Готовый перевод Тёмный Путь: Эхо Убийц / Тёмный Путь: Эхо Убийц: Глава 6 - Врата Сокровищницы

Прогремевшая тревога пронзила утренний воздух, мгновенно подняв на ноги воинов. Вскоре, за час, благодаря ранее изменённому Микаме ландшафту, что позволило им быстро подготовиться к предстоящему противостоянию, солдаты уже были готовы. Собравшись перед воротами замка, они горели нетерпением вступить в бой, хотя их глаза отражали беспокойство и страх перед неизвестностью грядущей битвы.

Микаме, чувствуя тяжесть момента, использовал магию Земли, чтобы перекрыть рвы и создать путь для катафрактариев. Земля подчинилась его воле, формируя твёрдый мост. Затем, запрыгнув на свою лошадь, Микаме выбежал вперед, встав перед волнами всадников, чтобы вдохновить их своими словами.

— Эй, солдаты! — его голос раздался мощным и уверенным, — Вступайте в бой с полной решимостью умереть, и вы выживете! Желайте выжить, и вы обязательно сдохнете! Это ваша страна, так что защищайте её с отвагой и честью!

Слова Микаме отголосились в сердцах воинов, пробуждая в них новую волну решимости и силы. Его призыв к битве не только поднял их дух, но и напомнил о том, за что они сражаются — за свою землю, за свои семьи, за будущее их народа. В этот момент каждый солдат почувствовал единство с товарищами по оружию и непоколебимую уверенность в своих силах.

Когда Микаме повернулся лицом к врагу, готовясь возглавить армию в атаку, в его глазах сверкало пламя несгибаемой воли. В этот момент он был не просто магом или воином — он был символом непреклонной решимости и надежды для всех, кто стоял за его спиной, готовых следовать за ним в самую гущу битвы.

Как только силуэт на горизонте стал более отчётливым, в сердцах собравшихся солдат ощущалось возрастающее напряжение. С каждым шагом, приближающим фигуру к коннице, в воздухе становилось всё тяжелее дышать, а время словно замедляло свой ход.

— Богах, ты?! — голос Микаме, полный изумления и тревоги, разорвал тишину, обращаясь к истощённой фигуре, периодически падающей и оступающейся на своём пути.

— Пожалуйста, уходите, вам не-!.. — начал Богах, но его предупреждение было жестоко прервано. Вдруг, нарушая спокойствие пустыни, за многие километры раздалась вспышка, предвещающая нечто ужасающее.

— Осторожно! — Микаме инстинктивно дёрнул за поводья, заставив лошадь отступить. Он едва успел увернуться от надвигающейся угрозы.

Мгновение спустя, прекрасный, но смертоносный дорогой меч с невероятной скоростью вонзился в землю там, где только что находился Богах. От удара вокруг поднялось облако пыли, и когда оно рассеялось, солдаты с ужасом увидели, что перед попаданием в землю, оружие пронзило грудь Богаха насквозь. Он, пытаясь сделать ещё пару шагов, потерял равновесие и упал замертво на пыльную землю.

— Твою мать… — невольно пробормотал Микаме, смотря на исчезающее в золотой пыли оружие убийства, — Не думал, что это Благословление может поражать на такой дистанции…

— В бой, мои солдаты! — воодушевлённо завопил Закс, подняв вверх левую руку с раздвижным щитом. Его призыв к действию пробудил в воинах новую волну решимости.

Поднятый Заксом призыв стал последним толчком для воинов, охваченных множеством чувств — от страха до неукротимой решимости. Они, словно волна, ринулись в бой за своим Лордом-защитником, готовые к схватке, что решит судьбу их земли. Микаме, воодушевлённый примером Закса, выхватил свой легендарный Меч Мари. С его помощью он начал отражать атакующие снаряды, предотвращая попадания по своим соратникам.

В момент, когда через поле боя пронеслось копьё, пролетевшее всего в полуметре от Закса, он осознал истинную сущность атаки противника…

«Это ведь… Мечи? Он выстреливает оружием?» — пронзительная мысль бросила вызов всему, что Закс знал о боевой магии. «Врата Сокровищницы», Благословление Алмазного Дракона, способны вызывать из своих глубин оружие любого вида, превращаясь в орудие войны в руках их врага.

