Готовый перевод Загадка тауматургии / Загадка тауматургии: Глава 41. Ловушка

Запах старой бумаги, отдаленные шаги посетителей, танцующая пыль на свету и четыре занятых места за прямоугольным столом. Это был обычный день для библиотеки. Но не для Амелии.

Два стула занимали ее враги. Девушка в черном платье и мужчина с тростью. Они сидели рядом с выходом из читального уголка. Отрезали единственный путь для побега.

Фея оказалась в ловушке.

Амелия спокойно осмотрелась.

Стул справа от нее занимал Максвелл. Напротив алхимишки сидела Гисли. Мимо укромного уголка, где они встретились, проходили редкие посетители библиотеки. Они заглядывали, искали пустые места и уходили.

Фея посмотрела на девушку напротив себя. Дама сидела неподвижно, словно статуя. Плечи напряжены, замерший взгляд прожигал в книге дыру. Невольная зрительница покусывала нижнюю губу.

«Не хватило смелости уйти, — подумала Амелия. — И каждая последующая секунда делает это более неловким. Мне же лучше».

— Добрый, — ответила она и перевела взгляд на Гисли. — Здравствуйте, мисс Зилова.

Девчонка скрестила руки на груди, поморщилась и посмотрела на Максвелла. Они обменялись взглядами.

— Я хотел сказать Гисли, — спешно исправилась Амелия. — Извините. Это... Вчера был тяжелый день.

— Предлагаю, — произнес алхимишка и привстал.

— Нет, — отрезала фея. — Извините, но я отказываюсь. Я никуда с вами не пойду. Не уверен, что доверяю вам.

— Думаю, я не давал повода, — возразил Максвелл. Он сел обратно. — Мы расстались на весьма доброй ноте.

— Говорите здесь.

Дама напротив Амелии поежилась. Девушка вжалась в спинку стула и, казалось, хотела раствориться в нем, исчезнуть, притвориться такой же мебелью.

Алхимишка откашлялся.

— Ладно, — прошептал он. — Но сначала, вы помните наш последний разговор?

Фея хорошо помнила слова Максвелла в коконе Алекса Крилова. Тогда Джеймс объявил войну. Алхимишка утверждал, что она переоценила собственную значимость.

Отчасти правда. Любопытство каждого человека можно утолить. Не существует бездонной жажды знаний.

Максвелл предупреждал Сэмюэля об этом. Предупреждал, что нельзя полагаться только на знания Почтенной.

— Вы говорили, что... «знакомая» переоценила себя, — ответила полушепотом Амелия. — Там, где меня хотели казнить.

Дама с красной книгой вздрогнула.

Алхимишка покачал головой.

— Еще раньше. В моем доме.

— Это...

«Неприятно», — мысленно закончила фея.

Разговор шел в опасном направлении. Она помнила их беседу перед походом Сэмюэля в антикварную лавку. Но, что если Максвелл говорил о другом?

Алхимишка нагло вытолкнул ее из тела и проговорил с парнем, неизвестно о чем. Он предусмотрел это? Предугадал ее намерение?

— Кажется, — осторожно произнесла фея. Она ощущала себя посреди поля, усеянного острыми пиками. Один неверный шаг, и ногу насквозь пробьет лезвие. — Вы говорили, что нельзя заводить дружбу с... такими как вы?

Гисли сильнее сжала руки на груди. На лбу выступили морщины. Сейчас девчонка напоминала Фрею в молодости.

— Еще раньше, — уточнил Максвелл. — Наш разговор один на один.

Амелия посмотрела на даму с красной книгой и поймала ее взгляд на себе. Зрачки девушки метнулись вниз. Плечи дрогнули. Она прикусила нижнюю губу.

«Ловушка? — подумала фея. — Еще тогда? Любопытно. Или они проверяют меня?»

— Я попросил вас запомнить два слова, — добавил алхимишка. — Повторите их.

Максвелл двумя руками сжал рукоятку трости.

Фея посмотрела на нее. Деревяшка с металлическими вкраплениями горела от маны, как маленькое солнце. Белый свет ослеплял.

Перевела взор на Гисли. Одежда девчонки ярко блестела. От фигуры внучки Фреи паутиной тянулись десятки связей.

Они явились на встречу с оружием.

Как практики нашли ее?

На заводе Фрея оборвала все связи Сэмюэля. В грезах Амелия еще раз проверила парня. Он был чист. Одежда и личные вещи — то же.

Следили от гостиницы? Возможно.

— Два слова, — откашлялся Максвелл. — Извиняюсь, но разговор не продолжится в ином случае.

Алхимишка покачал тростью для убедительности. Угроза. Он не стеснялся невинной девушки. В его глазах дама выглядела неудачливой жертвой обстоятельств. Ожидаемо.

