной персоне.

Сегодня было 14 тиума 597 года. В зале для празднований толпились гости, а их любопытные взгляды пронзали его.

Цигель всем телом ощущал внимание присутствующих. Кожа зудела, будто по ней ползали сотни насекомых. На внешней стороне ладоней выступила сыпь. Хорошо, что он надел белые перчатки.

— Доброго вечера, господин Рузов, — подошел к нему мужчина в черном костюме. Он двигался медленно и скупо, держал ровную осанку и больше напоминал деревянную куклу, нежели живого человека. — Как поживаете?

— Прекрасно, маркиз Незеров. Как вы? Как ваша дочь? — ответил Цигель заученным на уроках этикета приветствием.

— О, она здравствует! — улыбнулся маркиз Незеров. — Я хотел бы вас представить. Не уделите нам пару минут?

Цигель молча кивнул, и мужчина повернулся к группе дам. Одна заметила его взгляд и шагала к ним.

Празднование закатил отец в честь объявления Цигеля наследником рода и становления герцогом. На мероприятие слетелась вся местная знать. Маркизы приглядывались к новому хозяину этих земель. Графы лишний раз мелькали перед глазами маркизов и договаривались о будущих встречах. Была у дворян и другая цель.

— Это моя вторая дочь, Елизавета Незерова, — представил маркиз даму.

Она протянула герцогу руку, и Цигель поцеловал ее.

Наследник поднял взгляд на девушку.

Яркое зеленое платье со шлейфом, сжатая корсетом талия, белое от пудры лицо и две черные мушки.

На подобных празднованиях Цигель держался в тени, говорил от силы с пятью людьми за вечер и уходил одним из первых. Не удивительно, что дама поставила на лицо две мушки: одну над губой, вторая у глаза. Девушка понятия не имела, каких дам выбирал наследник: кокетливых или страстных, поэтому отметила и то, и то.

— Прошу меня простить, мисс Незерова. Меня ждут другие гости.

Дама улыбнулась и бросила нервный взгляд на отца. Мужчина неловко кивнул.

— Что вы, господин Рузов. Это я прошу прощения, что отвлекаю вас.

Цигель сдержанно поклонился и зашагал в сторону выхода. В груди бешено стучало сердце, в легких не хватало воздуха.

Слишком много людей. Слишком много взглядов. Все смотрят на него. Оценивают. Ищут слабости. Строят козни.

Лицемерные маркизы искали время, что представить наследнику своих дочерей. Подложить их под него. Укрепить свою связь с высшим дворянством. Графы не ушли далеко.

Цигель видел скромно одетых дам, которые общались с мужчинами вдвое старше себя. Широкие улыбки, неловкие движения и приглушенные хохотки. Мерзость.

В обычный день он бы забился в угол, поприветствовал знакомых дворян, а после заперся бы в своей опочивальне. Но не в этот. Сейчас он был главным предметом обсуждения. Главным героем этой маленькой пьесы.

Наследник свернул к столу с закусками. Взял бокал красного вина и пригубил. Извлек из кармана на груди белую таблетку. Закинул в рот. Сглотнул.

«Дорогие» братья могли отравить напитки. Он предусмотрел это и заготовил противоядие от самого быстродействующего яда. Остальные поражали тело от двадцати секунд до десяти минут. Двадцати секунд хватит, чтобы добежать до одного из тайников с противоядиями. Наследник спрятал пять шкатулок в зале.

Он окинул взглядом толпу.

Цигель чувствовал себя глубоко в океане. Толща воды стесняла движения — пальцем не пошевелить без оскорбления какой-то особы. Рот не раскрыть, взгляд не отвести. Долг удушал.

Взгляд выцепил из толпы парня с таким же бокалом вина. Он свободно общался с двумя дамами, шутил и энергично жестикулировал. Младший брат. Вельвет Рузов.

Наследник посмотрел на другого парня в дальнем углу комнаты Шэрон Рузов. То же младший брат.