Это открытие заставило пересмотреть стратегию боя на лету. Если противник обладал способностью вызывать оружие в таком количестве и с такой точностью, воины форта должны были найти способ противостоять этому новому виду угрозы. Не теряя ни секунды, Закс начал отдавать приказы, направленные на минимизацию потерь от этого непредсказуемого и разрушительного оружия.

В то время как Микаме продолжал своё мастерство отражения и поглощения магических атак, остальные воины, привыкшие к традиционным средствам ведения боя, должны были адаптироваться к новым обстоятельствам, поддерживая друг друга и используя каждую возможность, чтобы укрепить свои позиции и продвигаться вперёд. В этот момент единство и взаимопомощь стали их главными союзниками в борьбе против могущественного и неизвестного врага.

Приказ Закса разнёсся над полем боя, его слова стали ориентиром для всадников, охваченных смесью чувств. Стратегия была ясна — распределиться настолько широко, насколько это возможно, чтобы уменьшить вероятность массированных потерь от вражеских снарядов.

Казалось, что каждый момент на поле боя озарялся сверкающими вспышками магии и металла, наполняя атмосферу страхом и неопределённостью. Армия всадников, несмотря на своё численное превосходство, была брошена в хаос. Отражённые и нейтрализованные атаки, могущественные заклинания Молнии, приспешника Богов Ветра и Бурь, вызывали у воинов чувство безысходности. Солдаты, увидев, как их товарищи падают один за другим, их лошади в панике разбегаются, ощутили глубокий ужас перед лицом такой необычной и мощной угрозы.

Среди этого хаоса Микаме старался оставаться стойким оплотом для своих соратников. Его Благословление, поглощающий магию, стал ключевым элементом в попытках сдержать натиск противника. Однако даже его мощные способности были лишь каплей в море, сталкиваясь с невероятной мощью противника.

Несмотря на приказы Закса и героические усилия Микаме с Лукасом, ситуация оставалась критической. Воины делали всё возможное, чтобы следовать стратегии, разбредаясь по полю боя и пытаясь минимизировать потери. Но каждый новый момент битвы напоминал о том, что они столкнулись с врагом, чьё могущество превосходило всё, с чем они когда-либо сталкивались.

В этот момент битвы, когда надежда казалась почти утраченной, важным стало не только мастерство и сила воинов, но и их воля к сопротивлению, их решимость стоять до конца за свою землю и свой народ, вопреки всем страхам и неопределённости, которую принёс этот день… Их воля дала трещину.

В этом море хаоса и отчаяния, когда среди пыли и криков воинов, пытающихся найти спасение в бегстве, становилось ясно, что уйти не так-то просто. Орудия врага, казалось, обладали собственной жестокой волей, нацеливаясь на тех, кто осмеливался повернуть спину битве.

Неуправляемые лошади, охваченные паникой, несли ещё больший хаос в ряды армии, сталкиваясь с воинами и создавая препятствия на пути их же товарищей. Эти благородные животные, в обычное время символы силы и мужества, теперь стали орудиями разрушения внутри собственных рядов, демонстрируя капризность судьбы в хаосе войны.

Такое положение дел усиливало отчаяние и беспорядок среди солдат, превращая их строй в место паники и безнадёжности. В этом бурном море страха и смятения, каждый всадник ощущал на себе тяжесть ситуации, когда даже попытка спасения превращалась в смертельную ловушку.

В момент, когда паника начала охватывать сердца воинов, Закс стал непоколебимым символом мужества и веры в победу. Его голос, прорезавший воздух с неоспоримой уверенностью, стал маяком для тех, кто потерял надежду. С каждым словом, каждым призывом к долгу и чести, Закс воплощал в себе ауру несокрушимой харизмы, которая, словно свет в темноте, указывала путь вперёд.

— В лесу больше шансов выжить! — послышались крики позади.

— Солдат, ты позабыл о жизнях позади нас?! — его возглас не просто вопрос, это было напоминание о том, что каждый шаг назад предавал бы память о павших товарищах.

Закс не позволял себе и тени сомнения. Его непоколебимая воля к победе, к битве до последнего дыхания за то, что им дорого, была непререкаемой.

— Неужто твои братья по оружию погибли зря?! — продолжал он, призывая каждого солдата вспомнить лицо своего брата по оружию, их общие битвы, их смех.