«Это двойная ловушка, — промелькнула мысль. — Алхимишка любит подобные игры. Не было никаких двух слов. Он смотрит на мое поведение. Правильный ответ — сыграть дурачка».

— Извините, — неловко улыбнулась она. — Но я не понимаю, о каких словах идет речь. В прошлый раз вы не говорили никаких особых слов.

Гисли сжала губы в тонкую линию. Морщины на лбу углубились. Ногти впились в темную ткань платья.

Она ошиблась? У ловушки тройное дно?

Наследница Фреи не произнесла ни слова. Весь разговор вел Максвелл, Гисли хмурилась и морщилась в ответ на любые слова феи. Алхимишка притащил ее для этого? Чтобы смутить Амелию? Чтобы заставить усомниться?

Насколько хорошо Фрея обучила внучку? Умела ли Гисли подавлять чувства и играть нужную роль? Вопросы беспокоили фею. От ответов зависело раскрыли ее или нет.

— Хорошо, — на лице Максвелла промелькнула улыбка. Амелия не успокоилась. Алхимишка отлично врал и вводил в заблуждение. — Это все еще вы, мистер Нургов.

— А мог не быть?

— Все возможно, — отмахнулся Максвелл. — Тогда следующий вопрос. Насколько продвинулась в своих изысканиях наша «знакомая»?

— Не совсем понимаю, — показательно поежилась она. — В смысле «изысканиях»?

Максвелл переглянулся с Гисли.

Алхимишка спросил:

— Узнала ли эта знакомая заветные соотношения? Подруги Джеймса весьма болтливы, а она весьма хорошо раскрывает собеседников. Нам важно знать, мистер Нургов.

Амелия задумалась. Как ответить? Преувеличить угрозу или преуменьшить? Если ее раскрыли и весь разговор — фарс — лучше приуменьшить. Практики без сомнения раскроют себя ради изгнания Почтенной с правильными соотношениями.

Преуменьшение также играло против нее. Сказав, что фея не узнала соотношения, она закроет возможность для будущих угроз.

Остался вариант с туманными намеками.

— Не знаю, — ответила Амелия. — «Знакомая» болтала о чем-то с одной из слуг Джеймса. Даже переманила ее на нашу сторону.

Максвелл приподнял брови. Пальцы по очереди постучали по ручке трости.

Фея не повела ни мускулом. Она чутко следила за окружающей маной. Не пропускали ни единого колебания.

При использовании формулы выбрасывали в воздух часть маны. Амелия готовилась вскочить со стула и всадить ручку алхимишке в горло. Одна беда — он сидел слишком близко. Она не высвободит правую руку. Локоть удариться в бок Максвелла. Слабо для оглушения. Лишь ошеломит на секунду.

Амелия посмотрела на даму с красной книгой. Девушка не перевернула страницу с прихода практиков. Дрожащий взгляд прыгал меж одних и тех же строк снова и снова.

— Неприятно, — прошептал алхимишка. Гисли коротко кивнула. — Может, она проронила что-то во время разговора? Какую-нибудь мелочь?

Фея ощущала себя как на допросе. В одном из представлений ее пытала инквизиция. Местный дурачок назвал Амелию ведьмой, и остальные жители поддержали его. Почтенной вырывали ногти, отрезали кусочки плоти и заставляли съесть. Допрос больше напоминал пытку. Защитники божьих писаний упивались ее страданиями, а после сожгли на магическом костре.

Максвелл не давил. Алхимишка осторожно прощупывал почву перед каждым шагом. Не только она ощущала напряжение от разговора. Гисли подрагивала, одно веко истерично опускалось и поднималось. Девчонка скрывала настоящие чувства, и они нашли иной выход. Как в коконе.

— Я хочу спросить, — произнесла Амелия. — Что будет дальше?

— Простите? — переспросил Максвелл. — Не совсем понял вас.

— Что будет дальше? «Знакомая» не здесь. И ваши «друзья» теперь то же. Что дальше?

Амелия тщательно подбирала слова. Фея хотела узнать: раскрыли ее или нет. Алхимишка будет уводить разговор подальше от этого вопроса. Играть в словесную войну. Внимательно следить за каждым словом.

Она мысленно усмехнулась. Все бесполезно. Глупо садиться играть в шахматы против того, кто играл задолго до твоего рождения. Максвелл был высокого мнения о своем уме. Фея использует это. Затянет в игру и вытянет из него ответ на вопрос.

Осталось чуть-чуть надавить. Сильнее толкнуть и изменить направление разговора.

— Вы же помните, в каком я положении? — продолжила она. — Помните, что мне нужно сделать, чтобы исполнить обещание? Что мы будем делать дальше?