На праздновании присутствовала его «семья» почти в полном составе. Дочерей Рузовых не пустили на мероприятие. В них не было нужды — как сказал один из братьев. Они не играли здесь никакой роли. Только мешали.

В животе заурчало, к горлу подступил комок. Цигель сдержал приступ рвоты. Не хватало опозориться у всех на глазах. От одной мысли сердце забилось чаще.

— Сколько тебе приглянулось? — раздался мужской голос рядом.

Цигель повернулся. Сбоку от него стоял Гарет Рузов — его отец. На висках виднелась седина, черные волосы собирались в короткий хвост, от губы к носу тянулся шрам.

— Ни одна, — ответил наследник.

— Вот как, — протянул Гарет. — Со сколькими ты говорил дольше минуты?

— Ни с одной.

— Бедняги. Ты не дал им возможности раскрыться, покорить себя их внутренним миром.

— Вы сами в это верите?

— Ни капли. Но неужели ты не хочешь помочь им?

— Каким образом? Заставить рожать будущих наследников?

— Дети — разумная плата за положение и богатство. Поставь себя на их место. Или они охмурят одного из Рузовых и войдут в высшее дворянство. Или их выдадут за отпрыска какого-нибудь маркиза. Нет кошмара хуже, чем родиться женщиной в дворянском обществе. Жених обязательно должен быть или равен по положению или выше.

— В таком случае участь моих сестер и кузин похуже смерти.

Гарет Рузов пригубил бокал с белым вином и окинул взглядом просторный зал вместе с гостями.

— Можешь верить или нет, но я молился богам, чтобы ни одна из моих жен не родила девочку. К сожалению, боги глухи к нашим просьбам.

Наследник не ответил.

— Не важно. Твоя обязанность — выбрать пятерых жен, а лучше больше. Все равно, почти все твои дети умрут в мучениях.

Изначально у Цигеля было двадцать четыре брата. Шесть умерло до его совершеннолетия. Двенадцать — после. «Смерть в мучениях» была намного милосерднее их участи.

— Это не обычный разговор отца и сына? Вам от меня что-то нужно?

— Что натолкнуло тебя на такие мысли?

— За все восемнадцать лет моей жизни вы не разговаривали со мной без причины.

— Внимательность — одно из качеств настоящего правителя, — кивнул Гарет. — Ты прав. Мне нужен был повод вытянуть тебя из лап голодных маркизов. Что может быть уважительнее разговора с родным отцом?

— Вы не ответили на вопрос.

— О чем я и говорю. Внимательность. Иди за мной.

Гарет вывел Цигеля из зала для празднований. Они пошли по коридору. С каждым шагом гомон толпы за спиной медленно угасал. Оживленные разговоры быстро сменились треском огня в лампах на стенах. Впервые с начала торжества наследник вздохнул с облегчением.

Пустой коридор наводил неприятные мысли. В обычные дни между комнат бегала прислуга, не встретить здесь ни души было почти невозможно.

— Тебе известно, почему после смерти герцога я не стал следующим?

— Нет, — честно ответил Цигель.

Порядок наследования вызывал много вопросов. Все зависело от количества совершеннолетних детей. Если их было больше пяти, старший становился следующим наследником. Иначе его место занимал следующий по старшинству родственник нынешнего герцога.

Почему все обстояло так, Цигель не знал.

— Я занимаю должность Проводника. И независимо от количества совершеннолетних, я никогда не стану герцогом.

— Вы не довольны этим? — спросил наследник. Положение позволяло наглость. Цигель никогда не видел настоящих чувств отца. Часть его желала разбить маску безразличия. Другая часть стремилась саботировать церемонию наследования.

— Нет. Я даже рад. Знаешь, я испытал небывалое облегчение, когда мой брат закрепился на месте герцога. Тогда меня нарекли Проводником и сбросили тяжкий груз с души. Можно сказать, Герберт спас меня.

— Почему?

— Что именно?

— Почему вы так считаете?

