Готовый перевод The Genius Prince's Guide to Raising a Nation Out of Debt / Руководство гениального принца по вызволению страны из долгов: Глава 5: Желание

«Ты будешь великим императором», — так говорила его покойная мать. Она всегда повторяла, что он приведёт Эсвальдию к новому расцвету. Мальчик был старшим сыном монарха — очевидно, именно ему суждено перенять бразды правления.

Принца не тревожили слова матери, ведь он знал, как она любит его, страну и какие надежды на него возлагает. Он во всём с ней соглашался, осыпал её добрыми словами, хвалебными стихами и цветочными венками.

«Верь в меня, мама, — думал наследник. — Я обязательно стану великим императором».

«Ты будешь великим императором».

Впервые мальчик замарал руки кровью в десять лет. Он поднял меч на мелкого чиновника, когда тот посмел проявить неуважение к его матери.

Она происходила из другой страны. Девушку знатного рода небеса благословили пленительной красотой; она любила родину, а сердце её уже принадлежало мужчине. Будущую мать принца ожидала мирная и безоблачная жизнь на своей отчизне.

Однако, к счастью или нет, эсвальдский государь влюбился в неё с первого взгляда.

«Ты будешь великим императором».

Ради своего народа девушка отказалась от любви и приняла предложение императора. Принесла благородную жертву. Но что она могла против дворцовых интриг и заговоров? Мать мальчика не знала, как быть, и не нашлось у неё друга, который бы дал совет.

В конце концов эсвальдские солдаты разорили её страну, отняли жизнь возлюбленного. Недоброжелатели из императорского двора считали, что это подточит сердце девушки, утверждали, якобы та обернётся ядом, который разъест Эсвальдию изнутри.

Это всё оказался вздор! Мать наследника — императрица, всегда ходила с гордо поднятой головой. И теперь у неё есть он — как не любить страну, что однажды перейдёт её сыну? Пока в женщине теплится любовь к своим детям, она никогда не отвернётся от нового отечества.

Так всё и должно быть.

«Ты будешь великим императором».

Когда мальчик увидел, как мама смяла и выбросила его венок, он задумался: «Правда ли мама любит меня?»

* * *

Беллида. Уэйн стоял над картой в отведённой для него комнате и ликовал:

— О да! Дело почти в шляпе!

— Как бы тебя снова не выбили из седла, — предостерегла Ниним, которая уже вернулась из Нальтии. — Да, ты стравил прочих принцев, но и сам Деметрио далеко не в лучшем положении. К тому же тебя всё ещё официально не признали полководцем.

— Брось, беспокоиться не о чем, — отмахнулся принц. — Старшенький наследник ещё поворчит, но в итоге даст добро. И тогда игра останется за нами.

— И всё же я не ожидала, что он так просто согласится.

— Верно подмечено. А с тех пор, как я запрыгнул в лодку Деметрио, от него дурного слова не донеслось. Ума не приложу почему.

Уэйн полагал, что первый принц и слушать его не будет. Деметрио в самом деле сторонился парня, однако предложение обещал обдумать — приятная неожиданность, хотя и неизвестно, откуда такая сговорчивость.

— Может, он подучился манерам, когда выяснил, что вариантов у него не так уж и много? — предположила девушка.

— Весьма вероятно. Упрямство и покладистость — наши неотъемлемые черты. Бьюсь об заклад, упрямство Деметрио заставило его вести себя сдержаннее... Впрочем, к чему голову морочить? — пожал Уэйн плечами. — Нам же это на руку. Выждем благоприятный момент и ударим по младшим принцам. Застигнем их врасплох!

— Посмотрим, удастся ли. Ты ведь не забыл о Глене и Стрэнге? Они тебя как облупленного знают.

Услышав имена друзей, юноша посерьёзнел:

— Ах да, ты же встретилась с Гленом. Что расскажешь?

— Видно, с нашей последней встречи он тренировочного плаца не покидал: в академии я ещё давала ему отпор, но сейчас мне его не достать. При этом Глен сдерживался — старался схватить меня живой. Хотел бы убить, пришлось бы пустить в ход всё, что есть.

Ниним — правая рука Уэйна, и в то же время она мастер клинка и верховой езды, в одиночку справлялась сразу с тремя солдатами. Тем не менее девушка признавала, что не ровня Глену.

Уэйн же всегда уступал своему другу, когда дело доходило до поединков. В академии они нарекли Глена «человеком-железом», «человеком-сотней» и «крушителем карет». Теперь же он превзошёл и эти прозвища.

— Раз Глен стал сильнее, то и Стрэнг тоже. Помнится, Манфред приблизил его к себе — не удивлюсь увидеть нашего друга во главе армии младшего наследника.

Если Глен умел в ближнем бою, то Стрэнг — в тактике. Он дьявольски умён, а его излюбленный ход — безжалостный удар по жизненно-важным позициям противника. В академии парня прозвали «ядом в очках», «сверкающим глазом» и «гением из глухомани».

— В тактике Стрэнгу не находилось равных, — согласно кивнула Ниним. — Нам придётся несладко.

Вместе с тем Уэйн — «нытик», «зло во плоти», «тряпка» и «страхолюдина» — широко ухмыльнулся:

— Зато за пределами штаба он как не в своей тарелке. Разберёмся с ним вне поля боя.

— Снова задумал что-то гнусное?

— Не могу сдержаться — столь велик соблазн.

— И всё-то тебе сходит с рук, — недовольно выпустила Ниним и вдруг выглянула в окно.

— Что там?

— Перед воротами какая-то суматоха.

— Прочие наследники сделали ход? Рановато. — Уэйн встал. — Навещу-ка я нашего дорогого союзника — держу пари, он уже принял решение о моём командовании.

Принц направился в кабинет Деметрио, девушка — следом. Уже у дверей они услышали ругань внутри. Стража стояла бледная, точно снег. Неизвестно, что предприняли его братья, но первый наследник метался в ярости.

Уэйн окинул взглядом солдат и, напустив на себя невинный вид, открыл двери.

— Прошу прощения.

Внутри он ожидаемо обнаружил посыльного и Деметрио.

— Ох, принц Деметрио, да на вас лица нет, — начал Уэйн. — Что же стряслось?

Парень рассудил, что это дело рук Манфреда: Бардлош зализывает раны после сражения — ему не до решительных ударов. Сам младший наследник не способен дотянуться до среднего брата за стенами Нальтии. Не имея права молчать, он должен был всколыхнуть высший свет и массы против Бардлоша. Люди бы приняли его сторону, и тогда Манфред сравнялся бы в силе с братом.

Уэйн намеревался стравить второго и третьего принцев и ударить, когда они уязвимее всего.

«Гениальней плана не сыскать! — не сомневался кукловод. — Всё пройдёт как по маслу!»

— Восстание, — коротко ответил Деметрио.

Принц хлопнул глазами:

— Восстание?

— Да.

— Где?

— В моих землях.

Последовало тягостное молчание. Наконец Уэйн собрался с духом и спросил ещё раз:

— Гм, я ужасно извиняюсь, но не могли бы повторить?

Деметрио тяжело вздохнул:

— В моих землях огромное восстание!

— ЧТО-О-О?!

* * *

Грантсал, императорский дворец. За столом переговоров сидели двое: вторая принцесса Роуэлльмина и третий принц Манфред. Позади же стояли их приближённые слуги: Стрэнг и Фиш.

— Полагаю, мы пришли к согласию, — заключил младший наследник.

— Вне всякого сомнения, — подтвердила Роуэлльмина. — Честно признать, я поражена. Не думала, что ты прибегнешь к такому, дабы остановить Деметрио.

Девушке донесли о грабежах, варварствах и беззакониях во владениях старшего брата и его фракции, которые и не собирались затухать.

Для битвы с Бардлошем Деметрио собрал всех солдат. Даже из гарнизонов, что поддерживали порядок. Угольки недовольства тлели уже давно, а первый принц не пользовался доброй славой в народе: крохотной спички хватило бы раздуть необъятный пожар.

И Манфред её поднёс.

Одержи Деметрио верх над Бардлошем, и люди бы дважды подумали, прежде чем хвататься за вилы, но старший принц проиграл — поджечь угли оказалось делом пары пустяков.

«Уж больно быстро у брата вышло. Явно готовил мятежи заранее, — рассуждала Роуэлльмина. — А поражение — лишь повод».

Принцесса перевела взгляд с Манфреда на стоявшего рядом Стрэнга:

— Твоих рук дело, не так ли, Стрэнг? Чтобы ты да сражался вне поля боя...

Тот безучастно держал рот на замке. В первую очередь он слуга Манфреда и лишь потом — друг Роуэлльмины.

— Все обвинения беспочвенны, — ответил за него наследник. — Наш старший брат получил по заслугам: правь Деметрио землями как должно, и нынче там царили бы мир и благодать. Сам же я изумлён, сколь сильно недовольны его подданные.

— Помилуйте. Разумеется, бездарная власть Деметрио тому причина. Лишь по прихоти судьбы мятеж вспыхнул в самый нужный для нас час.

— Видно, богам угодно, дабы я взошёл на престол, — кичливо улыбнулся Манфред.

Роуэлльмине тут же захотелось стереть с его лица ухмылку.

— Но не стоит списывать Деметрио со счетов столь легко. Он способен пренебречь владениями в надежде, что корона расставит всё на свои места.

— Пустое. Я уже получил слово премьер-министра.

Девушка метнула острый взгляд.

Именно премьер-министр собрал Эсвальдию воедино после кончины императора Церга, и только благодаря ему держава уцелела во время братоубийственных раздоров.

Манфред продолжил:

— Если Деметрио ничего не предпримет, императорские войска лишат брата владений и сами наведут порядок.

Львиная доля фракции Бардлоша — офицеры и солдаты, но это не значит, что ему присягнула вся эсвальдская армия. Наоборот, к наследнику присоединилась только треть. Остальные же междоусобной грызне предпочли нейтралитет. Верные империи, а не принцам, войска исчислялись десятками тысяч, и они сметут любого — только бы отдали приказ.

— Удивительное дело, — пролепетала Роуэлльмина. — Премьер-министр не даёт Эсвальдии заняться пламенем войны, хотя и позволяет вам валять дурака.

— Валять дурака? Не в бровь, а в глаз, — приятно улыбнулся Манфред. — К слову об удивительном: это мне впору всплёскивать руками, что ты вообще пошла на сделку. Я и подумать не мог, что однажды ты предложишь помощь.

Солдаты младшего наследника стояли лагерем вблизи Грантсала. Прознав о поражении Деметрио, Манфред уже хотел распустить войска, когда Бардлош внезапно сам решил пройти таинство. Срочно понадобились люди и провиант. Сил хватало только взять второго принца в осаду — не сразиться в открытую. Манфреду и всех связей недоставало, дабы обеспечить армию необходимым, как вдруг Роуэлльмина протянула ему руку.

«Старший брат использует силу из корыстных побуждений. Средний впитал пороки, которые сам же вызвался искоренить. Ни один из них не достоин нести волю венценосную, а потому я предлагаю помощь тебе, Манфред», — обратилась тогда к нему принцесса.

Роуэлльмина убедила фракцию, и в лагерь младшего наследника потянулись обозы. Для Манфреда это оказалось сродни чуду, и он не преминул возможностью навестить сестру в столице. И само собой, принц не принимал её слова за чистую монету.

— Так что же, Роуэлльмина? Чего ты добиваешься? — прямо поинтересовался Манфред.

— Чего добиваюсь? — повторила девушка и тепло улыбнулась: — Пожалуй, мира и процветания Эсвальдии.

— Разве тогда не лучше смотреть, как мы «валяем дурака», издали?

Они родные, но не более. Манфред не видел в Роуэлльмине очаровательной младшей сестрёнки, равно как Роуэлльмина в нём — почитаемого старшего брата.

В их отношениях не было ничего необычного. Участь каждого члена монаршей семьи — плести заговоры и грызть друг друга за место под солнцем. Дети невинны, а потому слепы, но для взрослых брат или сестра — кровный враг.

— Без ресурсов я не добьюсь ничего даже с сильнейшими воинами и полководцами им под стать, — продолжал Манфред. — Я проигрываю, Бардлош занимает трон, и в Эсвальдию возвращается мир. Ты ведь этого добиваешься и тем не менее уравновешиваешь меня и Бардлоша. А всё потому... что вознамерилась избавиться от нас обоих.