Она знала их детьми. Максвелла, Гисли, Джеймса, Алекса, Фрею. Знала их родителей и родителей их родителей. Все без исключения относились к ней с враждебностью. Подозревали и проверяли каждую крупицу знания, которое фея давала.

Разумный подход. Практики не дожили бы до своих лет, относись они к ней с легкомыслием. Сэмюэль — яркий тому пример.

Амелия задала обычный вопрос: «Что они будут делать дальше?». Ничего необычного. Сам вопрос не играл никакой роли. Задай любой другой, ничего бы не изменилось. Все опиралось на личность вопрошающего и его отношения к ней.

— Ответьте на мой вопрос, — в голосе алхимишки не проскочило ни чувства. Спокойный тон, как и всегда.

Максвелл уделял большое внимание смыслу слов и их постановке. Тому, на что подсознательно обращает внимание любой человек. Но она была феей.

«Пора кончать этот фарс», — подумала Амелия.

Фея оттолкнулась ногами от пола. Вскочила со стула. Скользнула к девушке с красной книгой. Правая рука залезла в карман. Выхватила окровавленную ручку. Левая обвилась вокруг шеи дамы. Вырвала девушку с места. Притянула и выставила перед собой.

Девушка пискнула.

Ногти феи впились в лицо и наклонили голову вбок. Шея открылась. Амелия приставила багровый кончик к выпирающей артерии.

Максвелл и Гисли поднялись одновременно. Стукнулись плечами и закрыли спинами проход в укромный уголок.

Алхимишка занес трость для удара.

— Молчи. Один звук и я ударю, — приказала Амелия девушке. Дама сдавленно что-то простонала. Фея метнула взгляд в практиков. — Я слежу за маной. Попробуете использовать формулу, и она умрет.

— Почему это должно нас волновать? — спросил Максвелл и медленно опустил кончик трости на пол.

— Джессика Нифлова. Есть один ребенок. Пять лет. Мальчик. Озорной и энергичный. Муж работает в банке. По утрам Джессика убирает квартиру, а после читает последний выпуск местной газеты. По выходным проводит время с подругами. Любит свежеиспеченный хлеб из лавки рядом с домом, — спокойно проговорила Амелия.

Девушка заплакала. Холодные слезы побежали по щекам и коснулись пальцев феи.

— Это правда? — впервые подала голос Гисли. — Зачем ты рассказываешь об этом?

— Ответ на первый вопрос — возможно. Кто знает? — улыбнулась фея и продолжила: — Я вызываю у вас сочувствие. Смерть незнакомца не вызовет никакого отклика. Но вот смерть знакомого? Конечно, вы не знаете друг друга. Но теперь видите в ней человека. Такого же человека, как вы. Знаете о ее семье, привычках и любимых вещах. Теперь вы не пожертвуете ей так просто. Сколько-то секунд сомнения я выиграла.

— Чудовище, — прошипела внучка Фреи. Гисли сжала кулаки. — У тебя вообще нет сердца?

— Есть. Я слышу, как оно бьется в груди.

— Ты прекрасно поняла о чем я.

Максвелл громко откашлялся.

— Перефразирую, — спокойно произнес он. — Почему это должно волновать меня?

— Ты помог предыдущему владельцу этого тела.

— Помог? Уверен, я запросил за все разумную цену.

— Перефразирую, — улыбнулась Амелия. — Ты оставил его в живых. Обреченный дурак и несвязанная фея. Использовать нас в войне было по-меньшей мере безответственно. А по-большей — крайне рискованно. Как раз в духе Фреи, но не тебя. Высокомерный трус убил бы, стоило нам переступить порог дома.

— Опасно так думать. Неверные вы...

— Я знаю, о чем говорю, дитя человека, — перебила фея и посмотрела на Гисли. — Тебя это то же касается. Помочь незнакомцу сбежать? Весьма «человечно».

Оба практика замолчали. Гисли повернулась к алхимишке, и Максвелл ответил слабым кивком.

— Как ты поняла? — обратился он. — Чем мы себя выдали?

— Встречный вопрос: ты правда дал этому дураку кодовые слова? Какие?

— Попросил запомнить в качестве цены за услугу. Какие не скажу. Вдруг мы встретимся когда-нибудь.

— Сомневаюсь, — сказала Амелия и слегка повернула голову к окну.

Практики не выпустят ее. Нужно искать иной путь бегства. Окно подходило. Осталось придумать, как его сломать и чем отвлечь двоицу.

— Ответишь на мой вопрос? — спросил алхимишка.

— Тебя выдали чувства. В словах проскочила явная вражда.

— Удивительно. Я был уверен, что ответил правильно. Постарался убрать из предложения все чувства.

— Дело не в постановке слов, а в смысле ответа. Ты отказался отвечать. Не дал обещания, что мы вернемся к моему вопросу. Прямой отказ. Так ответил бы злейший враг, нежели бесчувственный незнакомец, каким ты и хотел казаться.