— Мы хорошо общались с Гербертом. Несмотря на сражение за наследство, я могу назвать его близким другом.

Цигель завидовал. Младшие братья видели в нем угрозу. Они отравляли его еду и напитки. Особо смелые посылали фей. Наследник всегда возвращал «долги».

— Вы не ответили.

Гарет усмехнулся.

— Во время праздника наш дядя увел его из зала, как я тебя. Герберт умер в тот день.

Цигель нахмурился.

В этом не было смысла. Герберт Рузов правил герцогством больше пятнадцати лет. Он отправился к богам месяц назад, и Цигеля нарекли наследником.

— Знаю, о чем ты подумал, — предугадал ход мыслей Гарет. — То, что потом вернулось на церемонию, больше не было моим старшим братом.

Отец встал перед дверями в его кабинет.

— Какое первое правило практики, Цигель?

— Никому не доверять. Даже родным и близким.

Цигель постучал языком по коренному зубу справа три раза. С мира сползли краски. Костюм отца, двери, огонек ламп. Все стало серым.

«Подсвети формулы на отце», — мысленно скомандовал он.

Ничего не изменилось.

«Подсвети его ману».

Фигура Гарета вспыхнула белизной.

Цигель подселил в свои глаза фею. За взор маны он разделил с ней все свои ощущения. Запахи, звуки, образы, осязание. Все, что чувствовал он, ощущала и она. Выгодная сделка. Цигель гордился этим договором.

Помимо феи в глазах, еще одна находилась возле души. Ждала команды. Наследник подготовил ее на случай отправки против него вестника. По команде фея разорвет канат между душой и телом, и Цигель провалится в Закулисье.

Гарет толкнул двери и провел наследника внутрь.

Цигель впервые увидел кабинет отца. С пола к высокому потолку тянулись книжные полки, они образовывали лабиринт. Напротив дверей стоял стол.

— Раньше кабинетом пользовался мой дядя. До него — прадед. Это место — семейный архив. Здесь хранятся жизни каждого Рузова. Дневники снов, мемуары и воспоминания.

Гарет взял со стола канделябр. Достал спички и зажег все пять свечей.

— О том, что ты здесь увидишь, не должен знать никто. Утечка обернется смертью всего рода. Особенно об этом не должны узнать другие благородные семьи.

— А Его Императорское Величество?

— Император не считает герцогов людьми. Не думаю, что ему есть дело до нас. Ведь мы в его глазах — жалкие клопы.

Отец подошел к одной полке, вытащил книгу и что-то нажал. Цигель услышал щелчок.

— Вы сказали, что прошлый герцог умер после похода с вашим дядей.

— Так и есть.

— Вы ведете меня на верную смерть?

Гарет ухватился одной рукой за край книжной полки и потянул на себя. Деревянный шкаф поддался с необычайной легкостью.

Взгляду Цигеля открылись каменные ступеньки. Они уходили вниз. Во тьму.

— Все зависит от восприятия. «Умер» не совсем верное определение, — зашагал отец по ступенькам.

Цигель пошел следом. Оперся рукой на стену. Тьма скрывала спуск. Малый круг света от канделябра в руке Гарета высекал каменные стены с рунами и ступеньки.

Отец продолжил:

— Он перестал быть собой. Мой старший брат всегда был слаб духом. Не самый лучший наследник благородного рода.

«Слаб духом?» — подумал Цигель.

Он редко видел герцога Рузова. За пару встреч в памяти отпечатался образ мудрого и непоколебимого правителя. Наследник бы назвал предшественника каким угодно, но не «слабым духом».

Ступеньки сменились длинным коридором.

— Это не имеет значения. Ты можешь быть безвольным, дураком, трусом, вспыльчивым. Не важно. Твои слабости не играют никакой роли.

— Я не уйду из этого подвала?

«Йоршунтрда», — мысленно повторил команду для феи возле души.

Одно слово, и она сломает мост. Перед призывом Цигель повторял его несколько недель подряд. Научился произносить четко и быстро.