Он вперил взгляд в Роуэлльмину, и та растерянно улыбнулась, словно поражена его «атакой». Впрочем, Манфред знал: она притворяется.

— И какая же от этого мне выгода? Междоусобица затянется, эсвальдцы будут убивать эсвальдцев, разоряя собственное же отечество. Никакого толку.

— Нет, он есть, — возразил наследник. — Достаточно только выбить нас из игры.

— Любопытно, и что же это могло быть.

— Ты станешь императрицей, — отрезал Манфред. — Без нас троих по закону престолонаследия трон должна занять первая принцесса, но, поскольку ныне она не из правящего дома, корона достанется тебе.

Роуэлльмина хихикнула:

— Да у нас тут кое-кто страшится теней. Сдаётся, такова природа падких до власти.

— Этим ты говоришь, что не желаешь монаршей мантии?

— В яблочко. Меня беспокоит будущее Эсвальдии. И больше ничего. У меня и в мечтах не было примерить столь сакральное одеяние.

Манфред и Роуэлльмина какое-то время прожигали друг друга глазами, а после младший наследник хмыкнул:

— Что ж, пока ты знаешь своё место, всё хорошо. К тому же без достаточной поддержки притязаниями на титул императрицы ты бы погрузила страну в ещё больший хаос.

— Пожалуй, соглашусь, — кивнула принцесса.

Парень встал.

— Тогда мне должно уже идти. Рад был побеседовать.

— Помолюсь за твоё здравие.

— Ха! Ты явно не этого у небес попросишь. Идём, Стрэнг.

Они покинули комнату. На прощание Стрэнг слабо улыбнулся, и Роуэлльмина помахала ему рукой.

Когда же двери наконец закрылись, принцесса сложила руки в молитве.

— Ваше Высочество, вы молитесь за победу Манфреда? — смутилась Фиш, которая всё это время молчала.

— Не совсем. Чтобы споткнулся на лестнице и вывихнул себе лодыжку, — ответила Роуэлльмина. — Должно сработать. По крайней мере, он ударится. Так тебе и надо, придурок!

Девушка удовлетворённо кивнула.

— Когда они окажутся в равных условиях, Манфред выйдет на бой. Братья не будут спешить с решающим сражением, и мы выиграем время.

— Кто бы мог подумать, что принцу Деметрио станут чинить такие козни...

— Да! Как подло с твоей стороны, Стрэнг! — схватилась за голову Роуэлльмина. — Такими темпами победа достанется либо Бардлошу, либо Манфреду. Мне же нужен Деметрио! Хуже некуда! И что прикажете мне делать?!

Роуэлльмина снабжала младшего наследника в том числе, чтобы затянуть его противостояние со средним. Время она купила, но что именно ей делать?

С остервенением ища выход, принцесса повернулась к Фиш:

— Как там Деметрио?

— В отчаянии, — покачала головой слуга. — Его можно понять: сперва он проиграл битву, а теперь вассалы взбунтовались. Сторонники оставляют наследника, и ему нечем их удержать.

— Я полагала, у Деметрио останется порядка пяти тысяч солдат. Сейчас же он едва две соберёт.

— Со столь крохотной армией ему не управиться с Бардлошем и Манфредом. Даже внезапной атакой в тыл во время сражения. И принц Уэйн во главе тоже не поможет.

С Уэйном во врагах шутки плохи, но он не волшебник. Их загнали в угол.

«Пошлёт ли Уэйн за войсками из Натры? — задумалась Роуэлльмина, скрестив руки. — Но это война с Эсвальдией. Сдастся и вернётся домой? Нет. Будет бороться до конца. Но разве это уже не конец?»

— К слову, — вспомнила Фиш. — Ваше Высочество, у вас встреча с принцессой Фланией после полудня. Как насчёт несколько опередить график?

— О, она уже во дворце?

Фиш кивнула.

Флании недоставало хватки Уэйна, но она по-прежнему происходила из королевской династии Натры и наверняка чем-то поможет.

— Тогда проси её... гм?

Ветерок с улицы донёс до Роуэлльмины голоса. Она выглянула в окно, которое смотрело во внутренний сад дворца, и обнаружила ту, о ком они как раз говорили, — Фланию. Но не одну. С ней беседовал самый неожиданный человек из всех, кого Роуэлльмина только в силах вообразить.

* * *

Флания со вздохом рухнула на скамейку под деревом. Последние несколько дней она с головой погрузилась в дела: встречи с важными сановниками Грантсала шли одна за другой. На первый взгляд казалось, что принцесса вела переговоры ради процветания Натры и Эсвальдии, однако на самом деле девушка таким образом пугала Роуэлльмину, о чём та уже догадалась.

— Уэйн, конечно, велел мне только приехать в столицу...

Флания в Мильтасе совершила настоящий подвиг, и, раз она в Грантсале, Роуэлльмине нельзя было спускать с неё глаз. Эсвальдской принцессе и без того необходимо бдеть за тремя наследниками — Уэйн ударил в её уязвимое место, буквально заставил распылить свои немногочисленные силы.

Ещё перед отъездом из Кодбэлла Флания опасалась, как бы Роуэлльмина не связала её по рукам и ногам. Уэйн только улыбнулся и заверил, что заставит принцессу подыграть сестрёнке. Репутация натрийского регента возвышала Фланию в глазах общества, и Роуэлльмине, как той, кто принимал гостью из дружественного королевства, переговоры девушки с видными людьми столицы вышли на руку: её имя чаще слетало с уст вельмож. Чего она и добивалась.

В итоге Роуэлльмина лишь присматривала за Фланией. Всё шло согласно плану, хитрому до мурашек.

— Кажется, словно все, кроме меня и Ниним, чуточку опасаются Уэйна, — промолвила Флания. — Как думаешь, Нанаки?

— Пожалуй.

Парень с трудом заставил себя не добавить: «И совсем не чуточку».

— Во время учёбы я этого не понимала, но теперь мне стало ясно: нельзя так просто сдвинуть страну, куда угодно одному тебе. Должно прислушиваться к чаяниям народа и даже его самым тёмным желаниям, — убеждённо сказала девушка. — Буду стараться и стану такой, как Уэйн! Эй! Нанаки! Ты ведь в меня совсем не веришь, да?

Тот не ответил. По правде, Нанаки в ней не сомневался и в то же время не хотел, чтобы Флания становилась такой, как её брат.

— Да будет тебе известно: во мне ещё полно сил, и я не отступлюсь. Только отдохну немного. Я выполню свой долг перед Уэйном и стану усердно работать ради будущего.

— Будущего? Ты о той просьбе Сайласу?

— Правда, я не уверена, получится ли. — Флания встала. — Перерыв окончен! Рановато, но мы вернёмся и подождём принцессу Роуэлльмину.

Нанаки кивнул и пошёл уже за ней, как неожиданно распахнул глаза:

— Флания! Стой!

— Что?

Девушка наступила на что-то странное. Опустив голову, она обнаружила на земле человека, испуганно взвизгнула и отскочила в сторону. Нанаки сразу же прикрыл её собой.

— М, Нанаки? Он мёртв?

— Нет.

Флания выглянула из-за плеча парня. Сам он также не сводил глаз с незнакомца.

— Я живой, — сообщил человек и медленно поднялся. — Ах, мне очень жаль — всё время засыпаю, когда греюсь на солнце.

Это был долговязый мужчина, чем-то похожий на ленивца. Лёгкая щетина на лице, помятые одежды — казалось, ему не место в императорском дворце, самом сердце Эсвальдии.

Нанаки не снижал бдительности и всё держал Фланию за спиной.

— Даже не заметила, что вы рядом. Я так испугалась — вы выглядели точно покойник.

— Порой у меня останавливается сердце во время сна.

— Правда?

— Конечно же нет.

Флания окинула его недоверчивым взглядом, но мужчину это нисколько не беспокоило.

— Прежде я не видел вас здесь. Кто же вы? — поинтересовался он. — Ожидаю услышать благородное происхождение. Если сочту вас подозрительными, то вынужден буду позвать стражу. Правда, я одним глазом всё ещё вижу сон — кричать или бежать не в силах. Ах, знаю! Вы вольны сами её поискать, подозрительные вы или же нет.

— Эм-м...

Как раз мужчина и выглядел весьма сомнительно. Впрочем, Флания решила из вежливости представиться:

— Я принцесса королевства Натра Флания Элк Арбалест. Прибыла в Грантсал по приглашению принцессы Роуэлльмины.

Незнакомец кивнул:

— Принцесса Флания. Прошу прощения. Стало быть, вы дочь короля Оуэна. По глазам вижу, какой ум в вас сокрыт.

— Вы знали моего отца?

— Мы не встречались лично, но меня впечатлили начинания короля Оуэна, когда он только перенял бразды правления в столь длинной череде государей. Помню как вчера. Тогда я служил обыкновенным чиновником: ветер в кармане и вечная пустота в животе. Служба — всё, что у меня было. Тогда меня посетила поистине блестящая идея: представить документы в виде еды. Порой доходило до пяти блюд. И я днями напролёт жевал бумагу. Что же, по-вашему, сталось со мной спустя месяц?

— Вам удалось окончательно обмануть себя?

— Нет. Предсказуемо я едва не преставился от голода. Знаете, людям всеядными не бывать. Мне понадобился месяц, чтобы усвоить этот урок. Подобный опыт зачастую теряется, и я передаю его вам, Ваше Высочество, в честь нашей встречи.

— Эм-м, как угодно.

Флания уже задумалась, не ищет ли он драки. Она глянула на Нанаки, и тот глазами подтвердил: незнакомец говорит серьёзно.

«Но ведь так только хуже», — подумала девушка. Однако Фланию воспитывали истинной леди — она спрятала тревогу за улыбкой и поклонилась:

— Спасибо за столь ценный урок. Боюсь, дела не требуют отлагательств. С вашего позволения, я...

— Ах, постойте, — позвал мужчина, когда принцесса уже развернулась. — Снится ли Вашему Высочеству широкая река? Во снах я всегда вижу, как ловлю на ней рыбу, а оборванный лодочник переправляет почивших с одного берега на другой. И вот сегодня во сне я услышал причитания, сколь сложны государевы дела. Стоило мне проснуться с чувством, что обязан указать кому-то верный путь, я обнаружил Ваше Высочество.

— Эм-м...

Не хочет ли он этим сказать, что сквозь сон слышал весь разговор Флании и Нанаки? Но пересекать реки в мире грёз ему всё же не стоит — не к добру.

И тогда таинственный незнакомец спросил:

— Видит ли Ваше Высочество разницу между человеком и подданным?

Девушка на мгновение растерялась от мысли, отвечать серьёзно или выкручиваться, и в конце концов выбрала первое.

— Разве они не одинаковы?

— Вовсе нет, — на удивление коротко ответил мужчина и добавил: — Человек не принадлежит государству. У него нет прав, равно как и обязательств. Подданный же обладает и тем, и другим. Из этого вытекает мой следующий вопрос: что же делает человека подданным?

Его голос приобрёл глубину мудрости. Флания не хотела говорить первое, что придёт в голову, но ничего не получилось придумать. Тогда принцесса пошла другим путём:

— Я не уверена. Что это?

— Закон. Государство издаёт законы; оно пропускает через них человека, перемалывает его, и затем на свет появляется подданный. Закон должен соблюдаться неукоснительно. Обход, нарушение или злоупотребление расшатывают основы государственности, а следовательно, и саму сущность подданных. Это тяжкий грех.

На секунду Флания увидела страстную искорку в глазах собеседника.

— Исключений нет. Даже для помазанников божьих. Исключений нет... Однажды Вашему Высочеству перейдёт власть, а с ней и обязанность защищать подданных. Прошу, не забывайте о силе закона, — вдруг мужчина улыбнулся. — Это всё, что я хотел сказать. Прошу прощения, что задержал.

— Ох, право, не стоит, — помотала головой девушка.

Буквально только что она нашла его не от мира сего, но теперь незнакомец вызывал у неё любопытство.

— Могу я узнать ваше имя?

Тот хлопнул в ладоши:

— Боже, я не представился. Сколь грубо с моей стороны. Я...

— Кескинель! — крикнул кто-то со входа в сад.

Флания обернулась: к ним шла Роуэлльмина.

— О чём это ты говорил с моей гостьей?

