Готовый перевод I Possessed The Immoral Empress / Я овладела Безнравственной Императрицей: Глава 5

«Что это?»

Развернув пачку бумаг, она обнаружила названия реагента для проклятия и список людей, которые заказали этот реагент, написанный рядом с ним.

– Тьфу! Что это? Эта женщина, несомненно, вела скрупулезные записи!

От простолюдинов до дворян, от баронов до герцогов – список клиентов, независимо от их социального статуса.

Этим записям не было конца.

Если бы этот список был обнародован, в опасности оказался бы не только тот, кто изготовил реагент, но и клиенты.

«Это то, что они подразумевают под «принято в качестве доказательства»? Я не буду использовать это немедленно, но если я сохраню это, может наступить время, когда это мне понадобится».

Чтение текста в незнакомой темноте требовало интенсивной концентрации, и это был немалый подвиг. Тем не менее, Эрмеделин немедленно взялась за следующую книгу.

«Неужели здесь вообще нет никакой полезной магии?»

Продолжая читать, она обнаружила, что для каждого магического реагента для проклятия в качестве основного ингредиента требуется одна капля крови создателя. Поскольку в романе Дом Франсуаз упоминается как клан тёмных магов, казалось, что родословная создателя была довольно важна для завершения магии.

«О, мне следовало более внимательно прочитать обстановку, вместо того чтобы выдавать её за неинтересную».

Сожаление об этом сейчас ничего бы не изменило. На данный момент у неё не было другого выбора, кроме как внимательно прочитать подсказки, лежащие перед ней.

«Чем больше я читаю, тем более странным это становится, на самом деле».

По мере того, как книга становилась толще, содержание о проклятиях, написанных внутри, также становилось все более серьезным. Измученная ужасающим смыслом прочитанного, Эрмеделин решила отказаться от тщательного чтения и решила проверить только два последних заклинания из самой толстой и зловещей на вид книги.

«Проклятие льва? Вызывает душу умершего и вселяет её в тело живого человека, который затаил глубокую обиду. Фу, здесь действительно есть всё».

Это было проклятие, которое включало вселение души умершего в тело кого-то с глубокими обидами.

Содержание записки, которая, судя по всему, была написана Эрмеделин ниже, было поразительным.

«Я предлагаю свою душу, чтобы завершить это проклятие. Я определенно завладею телом ###!!»

«Уф. К счастью, похоже, что это проклятие ещё не было исполнено. Что это вообще за магия?»

Название последнего проклятия было «Нарушение покоя».

Когда Эрмеделин, которая внимательно читала, задумалась, может ли быть что-то полезное в последней главе, её зрачки начали сильно дрожать.

«Это… Разве это, по сути, не зомби? Что это… О чём на самом деле думала эта женщина?»

В неожиданно поразительной книге содержалась методика магического заклинания, которое воскрешало только физическую форму льва, заставляя его действовать в соответствии с волей заклинателя.

«Здесь абсолютно ничего полезного!! Что, серьезно? У меня нет никакого желания использовать эту странную магию проклятия, чтобы зарабатывать деньги. Я даже не знаю, как это сделать. Мне так или иначе придётся вернуть взятые взаймы деньги».

Даже после тщательного обыска подвала не было никакой информации, которая немедленно помогла бы её финансам.

Не имея другого выбора, Эрмеделин вернулась в свою спальню и обнаружила на кровати то, чего раньше не замечала.

– Что это?

Она подняла бумагу, которая мерцала в слабом лунном свете, и на ней было написано простое предложение.

«Вы действительно намерены продолжать судебный процесс? Похоже, что смерть Фердана не имеет значения?»

«Может ли быть так, что герцог де Франсуаз был здесь, пока я спускалась в подвал?»

Снова появилось имя Фердана.

«Это важное имя, не так ли? Я действительно не могу понять, кто это. Может быть...»

С чувством сомнения она открыла медальон, который видела днем, и достала фотографию ребенка, который был в точности похож на неё. К её удивлению, на ней было написано имя – Фердант.

«Этого малыша зовут Фердант? Судя по сходству, они, должно быть, родственники. О, что мне делать? Просто проигнорировать это?»

Было неудобно просто оставить всё как есть.

«Как он узнал?»

Подумав об имени Фердант, Эрмеделин, собиравшаяся лечь на кровать, внезапно почувствовала, как по всему её телу пробежал холодок.

«Единственные люди, которые знают, что я намерена подать в суд, – это горничные, духовенство и герцог Батистиан. Как он мог уже знать и оставить письмо с угрозами в моей спальне?»

Это место, известное как дворец императрицы, люди в основном избегают из-за его зловещей репутации. Даже дворцовая охрана работает по минимуму, что делает дворец изолированным местом. Следовательно, есть только один возможный сценарий, который следует рассмотреть: существование шпиона.

