Готовый перевод Naruto:Breathing In / Наруто: Вдох: Глава 7: Академия: 4-й год, часть 1

Четвертый год Академии начался с новым Сэнсэем. Им сказали, что сэнсэй Масару вернется к работе с младшими учениками, а сэнсэй Утатане (неумолимая, строгая женщина лет сорока) возьмет на себя их класс.

Теперь в классе Сакуры было 120 учеников, разделенных на три класса. В конце года их было около девяноста, но еще тридцать решили принять Хокаге по его недавнему предложению Академии. Поэтому классы были полностью перераспределены: сорок лучших учеников были разделены на две группы и размещены в двух классах, а следующие сорок учеников заняли оставшиеся двадцать мест в каждом классе. Десять худших учеников третьего курса, а также все поступающие студенты были помещены в последний класс.

Сакура не ожидала, что многие из них продержатся долго.

Однако более важными, чем любые административные изменения, были материальные дополнения: манипулирование чакрой официально было частью класса.

Прошло всего несколько недель после начала занятий, 15 августа, но они уже закончили базовую теорию, и сэнсэй Утатане поручил им поработать с листьями. Она и глазом не моргнула, узнав, что более четверти класса (включая всех семерых, за исключением Утатане Айко, которую перевели в другой класс) уже знали основы упражнения, или что многие из них были способны поддержание соединения около пяти минут. Вместо этого она просто клала на них больше листьев или велела им перемещать листья вдоль своего тела и вращать их.

Самым лучшим, помимо использования чакры, по крайней мере для Сакуры, были уроки спаррингов, которые проводились через день. В прошлом году от них требовалось использовать стандартные позиции Академии, чтобы доказать, что они могут учиться и эффективно их использовать, но в этом году упор был сделан на то, чтобы убедиться, что у них есть хотя бы некоторый талант перед выпуском. Теперь им было разрешено использовать любые навыки и любые стили, которые им нравились — раз в неделю им даже разрешалось использовать оружие в дополнение к своему телу.

Сакура, которой сейчас шесть лет, с удовольствием использовала одиннадцатый стиль Яманаки. Всего у Яманака было более двадцати стилей, каждый из которых лучше всего работал с тем индивидуальным дзюцу, которое каждый член клана мог выполнять лучше всего. Хотя Сакура еще не обучалась ни одному из дзюцу клана (которое было зарезервировано для генинов), одиннадцатый стиль Яманаки был выбран из-за ее телосложения, а также собственных талантов ее отца (которые в значительной степени полагались только на проникновение в чужой разум для разделения). во-вторых, ровно настолько, чтобы их сбить с толку), ее мать, очевидно, не имеет никакого значения в бою.

Ее стиль, а также ее постоянная практика означали, что она, наконец, начала подниматься в рейтингах класса, но она все еще была во второй четверти класса, и не похоже, что это изменится, пока она не перестанет так сильно отставать от них физически (когда ты отставал от своих одноклассников где-то на один-три года, отыграться было не так-то просто, и в любом случае она была слишком не склонна к боли, чтобы преуспеть в тайдзюцу.)

Однако худшая часть нового фокуса Академии наступит через неделю.

Ожидается, что через неделю она начнет практиковать восприятие чакр.

Она рассказала своей группе — Шину и Джуро, Айко и Бокусо, Ясуо и Сатико — о времени, проведенном в белой-белой комнате в тот день, когда впервые были проведены уроки по распознаванию чакры. Она рассказала им об океане, потоке информации, и рассказала им о том, что с тех пор она не пыталась открыть дверь, ведущую к ее ощущению чакры.

Они поддержали ее, и ее родители тоже, уверив ее, что, если она не хочет Тома, она может просто не ходить на занятия.

Она знала лучше.

Война приближалась, хотя она не знала, когда, и было бы лучше иметь и практиковать все возможные преимущества.

Но до первого занятия была еще неделя, и мысль об открытии этой двери, позволяющей этим ощущениям выплеснуться наружу… она все еще опасалась поглощать воспоминания другой жизни, и это было намного меньше, чем боль, которую простое количество чакра, вызванная сама собой.

"Ты в порядке?" — пробормотал Бокусо позади нее. Сакура выпрямилась, снова сосредоточив внимание на сенсее Утатане, который описывал военные стратегии, использовавшиеся в Великой войне.

