Готовый перевод Intoxicating aroma of blue hydrangea. / Упоительный аромат синей гортензии.: Глава 13. Оплошность.

Густая тьма нависла на меня с той секунды, как только мое тело почти что замертво упало без сознания. Ничто не контролировало время, даже мой разум. Можно было спросить: что вообще имеет значения, когда тебя не существует в действительности?

Броскими бликами, в глаза струился яркий белый свет, совершенно непривычными для меня лучами. Неизвестность распространялась по всему телу, более мучительно, чем атаки в бою.

*Звон в ушах*

Жуткий шум в голове заглушил всем разом поток моих мыслей. Веки медленно и лениво открылись, щурясь от резкого, до боли режущего блистания...

Белый, почти серый потолок, ядовито смотрел на меня, отчего давление в висках стало лишь сильнее. Но я не горела желанием вставать. В особенности, узнавать где я нахожусь.

— Ай! — болезненно тихим тоном воскликнула я, резко хватаясь руками за простынь кровати.

Пред моими глазами возникла мрачная картина. Множество перебинтованных конечностей покоились на больничной койке. Каждое неверное движение приносило за собой лишь мучительную, жгучую муку. Ядрено-желтая жидкость виднелась из-под белоснежных лоскутков бинтов, что напоминало мне лечебное средство. Было иронично, что какой-то тонкий слой мази способствовал заживить столь огромные раны...

В воздухе витал запах различных лекарств, хлорки и чего-то еще более омерзительного. Тусклые стены обваливались на меня, не позволяя вдохнуть полной грудью весь больничный смрад. Лишь несколько однотонных предметов дико пытались навязать мне спокойную и мирную атмосферу, в которую я не верила.

— Нет... Невозможно всё это... — резко изменилась я. — Совершенно же недавно я было в полном здравии, почему всё это?...

Как множество криков сирен, мои мысли окутали меня, показывая суровую реальность, чьи воспоминания я хранила в себе. Неописуемая душевная боль нелепой защитой пыталась изо всех сил сохранить себя, однако злой, точно циничный разум разламывали розовые очки.

*Бам!*

Из-за неконтролируемой тревоги и ясности осознания, мое тело легко соскользнуло с постели. Я стиснула зубы от рвущей боли, что появлялась из-за переломов, а мои глаза наполнились горячими слезами от гнетущих воспоминаний.

— Кэтсу...как же так? — начала тихо я, — Ты ведь в порядке?...

Мой внутренний нескончаемый монолог по ощущениям продолжался вечность. Острыми осколками воспоминания вонзились в меня, проникая до самой глубины нитей эмоций. Человек, которого я полюбила, человек, чью судьбу я увы не знаю, человек, за которого я все еще волнуюсь.

Лишь фрагменты из памяти, которые я усердно пыталась склеить между собой, говорили одну вещь.

«Я хочу верить, что он жив.»

С каждым подобным словом вина за содеянное не оставляла меня и на минуту. Я достигла совершенства, или по крайней мере той точки, к которой я ещё не прикасалась. Сил было недостаточно, или все было суждено сбыться с самого начала боя?

*Протяжной вздох*

Страдания, что когда-то казалось приятными, вернулись с ножом в руке. Как вцепившиеся корни дерева, я неподвижно замерла на полу. Кровавые раны кровоточили, оставляя узоры на белой ткани, а открытые переломы соприкасались с холодным, словно сталь полом. Злая стужа не щадила ничего во мне, продолжая пугать до озноба моё тело.

*Скрип двери*

Деревянная, облупившаяся дверь мгновенно открылась, нарушая моё мрачное уединение с болью. Зашедшие люди оказались работниками больницы. Быть может, именно мои тяжелые вздохи слышались для них как крики умирающего эльфа?

Пронзительно смотря на меня возникало напряжение, ощущение некого стыда и растерянности. Врач лишь цокнул языком, заметив мою странную реакцию на происходящее. Холод пола уже не казался таким пугающим и тем более болезненным, чем присутствие этих почти что пустых белых помощников....

— Позвольте мне помочь вам... — резко подходя ко мне, сказал один из присутствующих вынужденным тоном.