— Уйдешь, — заверил Гарет. — И они то же.

Коридор обрывался стеной тьмы. Шаги отдавались эхом и давали смутное представление о размерах комнаты.

«Просторное помещение», — оценил Цигель.

Гарет подошел к каменному столу возле выхода в коридор и поставил канделябр.

Темнота сползла с нижней части колонны и со стены. Цигель рассмотрел руны на каменных плитах.

— Взрывная формула, — заметил отец его взгляд. — Если оно вырвется, сработает рунная ловушка.

— Оно?

Из тьмы донесся звон цепей и копошение. Нечто вдалеке нашептывало неизвестным языком, причмокивало после каждого слова и щелкало зубами.

Наследник почувствовал сладковатый запах гнили. Приобнял себя. Холод пробирал до костей.

Он ощутил чуждый взгляд на себе.

Взор толпы был противен Цигелю. В зале для празднования гости скользили глазами по одежде, останавливались на мелочах, внимательно рассматривали каждый узор. Как насекомые ползали по его коже.

Существо из темноты смотрело на него по-другому. Оно не видело плоти. Не видело мышц. Не видело органов. Нечто смотрело в самую суть наследника. В его душу.

Цигелю показалось, что существо улыбнулось в темноте.

— Не всматривайся, — предупредил Гарет. — Старший брат рассказывал, что один наследник вырвал себе глаза после встречи с этим. У Прародителей-Всего весьма извращенный вкус.

— Мы держим под поместьем вестника?

— Главное преимущество рода Рузовых. Держи.

Отец протянул Цигелю тонкую книгу. На кожаной обложке не было названия.

— Что это? — взял наследник том.

— Заклинание. Прочитай вслух.

— Что будет после?

— Заклинание создает в теле якорь и связывает его с вестником, — кивнул Гарет во тьму. — Я сказал, что в архиве хранятся воспоминания Рузовых. Они в нем. Память всех наследников находится в вестнике. Основатель рода придумал механизм передачи воспоминаний через него.

— После моей смерти оно заберет мои воспоминания, — додумал Цигель. — А затем передаст следующему.

— Верно. Другие благородные рода создают в телах якоря с формулами, отсекают часть запаса маны, чтобы не тратить время на запоминание и адаптацию огромных полотен заклинаний. Основатель пошел по другому пути. Он назвал это Волей Рузовых.

Цигель открыл книгу с заклинанием и взглядом пробежался по строчкам. Намеренно пропускал некоторые числа, искажал слова и прыгал по предложениям. Одного взгляда на картину достаточно для создания формулы. Мысленного чтения и подавно.

Отец не соврал. Заклинание окружало душу тонким слоем маны. Он отслеживал состояние. В случае смерти устанавливалась связь с вестником, и формула использовала его силу. Практик насильно становился обреченным в секунду гибели. Некоторые мелочи вызывали вопросы.

— Кто такой Хранитель языков?

— Хороший вопрос, — улыбнулся Гарет и посмотрел во тьму. Скажи, сколько существ в этой комнате? Не считай вестника и собственных фей.

Наследник коснулся языком коренного зуба три раза и осмотрел комнату взором маны. В комнате находилось двое: он и отец.

— Два человека.

— Три, Я, ты и Хранитель языков.

Цигель внимательнее осмотрел комнату. Ничего не поменялось. Взор подсвечивал ману в нем и в Гарете.

— Это зверек основателя. Древняя фея. Не Почтенная, но достаточно древняя. Она следит за мной постоянно. Слушает. Стоит проронить семейную тайну рядом с непосвященным, и я умру. Она вырвет мой язык с корнем.

— Фея внутри вас?

— Нет, — ткнул Гарет пальцем за свою спину. Цигель перевел взгляд. Увидел каменные плиты. — Она в десяти секундах после нас. Я говорю что-то запретное в промежутке от «сейчас» до «следующих десяти секунд». Фея притягивается ко мне «сейчас», убивает, предотвращает утечку и возвращается в недалекое будущее.