«Хорошо», — пробормотала она в ответ.

В тот же день, после окончания занятий, обычная группа встретилась на обычном тренировочном полигоне. Айко пришла последней, ее задержали в классе, и еще до того, как она открыла ворота, она начала разглагольствовать.

«Я. Ненавижу. Девчонки!»

«…Ты девочка», сказал Шин.

"Другие девушки!" Она отрезала. «Девочки, которых… которых ничего не волнует, кроме как ловить мужей!»

Сакура нахмурилась. Она, конечно, заметила, что многие из ее одноклассников (в основном женщины) перестали уделять столько внимания сенсею и стали уделять больше внимания тому мужчине, который показал лучшие результаты в спарринге, но она не обращала особого внимания на они — они вели себя нормально, когда разговаривали с ней, Шином и Джуро, поэтому она не видела причин для беспокойства.

«Они настолько плохи?» Она спросила.

«Тебе шесть», вздохнула Айко. «Они не видят в тебе конкурентов. Мне восемь лет. Я конкурент».

Сакура все еще была в замешательстве.

«Послушайте, эти девочки, особенно гражданские, вбили себе в голову, что им нужно заинтересовать мальчика ими. Я лучший в классе, поэтому большинство мальчиков охотно разговаривают со мной, когда они не хотят разговаривать ни с кем». другая девушка. Это делает меня мишенью, поэтому мне приходится иметь дело с комками слюны в моих волосах, с людьми, пытающимися сбить меня с толку в коридоре, и со всеми девушками, пытающимися подвергнуть меня остракизму, и тому подобное».

Сачико кивнула. «Меня тоже начали преследовать, особенно твоя кузина Инохина», — сказала она Сакуре. «Она действительно интересуется старшим братом Джуро…»

"Что?" - крикнул Джуро.

— …поэтому она расстроена тем, что он не хочет с ней дружить, потому что она думает, что это привлечет внимание Ситиро, и кроме тебя и Айко, которая не из нашего класса, я единственная девушка, с которой он регулярно тусуется.

«Нет, давай вернемся к Инохине, влюбленной в Ситиро . С каких это пор?»

«Кого это волнует?» Ясуо заскулил. «Никто не пытался преследовать меня! Разве я нежелателен?»

«Да», — рефлекторно сказали все остальные. Он застонал.

«Я хочу, чтобы ты знал, что я подвох! И, в любом случае, я нахожусь в верхней половине рейтинга тайдзюцу! Если они пытаются нацелиться на лучших бойцов, им следует преследовать меня».

«Не говоря уже о том, что ты считаешь себя одним из лучших бойцов, — сказал Шин, — ты сирота. Хотя некоторые девушки клана, особенно такие сплетницы, как Инохина, делают это, большинство худших преступников — дети. гражданских лиц. Они также пытаются поймать кого-то с высоким социальным статусом».

«В качестве доказательства: хотя Рёта является наиболее частой мишенью, Хиаши и Хизаши — почти столько же».

Ясуо нахмурился.

«Она объясняет их глупость: Хьюга из главного дома никогда не женится за пределами семьи», — объяснил Бокусо.

— И что? Я просто нежеланный?

— Ой, заткнись, — простонал Джуро. «Не похоже, что кто-то еще в этой группе является одной из их целей. Я самая близкая, и это потому, что Инохина хочет встречаться с моим братом ».

«Ну, в любом случае ты не хочешь с ней встречаться», — сказала Айко, но Джуро покраснел. «Нет! Она тебе нравится!»

«Я не знаю», сказал он. "Она хорошенькая."

— Она сплетница, — прямо сказала Сакура. «И нытик».

Шин усмехнулся.

— Можем ли мы поговорить о чем-нибудь другом? - пробормотал Джуро.

«Прикомандированный!» - сказал Ясуо.

Вместо этого они прекратили разговор и перешли к обучению — у Сакуры были некоторые проблемы с одной из новых техник письма, которые они изучали на ее курсе каллиграфии, и Сатико была единственной в ее группе, кто ее проходил.

Тем вечером, за ужином, эта тема снова всплыла в голове Сакуры.

