Готовый перевод Ползучий хаос, что крадётся к чужим богам / Ньярлатотеп во вселенной SCP: Пролог

“ И вот явился из Египта он –

Царь Темный, кланялся кому феллах;

Надменен, худощав и скуп в речах,

В шелка заката цвета облачен.

Что б ни сказал он – верил люд всему,

Но повторить не мог его слова,

А по народам разнеслась молва,

Что лижут руки хищники ему. „

В мире, где осенью не наступает присущая ей временная жара, и ливни не идут, где летом сыплется на землю снег, а весной сразу же увядают только что выбившиеся из почек нежного салатового цвета слабые листики деревьев, кличут имя Его, прославляют преисполненного величия и мудрости Ньярлатотепа.

Смуглый человек древней крови, прекрасный, статный и горделивый, что возник одним днём будто из ниоткуда, погрузив целый мир в безумие, походил он на египетского фараона. И следовали за Ним безумные фанфары, и разверзалась пропасть пред Его ногами, и шли в неё безропотно Его несметные последователи только за тем, чтобы прославить имя Великого.

Ничтожные земные боги кланяются Ему и целуют Его царственные ноги, и Он милостиво преподносит их смертным рабам сокровенное самой вселенной, приоткрывая ларец её тайны пред обыкновенными и недостойными людьми. Таков Он, мудрый и непостижимый недалёким человеческим умом Ньярлатотеп, ползучий хаос.

***

— О величественный Владыка, не смею я просить о милости большей, нежели о шансе предстать пред Вашими очами! — Тучный мужчина заливался прозрачными, словно младенческими слезами, что мочили его густую тёмную бороду. — Нескончаемая вина гложет меня за незнание моё, о Царь, о Фараон! Кошмары не дают покоя Вашему ничтожному клеврету, и лихорадка бьёт меня шестую ночь подряд! Чувствовал я, что предстать перед Вашими очами — единственная моя возможность спастись!

Сухой мужчина, облачённый в чёрные шелка, восседал на троне золотом. Смотрел на человека перед собой он сверху вниз, с легко заметным превосходством. И молчал, не спеша отвечать. Ластились к его престолу невиданные существа различных форм и размеров: одни из них напоминали разве что жуков, а другие — зверей и странного вида существ, что так похожи на людей.

А вокруг были лишь нескончаемые барханы. Волнистые узоры на раскалённых песках загадочно дрожали, будто скрывая в себе нечто сокровенное и желанное, тая знания, содрогающие слабые человеческие умы и повергающие их в вечное безумие. И находились среди этой пустыни лишь Фараон с его тёмными слугами, да зажиточный феллах.

Не знал крестьянин, почему того желал, но ощущал он надобность в преклонении человеку, что восседал на троне напротив него. Давило ли на плечи смертного это потустороннее величие, или сам он подсознательно понимал, с чем столкнулся, было неизвестно. Однако же его, как и любых других, тянуло при его присутствии прямо вниз, к земле.

Совершенно внезапно на утончённом лице невыразимого и ужасающего туземца возникла лёгкая улыбка. Будто вспомнилось Царю что-то до невозможности забавное и преинтересное, настолько невероятной и неуместной казалась эта улыбка на его устах. Он медленно подался вперёд, немного приподнявшись со своего трона и широко распахнув веки, уставившись человеку напротив прямо в его душу. И крылись в этих глазах непомерные, непостижимые тайны.

— Йа! Ахт тшор-тинх! — Из горла прекрасного юноши донеслись непонятные звуки, напоминавшие скрежет истолчённого стекла, прежде чем он заговорил на языке, понятном обыкновенным людям: — Не ведаешь, что просишь, как и все, кто склонялся у ног моих до тебя, моли и поминай меня каждою секундою, и тогда, может быть, от тебя что-то и не сгинет!