— Ужасно, — признался Цигель.

Отец жил в постоянном страхе. В любую секунду «будущий он» мог решиться раскрыть секреты, и фея убьет «его настоящего». А он даже не узнает почему.

— Но при чем тут я?

— Никому не доверяй, помнишь? После наследования Хранитель языков станет слушать и тебя. Такое условие поставил основатель. Если решишь пойти против него, тебя убью я. Такова моя роль.

— Ясно. Тогда второй вопрос: кто использует вестника?

В заклинании не предполагалось использование вестника для получения воспоминаний. Для полного срабатывания формулы в одну секунду должны быть живы и наследник, и нынешний глава. Иначе вестник только заберет воспоминания.

Гарет не ответил. Отец молча уставился на Цигеля с немым вопросом: «А сам как думаешь?»

— Не важно, — захлопнул Цигель том с заклинанием. — Я предлагаю тебе сделку.

Он отбросил вежливость и напускное уважение. В дальнейшей игре не было смысла. Плевать на все.

В чудовище во тьме хранилось столетие чужих жизней. Отпечатки всех предыдущих глав рода. Наследник прекрасно понимал: он прочтет заклинание, и память предшественников раздавит его. Заменит «Волей Рузовых».

Пазл сошелся. Заклинание в руках Цигеля несло ответ на чудную церемонию наследования. Как и сказал отец: качества наследника не играли никакой роли.

— Узнаю дух Рузовых. Сделки и договоры отпечатаны в нашей крови. Итак, что предлагаешь?

— Ты говорил про архив с дневниками и мемуарами.

— Да, книг там на полгода или больше.

— Я становлюсь главой рода без воспоминаний предшественников. Раз мы передавали силу таким образом, никто из других семей не удивиться отсутствию лишних формул в моем теле.

— А их мудрость ты постигнешь через книги, — закончил отец за него. — Исключено. Ты станешь нашим представителем. На чтение всего архива не хватит времени. Пустой блеф уничтожит всю семью. Я не пойду на это.

— Я выберу следующего главу. Он займет мое место, а я продолжу жить.

— Не выйдет. Хранитель языков убьет меня, если я обойду правила. Или ты принимаешь в себя Волю Рузовых или я убиваю тебя. Таков твой долг, Цигель.

— Плевать на долг. Кто так решил? Я не желал этого. Все выбрали за меня.

— Думаешь, я хотел роль Проводника? Меня лишили практики, приставили чудовище и обязали наставлять детей. Я смирился. Смиришься и ты.

— Чушь! — отмахнулся Цигель. — Участь моя несравнимо хуже! Ты ведешь меня на смерть. Не должен я никому! Я дожил до совершеннолетия! Внес вклад в семейное дело. Ты требуешь невозможного.

— Никому не должен? Внес вклад? Ты так шутишь? Тебя научили грамоте, слуги носили тебя на руках, повара готовили еду, портные одевали. Всю жизнь. Всю жизнь ты не в чем не нуждался. Твой долг перед родом не исчислим. Тебя растили ради одной цели — стать вместилищем Воли Рузовых.

— А младшие братья?

— Запасные. Правители мрут как мухи. Всегда должен быть следующий.

— А ты?

— Я — Проводник. Пешка для возведения на престол следующего кандидата. Мое место займет один из твоих братьев или кузенов. Если повезет, ты и назначишь одного из них.

— Это...

— У тебя нет выбора Цигель. Смирись и сыграй свою роль как следует. В нашем мире свобода есть только у Его Императорского Величества.

Эти слова стали спасительной соломинкой для Цигеля. Наследник ухватился за них двумя руками.

— Если я займу его место? Свергну императора?

Гарет рассмеялся. Хохот эхом отскакивал от стен. Вестник во тьме на секунду замолчал.

— Ты трус, Цигель. Самый трусливый из всех моих детей, — вытер отец слезы. — Не бойся памяти предков. Она не раздавит тебя. Не сразу.