— Добрый день, Ваше Высочество. Чудесно выглядите, — поклонился мужчина, Кескинель.

Для своего захудалого вида жест он выполнил весьма элегантно.

— Но не в чудесном расположении духа. Прошу, не подходите к принцессе Флании — ещё заразите своими причудами. — Роуэлльмина потянула к себе девушку и защищающе приобняла за плечи. — Он ведь не сказал тебе ничего дурного? Кескинель у нас любит охотиться на честных людей и лить им в уши свои диковинные идеи.

— Н-ничего такого. Хотя я понимаю, почему вы так думаете... — смущённо поёжилась принцесса в её руках.

— Чтобы я да причуды? Помилуйте, Ваше Высочество. В моих словах нет места шуткам, и сердце моё честно. Я всего-навсего люблю поговорить. В последнее время люди избегают меня, точно чумы, оттого, признаюсь, я нашёл в принцессе Флании ценного слушателя. Между прочим, разве не вздорно, что стражники вмешиваются в беседу, когда она продлилась каких-то шесть часов?

— Да-да. Кстати о слушателях. На пути сюда я видела сановников — они ищут вас, и настроение у них куда сквернее моего. Советую поспешить.

— Гм, какой кошмар. Знаете, гнев и печаль подтачивают сердце. Раз уж вы намерены использовать моё сердце как инструмент, то прошу быть со мной помягче. Впрочем, едва ли мои слова услышат. На этом я оставляю вас... — Кескинель развернулся. — Ах да, Ваше Высочество Флания, меня зовут Кескинель.

Старик растворился в саду, шагая под бой одному только ему известного барабана.

— Наконец-то этот зануда ушёл, — облегчённо вздохнула Роуэлльмина.

— Эм-м, кто это? — протянула Флания. — Он похож на служащего, но...

Кескинель не вёл себя как чиновник и вместе с тем знал Роуэлльмину.

Девушка быстро смекнула, о чём думала её гостья.

— Ещё какой служащий. Не хочется говорить столь открыто, но он — один из важнейших сановников Эсвальдии.

— Хотите сказать...

— Это премьер-министр Кескинель, — произнесла Роуэлльмина и посмотрела в сторону, куда ушёл сановник. — Сейчас он единственный столп, на котором держится Эсвальдия.

— Премьер-министр... — округлила глаза Флания, а затем вспомнила его странности. — Этот чудак?

— Этот чудак. — Принцесса сложила руки на груди. — Он гений со своими тараканами. Будь Кескинель зауряден, не занял бы пост премьер-министра. Хотя это не оправдывает его странностей... — сухо отсмеялась Роуэлльмина. — Но оставим. Вы ведь пришли ко мне по какому-то делу? Впрочем, буду рада, если просто составить компанию за чаем.

Флания не увидела в чудаке чего-то особо страшного, и всё же, столкнувшись с ним, потеряла чувство времени.

— Есть кое-что, что я бы желала обсудить, — ответила она.

— Тогда скорее идёмте. Чай и пирожные уже ждут.

Они кивнули друг другу и пошли во дворец.

* * *

Положение Деметрио было хуже некуда. В Беллиде у него осталось пять тысяч павших духом солдат и никаких припасов. Все силы бросили поддерживать порядок в городе — о борьбе с Бардлошем и Манфредом не шло и речи.

И, словно в довершение, народ восстал. Те из вассалов, что ещё не бросили принца, подавляли бунты в собственных владениях, и теперь премьер-министр Кескинель угрожал лично положить конец разброду. Если Деметрио ничего не предпримет, его земли наводнят императорские войска. Он может хоть чудом удвоить силы — сопротивление бесполезно.

— Так вот каков мой конец? — посмеялся над собой подвыпивший Деметрио. В комнате стоял перегар, а на столе рядом с наследником лежал опрокинутый бокал.

— Будто я это так оставлю... Я найду способ... Стану императором... — бессвязно бубнил Деметрио. — Я должен...

Он пал духом, но что-то ещё тлело в его глазах.

Тучи над ним сгущались. Солдаты шептались, обсуждая, пора ли им дезертировать и, если переметнуться к Бардлошу или Манфреду, прихватить ли голову первого принца с собой. Деметрио окружил себя верными людьми — надо отдать должное, но как долго они протянут? Подданные уже не спасут его от верной смерти, ведь он не спас их.

И сейчас Деметрио пожинал плоды.

Последовал стук в дверь, вскоре она открылась.

— Прошу прощения. Ох, у кого-то непростые времена.

В комнату вошёл Уэйн.

— А, это вы... — буркнул Деметрио. — Я не в настроении. Если по делу — приходите позже.

— Полно вам. Вы говорили, что что-то там должны — не расскажете подробнее?

Наследник силился прогнать принца, но тот всё равно уселся в кресло напротив. Деметрио прожёг его взглядом, но было видно: ничто не заставит незваного гостя удалиться.

Мужчина щёлкнул языком и сдался.

— Обыкновенный бред, — злобно бросил он. — Мне когда-то сказали, что однажды я стану императором, и поэтому должен оправдать ожидания, которые на меня возложили. Вот и всё.

— Жаждете государевых регалий потому, что этого кто-то ждёт? Вас точно заставляют драться за корону.

— Верно. И что теперь подумают, взглянув на меня? Что я справился? — усмехнулся Деметрио. Возможно, из-за вина. — Я родился первым, и поэтому трон принадлежит мне. Но оглянитесь: тупые братья превзошли меня, армия разбита, а народ восстал. Дьявол! Почему?! Я должен был перенять корону!

Голос наследника хрипел от ярости и негодования. Уэйн смотрел на Деметрио, но не было на его лице ни равнодушия, ни коварства — лишь, к изумлению, сострадание.

— На вас висит страшное проклятие, — заключил юноша.

— Какое ещё проклятье?

— Принц Деметрио, вот вам мой совет как одного члена правящий фамилии другому: чаяния людей многогранны. К худу или добру, слишком многое определяет поступки людей. А потому, когда результат известен, они обычно выбирают, что устраивает больше всего.

Хотя Уэйн и говорил искренне, Деметрио это не тронуло.

— Понятия не имею, о чём вы. Забудьте уже и скройтесь с глаз.

— Какое несчастье, ведь я ещё не закончил. Нам многое нужно обсудить.

— Ну, что? Не хватало мне выслушивать тут... — вдруг наследник осёкся, о чём-то догадавшись. Хмельной туман слегка рассеялся.

«И как я раньше не подумал? — осознал Деметрио. — У этого парня ко мне лишь одно дело».

Уэйн поставил не на того. Чего бы регент ни добивался, он рассчитывал вместе с Деметрио одолеть других наследников.

Результат говорил сам за себя. Поражение неминуемо, и всё, что осталось незадачливому принцу — примкнуть к Бардлошу или Манфреду. Лучший способ добиться их расположения — принести голову Деметрио.

Да и вёл Уэйн себя бесцеремонно. Наверняка уже подговорил некоторых слуг помочь. Никто не услышит криков Деметрио. И пьяные ноги не унесут горе-наследника от опасности.

— Кому вы собрались принести мой хладный труп? — процедил Деметрио. Его голос полнился яростью и горечью от предательства. Проклиная себя за глупость, мужчина судорожно соображал, как спасти свою жизнь.

Однако Уэйн только покачал головой:

— Простите, но я ума не приложу, о чём это вы.

— Не придуривайтесь! Вы предложите мою голову одному из принцев, чтобы сохранить тёпленькие отношения с Эсвальдией!

Уэйн изумлённо распахнул глаза, а после схватился за живот и от души рассмеялся:

— Воистину! Потрясающая идея! Оставлю на запасной план!

Всё ещё хихикая, он расстелил карту на столе.

— Позвольте показать, почему я здесь. Всё уже готово. Если ещё не опустили руки окончательно, то трон ваш.

— ЧТО?! — едва не вскочил со стула Деметрио.

«Трон?! Мой?! Когда уже всё потеряно?!» — недоумевал первый принц. Он готов был незамедлительно ринуться за внезапным проблеском надежды, и всё же подозрения не дали ему так просто ухватиться за спасительную соломинку.

— Вы говорите, будто он уже мой — только руку протянуть, — недоверчиво начал Деметрио. — Но что вы намерены делать? Солдаты хотят домой, и дезертиров с каждым днём всё больше — под моим флагом едва ли тысяча соберётся. И вы предлагаете мне как сумасшедшему накинуться на братьев?

— Вовсе нет. Ваши люди вольны вернуться к семьям, — ответил Уэйн.

Наследник встал точно вкопанный:

— Хотите лишить меня армии? И, по-вашему, мы сможем победить?

— Сможем, — уверенно подтвердил парень. — Тем не менее путь предстоит не из лёгких, и от вас, принц Деметрио, зависит, взберёмся мы на вершину или же сорвёмся в пропасть.

Деметрио ни на секунду не представлял, о чём говорил Уэйн. Как он намеревается победить? Голос разума требовал отмахнуться от чепухи регента, однако в словах юноши не чувствовалось лжи. Более того, принцу Натры нет смысла лгать. Он правда думает, что Деметрио сумеет заполучить корону?

Раз ещё не всё пропало...

— Хорошо. Я приму ваш яд, — процедил Деметрио с пылающей яростью в глазах. — Делайте что угодно, но добудьте мне победу, Уэйн Салема Арбалест.

— Всенепременно. Обещаю, вы пройдёте через таинство.

Пока Бардлош и Манфред точили клинки перед сражением, Деметрио и Уэйн готовились ухватиться за единственную надежду взять верх. Кому же улыбнётся виктория? Часы безжалостно отсчитывали время до мгновения, что ещё войдёт в историю.

* * *

Армии Бардлоша и Манфреда стояли на том же поле, где буквально две недели назад был наголову разгромлен Деметрио. И обе стороны насчитывали около десяти тысяч воинов. Победа окрылила войска среднего наследника, но решимость солдат младшего укреплялась зовом справедливости и поддержкой фракции поборников отечества.

И народ, и высший свет склонялись к победе Бардлоша. Второй принц показал себя в деле, а боевой дух его армии высок как никогда, пусть она ещё и не оправилась после недавнего сражения. Также мнения сходились и в том, почему Бардлош по-прежнему не прошёл таинство: дабы не подарить противнику моральное право нападать.

Предводитель фракции военных собрал припасы с местных купцов и дворян, и, пусть этого не столь много, сколько предоставила Роуэлльмина Манфреду, он был готов к затяжной войне. Схватив однажды боевую удачу за хвост, Бардлош её отпускать уже не намеревался.

Лагерь армии младшего наследника, ставка командования. Манфред перед штабными офицерами оторвал взгляд от карты и спросил парня рядом:

— Что скажешь, Стрэнг?

— Наши воины по большей части впервые окажутся на поле боя, чего нельзя сказать о неприятеле, который к тому же вдохновлён победой, — рассудил парень. — Предлагаю в первый день держать оборону, чтобы солдаты привыкли.

— Как-то безынициативно, — не согласился один из вассалов принца.

— Сражение только начнётся, и мы растратим силы впустую. Полагаю, наш враг в первый день также не предпримет решительных манёвров.

Мужчина кисло скорчился, когда ему улыбнулся Манфред:

— Уж если в твоих жилах кровь так и кипит, буду рад отправить на передовую.

— П-прошу, смилуйтесь, Ваше Высочество.

Штаб взорвался хохотом. Наследник усмехнулся и обратился ко всем командирам:

— Стрэнг выковал нам путь к победе, но противник силён. Дождёмся благоприятного момента и переломим всякую его волю к битве. А до тех пор сохраняем осторожность.

— Как прикажете, Ваше Высочество!

Поклонившись, офицеры разошлись по боевым позициям.

Как Стрэнг и предполагал, первый день прошёл весьма тихо для такого скопления войск: стрелы взмывали в небо, но шеренги противника не косили; кавалерия мчалась по полю, однако клином в строй врага не врезалась — ударяли лишь вскользь; пешие части перекрывали путь неприятелю, и тем не менее в бой не вступали. Принцы прощупывали друг друга, разгадывали планы сражения, искали слабые места как у врага, так и у себя.

Солнце зашло. Первый день схватки закончился, и войска разошлись по лагерям.

Ставка командования среднего наследника.

— Две сотни убитых, три — раненых. Армия готова продолжать бой, — доложил адъютант.

Бардлош кивнул и повернулся к штабу:

— Потери ожидаемо минимальны. Завтра проблем не возникнет.