Одним моментом в глазах крестьянина погасла всякая мысль, они помутнели и поблекли, но уже через несколько мгновений в них словно родилась новая звезда… Тяжёлая, неподъёмная человеком, невыносимо горячая, своей массой тянущая к себе и никуда более не отпускающая. Истина о Иных Богах и той судьбе, что ожидает каждый когда-либо существовавший и только собирающийся появиться мир.

Обветренное лицо феллаха скривилось, глаза его закатились и глупо приоткрылись губы. Из его глотки разнёсся пробирающий до дрожи вопль, он схватился за собственные волосы, начав их грубо и резко вырывать. По щекам его начали скатываться багровые дорожки, слёзы из крови. Он пытался сказать что-то, его язык шевелился, но ничего не получалось. Безумец не мог теперь обличить свои знания устно. И ему повезло, ведь всё могло закончиться намного-намного хуже.

***

Юноша, так походивший на древнеегипетского фараона, широко и довольно улыбался, с надменностью глядя на корчившегося в муках крестьянина. Они просят, и он даёт. Он заставляет их просить, и они подчиняются. Простой мир, жалкая реальность, глупые и ничтожные людишки. И всё же передавать им знания, защищать от угроз пред ним самим ничтожных, было его обязанностью. Абсурдной, странной, глупой, но всё же осознаваемой на уровне самой сути главной задачей.

Он был частью, одним из лиц непостижимого и абстрактного. Являясь лишь бесконечно малой манифестацией прямого порождения безумного и слепого демонического Султана, он всё же имел право зваться Ползучим хаосом, ибо он, как и все ему подобные, воплощают одну единственную сущность, Ньярлатотепа, что изъявляет волю иных богов за них, говорит и властвует вместо них, пока сумасшедшие твари без устали пляшут у устрашающего трона ядерного хаоса, вечно спящего Султана Азатота.

Прислужники человека туземной крови сочились злобой, истекали презрением ко всему живому, чествуя одного лишь своего господина, ибо знали, что в этом одиноком мире защитить их от воли других иных богов может лишь сам Ньярлатотеп. Ибо страшна судьба того, кому не повезло столкнуться с любым из отпрысков Азатота, даже просто угодить под их заинтересованный взгляд.

Вечно бурлящая и поглощающая сама себя Неназванная Тьма, произошедшая от неё богиня извращённого плодородия Шуб-Ниггурат, что пожирает собственных детей, расползающийся и топящий в себе Безымянный Туман, породивший Йог-Сотота, источник всего сущего, бывшего и должного быть. Таковы первейшие из иных богов, и только лишь Ньярлатотеп был способен сравниться с ними, а некоторых даже и превзойти.

Жертва невероятных знаний теперь выцарапывала собственные глаза, крестьянин, чьё тело не знало самоистязания ранее в принципе, убивал себя сам, надеясь и уповая о забытии. Он молил тех, о ком узнал, упоминал тех, кого нельзя. Но тёмный фараон просто купировал проблему, не позволяя означенным мольбам добраться до тех, кому они предназначались, ведь если случиться такое, то этого мира попорсту не станет. И ему нужно будет искать новый, где он прославит имена Иных среди люда дремучего.

На миг Ньярлатотеп прикрыл глаза, наблюдая за нескончаемым множеством миров, где прыгали людские эпохи, а порой и целые земные эры, где планеты Земля не существовало вовсе, или она называлась как-то иначе, где служащие иным богам Великие Древние оказались на других холодных и горячих кусках камня среди пустого космоса.

Но было в той бесполезной куче и что-то, что значительно выбивалось бы из «нормы». Даже сам Ньярлатоттеп, чей собирательный образ был бесконечно старше самого времени и пространства, не созерцал чего-то подобного ранее.

Не просто другой скучный мир, но абсолютно чужая вселенная, в центре которой не спал и не жевал Султан демонов Азатот, в которой не звучала ужасающая мелодия его безумной флейты, под которую и плясали вокруг его трона безграничные Иные, слепые, глухие и без-умные.

Нетронутый прогнившей демоногогией девственный Мир!

http://tl.rulate.ru/book/98505/3338484