Из того, что она могла видеть, не было похоже, что духовенство, которое предложило дать показания, было шпионом. Среди трех служанок одна из них, вероятно, была шпионом, учитывая поведение герцога Франсуаза. Вероятность того, что им угрожали, была высока.

«В этой ситуации у меня нет другого выбора, кроме как быть осторожной самой».

Поэтому на следующий день Эрмеделин отпустила всех служанок и покинула дворец одна в карете, предоставленной герцогом Батистианом.

Руни хотела сопровождать её до конца, ссылаясь на опасность, но дворцовая стража, похоже, сочла за счастье, что они не были замешаны. Они не пытались помешать императрице выйти одной.

«Да. Как бы им всем понравилось, если бы эта ужасная императрица вышла на улицу одна и что-то пошло не так?»

Предаваясь горьким мыслям, карета выехала из города и въехала в тихий переулок.

И вот, они подъехали к маленькому обшарпанному зданию. Внутри Фелио, сын герцога Батистиана, ждал Эрмеделину.

Сын герцога Батистиана, который был очень похож на сурово выглядевшего герцога, имел суровую внешность с его темно-синими волосами и серебристыми глазами. Выражение его лица, лишённое каких-либо эмоций, идеально соответствовало прозвищу – Ледяной принц, которого Эрмеделин не удавалось уговорить вплоть до конца романа.

– Пожалуйста, присаживайтесь.

Без каких-либо формальных приветствий Фелио указал на стул, который уже был приготовлен.

«Похоже, он не очень-то хочет вмешиваться».

Получать прямолинейное – ты мне не нравишься от человека, с которым встречаешься впервые, не особенно приятно. Однако, поскольку она обнаружила, что воплощает худшую злодейку, она знала, что ей нужно как-то к этому привыкнуть.

«Прежде всего, поскольку он мой адвокат, я должна постараться произвести хорошее впечатление».

Зная, что все это напрасно, Эрмеделин спокойно заняла своё место и по-доброму улыбнулась.

– Я благодарна, что вы берете на себя мою защиту.

Она использовала самые вежливые выражения, на которые была способна, но ответом был ледяной серебристый взгляд, наполненный чем-то похожим на презрение, как будто смотрели на что-то совершенно отталкивающее.

– В этом нет необходимости. Я всего лишь хочу добиться свержения герцога де Франсуаза, который является отцом Вашего Величества.

– Правда?

– Да. После того, как мы разберёмся с герцогом, будет легче свергнуть императрицу, которая потеряет свою поддержку.

Резкое заявление Фелио, даже не пытавшегося скрыть свои сокровенные мысли, заставило Эрмеделин с трудом сглотнуть от напряжения.

Ситуация работы рука об руку с кем-то, кто, в конечном счете, возненавидел её и даже зашёл бы так далеко, что добился бы для неё смертного приговора, на самом деле была довольно неприятной и для Эрмеделин. За то время, что она была Хе Ен, она привыкла к безразличию и пренебрежению в своей повседневной жизни, но она никогда не жила так, чтобы оправдать такое сильное негодование.

С другой стороны, она, безусловно, затаила обиду на других.

Вздох…

«Как я оказалась в такой ситуации… Как бы трудно это ни было, я всегда жила по своему девизу: «не создавать проблем другим». Что я могу сделать? Мне просто нужно было переродиться в эту роль. Но поскольку он мой адвокат, давайте попробуем вести цивилизованный разговор».

– Я знаю, что вы не испытываете ко мне особо благоприятных чувств. На самом деле, это не только вы, это все в империи. В ваших глазах я могу показаться безнравственной ведьмой, но на самом деле довольно трудно выносить такое обращение, даже для кого-то вроде меня, в семье.

– …

– Даже если когда-нибудь вы станете причиной моего падения, сейчас мне нужно сбежать от жестокого обращения моего отца.

Она пыталась говорить отстраненно, но было ли это из-за непреднамеренной эмоциональной связи или нет, голос Эрмеделин слегка дрогнул в последнем предложении.

«Почему было не отправить меня в гармоничную семью, если я собиралась переродиться? Я прожила одинокую жизнь сироты. Разве я не могу быть счастлива хотя бы в романе?»

Чувствуя разочарование, я готова была расплакаться.

«Что случилось? Почему выступают слезы? Не плачь перед тем, с кем только что познакомилась!»

Эрмеделин попыталась скрыть слезы, отвернувшись, но на мгновение взгляд Фелио смягчился.

«Возможно ли, что кто-то с таким исключительным рыцарством, как у него, испытывает сочувствие к Эрмеделине, которая страдала от жестокого обращения со стороны своего отца?»

– Забирать слуг по своему желанию, даже прибегать к убийству из-за огромного долга. Пока что нет ничего особенно необычного, кроме нападения. И это тоже нападение на дворян. Это правда? – вопросительный тон Фелио был острым, как отточенное лезвие.