— Сегодня мы раскусили их уловки, а завтра — разгромим вдребезги, — кивнул один офицер.

— Умениями они мало чем отличаются от сил принца Деметрио, — поддержал другой.

— Им с нами не тягаться.

Командиры не сомневались в победе, словно она уже была в кармане.

— Вы правы, — холодно взглянул на них Бардлош. — Судя по увиденному, мы превосходим противника. Но не стоит забывать: проигрывает тот, кто первым теряет бдительность.

Упрёк принца не достиг их ушей.

— Ха-ха-ха! Виктория любит решительных, Ваше Высочество.

— Мы не теряем бдительности — всего лишь говорим как есть.

Вассалы всё пререкались с сюзереном, упорно стоя на своём. Этим вечером они были особенно спесивы. Армия Манфреда — последняя преграда для Бардлоша перед короной — оказалась на удивление слаба. Офицеры почти достигли заветной цели, и это тешило их самолюбие.

— Лоренцио, — позвал наследник единственного, кто стоял в тишине.

Бардлош надеялся, что голос ветерана образумит командиров, но тот лишь покачал головой: бесполезно.

— Достаточно. Все свободны, — отослал наследник штаб, включая Лоренцио, когда понял, что напрасно тратит время.

«Такими темпами мы правда победим Манфреда, — задумался Бардлош, оставшись один на один со своими мыслями. — Я и сам это прекрасно понимаю. Но кое-что мне не даёт покоя, и, бьюсь об заклад, моему младшему брату тоже».

И волновал его Деметрио. Уже неделя прошла, как второй принц потерял след брата. Старший наследник вернулся в свои земли хоть и с разбитой, но армией, а после она буквально испарилась. Будь Деметрио один, Бардлош счёл бы, что его предали и убили, да только Уэйн тоже пропал. Они явно что-то задумали и, если это так, обязательно вмешаются в сражение.

Бардлош обсудил Деметрио с вассалами, но никого не обеспокоило его исчезновение. Офицеры и вельможи в один голос твердили, что без армии он ничего не достигнет, и второй принц в какой-то мере разделял их мнение.

«Может, я себя просто накручиваю?» — посетила Бардлоша мысль.

Вопрос остался без ответа, а между тем ночь всё сгущалась.

* * *

Утро второго дня сражения. С рассветом армия Бардлоша перешла в решительное наступление, будто вчерашние стычки — только прелюдия. На солдат сыпались стрелы, копья ломались о щиты, всадники врезались в прорехи, что возникали в неприятельском строю. Поле сражения утопало в криках, стонах и воплях; равнину усеяли трупы и раненые. Войска Манфреда стояли подобно скале, чем вызвали немалое удивление среди офицеров Бардлоша.

В конце концов серьёзных потерь не понесла ни одна из сторон. Второй принц встретил умелый отпор и приберёг основные силы. Третий принц также использовал далеко не все части.

Последующие два дня прошли так же, и теперь Бардлош разочарованно выслушивал командиров:

— Ваше Высочество, их оборона оказалась крепче, чем мы ожидали. Так мы не пробьём их авангард.

— Мы впустую тратим ресурсы. Необходимо избежать войны на истощение, которую навязывает принц Манфред с фракцией поборников за спиной.

— Нам должно собрать все силы в кулак и нанести решительный удар.

Штаб настаивал на скорейшем завершении битвы. Все офицеры среднего наследника — ветераны, которые прошли много войн; они способны выдержать по-настоящему долгие сражения в десять, а то и в двадцать дней. Однако военные точно перестали замечать очевидное, когда их сюзерен уже почти достиг престола.

Бардлош задумчиво промычал. Повысить ли ему голос и унять зарвавшихся вассалов? Принц отказался от таинства, и уже тогда между ним и штабом воцарился холод: будет и дальше идти им наперекор — быть расколу. Мужчина берёг силы на случай, если вмешаются Деметрио и Уэйн, но, судя по всему, пора пересмотреть планы.

Решившись, Бардлош окинул взглядом командиров.

— Да будет так, — сказал он. — Завтра атакуем основными силами.

Офицеры победно вскинули руки:

— Да, Ваше Высочество! Блестяще!

— Преподадим врагам урок! Покажем, на что мы способны на самом деле!

— Сейчас же проработаем план наступления!

Вассалы не сомневались в победе и уже расстелили на столе карты. И вот, пока Бардлош тонул в сомнениях...

— Прошу прощения! — влетел вестовой в палатку ставки командования и, не дожидаясь дозволения продолжить, выкрикнул: — Солдат сразила болезнь! Еда, поставленная нам, отравлена!

Штаб обомлённо застыл.

* * *

— Получилось? — Утром пятого дня Стрэнг внимательно разглядел армию Бардлоша и тихо сказал: — Нам удалось, Ваше Высочество.

— Пожалуй, — согласился Манфред. — И отсюда видно, как поредели вражеские ряды.

Ко вчерашнему вечеру обе стороны потеряли примерно по две тысячи человек и могли выставить на поле сражения около восьми тысяч. Однако сегодня у Бардлоша оказалось не более пяти.

— Ты порядком удивил меня, когда впервые предложил свой план, — признал третий принц. — Вот уж не думал, что ты готов скормить противнику яд.

Манфред говорил искренне, без усмешки. И он восторгался. Яд применяли на войне во все времена — как минимум обмазывали им наконечники стрел. Но никогда ещё прежде его не использовали одновременно на целую армию.

На похвалу сюзерена Стрэнг лишь покачал головой:

— Ничего особенного. Я только подумал, как бы на моём месте поступил один мой старый приятель.

— Умеешь же ты выбирать знакомых.

— Да, Ваше Высочество, я нашёл себе ужасного друга, — отвлечённо согласился парень и уже собраннее добавил: — После победы над принцем Деметрио принц Бардлош столкнулся с нехваткой провизии. Местные не преминули угодить вероятному императору и стали снабжать его провиантом.

— В армии моего брата остро нуждались в каждой крупице и без проверок приняли припасы. Никто и не заметил мешки с ядом.

Стрэнг кивнул:

— Три тысячи солдат не вышли на поле боя. Полагаю, лишь две из них не способны сражаться — остальные или поправляют здоровье, или ухаживают за больными. Никто не умер.

— Почему ты не использовал более действенный яд?

— Сильный сработал бы сразу, и тогда враги быстро обнаружили бы его — только меньше пользы. Кроме того, мёртвым ничего не нужно, в то время как живые плачут и смеются, едят и требуют ухода.

— С живыми хлопотнее, нежели с теми, кто в лучшем из миров?

— Груз за павших товарищей мы несём в сердце, а за тех, кто ещё с нами, — на спинах, — пожал Стрэнг плечами. — Не стоит забывать, сколько нужно яда, дабы умертвить целую армию. А это всё — время и деньги. Невероятно сложно, и слишком многое необходимо учесть.

— Раз уж на то пошло: что за яд и как ты его использовал?

— Это растение, которым красят одежду. Оно отравляет человека, если какое-то время попадает в него с едой. Я велел растереть семена в порошок и смешать с мукой.

Весьма коварная тактика. Деметрио отказался бы от неё, просто не раздумывая, а Бардлош — из гордости, но Манфред без колебаний и восстание разжёг, и войска противника отравил. Он всего-навсего третий принц — быть избирательным не в его интересах.

— И что следует по твоему плану дальше? — полюбопытствовал Манфред.

— Враг в растерянности. Одно решительное наступление, и победа наша.

— А заполучив её, я прохожу таинство и коронуюсь.

— Ваше Высочество, не забудьте о своём обещании освободить мой родной город Бёрнок, как только вы взойдёте на престол.

— Конечно. Я всегда вознаграждаю вассалов за хорошую работу, — дружелюбно ответил Манфред. Впрочем, Стрэнг не нашёл улыбки в его глазах. — Пойду вдохновлю солдат, как их будущий государь.

Принц лёгким шагом удалился. Юноша проводил сюзерена взглядом и вздохнул:

— Всё не так просто, даже когда всё получается... Лучше сосредоточусь на делах нынешних.

Он ещё раз окинул взглядом поле сражения.

День перелома настал. Армия Манфреда резко изменила тактику и атаковала по всему фронту. Стройные ряды Бардлоша покосил яд, но боевой дух солдат пострадал ещё больше. Умы людей одолевали беспокойство за товарищей в лагере и за собственное здоровье. Их клинки «притупились»…

Точно обуянные местью за павших соратников, войска третьего принца со всей яростью ударили в час слабости врага. Ничто не могло остановить натиск. Воины среднего наследника проклинали их за бесчестье и трусость, но выстоять оказались не в силах.

Для людей Манфреда же его брат — гнусный предатель, который нарушил уговор, когда попытался пройти таинство. Кроме того, принц внушил им, что они бьются во имя справедливости и очищают отечество от скверны.

Бардлоша загнали в угол. Леденящие кровь сообщения поступали одно за другим:

— Ваше Высочество! Вторая линия обороны пала!

— Враг перехватывает посыльных! Мы не знаем, что происходит на поле боя!

— Мы не можем сдержать наступление! Ваше Высочество!

Первые четыре дня Бардлош удерживал инициативу. Никто уже не сомневался в его победе, но за ночь положение перевернулось с ног на голову.

— Как всё так повернулось?.. — пробормотал принц.

Мысль о поражении рухнула на его плечи тяжким грузом. Он должен был быть решительнее в бою, осторожнее с отданной в дар провизией. Должен был. Обязан был.

Мог быть.

Не время корить себя, рассуждая задним умом, но бесполезные мысли всё не покидали Бардлоша.

— Возьмите же себя в руки, Ваше Высочество! — повысил голос Лоренцио с горечью на лице. — Мы сдаём позиции. Следует отступать!

— Отступать? И куда же?! — воскликнул наследник.

— В Нальтию. За стенами города им нас не достать.

Бардлош прожёг Лоренцио взглядом:

— Нальтия — наша священная старая столица! Предлагаешь прикрыться ею, как щитом?!

— Выбора нет! Только там мы отбросим натиск!

Бардлош мог укрыться в своих владениях, и Манфред не посмеет преследовать его. Но тогда для младшего принца откроется дорога к таинству. Он станет следующим монархом. Для среднего это — поражение.

— Прошу вас! Послушайте меня!

Армии нужно время восстановиться, и лишь стены Нальтии дадут его. Бардлош это понимал, и всё же ему понадобилось несколько секунд, дабы принять сложное решение.

— Отступаем в Нальтию!

Стрэнг сразу же заметил движение в ставке Бардлоша.

— Предпочёл жизнь гордости? — пробормотал он.

Парень полагал, что такой вояка до мозга костей с доблестью примет смерть в бою. Всё-таки второго принца корона заботила больше. Так или иначе, Стрэнг к этому уже приготовился.

— Бросить на вражеский лагерь резервную конницу.

— Да, ваше превосходительство!

— Всем подразделениям: враг отступает — начать преследование.

Гонец кивнул и ускакал в гущу сражения.

Лагерь Бардлоша уже отступал к Нальтии, а армия — следом. Войска Манфреда ударят им в тыл...

От глаз Глена ничего не скрылось.

— Все за мной! — крикнул он, ударил по шпорам и бросился вперёд.

«Это наш шанс», — решил капитан.

— Ваше высокоблагородие?! — опешил один из подчинённых, который отходил вместе с прочими.

Ещё больше удивились солдаты Манфреда. Они только что преследовали отступающего противника, как внезапно сами попали под удар. Наступающие отряды не успели перегруппироваться, и их рассеяла вражеская кавалерия.

— В-ваше превосходительство! Постойте!

Прорвав строй, Глен устремился дальше, а за ним — вверенный отряд с растерянными лицами.

— Ваше превосходительство! Это опасно! Наши основные силы отходят!

— Нам не пробраться через их оборону в одиночку! Это вражеская территория!

Пять сотен всадников последовали за своим капитаном. Их окружили несколько тысяч солдат противника.

Глен рассмеялся и бросил за спину:

— Манфреду сейчас не до нас. Так почему бы не навестить его?

На первый взгляд выглядело, словно он потерял рассудок, однако оборона младшего наследника на их пути и впрямь гасла. Прорвут её — нагрянут в штаб по их души. Именно там Глен и найдёт своего друга и его сюзерена — Стрэнга и Манфреда.