Мужчина легким движением смог вернуть меня в исходное положение. Для него это всего лишь пара секунд, для меня же несколько минут адской боли по всей моей плоти. Единственная польза от недуга лишь то, что я не слышу своих навязчивых мыслей о Кэтсу...

— Как вы уже поняли, ваше состояние крайне критическое... Работая в этой академии 25 лет, могу с уверенностью заявить, что настолько огромное количество травм мы еще не видели... — говорил доктор, листая свою книгу.

Мое лицо нахмурилось, глазами смотря на свои слегка дрожащие руки.

— На вашем теле было сломано два ребра, а также открытый перелом локтевого сустава правой руки... — спокойно начал он перечислять мои ранения, — Зажить рука заживет, но шрам останется, учтите это. У вас глубокие порезы сухожилий на ногах, крайней степени... Как вы могли уже почувствовать, ваше хранилище маны почти полностью уничтожено. Из-за чего, вы не сможете её использовать какое-то время.

Для меня не было сущим удивлением, услышать подобное. Мои глаза бегло рассматривали каждую часть описанного врачом тело, убеждаясь раз за разом в его утверждениях.

— Что ж... такой детский турнир так забрал здоровье двух студентов, чуть ли не лишив вас жизни! — эмоционально говорил врач, все ещё листая пышный журнал.

— Доктор, а кто второй? — перебила неожиданно я речь доктора, вздрагивая от изумления.

— Ах... Вельф Кэтсу. Его удалось спасти, но операция была крайне долгой и изнурительной.

Кровь в жилах неуловимо быстро стихла. Огромная туча удивления нависла надо мной, когда я услышала то, чего видимо хотела. Счастьем истинным нельзя было назвать ситуацию, ведь противоречивые чувства гораздо сильнее...

«Кэтсу жив?...» — повторила я в голове слова врача.

Ведь если он жив, значит его ранения сравнимы с моими, я точно видела, как Акира уничтожил его мана ядро. В один момент ему удалось потерять все, что имел. Человеческая политика, где все решает сила, больше не светит ему. Светит ли ему вообще что-то хорошее, после всего, что было?

*Вздох*

Это лишь моя повинность. Отчаяние и горе волной нахлынули меня. Забываясь в этих чувствах, меня уже не волновала мучительная болезнь и нахождение каких либо людей в кабинете. Как бы я не пыталась остановить поток мыслей, он всегда меня преследовал по пятам, желая уничтожить ментально.

Хрупкая, как ваза, человеческая жизнь, чью душу тронешь пальцем, тут же распадается на молекулы. С сильным отвращением я смотрела на свое тело, не понимая, почему смерть не забрала мою жизнь, оставив в покое Кэтсу.

«Если бы я только могла помочь...»

Первоначальной целью моей учёбы в академии стало получение новых сил и знаний. Но заблудившись в тумане забвений и искушений, я совершенно потеряла саму себя. Ситуация могла бы сложиться иначе, будь я умнее и рациональнее самой себя...

Голос врачей отдалялся от меня стремительно быстро, наделяя меня одиночеством и некой бренностью души. Так ли должен себя чувствовать воин? Ведь сильные люди должны быть хладнокровными и недопустимы, какой я и была раньше.

Холодные, как льдинки слезы, покатились по моей фарфоровой коже, мокрыми следами оставляя дорогу. Почему я плачу? Слабость раздражала меня ещё сильнее, когда я была не в силах прятаться. Воцарилась тишина. Больше ничего не имело значения.

— Смогу ли я увидеться с Кэтсу? — вырвались мои слова угасающим тоном.

—... Встреча пока невозможна. Парню сделали операцию по удалению лёгкого. На восстановление уйдёт какое-то время, но в любом случае, вас предупредят, когда появится эта возможность. — закрывая свой журнал, мужчина остановился в проходе.

— Позвольте мне побыть наедине с собой. Я не желаю кого-либо видеть сейчас... — жмуря глазами, отвечала я холодным голосом.

Врач только понимающе кивнул, прежде чем мгновенно исчезнуть за одной из двери больничной койки.