«Некоторые девочки в моем классе пытаются флиртовать с некоторыми мальчиками», — сказала она, когда пришло время говорить. «Я не понимаю, почему».

«Да, — начал Каа-сан, — ты, наверное, еще слишком молод для этого. Тебе просто нужно помнить, что это не их вина — многих из них к такому поведению подталкивают родители».

"Почему?"

"О, я знаю!" - сказал Аяме. «Это потому, что многие родители записали их в Академию ниндзя только для того, чтобы найти мужей. Тетушка разглагольствовала об этом только на прошлой неделе».

«Во многих случаях это правда. Хотя девушки клана, как правило, осознают, что они способны добиться таких же успехов в карьере шиноби, как и мальчики, многие гражданские лица и пары, где только отец является ниндзя, думают, что найти партнера в как можно более молодом возрасте - это В любом случае, как я уже говорил, ты слишком молод, и я не ожидаю, что ты действительно захочешь встречаться с кем-нибудь еще добрых пять или шесть лет.

«С кем бы ты встречался, если бы тебе пришлось встречаться с кем-то из твоего класса?» — спросил Аяме.

— Бокусо, — твердо заявила Сакура. Аяме сморщила нос.

«Разве это не он позволяет жукам ползать по его лицу, даже когда он с кем-то разговаривает?» — спросил Кохана. Сакура кивнула.

«Ему все равно, что думают другие».

«Однажды я видел, как большой червяк заполз ему в ухо, — перебил Фудзио, — и не вылез обратно. Он мерзкий. Выбери кого-нибудь другого».

«Я могу выбрать кого захочу!» Сакура огрызнулась.

«Я выбираю Цубасу», — решила Химари. Каа-сан вздохнул.

«Ты не можешь выбрать своего кузена, Химари».

"Почему нет?"

«Вы должны выбрать кого-то, с кем вы не связаны родственниками», — сказал Фудзио.

«Рен вышла замуж за Икуэ, и она была Яманака», — отметила Сакура. «Я передумал. Я встречаюсь с Коханой».

«Икуэ не был близким родственником — у них с твоим братом была только одна общая прабабушка», — сказал Каа-сан.

«Я тоже выбрал тебя», — сказал Кохана.

«Нельзя выбирать членов семьи и нельзя выбирать девушек!» — отрезал Фудзио.

"Почему нет?" — спросила Сакура. «Рен сделал это».

«С каким парнем ты собираешься встречаться, Фудзио?» – спросил Химари.

— Я не… ты не можешь… — начал Фудзио, но, похоже, не знал, как закончить.

«Свидания отличаются от дружбы, и бессмысленно объяснять, пока вы не достигнете подходящего возраста», — сказал Каа-сан. «Вы можете, если хотите, встречаться с девушками, но вы никогда не сможете встречаться с кем-то, кто вам близок по отношению к вам, и я уверяю вас, что вы этого не захотите. А теперь давайте оставим эту тему в стороне».

— Я все равно собираюсь жениться на Цубасе, — мятежно пробормотала Химари. Сакура подумала, что это забавно: Химари мог думать о Цубасе как о друге, но Цубаса просто считал свою маленькую кузину надоедливым ребёнком и обычно убегал в другую сторону, когда она приближалась.

«Думаю, я убедил своего сенсея позволить мне быть на передовой», — заявил Аяме, и разговор продолжился.

.

Несколько дней спустя Каа-сан попросила Сакуру забрать пакет специй у ее старого товарища по команде Акимичи, и в тот день она рано покинула тренировочную площадку, чтобы успеть получить пакет к ужину.

Конохагакуре, казалось, выросла с тех пор, как она в последний раз просто бродила вокруг. В основном она просто ходила из дома в школу на тренировочную площадку и обратно, но время от времени ей приходилось идти куда-то еще, например, на территорию Акимичи или в библиотеку, и она всегда поражалась, видя новое здание, появляющееся из кажущийся разреженный воздух, или новый киоск, издающий дразнящие ароматы, на углу двух дорог, или новый мост, пересекающий одну из небольших улиц, ответвляющихся от главных дорог, чтобы облегчить путешествие.