— Идём в самое логово неприятеля! Схватим принца, и виктория наша!

— Провёл меня! — встревоженно процедил Стрэнг, увидев, как Глен прорывается сквозь их силы.

Армии Манфреда не преодолеть разрыв в умении между ними и войсками Бардлоша. Единственное, что твёрдо сплачивало солдат и не давало дрогнуть перед лицом жесточайших атак, — желание восстановить справедливость. В обороне они держались до последнего.

Сегодня младший наследник наступал. Учуяв запах победы, люди забыли об осторожности. Тыл оказался открыт, и Глен не преминул ударить в возникшее слабое место. Солдаты Манфреда не чета воинам Бардлоша, и вот Стрэнг уже наблюдал, как его старый друг неумолимо приближался.

Но ведь нельзя сидеть сложа руки.

— Оборонять штаб! — приказал парень. — Построение в три шеренги! Живо-живо!

— К-как прикажете!

— Где ближайшая кавалерия?!

— Последний резерв преследует противника! Мы не успеем отозвать их!

— Чёрт!..

Фракцию Манфреда скрепляла сила золота, и тщеславия ей не занимать. Солдаты буквально соревновались друг с другом в попытке урвать свою долю славы. Враг отступал, а стало быть, надо гнать его и добывать столь желанные лавры и трофеи.

— Отряд построился!

— Отлично. Так мы...

Пока стена из щитов и пик сдерживает кавалерию, Стрэнг намеревался собрать другие разрозненные части и добить выскочек.

— Думаешь, этим меня остановишь?!

Глен с отрядом лавиной обрушились на отборных воинов Манфреда и разгромили их в мгновение ока.

— В-враг приближается!

— Отвезти Его Высочество в тыл!

Остановить Глена больше нечем. С секунды на секунду он достигнет принца.

— Все на позиции! К засаде! Ни шагу назад!

Отряд Глена уже какое-то время наводил хаос в лагере младшего наследника, когда один из всадников указал на штандарт над одной из палаток:

— Ваше высокоблагородие! Вражеский штаб!

— Отлично! Мы почти у цели!

— Ещё немного!

Большинство солдат капитана последовали за ним в смятении, но теперь и их обуял боевой азарт. Они и представить не могли, какие почести их ожидают, стоит захватить вражеского принца, особенно когда уже казалось, что поражение неминуемо.

— Оставаться начеку! — охладил пыл воинов Глен. — Враг мог подготовить западню! Настоящий бой только начинается!

В следующее мгновение он влетел в самое сердце лагеря и заметил на небольшом поле всего одного человека. Их взгляды встретились.

— Вот и я, Стрэнг! — выкрикнул Глен.

— А вот и ты, Глен.

Внезапно Стрэнг обнаружил, что улыбается. Возможно, оттого что увидел старого друга, который нисколько себе не изменяет даже в самой гуще сражения.

Но здесь всё закончится. В битве нет места дружбе.

«Подумать только, ты перевесил чашу весов в свою пользу, когда, казалось, дело уже проиграно. Твоя сила как всегда поражает, Глен», — рассудил Стрэнг.

«Подумать только, твой гений загнал нас в угол. Тебя явно нельзя недооценивать», — решил Глен.

«Поэтому я сражу тебя здесь и сейчас!» — пришли они к единственному решению.

Глен наступал. Стрэнг выжидал. Поможет ли находчивость Стрэнга схватить Глена? Или же мощь Глена раздавит все его уловки? Момент истины приближался, будто сама неотвратимость. Казалось, земля и небеса загудели...

— Именем Эсвальдской империи! Сложите оружие! — раскатился зычный голос над лагерем в последнюю секунду. — Именем Эсвальдской империи с сего же часа объявляется перемирие!

* * *

— Перемирие?! Как?! Когда?!

— Что?! Кто посмел?!

Со всех сторон на поле боя разносились растерянные и гневные крики. Шло решающее сражение, которое определит будущего властителя Эсвальдии, час истины, и вот в их по-настоящему священный поединок вмешивается третья сторона.

Для войск Манфреда победа близка как никогда, и его солдаты уже было вновь ринулись в бой, когда их окликнули:

— Э-эй! Смотрите!

Воины обернулись и увидели третью армию в полной боевой готовности. Но поразили их не само воинство, а знамёна, что реяли над пиками. Они не принадлежали никому из наследников.

— Штандарт Его Величества...

Перед ними развевался святой символ Эсвальдии. Это не просто флаг, которым волен размахивать любой желающий, и всякое неуважение к нему карается смертью.

— Это императорская армия!

— Дьявол! Быстро! Бросайте оружие!

Власть государя незыблема даже после кончины. Как только воюющие стороны узнали, именем кого было объявлено перемирие, сразу же попрятали мечи в ножны.

— Н-но ведь Его Величество император преставился уже почти как три года назад.

— И кто же тогда отдал приказ?

Потуги солдат догадаться оказались тщетны, но некоторые из офицеров знали, кто наделён подобной властью. Лишь одному дозволено управлять державой в отсутствие её монарха.

Гонец от императорской армии окончательно сорвал покровы:

— Премьер-министр Кескинель призывает к собранию в Нальтии! Их Высочества принц Бардлош и принц Манфред обязаны явиться!

Стальной звон клинков сменился взволнованным гомоном солдат.

* * *

Зал во дворце древней столицы. Находиться здесь было невыносимо: воздух словно удавкой сдавливал горло. Виной тому — сидевшие за столом средний и младший наследники: они кидали друг в друга испепеляющие взгляды и готовы были в любое мгновение схватиться за мечи. Ещё больше накала добавлял лязг доспехов их личной вооружённой до зубов стражи.

— Вот ведь незадача, — неожиданно обронил Манфред. — У меня прямо из-под носа увели викторию. Помни, Бардлош: ты жизнью обязан Кескинелю.

— Следи за языком, — рявкнул Бардлош. — Как же ты опустился, что кичишься грязной победой. К тому же против эсвальдских же подданных. Да в тебе сроду не было ни капли чести.

— Ха-ха-ха! Иными словами, яд — бесчестье, а мечи — другое дело? Как же удобно для вояк. Чтобы ты знал: твои принципы тебя же и подвели.

Наследники всё кидались пронзительными взглядами. Любая мелочь, и кровь прольётся уже в сердце святого города.

Двери отворились.

— Прошу прощения, опоздал, — с извинениями вошёл в зал премьер-министр Кескинель.

За ним следовали несколько военных. Бардлош мрачно насупился, когда разглядел лицо одного из них.

— Примкнул к Кескинелю, генерал Сайлас?

Сайлас служил командующим императорской армией и был фламийцем благородного происхождения, у которого когда-то жил Уэйн, а сейчас его сестра — Флания.

Он улыбнулся:

— Конечно нет, Ваше Высочество. Тем не менее я счёл позором, что войско Его Величества осталось без полководца, и потому предложил свои услуги — не более того. Не извольте беспокоиться.

— Ваша помощь неоценима, генерал Сайлас, — выразил признательность Кескинель. — Мне по силам обеспечить солдат деньгами — не управлять ими. Армия поистине дивный организм: сколь она прочна снаружи, столь же изменчива внутри. Точно кокон, внутри которого гусеница оборачивается бабочкой. Так верно ли утверждать, что после этого действа гусеница и бабочка — по-прежнему одно и то же творение? Оставаясь одинаковы внутри, они изменяются до неузнаваемости снаружи. Помнится, у них и вкус различается.

— Господин Кескинель, Их Высочества ждут. Мы можем вернуться к этой, бесспорно, увлекательной беседе позже?

— Ох, прошу прощения. Обязательно напомните мне потом, на чём я остановился.

Премьер-министр поклонился Сайласу и развернулся к принцам.

— Потрудитесь объясниться, — заговорил Манфред. — Почему вы встали у меня на пути? Разве вам не должно занимать нейтралитет в нашей борьбе за трон?

— Слово «нейтралитет» здесь слегка вводит в заблуждение. Я лишь отдаю дань уважения вам, как сынам Его Величества. Однако произошло нечто, чему нет оправданий, и я вынужден вмешаться. Полагаю, вам доподлинно известно, о чём речь?

— О восстании в землях глупого Деметрио, — усмехнулся Бардлош. — Он бросил людей, которых обязан защищать. Что за ничтожество.

— В самом деле. Наш брат вынуждает меня стыдиться своего титула, — согласился Манфред, хотя это он и разжёг волнения.

Средний наследник продолжил:

— Что ещё от него прикажете ожидать? Может, он и принц, но его мать происходит из ничтожной страны. Деметрио — оскорбление для императорского рода.

— Он столь был к ней привязан, что приходил в ярость, стоило её случайно упомянуть. Сдаётся, народ не выдержал выходок своего сюзерена.

Деметрио с ними нет — вот Бардлош и Манфред и не поскупились на желчь. Впрочем, ничего не изменилось бы, окажись первый наследник вместе с ними. Их старший брат выбит из игры — в этом принцы единодушно соглашались.

— Точно гора с плеч, — признался Кескинель. — Стало быть, мы сумеем всё уладить без крови.

— К чему вы клоните?

Премьер-министр глубоко вздохнул:

— Ваше Высочество принц Бардлош, Ваше Высочество принц Манфред, с прискорбием доношу, что ваши земли охватили мятежи. Вам надлежит немедленно вернуться и усмирить восставших.

— ЧТО?! — ошеломлённо выпалили наследники.

— В-восстание? В моих землях?!

— Что вы несёте?! Быть такого не может!

— Судя по донесениям, это правда. Вы собрали всех солдат — поддерживать порядок некому. Кроме того...

За пределами зала раздались тяжёлые шаги. Двери с грохотом распахнулись, и все вокруг изумлённо уставились на новых гостей.

— Смотрю, все уже в сборе.

— Ты даже войти нормально не можешь, не устроив сцену.

— Да какая разница? Это всего лишь мои никчёмные братья.

— Право слово, глаза не нарадуются видеть, сколь крепки ваши семейные узы.

С надменным лицом в зал вошёл первый принц Эсвальдской империи Деметрио, рядом с ним озлобленно стояла вторая принцесса Эсвальдской империи Роуэлльмина, а на шаг позади кривил улыбку наследный принц королевства Натра Уэйн.

Три виновника хаоса вышли на сцену.

* * *

— Какого чёрта?! — поражённо воскликнул Бардлош.

Его стража также не понимала, что происходит.

Тем не менее Манфред не последовал примеру брата. Только он увидел Уэйна, как для него сразу всё встало на свои места. Мятежи в землях первого принца, исчезновение Деметрио и Уэйна, вмешательство премьер-министра, а теперь ещё и волнения на его собственной территории — это значило лишь одно.

— Вы не остановили восстание, принц Уэйн... — надломлено произнёс Манфред.

Он не верил. Это ложь. Шутка. И в то же время наследник понимал: это правда.

— Вы раздули его пламя и перекинули бунты уже на наши земли!

— Ч-что?!

Бардлош и Манфред вперили взгляды в регента, но он и бровью не повёл.

— Понятия не имею, о чём вы говорите, — дерзко ухмыльнулся Уэйн. — Я здесь лишь сторонний наблюдатель, ведь так, принц Деметрио?

— Всё так. Ложные обвинения не делают тебе чести, Манфред, — сверкнул непринуждённой улыбкой Деметрио.

Это только подтвердило догадки.

«Живой яд порой не менее смертелен», — рассудил старший наследник. Деметрио знал всё и едва сдерживал дрожь. Восстание в собственных владениях подобно пожару в родном доме — любой сломя голову кинется тушить его.

Но не Уэйн. Он только разжёг пламя жарче.

Земли братьев Деметрио располагались по соседству. Принц отправил тех немногих солдат, которые ещё остались верны сюзерену, подстрекать мятежи и перекинуть их огонь на территории Бардлоша и Манфреда. Уэйн не тушил пожар. Он потянул прочих наследников за собой.

— Позвольте подытожить, — заговорил Бардлош сквозь зубы. — Поскольку народ восстал, вы, Кескинель, хотите сказать, у нас нет времени выяснять, кому принадлежит корона. По-вашему, кровь, пролитая под Нальтией, ничего не стоит, и нам всем нужно возвращаться восвояси?!

Гнев в нём так и кипел, однако действительность оказалась куда хуже, чем Бардлош мог представить.

— Ошибаешься. Единственные, кому нужно паковать сундуки, это вы, мои несносные братья, — объявил Деметрио.