Это напоминание Закса охватило сердца воинов, собранных на поле битвы, мощным волнением глубоких чувств. В его словах звучала не просто призыв к действию, но и глубокая истина о смысле их сражения. В каждом звуке его голоса отражалась память о тех, кто уже не мог встать в строй рядом с ними, кто отдал свою жизнь, чтобы защитить то, что было им дорого.

— Только мы можем почтить их память, повести их души в ещё одно сражение! Только мы можем защитить то, что нам дорого! — его слова наполняли воинов новой силой, вызывая в них желание стать частью чего-то большего, чем они сами. Его вера в то, что даже в самой горькой битве они могут достойно встретить свой конец, защищая свою землю, была заразительной.

— Каким бы горьким и славным не был наш конец, мы должны позволить Благословлённым приблизиться хоть на метр-два ближе! Лишь для того, чтобы они прикончили врага! — завершил он, напоминая о великой цели их битвы.

В этот момент каждый воин, стоящий перед вражеским натиском, осознавал, что они — последний бастион, защитник не только своих домов и земель, но и хранители памяти о своих павших братьях и сестрах. Это была битва не только за сегодня, но и за вчера, за каждую пролитую каплю крови и каждую пожертвованную жизнь.

Они воевали за души тех, кого уже нет с ними, дабы их жертва не была напрасной, чтобы их имена не были забыты в пучине времени. Это было напоминанием о том, что победа в этом сражении — это не просто стратегический выигрыш, но и обязательство перед теми, кто сражался и пал ранее.

Закс, своими словами, создавал невидимый мост между прошлым и настоящим, между памятью и надеждой, призывая каждого воина взглянуть в глаза судьбе с решимостью и честью. Он напоминал им, что они — живые свидетели истории, что они пишут её каждым своим действием на поле боя. И в этом единстве прошлого и настоящего, в этом слиянии судеб и жизней, кроется истинная сила, способная противостоять любому врагу.

С этими словами Закс не только укрепил решимость воинов, но и окутал их своей невероятной волей. В этот момент он стал для них не просто лидером, но и воплощением надежды, доказательством того, что даже перед лицом абсолютного ужаса они могут стоять твердо и сражаться. Он был их опорой, их вдохновением, и вместе с ним, в сердцах оставалась вера в победу.

Под вдохновляющим влиянием слов Закса, Микаме не мог остаться в стороне. Его голос, полный решимости и боевого пыла, раздался в ответ:

— Хорош, Закс! «Секущие Клинки»!

Однако попытка Микаме противостоять вражеским атакам с помощью магии Ветра на одном из летевших мечей не увенчалась успехом. Заклинание, которое он выпустил в направлении оружия, не нанесло урона. Взглянув на горизонт, где мерцали золотые порталы, Микаме оценил их количество. Открытых было порядка двадцати-тридцати, но даже такое число представляло огромную угрозу.

— Магия их не берёт, только уклоняться! Лукас, твою мать, барьеры используй! — Микаме продолжил давать указания, понимая, что противостоять врагу придётся иными методами.

Его слова стали сигналом для Лукаса сосредоточить свои усилия на защите, создавая магические барьеры, которые могли бы сдержать поток летящего оружия.

Таким образом, на поле боя развернулась новая тактика — воины продолжали активно маневрировать, стараясь избегать смертоносных ударов, в то время как маг сосредоточил все свои усилия на создании массивного барьера над ними. Каждый из них, несмотря на ошеломляющую силу врага, искал пути противодействия, демонстрируя несгибаемую волю к сопротивлению и выживанию.

Путь к врагу растянулся на многие часы, каждый из которых казался вечностью для воинов, идущих на встречу своей судьбе. Когда большая часть дороги была позади, и лишь считанные десятки метров отделяли их от врага, к Заксу подбежал командир одного из легионов, взор его исполнен был отчаяния.

— Мой Лорд, нас разбили! Легион уничтожен, остатки разбежались! — слова командира были полны тяжести потери, они несли в себе вес павших товарищей и разрушенных надежд.

Закс, столкнувшись с этой мрачной новостью, на мгновение оказался в плену раздумий. Оставалось всего ничего до вражеского Благословлённого, однако боевой дух его солдат был на пределе, их силы на исходе, и лишь тонкая нить удерживала их от бегства, что стало бы их неизбежной гибелью.