Сегодня она заметила, что к паре зданий, похоже, были добавлены новые этажи поверх существующей инфраструктуры, и каждое из них ненадежно балансировало на вершине того, что когда-то было крышей. Она слышала, как некоторые взрослые говорили об опасностях новых построек, которые люди продолжали делать — о том, что они легче загораются, а иногда разрушаются, казалось бы, без всякой причины — но они также говорили, что, пока стены Конохи ограничивают расширение Внешне, а территория внутри города была ограничена тренировочными площадками, город продолжал расширяться. Сакура предположила, что это правда; даже в ее собственном поселке строилось все меньше и меньше двухэтажных домов, подобных ее собственному, и все больше восьми- или девятиэтажных, каждый из которых предназначался для проживания нескольких семей, а не одной. Акимичи были такими же,

Забрав пакет и вежливо перекусив, который был больше, чем ее обычный ужин, Сакура вышла из комплекса Акимичи и вернулась на главные улицы.

Она двинулась к соседней улице, но прежде чем она успела отправиться домой, ее внимание привлек крик, и она повернулась почти сама того не желая.

Крик исходил от мужчины, прижимавшего к груди маленького ребенка, когда двое полицейских Учиха рыли сумку перед ним. Он кричал, потому что теперь у него пытались отобрать ребенка, и он не хотел отпускать. Сакура подошла ближе.

«Я не сделал ничего плохого!» Сказал мужчина, но Учиха едва ли выглядел так, словно слушали.

«Как мы уже говорили, только что сообщалось, что мужчина, соответствующий вашему описанию, сбежал от ограбления магазина на углу менее чем в двух кварталах отсюда. Это просто стандартная процедура», — отбарабанил первый Учиха со скучающим видом.

— А у этого человека был с ним ребенок? Мужчина огрызнулся.

«Ты мог бы спрятать ребенка где-нибудь, а затем забрать его, когда закончишь», — сказал второй Учиха. При этом он вывернул сумку мужчины наизнанку, высыпав ее содержимое на землю, и начал осматривать ее швы.

«Я бы этого не сделал! Клянусь!» Мужчина сказал.

Второй Учиха, похоже, наконец решил, что мужчина ничего не скрывает в своем рюкзаке, и вернул ему пустой мешок. Первый Учиха вернул ему и его (теперь плачущего) ребенка.

«С вами все ясно. Вы можете идти», — сказал первый. Они повернулись и пошли к Сакуре по улице. Они кивнули ей, проходя мимо.

Сакура почувствовала себя смешно. Она бросилась вперед, помогая мужчине подобрать детские принадлежности и кувшин, которые он нес.

«Спасибо, дорогая, но тебе не обязательно. Я сейчас все это уберу», — сказал он.

«Все в порядке, у меня есть время», - сказала она. Ей придется бежать домой, но она успеет. «Почему… почему они так с тобой обошлись?»

Мужчина фыркнул от смеха. «Вот как они относятся к беднякам, деревенским жителям и иммигрантам… вообще ко всем людям, которые не являются ниндзя или торговцами».

Он запихал последние выброшенные вещи в рюкзак и успокоил сына настолько, что тот смог встать и перекинуть рюкзак через плечо. «В любом случае, не беспокойся об этом. Тебе не стоит беспокоиться», - он повернулся и пошел по улице, прочь от комплекса Акимичи.

Сакура подумала рассказать о том, что она видела за ужином тем вечером, но Тоу-сан неожиданно вернулся домой, так что вечер был потрачен на то, чтобы догонять его обо всем, что произошло, и смеяться над забавными историями, рассказанными остальными. Так что этот опыт – и забавное ощущение, которое оно вызвало у нее – были на время отложены, а на следующий день это был первый день, когда она собиралась ощущать, так что времени размышлять об этом тоже не было.

«С тобой все будет в порядке», сказал Джуро. Шин кивнул. Они пришли забрать ее в тот день, вместо того, чтобы просто позволить ей дойти до Академии одной. «Ты тоже всегда можешь передумать — не забывай об этом».

«Я не собираюсь менять свое мнение», — сказала Сакура. Короткая фраза, которую знала Арден, «третья война шиноби», продолжала звучать в ее голове, и она хотела быть готовой к ее полным последствиям. «Знаешь, будет ли этому учить сенсей Утатане? В конце концов, она не сенсор».