Манфред и Бардлош нахмурились.

— В конце концов в моих землях сейчас царят закон и порядок.

— ЧТО?!

Принцы ошарашенно посмотрели на Кескинеля, и тот не спеша кивнул:

— До нас дошли известия: беспорядки во владениях Его Высочества Деметрио и впрямь сходят на нет.

— Не может быть! — выпалил Манфред. — Восстание разгорелось столь сильно, что перекинулось на наши территории?! Но Деметрио потерял армию — ему нечем подавить мятежников! Когда успел?! Ведь он не предусмотрел заранее силы и... ресурсы...

Юноша замялся и повернулся к Роуэлльмине, которая как ни в чём не бывало сверкала улыбкой возле Уэйна и Деметрио. Теперь он всё понял.

— Роуэлльмина!

— Чутьё тебя не подвело, Манфред, — ответила девушка и с наигранной болью на лице приложила руки к груди: — Нельзя винить бедных подданных, что жизнь вынудила их пойти на столь опрометчивый шаг. Да и зачинщики отнюдь не зло во плоти. Ты же знаешь: я переживала о будущих жертвах вашей междоусобицы. Как прикажете поборникам отечества оставаться в стороне, когда кто-то в нас нуждается? И какое же счастье: Деметрио даровал нам карт-бланш. Все дороги открылись, и виновные понесли наказание. Я призвала свою фракцию вернуть покой в земли брата ради Эсвальдской империи.

Уэйн разработал план и связался с Роуэлльминой через Фланию. Таким образом Деметрио подавил восстание в землях, а Роуэлльмина укрепила положение на политической арене.

Ниним непременно одарила бы двух интриганов презрительным взглядом, будь она сейчас с ними.

В самом начале Роуэлльмина поймала Уэйна в свои сети и заставила примкнуть к Деметрио. Парень обернул план принцессы против неё самой, удвоив ставки, однако посреди собственного противостояния они обнаружили, что старший наследник стоит на грани краха, и объединили усилия. Ими двигали отнюдь не ярость и не обида — исключительно свои, корыстные интересы.

— Думаю, тут всё очевидно, — произнёс Деметрио братьям. — Вы возвращаетесь, я остаюсь. Я прохожу таинство, вы — нет.

Бардлош и Манфред столкнулись с неразрешимой дилеммой. Деметрио вернулся, а Кескинель объявил, что в землях первого принца снова мир. Наследники сами загнали себя в тупик. Ни Бардлош, ни Манфред не могли покинуть Нальтию — иначе дадут друг другу пройти коронацию, и вместе с тем братья обязаны вернуться в свои охваченные огнём владения.

В их венах закипала кровь.

— Так я вам и позволил! — выкрикнул Бардлош и грохнул кулаком по столу. — Неужели, по-вашему, я буду сидеть сложа руки?! Вы сами хоть понимаете, что несёте?! Решили за нас выбрать императора?! Как бы не так! — Он кинул взгляд на младшего брата: — Манфред! Только не говори мне, что ты смиришься!

— Разумеется, нет. Я не позволю этому случиться.

Деметрио ухмыльнулся:

— Ах, вот как? И что же вы сделаете?

— Если объединимся, у тебя не останется ни шанса, — ответил Бардлош. Его рука легла на рукоять клинка.

Увидев столь грозный жест, люди в зале потянулись к оружию. Когда слова уже не помогали, во все времена в дело вступало право сильного.

— Любопытно, — проронил вдруг Уэйн. — И кто же окажется во всём виноват?

Регент словно находился в ином мире и не видел готовых вот-вот пустить кровь окружающих — настолько его голос звучал непринуждённо.

— О чём это вы говорите, принц Уэйн? Не поделитесь? — со смешинкой в глазах поинтересовалась Роуэлльмина.

— С минуты на минуту мы все предстанем перед судом божьим: я, вы, принц Деметрио, господин Кескинель. И меня прямо распирает узнать, на кого возложат нашу скоропостижную гибель.

Девушка на мгновение задумалась и чуть улыбнулась:

— Конечно же, на Бардлоша.

— Всё просто, да?

— Манфред и Бардлош сейчас объединятся, но после первому не составит труда обвинить во всём второго.

Наследники напряжённо затаили дыхание.

Тем временем Роуэлльмина продолжала:

— Это сыграет Манфреду на руку. В сражении он держал инициативу, но так и не одолел брата. Войска Балдроша вскоре оправятся от яда, восстановят силы и просто-напросто раздавят его.

— Хотите сказать, — разыгрывал Уэйн сценку, — принц Манфред не применёт случаем взвалить на брата столь тяжкий грех, как убийство членов венценосных династий и премьер-министра?

— Определённо. — Роуэлльмина взглянула на Бардлоша: — Разве это не естественно? Бардлош уже предал Манфреда, когда вздумал провести таинство за его спиной. Предателей зачастую самих предают.

Средний наследник прикусил губу. В одночасье их союз пошёл прахом.

— Ну и отвратный же у тебя характер, — выплюнул младший принц.

— Ах, как можно? Это ведь не так, принц Уэйн?

— Умываю руки.

— Каков негодник, — девушка ткнула парня в плечо.

— Могу я попросить вас закончить? — неторопливым голосом вмешался Кескинель. — Восстановите мир в своих владениях, и императорская армия не сдвинется ни на шаг. В ином случае я сочту Ваши Высочества недостойными править вверенными территориями и властью, данной мне покойным государем, изыму их.

В зале повисла гнетущая тишина. Первым сдался Манфред:

— Да будет так. Я возвращаюсь.

— Манфред?! — воскликнул Бардлош. Он изумился решению брата больше всех. — Ты правда отступишься?! Ты ведь знаешь, что произойдёт, если уйдёшь?!

— И как прикажешь мне поступить? Пререкаться здесь с тобой, пока мои земли тонут в огне? Увольте. Я должен вернуть порядок, не то не видать мне короны.

— Но!..

— Прости. Я принял решение и так просто уже не передумаю. С вашего позволения. — Манфред встал со стула. — Принимаю поражение, но не думайте, что в следующий раз вам это так сойдёт с рук, — сказал он Уэйну и Роуэлльмине и в окружении стражи покинул зал.

Оставшись один, Бардлош ещё какое-то время мучил себя тяжёлыми мыслями и в конце концов сдался.

— Я тоже ухожу, — бросил он напоследок хриплым голосом.

* * *

Принцы объявили, что уходят, и обе армии под стенами Нальтии охватило смятение. Кто-то даже воспротивился, но настроения резко изменились, когда солдаты услышали о восстаниях в землях наследников. Для большинства добыть корону сюзерену не стоило того, чтобы их родной дом обернулся пепелищем.

Лагерь Бардлоша.

— Ваше сиятельство.

Глен вошёл в палатку Лоренцио, поклонился и только после обнаружил, что граф сидел, свесив голову.

— А, это ты, Глен, — лишь на мгновение поднял он взгляд, а затем вновь опустил его на землю.

Ещё пару дней назад Лоренцио выглядел как в расцвете лет, но сейчас мужчина иссох, осунулся, из глаз пропал былой блеск. Всего за ночь он словно постарел.

— Докладываю: войска в сборе, мы почти готовы к отходу, — отрапортовал Глен. — Отравленные выздоровели, для тяжелораненых хватит места в обозе.

Лоренцио не дал ответа. Он не единственный во фракции, из кого будто высосали жизнь. От прочих вассалов принца тоже остались лишь серые тени.

«Его Высочеству наверняка приходится хуже всех...» — подумал Глен.

Когда они наголову разгромили Деметрио, никто и не представлял такого исхода. Трон императора уже был в их руках! А теперь он вновь недосягаем...

— Где мы ошиблись? — вопрошал Лоренцио. — Когда дорога для Его Высочества оказалась закрыта?..

Граф тряхнул головой, чтобы прогнать кошмар, но безуспешно — кошмар стал явью. Уже ничего не изменишь. Но Лоренцио не мог так просто поверить в действительность.

— Эх, Глен... Если бы только твой меч настиг третьего принца...

Всё сложилось бы иначе, доберись Глен до Манфреда. И ничего из этого не произошло бы, достучись капитан до Бардлоша, ещё когда слуги Уэйна распускали ложные слухи в Нальтии.

«Кабы знал... Теперь уже ничего не поделаешь», — вздохнул Глен.

Его душу охватила та же пустота, как и у каждого во фракции, и всё же он подчинялся Лоренцио: субординация запрещала возразить старшему как по рангу, так и по происхождению.

Впрочем, граф быстро опомнился, приструнил себя за то, что вымещает разочарование на ни в чём не повинном, и тихо произнёс:

— Прости. Чушь сказал.

— Прошу, не стоит.

Сердца людей тосковали по упущенной тени блистательного будущего. Они опускали головы напрасно, но ничего с собой поделать не могли.

— Заканчивайте с приготовлениями, — сказал наконец Лоренцио. — Сейчас главное — вернуть покой в наши земли. Ради Его Высочества и всех нас.

Подтачиваемые разочарованием, войска Бардлоша нестройными колоннами потянулись домой. Этот шаг стоил среднему наследнику пика своего могущества.

Лагерь Манфреда. Всюду сновали люди — армия готовилась к отходу.

— Ваше Высочество смирится с отступлением? — спросил Стрэнг, как только они вернулись в ставку командования. — Принц Деметрио взойдёт на престол.

Младший наследник пожал плечами:

— Похоже на то. Само собой, я не могу с этим смириться: кровь так и кипит. Но меня обвели вокруг пальца. Я проиграл.

— Это мой план стоил нам победы. Я и не думал, что восстания перекинутся на наши земли. Мне очень жаль.

Парень поклонился.

— А я велел его исполнять — вся ответственность лежит на мне. — Манфред жестом попросил поднять голову. — Но что же ты? Я потерпел поражение и больше не вправе гарантировать в будущем независимость Бёрнока. Деметрио же чаяния губерний не тревожат.

— Всё не так уж и плохо, пока у власти не принц Бардлош: однажды он уже наломал дров, ведя дела с губерниями. В то же время принцесса Роуэлльмина и принц Деметрио наладили хоть какие-то отношения — таким образом через неё я получил бы столь желаемое для своей малой родины.

— Ненавижу таких, как ты: всё вам нипочём, и думаете лишь о себе... — заворчал Манфред с ноткой иронии в голосе, как заметил одну мелкую деталь: — Получил бы? Ты раньше хотел использовать её?

— Я служу Вашему Высочеству всего пару лет, но уже знаю: так просто вы не сдаётесь. Вы слишком легко приняли поражение, а стало быть, в рукаве Вашего Высочества припрятан туз.

— Что же, у тебя зоркий глаз, — восхищённо кивнул принц. — Конкретного плана ещё нет, но кое-кто мне не даёт покоя.

— Например?

— Роуэлльмина. Готов поклясться, она также жаждет короны, но всё равно помогла Деметрио.

— Вы не так поняли её намерения?

— Или же она хочет, чтобы мы так думали, — улыбнулся Манфред. — Весьма вероятно, не находишь? Нам стоит поберечь силы.

— Пожалуй, Ваше Высочество.

Младший наследник обратил взгляд на Нальтию вдали, где сейчас находились Деметрио, Роуэлльмина и Уэйн. Что же они задумали?

— Что бы ни произошло, буду молиться, дабы оно обернулось мне на пользу.

* * *

В старой столице располагались два священных места Эсвальдии. Первое — усыпальница императоров. Она представляла собой огромное здание, которое находилось на окраине Нальтии — столь монструозными размерами строение нарушило бы жизнь города. Второе — храм, где проводилось таинство. Считалось, что именно оттуда эсвальдские правители прошлого присматривают за смертными. Будущий монарх принимает благословение отцов через священника, прежде чем явить себя народу их новым властителем.

И вот в святую святых в сопровождении свиты ступил Деметрио.

— Так вот как выглядит это место...

Церемониальный зал храма обходился без пышных украшений, а свет давало лишь мерцающее пламя, которое вселяло во всякого вошедшего священный трепет.

— Как идут приготовления? — спросил наследник у вассала.

— Осталась ещё пара дней. К этому времени принц Бардлош уже покинет Нальтию.

— Прекрасно.

Деметрио еле заметно дрожал. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди.

— Я стану императором... Не кто-то другой — я!