Но в этот критический момент, Закс, вновь собрал в себе остатки лидерства и харизмы, сделал глубокий вдох и вновь обратился к своим воинам. Его голос раздался мощным и вдохновляющим эхом по всему полю боя:

— Покажите ярость! — кричал он во всё горло, словно пытаясь пробудить в каждом солдате второе дыхание, — Покажите крик! Покажите борьбу!

Эти слова, полные страсти и решимости, словно волшебством, преобразили отчаяние и усталость воинов в горячую ярость и непоколебимое желание сражаться. В глазах каждого кавалериста загорелся огонь и пылающая жажда победы.

Многие кричали, пытаясь заглушить свой страх воплями ярости. В глубине души каждый из них осознавал невероятность предстоящего испытания, но их вера в командира и его вера в них скрепляли их духи в едином порыве. Закс, стоя во главе своей армии, был не только их лидером, он был символом их надежды и источником их силы.

Как только они приблизились ещё ближе к месту битвы, вдруг, произошло нечто неожиданное — количество порталов резко увеличилось до нескольких сотен. Золотые круги начали вспыхивать прямо в воздухе, образуя угрожающий калейдоскоп над силуэтом невиданного противника.

Перед лицом такого масштабного проявления силы врага многие солдаты почувствовали, как их сердца ушли в пятки. Страх перед неведомым, перед могуществом, превосходящим всё, с чем они когда-либо сталкивались, начал подтачивать их решимость.

В тот момент, когда вновь обрушился дождь из орудий, выстреленных из «Врат Сокровищницы», ситуация на поле боя достигла своего критического апогея. Волны металлической смерти сокрушили последние барьеры Лукаса, словно они были не более чем песчинками перед лицом неистовой бури.

— Нет! — крикнул тот, когда барьер распался.

В эти мгновения кавалерия, была осыпана безжалостными снарядами, сокращая число солдат до нескольких десятков. Те немногие, кто оставался, потеряли своих верных спутников — лошадей, и были брошены на землю, где они катились по пыли, сталкиваясь с суровой реальностью своего положения. В этот хаос, полный отчаяния и ужаса, голос Микаме разрезал воздух вызывающим криком:

— Ди-и-и-н! — Его слова, полные страха и боли, были адресованы другу, которого он видел бежавшим рядом в последние мгновения перед катастрофой. Микаме не успел защитить Фандара от смертоносного дождя, выпущенного врагом. Орудия из «Врат Сокровищницы» настигли Дина, превратив его бок, ногу и плечо в рваные раны. С ужасом, застывшим на лице, Дин потерял равновесие и пал с лошади, предаваясь неизбежности своей судьбы.

Тот момент, когда Дин падал на землю, показался Микаме вечностью, наполненной глубокой болью и безысходностью. Сцена происходящего была настолько мучительной, что словно останавливалось сердце, а время замирало в страшной предвестии конца. Всё, что оставалось Микаме — это безмолвный крик души, невысказанный горевой за павшего друга.

В этот момент битвы каждый оставшийся в живых воин оказался лицом к лицу с жестокой реальностью войны, где каждый шаг может стать последним, а каждое мгновение несёт в себе потенциал для героизма или трагедии. И даже в лице ошеломляющего поражения, в сердцах оставшихся была тень надежды — надежды на то, что их жертва не будет напрасной, и что память о них продолжит жить.

Микаме и Закс, стойкие и непоколебимые, возвышались на фоне разрушенного поля боя как маяки надежды для тех немногих, кто ещё оставался в живых. Покрытые слоем пыли и крови, они были воплощением отчаянной решимости и неугасимой воли к победе. Их непреклонный дух вдохновлял, наполняя сердца оставшихся воинов последними искрами надежды.

Лукас, понимая, что в этой решающей стадии битвы его место позади, оставался исцелять немногих выживших. Он осознавал, что в этот критический момент его задача — поддерживать, а не мешать более опытным воинам в их последнем рывке к победе.

В момент, когда расстояние между ними и противником сократилось до десяти метров, Микаме принял решительные действия. Используя свою лошадь как опору для прыжка, он бросился вперёд, в самое сердце врага, занося свой Меч Мари для решающего удара.

— А-А-А-А-А! — Его крик, наполненный решимостью, разрезал воздух, а удар Меча оставил трещины на земле.