Стало резко тихо. Лишь поток маны, от амулета прикрепленного к моей одежде создавал минимальные звуки. Я отодвинула белоснежную постель от себя, медленно снимая прилипшие бинты и пластырь на руке. Ссохшаяся кровь играла красками на коже, что выглядело до ужаса омерзительно и страшно.

Теперь я точно знаю, что ни на что не гожусь. Никто не взглянет и мельком на меня, увидев в таком состоянии.

*Шурх*

Бинты соскользнули с постели, падая на белый пол. Моя рука непроизвольно потянулась забрать их, однако как только мои пальцы коснулись замершего пола, слезы вновь начали капать дождём по поверхности.

«Я больше... Больше никогда не увижу Кэтсу. Никогда.»

...

Неспешно тикали часы, пропуская время вперёд. С утра до вечера разум прокручивал тему за темой, с нотками сумасшествия и безысходности. Всё стало привычным, хоть я и была здесь всего день. Белые тона стали роднее, чем было что-либо.

*Медленный скрип двери*

Из полумрака показалась едва знакомая фигура, плавно передвигающая по комнате. Этим человеком оказался мой отец, чьего визита я точно ожидать не могла. Беспокойство потревожило его? Или может я обманываю саму себя?...

— Ты смогла овладеть силу нашей семейной реликвии? Как интересно... — начал он диалог низким голосом, анализируя мои ранения острым взглядом. — Я не был уверен до конца, сможешь ли ты выдержать такого потока.

Я сглотнула. Блеклая надежда нежным сиянием мерцала во мне после его похвалы, спрятанной за метафорами. Я хотела вымолвить слова, но что-то неизвестное мне останавливало меня, заставляя лишь слушать и наблюдать.

— Парень, что был рядом с тобой, ты ведь знаешь, что остальные говорят про это? — отец резко сменил тему разговора на Кэтсу. — Ответственность за то, что он чуть не полностью на твоих плечах.

— Что? — пробормотала я вдруг вслух.

Ложные обвинения в мою сторону могли заставить любого отвернуться от меня. Страшные слова отца эхом пронеслись по мне кошмаром, ведь Кэтсу был самым дорогим для меня человеком. Эту драгоценность я хранила в потаенных уголках сердца, не давая никому к ней притронуться. Но теперь, народ прямо разделяет нас...

— Я понимаю, что в этом нет твоей вины. — утвердительным тоном он развеял мои переживания. — Теперь... Я точно вижу что ты дочь своей матери.

Выражение моего лица сменилось молниеносно, вздрогнув на последних его словах. Я почувствовала резкий прилив грусти и счастья, которые напоминали горько-сладкий шоколад... Моменты, проведённые вместе с покойной матерью и отцом все так же мерцали в моем вечном факеле .

Отец не был многословен. Наше общение разделялось эмоциями и мимикой, что было больше приемлемо в этой ситуации.

Мы смогли выйти на контакт, обменявшись всем тем, что хотели сказать. Обманчиво, я надеялась, что разговор принесёт облегчение. Но совершенно ничего, кроме душевной пустоты я не ощущала.

— Мира, твое ядро не полностью сформировалось для использования кулона. Он - крайняя мера, постарайся в ближайший год не использовать его. - Более нежным, чем обычно тоном промолвил отец, удаляясь из палаты. — Но все же я чувствовала, что в этот момент он был куда ближе, чем когда-либо прежде.

...

*Удар в окно*

В левой стороне окна послышался звонкий удар по стеклу, будто кто-то стрельнул в него камнем. Мои предположения стали явью, когда я увидела желто-белое письмо, неаккуратно воткнутое между двумя створками.

Шуршание бумаги от холодного, раздувающего ветра, привлекало собой внимание. Не трудно было заменить красную печать, что красовалась посередине письма. Жирная подпись напоминала знакомый ужасный почерк, поэтому не было трудно догадаться, кто автор весточки...

Минори... — сказала я шепотом, кладя руку на свое сердце.

Присутствие Минори было не так обязательно, когда лишь само её имя тоскливо грело мою душу. Как теплый весенний лучик, девушка сигнализировала о том, чтобы её помнили. Минори всегда была рядом, поддерживая и любя меня, как родную сестру...

Неужели от подобного у меня есть право отказываться?...

http://tl.rulate.ru/book/94128/3413627