Деметрио терпел ежедневные унижения, его постоянно обвиняли в никчёмности. По правде, он в подмётки не годился ни братьям, ни сестре. Принц не был пустым местом только благодаря происхождению, только потому, что он — первый сын императора. Деметрио преодолел все невзгоды и наконец пробился на вершину.

Стоявший неподалёку Уэйн улыбнулся:

— Для меня великая честь стать свидетелем этого события, принц Деметрио.

— Я так рада за тебя, брат, — добавила Роуэлльмина.

Уэйн до самого конца стоял на стороне Деметрио, пусть и принц чужой страны, и делом доказал: на него можно положиться. Также наследник обязан Роуэлльмине и её фракции — только благодаря им он подавил восстание. Никто бы не посмел возразить, поставь Деметрио их подле себя.

Он не ответил на их слова. Сейчас Деметрио видел спину его любимой покойной матери.

«Мама...»

«Ты будешь великим императором».

Когда он усомнился, любит ли его родная мать? Когда увидел, как она выбросила его цветочный венок? Или обнаружил, что она улыбается ему, но в глазах её — лёд?

Подозрения всё копились. Они заставляли Деметрио усомниться в себе, загоняли его в бездну тьмы. Мужчина хотел прогнать эту тьму. Хотел убедиться, что мама правда любила и уважала его, как он любил и уважал её. Но кончина императрицы не позволила.

Теперь же Деметрио станет великим императором, таким, как и хотела его мать. Добьётся процветания Эсвальдии — докажет любовь мамы к стране и подданным. И тем самым он докажет: она любила его, своего сына.

«Первый шаг наконец сделан!» — ликовал принц.

Деметрио пошёл ближе к алтарю, в котором проходит таинство. Он ступал с твёрдой уверенностью, что трон отныне принадлежит ему. Восторг смешался с чувством долга стать великим государем, и вместе они заставили Деметрио испытывать настоящее блаженство.

— Я не позволю таинству свершиться.

Тем не менее судьба только и ждала часа вновь низвергнуть его с вершины.

* * *

Собравшиеся разом обернулись — у входа в храм стояли премьер-министр Кесекинель и стража во главе с Сайласом.

— Что вы такое говорите? — настороженно спросил Деметрио. — Я пока в добром настроении: извинитесь, скажите, мол, разум на мгновение помутился, и я сделаю вид, что ничего не слышал.

— В этом нет нужды. — Кескинель подошёл к наследнику. — Принц Деметрио, я, премьер-министр Эсвальдской империи, не могу допустить проведения таинства.

Деметрио не выдержал и заорал:

— Да что вы несёте?! В моих владениях покой и порядок! Братья отправились восвояси! Тому нет никаких причин!

— На самом деле есть, Ваше Высочество, — совершенно серьёзно ответил премьер-министр. — Имеются сомнения по поводу вашей кандидатуры на титул императора.

— Сомневаетесь в моём праве на престол?! На каком основании?!

— Вероятно, вы не родной сын Его Величества.

Слова Кескинеля подобно ножу резанули по сердцу Деметрио.

— Мне лишь недавно стало об этом известно.

Все в зале лишились дара речи. Но как их винить? Всю жизнь они знали Деметрио как старшего сына Церга. Да даже просто осознать саму мысль стоило для них огромных трудов.

— Ты хоть понимаешь, что несёшь? — с дрожью прохрипел Деметрио. — Я не сын Церга?..

Он всё ещё надеялся, что ослышался, но премьер-министр не отступал.

— Да. И, пока не развеем все сомнения, я не позволю провести таинство.

Деметрио не нашёлся с ответом. Слова будто встали в горле. Мужчина несколько раз открыл рот, пока в конце концов его глаза не налились кровью.

— ВЗДОР! ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!

Крик наследника привёл вассалов в чувство:

— В-верно! Нельзя так просто нести такую чушь!

— Да как наш принц может не быть сыном Его Величества?!

— Где доказательства?!

Их гнев нисколько не поколебал Кескинеля. Он с невозмутимым лицом осторожно достал из внутреннего кармана небольшую книжку и протянул её Деметрио:

— Взгляните, пожалуйста.

— Что это? Дневник?

— Он принадлежал вашей покойной матери, первой жене Его Величества.

Офицеры и вельможи распахнули глаза. Во фракции старшего наследника старались этой темы не касаться.

— Полагаю, все слышали, какую ненависть испытывало Её Величество к Эсвальдии, когда покорили её родину.

— Э-это лишь жалкие сплетни!

— Безусловно. И тем не менее, судя по записям в дневнике, они недалеки от истины.

Премьер-министр небрежно прошуршал книжку, открыл нужную страницу и показал её всем. От увиденного у людей по спине пробежал холодок. Слова на бумаге, почерк — каждая деталь буквально вопила о неистовой злости на империю.

— Здесь же описан некий план, — Кескинель перелистнул. — План мести. Её Величество желало посадить на трон сына, в чьих жилах не текла бы кровь Эсвальдов.

— ЧУШЬ! — заорал Деметрио и вырвал дневник из рук старца. — Моя мать не могла подобное написать! И я раньше никогда не видел!.. Не может...

Принц прежде ни разу не сталкивался с этим дневником, и всё же его рука дрогнула. Он силился отвести взгляд от источавших яд слов, что вторились заклинанием, но от правды не скроешься: это почерк матери Деметрио.

— Э-это же её стиль письма...

— Невозможно... Она ведь императрица...

Свита принца разом ахнула, а тем временем Кескинель заколотил последний гвоздь в крышку гроба:

— Я сверил время, когда Их Величества были вместе с её беременностью и обнаружил несоответствие. У меня есть устные свидетельства людей, которые общались с императрицей.

— Это ни о чём не говорит! У всех беременность протекает по-разному!

— Оттого у меня и остались сомнения, — с почтением ответил старец. — Я, премьер-министр Эсвальдии, тщательнейшим образом расследую этот вопрос. Если мои обвинения окажутся беспочвенны, то я по собственной воле взойду на эшафот, дабы смертью искупить свой грех. Уверен, каждый подданный империи согласен со мной, что нельзя короновать кого-то не из венценосной семьи.

Церемониальный зал вновь погрузился в тишину. Люди недоверчиво косились на Деметрио. Императорская кровь — главное условие, благодаря которому человек претендовал на трон. Власть имущие в Эсвальдии выбирали, к кому из трёх наследников примкнуть, однако в первую очередь они смотрели на происхождение принцев. Если Деметрио не сын Церга, то мантия монарха ему заказана.

И вот принц со свитой узнали страшную тайну. Теперь Деметрио власти не видать. После он может доказать, что принадлежит правящему дому, но вернётся ли в Нальтию, уже упустив счастливый случай однажды? Сумеет ли противостоять братьям?

— Невозможно... — слабым голосом произнёс Деметрио.

Ноги едва держали принца. Он отступил на шаг, на два. Дневник выскользнул из его рук. Колени подкосились, и мужчина осел на пол.

Никто не шевелился. Никто не мог отвести от него глаз. Впрочем, это их выбор. Они не знали, что думать, как поступить. Помочь? Утешить? Бросить? Ведь, возможно, стоять на его стороне и вовсе нет никакого смысла. Сейчас прежде всего необходимо позаботиться о себе.

И только одного человека посетила совершенно иная мысль.

— Господин Кескинель, позвольте спросить.

Тем, кто прервал тяжёлое молчание, оказался Уэйн.

— Всё, что угодно, принц Уэйн.

— Не буду ходить вокруг да около... Как вы получили дневник?

Парень уже предвкушал ответ, и премьер-министр сказал именно то, что он и ожидал услышать:

— Её Высочество Роуэлльмина передала его мне.

Взгляды собрались уже на девушке. Та отпрянула, не ожидав, что вдруг окажется в центре внимания.

— Кескинель прав. Это я передала ему дневник.

— З-зачем?! — воскликнул один из вельмож.

Роуэлльмина помотала головой:

— Я наткнулась на него случайно. Хозяйка дневника уже давно покинула нас, и я не намеревалась о нём кому-то рассказывать. Однако было преступно утаить правду, поэтому ради будущего отечества я вверила дневник Кескинелю. — На её глаза навернулись слёзы. — Если бы я только знала, как всё обернётся... Мне ужасно жаль, Деметрио.

Весь спектакль — фальшь. За исключением, что Роуэлльмина случайно наткнулась на дневник. Скорее даже, это полуправда: она искала слабости братьев, и дневник больше служил доказательством её настойчивости, нежели прихоти судьбы.

Роуэлльмина сразу поняла, как использовать столь ценную находку. Не важно, насколько записи в нём правдивы: дневник ставил под сомнение происхождение Деметрио — этого достаточно. Он не произвёл бы такого впечатления на фракции Бардлоша или Манфреда, ведь люди за ними шли из-за их умений, харизмы и обещаний. А всё, что давало право Деметрио претендовать на корону, — императорская кровь. Ему присягали лишь оттого, что он первый сын Церга.

Роуэлльмина растоптала эту единственную причину. И именно поэтому она не могла допустить победы прочих братьев.

«Фракция Деметрио распадётся, — размышляла девушка как о чём-то уже предрешённом. — Его бывшим сторонникам будет некуда податься, и тогда я приберу их к рукам!»

Ни Бардлош, ни Манфред с этого ничего не выиграют. Все их мысли занимали военные расходы и мятежи — уж никак не помешать интригам младшей сестры. Лучшего момента поглотить фракцию Деметрио Роуэлльмине больше никогда не представится.

«И тогда я объявлю о своих притязаниях на престол!»

До сего часа принцесса заявляла, якобы надеется, что один из братьев однажды примет на себя бразды правления. Все трое пережили череду неудач, и народ потерял в них веру.

Тут-то и задул попутный ветер для Роуэлльмины. В мгновение, когда Эсвальдию вновь охватят скорбь и уныние, девушка во всеуслышание заявит о своих намерениях. А подавив восстание во владениях Деметрио, она лишь мобилизовала свою фракцию поборников отечества.

«Держу пари, Бардлош и Манфред всеми силами станут сопротивляться. Но их силы истощены. Они слабы как никогда. Я поглощу фракцию старшего брата и сокрушу их обоих! — не сомневалась Роуэлльмина. — Победа будет за мной!»

«Я бы не был столь уверен, Роула».

— Что?..

Тишину разорвал стук каблуков. Уэйн вышел вперёд; перед ним сидел Деметрио, сокрушённо повесив голову.

— Право слово, и кто же знал, что всё так обернётся? — сочувственно сказал юноша и положил руку наследнику на плечо. — Я и вообразить не в силах, какие муки вы сейчас испытываете. Если бы я только мог помочь. Хотя даже не представляю, что в таких случаях делать...

Уэйн сделал вид, что задумался. Он точно в пьесе играл. Вдруг регент обернулся к Кескинелю за своей спиной:

— Вы упомянули, что придётся подождать, пока не развеете все сомнения. Вы же не заключите принца Деметрио в кандалы?

— Мы будем относиться к нему, как и подобает относиться ко всякому принцу Эсвальдии.

— Чудно. — Уэйн повернулся к наследнику и ухмыльнулся: — Вам, верно, осточертела вся эта суета. Как насчёт восстановить силы в моём королевстве?

— Что вы?..

— В Натре холодно — не спорю, ибо прихоти погоды нам неподвластны. Тем не менее экономика страны растёт как на дрожжах, а на рынках встречается множество западных товаров — найдёте даже то, что никогда не видели в Эсвальдии.

Уэйн говорил с Деметрио, словно они давние друзья. Он будто в самом деле беспокоился о первом принце.

Роуэлльмина знала: это не так. Её бывший одноклассник явно что-то затеял. Чего парень добивался? Что получит, если Деметрио прибудет в Натру?

Озарение пришло подобно раскату грома. Нужно срочно вырвать брата из рук Уэйна. Если понадобится — силой.

— Господин Сайлас! — в ту же секунду обратилась девушка к человеку, который стоял возле Кескинеля. — Защищайте Деметрио!

Граф без лишних вопросов кинулся к принцу, но остановился на полпути.

— Мы... ошиблись?.. — пробормотал он и огляделся.

— Господин Сайлас?!

— Прошу прощения, Ваше Высочество, но нас меньшинство.

— Что?!

Церемониальный зал храма освещался тускло и утопал в густых тенях. И всё же Сайлас заметил нечто в его самых тёмных углах.