«Нет, я спросил отца, и они пригласят эксперта, если учитель не сможет это сделать. Интересно, кто это будет», — сказал Шин.

По оценке Сакуры, мужчине, появившемуся вскоре после обеда, было около двадцати. У него были седые волосы, но на коже не было морщин, а зеленые глаза казались слишком добрыми, чтобы прожить слишком много жизни.

«Здравствуйте, меня зовут Като Дан, и я буду вашим инструктором по чувству чакры».

Он начал их с того, что разделил их на группы, которые уже активно использовали свои чувства, тех, кто пассивно использовал их, и тех, у кого этот навык оказался положительным, но еще не применил его. Однако еще до того, как он начал, он отвел Сакуру в сторону, оставив ее отдельно от группы.

Потом он удвоился.

Сакура моргнула.

В конце концов, все знали о технике теневого клонирования. Это было не так уж и часто - в конце концов, для этого требовалось довольно много чакры, поэтому обычно только джонины могли использовать его, да и то делали это экономно. Более того, когда Сенджу впервые изобрели эту технику, она в конечном итоге стала стержнем, позволившим им выиграть Великую войну, поэтому даже в первом семестре истории подчеркивалась мощь этой техники.

Все еще.

Она впервые видела его в действии. Было… тревожно видеть двух одинаковых людей и знать, что ни один из них не является иллюзией или близнецом.

Заговорил первый – оригинальный. «Те, кто не использовал чувство чакры, со мной. Яманака, ты тоже», — сказал второй. «Остальные со мной».

Дэн сосредоточился на тех, кто не использовал его первым, потратив время на то, чтобы подготовить их и помедитировать. И только когда большинство из них оказались в трансе или, по крайней мере, притворились, он повернулся к Сакуре.

«Можете ли вы попытаться добровольно открыть свои чувства?» Он спросил.

Сакура поморщилась, но кивнула. Неважно, что ощущение чакры было, ну, ну, мощным , или что у него, похоже, не было какой-то золотой середины, только включенной или выключенной, факт был в том, что, поскольку ей удалось начать (медленно) интегрировать воспоминания Арден, было нет причин, кроме страха, что она не сможет сделать то же самое с ощущениями сейчас.

«Хорошо, тогда это именно то, что я хочу, чтобы ты сделал», — сказал он, но почти в ту секунду, когда он закончил, позади него послышался крик, когда мальчик — как Ясуо — внезапно вскочил, дико хлопая глазами и оглядываясь по сторонам . Когда Дэн попытался успокоить подругу Сакуры, она нахмурилась. Она, конечно, знала, что Ясуо будет частью класса — он упомянул, что у него был положительный результат теста в начале Академии. Но она едва заметила его присутствие при входе, и каждый раз, когда их группа друзей в последнее время говорила об ощущении чакры, тема была сосредоточена исключительно на ней, а не на нем.

Другая девушка вскрикнула – единственная, кто не вышел из транса, как это сделал Ясуо – и заметалась таким же образом, прежде чем прийти в себя так же быстро.

Дэн бросил взгляд на Сакуру и направился к другому ученику.

Верно.

Вот в чем дело.

Сакура не была… она не очень хорошо умела заставить себя что-либо сделать. Если бы ей это нравилось, например обучение обращению с оружием, или если бы она от природы была в этом хороша, как и все, что основано исключительно на запоминании информации и ее использовании, то она могла бы сделать это без проблем. Но что-либо еще, особенно что-либо, связанное с ниндзя, она считала практически невозможным без внешней мотивации.

Она подозревала, что в этом виноват Арден.

Точно так же, как она лишь по частям пропускала воспоминания и информацию Арден в свое сознание, те же самые воспоминания также накладывали на нее шоры, заставляя ее игнорировать или отказываться делать вещи, которые причинили бы дискомфорт их прародителю.

Более того, она была (по словам всех ее знакомых) уже не в том возрасте, когда ее отсутствие мотивации было приемлемо, а это означало, что ей нужно было найти способ снять шоры, которые в ее жизни просто не работали (при всем при этом У Ардена, похоже, все было в порядке, если кто-то отказывался убивать.)

Итак, ей пришлось преодолеть отвращение к ней и Арден к чувству подавленности или боли. Если бы она не могла заставить себя сделать это сейчас, когда ставки были сравнительно низкими, то какая от нее польза была бы в полевых условиях?