– Да, это так. Сестра Луиза подтвердит это.

Говорили, что воспоминания, запечатленные в теле человека, всплывут при перерождении, но до сих пор она вообще ничего не помнила.

С бесстрастным лицом Фелио просмотрел отчет о проступках, совершенных герцогом де Франсуазом, написанный Эрмеделин.

Даже когда он прочитал это, там было описано так много жестокого обращения, что вызывало тошноту. Фелио недоумевал, почему кто-то задокументировал всё это. Но, увидев даты и имена людей, которые были свидетелями этих сцен, стало ясно, что первоначальная владелица этого тела также намеревалась, в конечном итоге, уничтожить своего отца.

Конечно, в оригинальном романе ей это не удалось, и вместо этого ей удалось снять с себя всю вину, исчезнув в одиночестве в пламени костра.

Выражение лица Фелио, когда он небрежно читал иск, было ледяным, но его руки слегка дрожали. Содержание, которое было четко написано, было довольно серьезным, его нельзя было прочитать с ясным умом.

Ранение ножом в шею считалось одним из более легких случаев. Бывали моменты, когда её прижимали к стене, пока она не теряла сознание, или ей ломали ноги рукоятью меча.

Однажды ей прямо в лицо вылили обжигающе горячий чай.

«Ну, я думаю, у меня дрожали руки, когда я это писала, поэтому неудивительно, что читатель отреагировал бы по-другому».

Детский дом, где жила Хе Ен, не был местом, переполненным любовью, но, по крайней мере, это было место, где можно было получить законную защиту в рамках закона. Насилие ограничивалось случайными драками между сиротами-ровесниками. Тем не менее, всякий раз, когда проводились спортивные мероприятия или экскурсии, она всегда завидовала своим одноклассникам, которых сопровождали родители. Она задавалась вопросом, каково это – иметь собственных мать и отца.

Итак, передавая факты жестокого обращения со стороны своего отца, которые были плотно записаны в её дневнике, в судебный процесс, она чувствовала одновременно безмерный гнев как Эрмеделин и глубокую печаль как Хе Ен.

Любому, кто смотрел, было ясно, что они были семьей. Их черные как смоль волосы, фиолетовые глаза и даже черты лица были поразительно похожи. Именно такой и должна была быть семья. Казалось, что мечта, что она лелеяла в сердце, рухнула.

После того, как Фелио закончил читать все заявления, он аккуратно положил бумагу, которую держал в руках, на стол, чтобы она не помялась.

– Если все написанное здесь соответствует действительности, это серьезный вопрос. Тем не менее, разве ты все ещё не императрица, Эрмеделин? Это дерзость со стороны кого-то – совершить такую отвратительную вещь с королевским телом. Более того, для обученного рыцаря напасть на даму - это ещё более позорно. Его Величество император, должно быть, глубоко обеспокоен.

«Похоже, что у Фелио и герцога Батистиана несколько разные точки зрения, вероятно, потому, что он ещё не женат».

Оба богатых человека, в общем, рассматривали злоупотребление дворянством как тяжкое преступление. Однако герцог испытывал личное чувство стыда из-за жестокого обращения с собственным ребенком, в то время как Фелио испытывал его более остро из-за нападения на леди.

– Более того, на данный момент..., – когда Фелио сказал это, он пристально посмотрел на Эрмеделин. Это заявление можно было бы рассматривать как своего рода предупреждение. – Как только этот вопрос будет решен, вы также можете вскоре перестать быть императрицей.

«Верно. Я тоже не хочу быть императрицей. Мне просто нужно остаться в живых! Найти мои деньги, отречься от трона и покинуть этот дворец!»

До тех пор она была готова терпеть любые унижения.

Несмотря на то, что она перевоплотилась, она не могла умереть, не совершив чего-то стоящего, и стать худшей злодейкой не было возможным.

– Вы возьметесь за моё дело в качестве моего адвоката?

– Конечно. Это верный выигрыш, и если бы я пропустил это, я был бы некомпетентным юристом.

– Вы можете вернуть взятые взаймы деньги?

По правде говоря, Эрмеделине были нужны деньги более срочно, чем добиваться справедливости против своего отца за нападение на нее. Если бы ее выгнали из дворца как нищенку, что бы с ней стало? Даже будучи уже нелюбимой императрицей, если распространятся слухи о том, что её отвергла собственная семья и прогнала прочь, как нищенку, для неё это будет конец.

Однако у Фелио, который, казалось, не осознавал этой ситуации, его серебристые глаза стали леденяще холодными, как будто он мог заморозить всё вокруг себя. В мгновение ока показалось, что воздух может заледенеть.

– Деньги… Верно. Ее Величество императрица… вы действительно любите деньги?

http://tl.rulate.ru/book/98602/3630994