Противник, молодой парень в простом наряде, с неожиданной ловкостью смог уклониться от смертельного удара. Но в следующее мгновение его внешность изменилась, когда золотой свет окутал его фигуру, превращая простую одежду в элегантную и невероятно крепкую броню, сделанную из золотого материала.

— Вы ни капли не храбры, это идиотизм! Как вы посмели испачкать меня?! — возмущение противника разрезало воздух, когда он с презрением обвинил Микаме и Закса в безрассудстве.

— Именно те, кто противостоят сильным, зная о своих слабостях, и есть храбрецы! — прокричал Закс.

Микаме, опираясь на Меч Мари, который ранее был воткнут в землю, совершил дерзкий маневр. Он пролетел над краем, используя амплитуду для мощного выпада в сторону врага, стремясь вновь нанести удар. В этот момент воздух в руке противника воплотился в прекрасный меч, сияющий мистическим светом. С неожиданной ловкостью и мастерством противник умело отбил атаку Микаме, демонстрируя своё великолепное владение магией и боевыми искусствами.

В то время как воздух вокруг левого плеча врага начал вибрировать от появляющихся золотых порталов, сгущаясь в предвестниках грядущей атаки, противник со сконцентрированным вниманием расправлял пальцы, направляя их на Микаме. В этот решающий момент казалось, что они вот-вот выпустят свой смертельный залп, готовый уничтожить воина.

Но внезапно, на поле боя ворвался Закс, демонстрируя невероятную решимость и мастерство. В его руках появился посох, сияющий алыми искрами. С несколькими мощными взмахами он нарушил концентрацию врага, словно вихрь, ворвавшийся в тишину перед бурей. Эти действия Закса не только отбросили противника на несколько метров назад, но и спасли Микаме от неминуемой участи под прицельным огнём «Врат Сокровищницы».

— Уёбок, ты поспел убить Дина! — с болью в голосе, вопил Микаме, приближаясь к врагу, — Су-у-к-а-а! Блять я тебя убью нахуй! Я тебя пидораса убью! Я тебя сука ногами нахуй буду бить блять, иди сюда!

Микаме, охваченный гневом и жаждой мести за падение своего товарища, приближался к противнику с непоколебимым намерением довести сражение до конца. В этот решающий момент, воплощая свою решимость в действие, он вонзил Меч Мари в свой живот. От этого действия произошёл магический взрыв, и вокруг Микаме начали происходить невероятные изменения.

На теле Благословлённого начала появляться чешуя, предвещая его преобразование в существо, обладающее феноменальной мощью. Его пальцы трансформировались в когти, готовые к схватке, а на голове возникла своеобразная костяная корона, излучающая синий огонь, словно символ его непокорённой души и неутолимой ярости. С внезапным размахом пары мощных крыльев Микаме мгновенно оказался у своего врага, его движения были быстры и точны, полные смертельной решимости.

С несколькими молниеносными ударами ногой, Микаме заставил противника отступить, каждый удар демонстрировал его невероятную силу и мастерство в бою. Завершающий удар с разворота был нанесён со всей мощью, отбросив врага в скалу и заставив его протереть десяток метров своим телом по ней.

Закс, осознавая, что в таком состоянии Микаме стал силой, с которой лучше не соперничать и не мешать, решил остаться в стороне, но оставался настороже, готовый прийти на помощь, если потребуется. Его решение было мудрым, ведь Микаме, преобразившийся в могучее существо, был в самом эпицентре битвы, и любое неосторожное движение могло оказаться роковым.

Гиллус Золотой, получивший титул «Молния», Благословлённый «Вратами Сокровищницы», был опытным гладиатором из Подземного Мира. Многие годы он крушил врагов голыми руками, не зная поражений. Обретя дар Алмазного Дракона, покровителя знаний, он почувствовал себя непобедимым. Но именно это чувство и стало его слабостью. Расслабившись, он не ожидал, что кто-то сможет подобраться к нему так близко и оказать достойное сопротивление.

Когда Гиллус открыл за собой порталы, он совершил несколько выстрелов в сторону Микаме в обличье дракона. Но Микаме, воплотив в себе могущество и ярость дракона, не позволил этим атакам достичь своей цели. Его лапы, возгоревшие Синим Пламенем, словно играли с судьбой, отбивая снаряды с лёгкостью и мастерством, которое могло сравниться только с древними легендами. Последний же снаряд, Микаме не просто отразил — он схватил его и с разворота мощным движением вернул обратно отправителю.

