Готовый перевод The Empress’ Livestream / Прямая трансляция императрицы: Глава 37: Большие комары весной.

Школа семьи Лю сильно отличалась от того, что представляла себе Цзян Пэнцзи. Здесь было не более 30 учеников, и возраст их колебался от трех до 15 лет. Это напомнило ей ее собственные школьные годы.  

Дачжуандзу Фурэн: «Вот как выглядели школы в древние времена? Условия кажутся плохими, и детей не так уж много. Интересно, как выглядит учитель?»

Фенхай Куанджу: «Это лучшие, для того времени. Стоимость образования в те времена была непомерной из-за низкого уровня грамотности и недостаточного количества преподавателей. Фамильная школа обеспечивала большинство вещей, на которые можно было надеяться в ту эпоху. Ведь основные расходы покрывал дом.»

Расходы на учителей и учебные материалы были недоступны для большинства людей.

Цзян Пэнцзи села и достала бумагу, которую Таксуэ и Сюньмэй, ее близкие помощники, нарезали до подходящего размера. Пока она подготавливала чернила на своем столе перед приходом учителя, другие ученики не теряли времени даром, закрепляя то, что они изучили накануне.

Мофашаону Афенг: «Хаха. Такое чувство, что студенты в каждом столетии приходиться учиться самим перед уроком утром.»

Мейшаону Чжанши Аюань: «Верно! Они не отличаются от нас.»

Цзян Пэнцзи привлекла внимание других учеников. Она предпочла сесть в конце зала, хотя лучшие места были в первом ряду. Ее материалы также отличались от материалов других студентов. В то время как они использовали тяжелые, громоздкие рулоны бамбуковых палочек, она писала на бамбуковой бумаге, которая была редкой и дорогой. Дети были взволнованы, увидев, что ее плохой почерк испортил роскошную бумагу.

Наконец кто-то высказал мысли присутствующих. – «Ха-ха, кузен Си! Я не видел тебя целый год! И все же твоя каллиграфия так же уродлива, как и раньше.»

Цзян Пэнцзи подняла глаза на говорившего, который отбрасывал тень на ее стол. Это был ее двоюродный брат, законный сын незаконнорожденного младшего брата мастера Лю.»

Теперь она поняла из воспоминаний Лю Ланьтин, почему ей никогда не нравилась фамильная школа. Она чувствовала бы то же самое, если бы пережила те несчастные события, которые тут происходили.

Лю Ланьтин оставалась в семейной школе до тех пор, пока ей не исполнилось восемь лет; после этого она начала учиться дома. В возрасте от четырех до восьми лет Ланьтин становилась все более и более замкнутой. Ее страх общения с другими людьми усилился, и она не могла смотреть на других без неуверенности и беспокойства из-за издевательств, которые произошли в фамильной школе.

Казалось, что дети рождаются с инстинктом льстить сильным и запугивать слабых. Лю Ланьтин была легкой мишенью из-за своей маленькой фигуры и застенчивости. Ее щеки краснели, когда она говорила с другими, и ее робость уверяла хулиганов, что она никому не осмелится рассказать, что они с ней сделали.

Хотя они жили в одном доме, некоторые дети из более бедных ветвей семьи  завидовали разнообразию ее одежды и качеству ее письменных принадлежностей, и они вымещали свою ревность на ней.

Они издевались над ней, высмеивая и исключая из круга своих друзей. Но поскольку Лю Ланьтин была тогда еще слишком молода, она не понимала их издевок и насмешек.

Ее невозмутимое отношение раздражало сверстников, и ситуация постепенно ухудшалась. Сначала у нее отобирали инструменты. Затем они начали оскорблять ее, говоря, что она будет брошена, как только у ее мачехи появятся собственные дети. В конце концов дошло до насилия, которое заключалось в том, что Лю Ланьтин столкнули в пруд рядом со школой, в результате чего она поранила лоб.»

Когда ее мачеха узнала о случившемся, она поспешила в школу и раскритиковала учителей и родителей. Чтобы выразить свое разочарование в семье, она отозвала все субсидии, которые выделила на покупку кистей и чернильных палочек. Качественные материалы были заказаны в магазине, который входил в её приданное, когда она вышла замуж за мастера Лю.»

Чтобы вернуть себе льготы, родители хулиганов посетили дом Лю Ланьтин, чтобы принести свои извинения.

Цзян Пэнцзи считала, что быть бедным или невежественным не является оправданием чтобы причинять боль другим.

Покопавшись в памяти Ланьтин, она узнала подошедшего к ней двоюродного брата. Он был одним из хулиганов, и Лю Ланьтин видела его только на праздниках, таких как Новый год.

Что он только что сказал? Неужели он смеется над ее почерком?

Тоуду Фэйцю: «(Смех.) Хозяин, как вы относитесь к тому, что над вашим письмом насмехаются?»

Байхэ Сайгао: «Она скорее всего думает: ‘Ты тупой! Я практиковалась всего несколько часов, а что насчет тебя?’»

Цзян Пэнцзи мельком взглянула на интерфейс прямой трансляции, из-за чего казалось, что она игнорирует кузена. Чтобы отомстить, он сел перед ней, удобно вытянув перед собой ноги. Это был очень неуважительный способ сидеть в древние времена. Он был взволнован тем, что снова унизит своего кузена Си.

Он добавил: «Вы должны были усердно работать дома с вашим учителем. Читайте больше, играйте меньше. Как рассердится твой отец, когда увидит твой почерк и узнает, что ты пренебрегаешь учебой!»

Она посмотрела на него, а потом медленно ответила: «Я буду в порядке. Мой отец может даже похвалить меня после того, как увидит вас, ибо мнение часто является результатом сравнения.»

А? Что она имела в виду?

И кузен, и зрители были озадачены.

«Кузен» - медленно продолжила она. – «Комары на третьем месяца не такие уж и большие. »

Комары? Кузен ничего не понял, пока его глаза не проследили за взглядом Цзян Пэнцзи. Его лицо тут же покраснело, и он неловко поднял воротник, глядя на нее с гневом и смущением.

«Держу пари, что твой спутник любит твое красивое лицо,» - лукаво сказала она. «Вам лучше попросить больничный, если вы сегодня плохо себя чувствуете. Невежливо нервно двигать бедрами, когда вы сидите, не говоря уже о том, чтобы сидеть с прямыми ногами.»

Когда она закончила фразу, появился инструктор. Двоюродный брат был слишком удивлен, чтобы сменить позу на полу, и это зрелище привело учителя в ярость, который от возмущения чуть не сорвал с себя бороду.

«Наглый дурак!»

«Ма…Мастер?»

Цзян Пэнцзи достала свои бамбуковые свитки, как будто ничего не случилось. Иногда во время урока она просматривала экран трансляции.

Байхэ Сайгао: «Может ли кто-нибудь объяснить, что только что произошло? Все, что я видел, - это как подросток пришел поиздеваться над хозяином, а потом учитель отчитал его ... Ух ты, я и представить себе не мог, что у древних ученых такой острый язык!»

http://tl.rulate.ru/book/96862/976972