— Мы не успеем добраться до Его Высочества.

— Принц Уэйн! — крикнула Роуэлльмина. — Передайте нам Деметрио!

— Передать? И что бы это значило? — пожал плечами регент, сыграв невежду. — Принц Деметрио волен сам принимать решения. Я ему не указ — лишь приглашаю к себе на родину. Ваши угрозы, знаете ли, меня смущают.

— Будь это обычное предложение, я бы так не волновалась! — заскрежетала девушка зубами.

Уэйн не просто что-то задумал — он уже рушил весь её план... Вернее, обернул его себе на пользу.

— Вы хотите отыскать для Деметрио убежище на Западе?!

Роуэлльмина усадила брата и Уэйна в одну лодку, как раз когда Деметрио отчаялся победить. Они крепко попались в паутину интриг принцессы, и она уже держала викторию в руках.

Уэйн же спутал все карты: он находился в чужом государстве и не имел ни дня в запасе, в то время как кругом — одни враги. Ему пришлось хитрить с особым усердием. Раз Роуэлльмина поставила крест на таинстве для Деметрио, нужно придумать, как им выйти сухими из воды. К примеру, пригласить эсвальдского принца после поражения в Кодбэлл и использовать как разменную монету в игре с западными странами.

— Вздумали заставить Его Высочество просить пристанища на Западе?! — опешила свита наследника.

Они едва поспевали за происходящим.

— Я? Сбегу на Запад? — повторил Деметрио.

Откровения из дневника ешё не вышибли окончательно из него дух, и он вперил пылающий взор в Уэйна.

— Принцесса Роуэлльмина, сдаётся, вы меня не так поняли, — помотал головой юноша. — Я всего-навсего предлагаю своему дорогому другу отдохнуть.

— А затем вручите Западу и тем самым подарите леветианским королевствам повод для вторжения, который откроет Деметрио новый путь к короне!

Старший наследник для Запада бесценен. С ним они бы заявили, что в Эсвальдии произошёл дворцовый переворот и необходимо восстановить законность. От такого удара империя уже не оправится.

Тем не менее, выпутываясь из щекотливого положения, Уэйн стоял на своём:

— И в мыслях не было. Узы Грантсала и Кодбэлла скреплены нерушимым союзом — как может принц восточной державы искать спасения на чуждом Западе?

— Отношения между нами весьма дружественные, и вместе с тем Натра наводит мосты с королевствами по ту сторону хребта. Они встретят эсвальдского принца как своего, а Натру с распростёртыми объятиями примут в альянс!

Само собой, таким образом Кодбэлл вызовет на себя ярость империи, а леветианские страны могут и предать. Только Уэйн со всем справится. С Деметрио в качестве туза в рукаве и Запад, и Восток у него будут как на ладони. Он получит всё. Однажды нечто подобное ему уже удалось.

«Так меня загонят в угол... Всю Эсвальдию загонят в угол!»

Роуэлльмина не сомневалась, что одолеет Бардлоша и Манфреда, присоедини она к себе фракцию Деметрио, но если Запад вмешается и на его стороне окажется сам первый принц, то это полностью расстроит её планы. Что равнозначно поражению. Девушка не могла такого допустить.

— Деметрио, прошу, одумайся. Принц Уэйн хочет использовать тебя!

Она не сумела схватить брата силой — осталось лишь убедить. Это их последний, решающий бой.

— Будто вы чем-то лучше, принцесса Роуэлльмина, — возразил регент. — Подумайте сами, принц Деметрио, разве вы добьётесь своего, если останетесь здесь?

Для Уэйна это тоже последний бой. Если Деметрио прибудет в Кодбэлл, то он победил, нет — проиграл.

— Брат! Примкнув к Западу, ты подставишь под удар всю Эсвальдию! Ты боролся за власть против братьев, но ведь по-прежнему дорожишь отечеством!

— Люди более не верят, что вы сын императора Церга! И кто в этом виноват? Принцесса Роуэлльмина! Как можно довериться женщине, которая всё у вас отняла?!

Слова Уэйна и Роуэлльмины клинками вонзались в сердце Деметрио. Они решали его участь, что и без того висела на волоске. Больше никто не вмешивался. Люди затаили дыхание и смотрели на происходящее. Единственный, кто ещё имел слово в споре, — сам Деметрио.

И он не отрывал взгляда от последней страницы дневника.

«Похоже, я никогда не был любим...»

Неопровержимых доказательств о происхождении Деметрио не увидел, и всё же наследник удивлялся самому себе: он с такой готовностью принял столь страшный факт...

Мать всегда смотрела на него ледяными, колючими глазами. Она вновь и вновь твердила, что однажды Деметрио станет великим императором. И все подарки, которые он предлагал, женщина выбрасывала, не раздумывая.

Сын для неё — орудие мести. Этого не изменить.

«Так вот как всё, оказывается, было...»

Деметрио — сын подданной чужой страны. Всего несколько человек при дворе верили в него. Если же и любовь матери ложь...

«У меня и впрямь ничего нет...»

Уэйн и Роуэлльмина спорили, остаться ли ему в Эсвальдии или же бежать на Запад. В империи у него больше нет будущего. Вся участь — лишиться титулов и упиться до смерти.

Что же произойдёт, когда отправится в государства леветианского мира? Превратится в их марионетку и поднимет меч на свою же родину. Самое большее, на что Деметрио сможет рассчитывать, — какой-нибудь феод. Если не преставится прежде. Императорской мантии ему не видать.

Впрочем, сердце Деметрио это нисколько не тронуло. Мужчина потерял то, ради чего так стремился к власти. Его уже не волновали ни трон, ни Эсвальдия, ни собственная жизнь.

«Может, лучше умереть?»

Разум всё глубже погружался в омут тёмных мыслей, как вдруг взгляд зацепился за выпавший из рук дневник матери. Дневник, полный проклятий.

И кто же знал, что за столь нежным лицом крылась такая ненависть? Деметрио был к ней ближе всех, и даже он этого не замечал.

Стыд, разочарование, раскаяние возобладали в нём. Обернулось бы всё иначе, если бы прислушивался больше к чувствам мамы?

Деметрио искал ответ на страницах дневника и наконец открыл последнюю. Мужчина широко распахнул глаза. Он не верил увиденному и раз за разом перечитывал написанное. А была там всего одна строчка. Всего одна, но единственная, которую не переполняла злоба к Эсвальдии: «Я знаю, в нём есть всё, чтобы стать великим императором».

Ни холода, ни гнева, ни обиды. Всего одно предложение. Простое, лёгкое и... ласковое.

Деметрио вспомнил слова Уэйна: «Чаяния людей многогранны. К худу или добру, слишком многое определяет поступки людей. А потому, когда результат известен, они обычно выбирают, что устраивает больше всего».

Тогда он не понял слов регента. Теперь его осенило.

«У меня ещё есть цель».

Сердце точно ожило, и Деметрио поднялся на ноги.

— Принц Уэйн, — раздался внезапно голос Деметрио.

Спор Уэйна и Роуэлльмины прекратился. Взгляды всех вокруг сосредоточились на старшем наследнике.

— Приглашаете меня в Натру? За кого вы меня держите? Я Деметрио, первый принц Эсвальдской империи. Ноги моей не будет в этой глуши!

Роуэлльмина расплылась в победной ухмылке, а Уэйн нахмурился.

— Но! Вы принц чужой страны и всё же зашли со мной столь далеко. Готов спорить, у вас на то свои мотивы, но на мне останется клеймо позора, если по достоинству не вознагражу ваши усилия.

Теперь юноша выглядел изрядно озадаченным, а с лица девушки пропала улыбка. К ней подкралось плохое предчувствие.

Деметрио повернулся к сестре:

— Ты не хочешь, чтобы я присоединился к Западу, так?

— А, ну, д-да, конечно, — быстро закивала Роуэлльмина, умоляя этого не делать.

— В таком случае вот тебе условие: пройди таинство вместо меня.

— Что? — невольно выпустила принцесса.

— Может, я и самодур, но даже мне ясно, что твоя цель — корона.

— П-подожди, пожалуйста. Да, это правда, но если пройду таинство, не подготовив всё как следует, то только наживу себе врагов, и...

— Наши никчёмные братья обязательно встанут у тебя на пути. Кто-то из твоих сторонников, которые поверили, якобы ты служишь народу, поймёт, что ты их использовала, и придёт в ярость. Но ты обязана это сделать.

Роуэлльмина потеряла дар речи, а между тем Деметрио продолжал:

— Мать надеялась, что я стану великим императором, но эта мечта пошла прахом.

Его мать ненавидела Эсвальдию. Это неоспоримо. Но Уэйн сказал, что чаяния людей многогранны. Значит, какая-то любовь в ней теплилась. И к Эсвальдии, и к сыну. Деметрио хотел верить, что это так. Он будет следовать её мечте, в которой нашлось место для любви к стране. Только так он исполнит сыновий долг.

— Ты победила меня, и теперь я ясно вижу, в каком правителе наша отчизна нуждается сильнее всего. Займи моё место. Стань императрицей, — забил Деметрио последний гвоздь в крышку гроба своей политической жизни.

Роуэлльмина и вассалы в оцепенении раскрыли рты. Хотя девушка быстро пришла в себя.

— Разумеется. Я непременно стану императрицей, — твёрдо ответила она, а затем робко спросила: — Только, эм-м... можно мне немного времени собраться с мыслями?

— С чего я дам его тому, кто меня погубил?

Роуэлльмина обязательно найдёт свой путь к заветной короне. До сих пор ей позволяли творить, что вздумается, — и как ему велите не сказать что-нибудь в отместку?

— Если же тебе понадобится поддержка, то я знаю кое-кого, кто лучше всех подойдёт на эту роль, — добавил Деметрио.

— П-правда? Кто?

— Он напротив тебя. — Мужчина указал на человека возле принцессы — на Уэйна. — Принц Уэйн, я желаю вознаградить вас, но потерял земли и власть. Поэтому могу предложить вам только выжать из моей сестры всё, что есть.

Деметрио не отправится на Запад, и Уэйн не станет молчать, если вернётся домой ни с чем. Тем более после столь долгой и напряжённой борьбы. Таким образом первый принц уколол сестру и подкинул козырь регенту. Деметрио почти умолял Уэйна подыграть ему.

Смекнув, тот развёл руками:

— Видно, я споткнулся на финишной прямой.

— Вы сказали, что я проклят. Вы правы, и в то же время это проклятие — моё желание. Мелочь, но оно позволило мне взять верх над вами. Скажу лишь раз, а потому слушайте внимательно: спасибо, что зашли со мной так далеко.

— Слова благодарности от самого принца империи? Поистине бесценно, — улыбнулся Уэйн. — О большем и просить нельзя. Я принимаю ваше предложение и прошу принцессу Роуэлльмину позаботиться обо всех моих тяготах.

— Само собой. Превратите её жизнь в кошмар.

— А ну постойте! — закричала Роуэлльмина, оказавшись меж двух огней.

Деметрио по-доброму улыбнулся ей и повернулся к вассалам.

— В-ваше Высочество, мы...

— Присоединяйтесь к Роуэлльмине. Она вас не разочарует.

— Но, Ваше Высочество...

— Всё хорошо. Простите, что не привёл вас к славе и величию.

Он прошёл мимо поникших офицеров и вельмож и остановился перед премьер-министром:

— Кескинель, я отрекаюсь от престола.

Дни политической жизни Деметрио сочтены. Но всё равно найдутся люди, которые используют его в своих интересах. Поэтому...

— Я отрекаюсь от титула принца Эсвальдской империи. Более не имеет значения, кто были мои родители.

Он защитит честь матери.

— Истинно так, — глубоко поклонился Кескинель, отдав дань уважения его решению.

После во всеуслышание было объявлено, что Деметрио отказался от прав на корону. Детали не сообщались, и народ негодовал, сетуя, что даже после всей борьбы наследников император так и не появился.

Примерно в это же время Роуэлльмина заявила о притязаниях на трон. Оставшихся принцев возмутило, когда она сказала, что не может доверить Эсвальдию бестолковым братьям и уже прошла обряд таинства. Подданные же испытывали смешанные чувства, что, вероятно, у них будет первая императрица.

Что же станется с Эсвальдией? Никто не знал ответа, но эти события ещё приведут к череде новых неприятностей.

http://tl.rulate.ru/book/96391/3345919