С ярым удивлением на лице, Гиллус пытался уклониться от метательного снаряда, вернувшегося к нему с неожиданной скоростью и точностью. Но мощь и точность броска Микаме оказались настолько велики, что снаряд, обратившийся в его руки, нанёс сокрушительный удар. В мгновение ока левая кисть Гиллуса была отсечена, обрушив на него не только физическую боль, но и осознание поражения.

Потеря кисти стала для него не просто физическим уроном, но и шоком, поставившим под сомнение его непобедимость и могущество. Кровь, струящаяся из раны, и боль, разрывающая его сознание, были жестоким напоминанием о том, что никто не застрахован от поражения.

Гиллус Золотой, несмотря на потерю левой кисти и острый болевой шок, продемонстрировал невероятное мастерство и выносливость. Его реакция была молниеносной: он сумел уклониться от очередного смертельного выпада Микаме.

Вслед за этим, Гиллус открыл ещё десяток порталов, каждый из которых стал источником новой волны орудий, выстреливаемых в направлении Микаме. Разнообразие и скорость снарядов создавали почти непреодолимый шквал, направленный на уничтожение соперника.

В этот критический момент на поле боя вступил Закс. Его присутствие вновь изменило ход сражения. С призванным мечом в руках он принялся наносить мощные и точные удары, каждый из которых был наполнен решимостью поддержать Микаме и нанести поражение врагу. У Гиллуса, ослабленного потерей кисти, было значительно меньше возможностей для защиты и блокировки такого количества атак. Маневры Закса, его скорость и мастерство владения мечом делали каждый его удар почти неотразимым даже для такого могущественного противника, как Гиллус.

Момент неосторожности Закса, когда он оступился о камень, оказался критическим. Гиллус Золотой, используя мгновенное преимущество, схватил его за руку и с силой отбросил на несколько метров. Это действие на мгновение выбило Закса из боя, оставив его в уязвимом положении.

Однако Микаме, не упустив момент, ринулся в атаку, стремясь использовать преимущество, созданное ослаблением врага. Гиллус, обернувшись, столкнулся с неожиданным выпадом Микаме и был вынужден заблокировать удар. В этом столкновении дракон Микаме схватил его за клинок, который частично вонзился в остатки левой руки Молнии из-за попытки блокировки.

Последовавший короткий спарринг, во время которого воины переставляли ноги, пытаясь найти преимущество.

— А-А-А-А! — Микаме вновь зарычал изо всех сил.

Момент битвы между Микаме и Гиллусом Золотым достиг апогея. Успешно выбив меч из рук врага, Микаме продемонстрировал не только своё превосходство в боевых навыках, но и непреклонную волю к победе. Этот акт лишил Гиллуса его основного средства атаки, оставив его уязвимым перед Микаме.

Когда Гиллус попытался оттолкнуть Микаме плечом, стремясь восстановить своё преимущество, Микаме, демонстрируя свою ловкость и быстроту, опередил его. Сначала он нанёс мощный удар по лицу Гиллуса, заставив его опуститься на колени, а затем сильным ударом второй руки усилил своё преимущество. Следующий удар, нанесённый руками, сложенными вместе, окончательно сбил Гиллуса с ног, заставив его упасть лицом вниз на землю. Микаме сел сверху, схватил его за голову и волосы и принялся изо всех сил бить по земле головой врага, оставляя трещины и расплёскивая внутренности.

— Ми-… Микаме… — От ужаса увиденного пробормотал Закс, лежащий в полуметре.

Перевернув врага на спину Микаме принялся колотить его по лицу, от которого и так осталось немного. Через несколько сильных ударов, он схватил его за шею и принялся сдавливать, пробивая кожу и ломая кости.

— Ты… Ничем… Не лучше… — произнёс Гиллус. В следующий момент, Микаме превратил его шею в кашу, смешав кости с плотью.

Слова Гиллуса, произнесённые из последних сил, оставили в воздухе напряжённое молчание. В них звучала не только боль и отчаяние, но и обвинение, заставляющее задуматься о границах морали в условиях битвы и о том, что действительно отличает героев от тех, кого они считают врагами.