— Фея разбирается в человеческих чувствах, — съязвила Гисли. — Вот уж не думала, что увижу подобное.

— Я знаю о ваших чувствах больше, чем вы сами, — заметила Амелия. — Я знала существ намного сложнее. Рядом с ними люди лишь тонкие маски. Чуть надавить, и сломаетесь.

Фея снова повернулась к окну. Боковым зрением зацепила краешек. Больше не могла. Стоит отвлечься, и они нападут. Используют какую-нибудь формулу.

— Тебе не сбежать, — возразил Максвелл. — Проще убить вместе с заложницей.

Девушка пискнула. Плечи задрожали сильнее.

Амелия чувствовала бешеное сердцебиение — пара пальцем лежала на артерии. Страх, тревога, паника. Дама замерла в шаге от потери сознания. Еще чуть-чуть, и она рухнет безвольной куклой.

Неприятно. Фея не удержит ее тело.

— Ты не убьешь ее, — спокойно произнесла Амелия. — Два тела в библиотеке и двое подозреваемых. Охотники за мистикой сожгут вас заживо.

Девушка еле слышно выдохнула.

— Откуда такая уверенность? — спросил алхимишка. — Они не трогали нас годами. С чего вдруг обратят внимание сейчас?

— Алекс Крилов.

Максвелл нахмурился. Маска спокойствия треснула. Фея попала в слабое место.

Алекс Крилов посредничал между офицерами и практиками. Давал взятки и покрывал тауматургов южного района. С его смертью больше никто не держал на цепи охотников за мистикой.

Взрывы подкинули бревна в огонь. Офицеры искали виновников. Местные практики отлично подходили на эту роль.

— Малая жертва ради убийства Почтенной.

— Ты сам в это не веришь. Убийство Почтенной? Хорошая шутка. Изгнание лучше подходит. Сколько времени ты выиграешь в обмен на три жизни? Полвека? Пару столетий? Я сбегу в другую страну. У меня есть наработки по всей Сцене. Сотни соглашений и тысячи знакомых.

— Чего ты хочешь? — спросила Гисли.

— Сбежать. Договоримся?

— Боюсь, мы в тупике, — сказал Максвелл. — Вы не уйдете отсюда.

Алхимишка прокрутил рукоятку и занес трость для удара.

«Голод двадцать восемь и пять десятых».

Фея отвела ручку от шеи девушки, сжала и всадила острый кончик в артерию.

«Буря семнадцать и триста сорок две тысячные».

Расслабила левую руку. Отпустила тело. Дама не успела вскрикнуть.

«Упадок сто пятьдесят ровно».

Амелия пнула ее ногой в спину.

«Гниль два и семьдесят пять сотых».

— Помогите! Тауматургия! Убивают! — прокричала фея и резко развернулась к окну.

«Цепи тридцать девять и семь десятых».

Сжала ману в душе. Создала формулу.

Амелия использовала старые соотношения. В эпоху Пробуждения — когда она была театралом — эта формула образовывала связь.

Фея избрала целями средний и безымянный пальцы на правой руке.

Из глубины тела к пальцам ударила молния. По коже пробежали мурашки. Правая ладонь вспыхнула ярким пламенем.

Для феи формула возводила якорь, а отдача нагревала воздух вокруг цели и зажигала огонь. Амелия дважды использовала формулу в теле рогокошки. Первый раз — когда Сэмюэль спал в разрушенном доме. Фея хотела проверить старые соотношения. Второй раз — осознанно, для создания огня и отвлечения внимания охотника за мистикой на вокзале.

За спиной раздался удар трости об пол.

Амелию обволокла невидимая толща, воздух сделался вязким, веки потяжелели, предметы распались на цветные кляксы, на секунду мир мигнул.

Максвелл использовал этот трюк в своем доме. Ослабил связь с телом рогокошки и вытолкнул в Закулисье.

Бесполезно. Мост между душой и телом был связью частично. Театралы навесили на него множество формул для отслеживания состояния души, проверки местонахождения и автономной работы. Все ради безопасности. Мост сообщал другим формулам, если душа проваливалась в Закулисье, и они возводили кокон и запускали сюжет. Люди называли это «сном». Алхимишка не знал об этом.

Фея врезалась горящей рукой в окно. Стекло лопнуло. Распалось на осколки. Амелия налегла всем весом. Вытолкнула себя на улицу.

Острые кусочки стекла впились в кожу через одежду, оставили порезы на лице и конечностях.

Она рухнула на землю. Оттолкнулась руками. Поднялась и побежала прочь.

Подальше от библиотеки, подальше от Максвелла и Гисли. В спину ей кричали удивленные прохожие.

http://tl.rulate.ru/book/98887/3792369