Она глубоко вздохнула и закрыла глаза.

А потом открыл их.

А потом закрыл их.

А потом открыл их.

А потом закрыл их снова. Она собиралась это сделать.

«Врата», которые сдерживали ее чувство чакры, были не столько воротами, сколько… блоком, мысленным отказом делать что-либо, что могло привести к… ну, к фактическому использованию их.

Но, ну, третий раз - это прелесть, правда?

Она пыталась, и пыталась, и пыталась вернуть блок обратно. Она не сдавалась.

- Хорошо, - прервал ее голос. «На сегодня достаточно. Возвращаемся в класс».

Она заставила себя открыть глаза — после того, как закрыла их так долго, что они почти склеились — и огляделась вокруг, чтобы заметить, что, судя по наклону солнечных лучей, прошло больше часа, а она не сделала ни одного дела.

В тот день после занятий обычная группа встретилась на полигоне номер сорок. Она немедленно (чтобы воздать ему заслуженную похвалу и, по общему признанию, чтобы отвлечь внимание от своих собственных неудач) рассказала всем остальным, что Ясуо был первым, кто открыл свое чувство чакры в классе.

"Хороший!" - сказала Айко, ухмыляясь. «Успеете сделать это еще и полезным?»

— Эм, нет, — сказал Ясуо. «Сакура права — это очень ошеломляет. Тем не менее, мне удалось выяснить, что мое нынешнее, гм, «поле» составляет всего около 90 метров, и я вообще могу сказать количество чакры, но не ее тип».

— Это все еще хорошо, — сказал Шин, зевая. Его старшая сестра только что на этой неделе родила своего первого ребенка, и вопреки его собственному желанию родители тут же предложили ему бесплатный присмотр за детьми. «Учитывая, знаете ли, большинство людей ничего не чувствуют».

Ясуо все еще хмурился. «Наверное, но я не могу ощутить тип или форму чакры, активна она или пассивна, или…»

«Прости меня, если я ошибаюсь, — сказала Сатико, — но разве твои способности не могут расти с практикой?»

— Да, — признал Ясуо. «Но я начинаю хуже, чем большинство сенсоров».

«Мы уже начинаем хуже», — огрызнулась Сатико, — «учитывая, что мы сироты. Но до сих пор нам удавалось преуспевать, и нет причин, по которым вы не сможете справиться и с сенсорикой».

— Знаешь, она права, — сказал Джуро. «Вы двое уже опережаете некоторых более слабых или ленивых учеников клана, и хотя это отчасти потому, что вы получили помощь от нас, вы и Сакура всегда можете работать вместе…» Он поморщился. «Я имею в виду, когда она открывает свои чувства».

«Я провела все свое детство, скрывая это чувство», - вздохнула Сакура. «Потребуется некоторое время, чтобы снова открыть его».

«…Давайте поговорим о чем-нибудь другом», — сказал Ясуо. Группа переместилась, ожидая появления новой темы.

— Кто-нибудь из вас видел полицию Учиха? — спросила Сакура.

«Конечно», сказала Айко. «Они повсюду».

«Я думаю, — сказал Бокусо, — что она говорила об их действиях».

Айко, а также Шин и Джуро выглядели растерянными, но сироты беспокойно заерзали.

«Я… когда я пошел за чем-то у старого товарища по команде моей матери Акимичи, я увидел, как они избили мужчину с маленьким ребенком, потому что он отдаленно подходил под описание вора».

«На самом деле… не так уж много правил, — начал Сатико, — о том, как должна вести себя полиция Учиха. Я имею в виду, я не слышал, чтобы они сажали в тюрьму невиновных людей, но я не знаю, как мы можем это сделать». знал бы, если бы они были».

«Им разрешено так себя вести?» Сакура сказала.

— Да, — твердо сказал Ясуо. «Да. Посмотрите, на очень маленькой территории проживает много людей. Коноха — одно из самых густонаселенных мест в мире, и это даже не учитывая торговцев, которые приходят и уходят каждый день. Задача Учиха — следить за тем, чтобы все максимально упорядочено, чтобы вся нация не сгорела в огненном шаре дерьма. Я имею в виду, можете ли вы представить, что произойдет, если вспыхнет бунт? Какой риск для безопасности это создаст?»