— Что это значит?

— Ты же не помнишь всей своей жизни в сию секунду. Не держишь в голове весь пройденный путь. Воспоминания всплывают иногда. Вспыхивают, как огни свечей во мраке.

Цигель не ответил.

— Сын мой, ты останешься собой. Их память будет искажать тебя постепенно. Ты же не мой брат. Воспоминания вывернули разум Герберта на изнанку.

— Что насчет свержения императора?

— Так это была не шутка? — приподнял Гарет бровь. — Если ты возвысишь наш род, я готов пойти на маленькую сделку.

Наследник кивнул. Призвал продолжить.

— Я заберу память предыдущих глав. Но только после убийства императора. Согласен?

Отец протянул сыну руку. Цигель пожал ее без промедления.

Выбора не было. Или медленное угасание от чужих воспоминаний, или мгновенная смерть.

В разуме созрела одна задумка. Пойти наперекор отцу и всему роду.

Цигель не выбирал такой жизни. С самого детства его настраивали против братьев. Готовили к внутренней войне за влияние. После четырнадцати поставили перед фактом: или он изучает тауматургию и совершает открытие в семейном ремесле, или от него отрекаются.

Из-за этого погибли все старшие братья и некоторые младшие. В погоне за открытием они преступали любые запреты и соглашались на все условия фей. Итог был всегда один — участь хуже смерти.

Цигель вслух прочитал заклинание из книги. На последней строчке ему показалось, что вестник в темноте заливисто захохотал.

Отец не обратил внимания. Всего лишь обман слуха.

▪ ▪ ▪

— Именем нынешнего представителя рода Рузовых нарекаю тебя главой династии, — монотонно произнес Гарет.

Цигель стоял на коленях перед отцом в зале. За спиной слышались шепотки. Наследник кожей чувствовал внимательные взгляды гостей.

Гарет не соврал. Цигель не ощутил изменений сразу. После заклинания по телу пробежала холодная волна. Ни наплыва чуждых образов, ни десятков голосов в голове. Он все еще был собой.

Церемония откликалась скукой. Наследник видел ее множество раз с разных сторон. И как глава семьи и как будущий герцог.

Воспоминания о торжестве иглами пронизывали разум Цигеля, пускали корни, колыхали рассудок чужими чувствами. Волнение, радость, гнев, безразличие. Отец говорил об этом.

Они не сломят его в один миг. Память предшественников исказит личность со временем. Цигель будет вспоминать события постепенно. Мало помалу терять себя. Как сейчас.

Наследник боролся с желанием плюнуть в высокомерного отца. Плюнуть в лица мерзких младших братьев. Здесь и сейчас он мог стереть их ухмылки. Разрушить будущее династии Рузовых и обречь семью на гибель. Достаточно одного слова.

Отец вытащил меч из золотых ножен и провел лезвием над правым плечом Цигеля.

— Рузовы возлагают большие надежды на тебя, Цигель Рузов. Страдай, завоевывай союзников и сокрушай врагов. Двигай династию к ее светлому будущему. Во имя всех нас.

Одно слово, и всему конец. Формула следила за состоянием души. Если он упадет в Закулисье, вестник не получит воспоминания. Посланники богов ограничены миром, в котором находятся. Чудовище из темноты не дотянется до него.

Цигель не освободиться от ноши. Сделает хуже, но отомстит. Отомстит лицемерным родственникам и жестокому механизму под названием «династия Рузовых». Всего одно слово.

— Ответь же, Цигель Рузов, чего жаждешь ты больше всего?

Наследник посмотрел в глаза отца. Пустое выражение лица. Ни капли чувств.

Цигель сомкнул зубы, глубоко вздохнул и произнес:

— Желаю я служить семье до самого конца.

Он свергнет императора. Другого пути для спасения не осталось.

— Ибо таков мой долг.

http://tl.rulate.ru/book/98887/3842329