Джуро нахмурился. «Значит, у полиции есть такая же свобода действий в других ниндзя и гражданских городах?»

«Некоторые лучше, некоторые хуже», — сказал Ясуо. «Хотя Конохагакуре известен своей особой дружелюбностью к гражданскому населению: в большинстве других городов ниндзя охрану порядка осуществляет военный сектор ниндзя, что, как правило, не очень хорошо работает. А в Столицах обычно есть самурайский контингент, занимающийся охраной полиции. Я не знаю, что делает сельская местность».

Группа некоторое время сидела молча. На самом деле было не… лучше всего знать, что пока Учиха поддерживают порядок, им разрешено делать все, что они хотят, но, похоже, ни у кого больше не было лучшей системы. Тем не менее, было неприятно осознавать, что с людьми ежедневно обращаются плохо.

«Предложение первое», — внезапно сказал Бокосу. «Каждый из нас в течение недели отмечает события, которые нам неприятны, и каждую пятницу накапливает эти проблемы в одной записи. Предложение второе: мы используем эту запись для теоретизирования возможных решений, продолжая пересматривать указанные решения по мере старения до тех пор, пока они не станут такими. время, когда мы сможем осуществить желаемые изменения».

— Прикомандирован, — сказала Сакура.

«Предложение было сделано», — ухмыльнулся Шин. Не то чтобы они делали это раньше, но каждый почувствовал прилив адреналина от одной лишь мысли изменить свой мир к лучшему — в то время как пропаганда, которой они подвергались в Академии, была призвана сделать из них хороших шиноби. также вызвало у них желание действовать, творить добро. Это был первый шанс, который они получили, чтобы действовать в соответствии с этим конкретным желанием. «Есть счетчики?»

Тишина.

«Тогда я объявлю голосование. Да или нет. Да?»

«Да».

«Да».

«Да».

«Да».

«Да».

«Да».

Шин рассмеялся, а затем закончил без надобности. «Есть «против»?.. Тогда единогласно».

Разразилось приветствие.

Жизнь продолжалась. Сакуре потребовалось почти три недели ежедневных усилий, чтобы раскрыть свои чувства, и еще неделя, чтобы сделать это быстро и хорошо. Ее чувство чакры оказалось одним из самых детальных в классе, что частично объясняло ее особые трудности; она могла чувствовать местоположение, размер, тип и то, активно ли он использовался. Хотя она и не могла полностью прийти в форму, единственными людьми, которые когда-либо делали это с какой-либо пользой, были Хьюга, и она не собиралась заставить один из их глаз действовать на основе этих знаний.

В качестве очевидного противовеса этому ее дальность действия была сравнительно небольшой — около 75 метров по сравнению со средним показателем в классе 100.

Что касается их «Списка реформ», как они называли свой список вещей, которые им не нравились, теперь он включал десятки пунктов, начиная от проблемного поведения полиции и заканчивая напряженными отношениями между даймё и Хокаге и общими проблемами. низкое качество детских домов… ну, список становился все более длинным. Она знала, что пройдет некоторое время, прежде чем они поймут, как работать со списком, но это помогло ей непосредственно решить одну проблему: поскольку она начала сосредотачиваться на всех проблемах, которых она хотела, чтобы не существовало, они стали ей легче подавить остаточный отказ Арден обращать внимание на плохое.

Ну, это было несправедливо. Это был не столько отказ обращать внимание, сколько отказ верить; полная неспособность воспоминаний и информации Арден понять новый мир, к которому Сакура пыталась их применить.

Но теперь, когда она сосредоточилась на этих проблемах, это давало ей все больше и больше практики игнорировать приступы дискомфорта, а ее мысленная решимость исправить все, что было в «Списке реформ», решила остальную часть проблемы, по крайней мере, на данный момент.

(Кстати, Майт Дай все еще был жив и здоров — хотя он больше не посещал детский сад так часто, как раньше, он постоянно бегал по городу, делал упражнения и «видел мир!», как он это делал. Некоторые людям действительно не нравилась громкость его выходок, но Сакура и остальные семерые просто находили его забавным.)

http://tl.rulate.ru/book/96215/3291317