Микаме, остановившись на мгновение, посмотрел на Гиллуса. В его глазах мелькнула сложная смесь чувств — гнева, боли и, возможно, понимания тяжести слов, брошенных Гиллусом. В этот критический момент столкновения двух миров — где один боролся за честь и ценности, а другой следовал приказам — Микаме оказался перед выбором, который определит не только исход битвы, но и то, как он увидит себя после неё.

Микаме поднялся с трудом, ощущая каждую мышцу своего тела. Он выпрямился, стряхивая с себя не только физическую усталость, но и ментальную нагрузку последних часов. Взмахнув руками в стороны, как будто пытаясь отбросить невидимые оковы, он стремился сбросить с них остатки крови противников, которая ужасающе контрастировала с бледными чешуйками на его теле. Он коснулся этих чешуек, а затем, с фокусировкой Микаме извлек из своего тела Меч Мари. Свет, исходивший от него в момент его обращения, был так ярок, что на мгновение осветил всю округу, словно новая звезда вспыхнула в небе. Он вновь вернулся к человеческому облику и слегка поправил волосы в хвост.

— Чёрт, вот это ты его… — Закс с трудом поднялся, опираясь на вновь призванный посох.

— Нужно… Фух… — Микаме, тяжело дыша, пытался собрать мысли воедино, — Нужно помочь остальным. Где Лукас с остальными?

— Помогают раненным позади, ты не слышал? Перед нашим последним рывком, он это и сказал.

— Ох. Похоже, я был слишком в ярости, чтобы слышать что либо вокруг.

— Сожалею, но нужно двигаться дальше.

Согласившись с Заксом, они направились к месту, где их товарищи продолжали оказывать помощь раненым. По пути Закс делал удивленные замечания о неожиданных союзниках — беловолосом парне и кузнеце, которые, по всей видимости, присоединились к битве. Микаме видел их на царском пире ранее.

— Даже не думал, что они снова появятся здесь, ради битвы, — говорил Закс, его голос отражал удивление и некоторое восхищение.

Приблизившись, они увидели, как Сенджи Мурамаса, кузнец с пламенно-красными волосами, командует на поле, оказывая помощь:

— Осторожно! Раненных сюда, ведите! — его голос, смелый и выразительный, несся над шумом и суетой, придавая всем вокруг сил и уверенности.

— Вот, ещё двое. У них переломы, не более, — приводил раненных беловолосый, он говорил это с такой же решимостью, с какой и сам Сенджи командовал.

— Спасибо за помощь, Курама, — Лукас, исцеляя солдат, ответил ему с благодарностью.

После того, как последний из врагов был повержен, поля битвы погрузились в мрачное затишье. Солдаты, истощенные, но не побежденные, собрались вместе, чтобы оценить последствия столкновения. Осталось всего сорок человек, способных держать оружие, и еще около тридцати лежали, обездвиженные тяжелыми ранениями, каждый из которых требовал немедленного и внимательного ухода.

Микаме, Закс, и Лукас стали перед своими товарищами, обдумывая следующие шаги. В их сердцах тяжело лежала ответственность за тех, кто не мог уже бороться, и за тех, кто, несмотря на все, оставался готовым к новым испытаниям.

— Мы должны перегруппироваться, — тихо начал Закс, его взгляд скользил по уставшим лицам вокруг, — Каждый способный держать оружие, должен быть готов к пути обратно. Нам нужно обустроить лагерь.

— Я позабочусь о раненых. Мы не можем их оставить. Каждый жизненно важен для королевства, — согласился Лукас.

— Силы были на исходе, но ваша воля к победе осталась несокрушимой. Мы пережили сегодняшний день, и сделаем все, чтобы пережить и завтра. Каждый из вас проявил себя как настоящий герой. Пусть решимость и дальше будет крепкой, как сталь мечей, — поднял боевой дух Микаме.

С этими словами, воины принялись за работу. Они быстро обустроили лагерь, используя подручные материалы для укрепления позиций и создания укрытий для раненых. Магические огоньки зажглись один за другим, освещая лица усталых, но непоколебимых защитников. В эту ночь они были больше, чем просто солдаты; они были братьями и сестрами, объединенными общей целью — выстоять и защитить свой дом от любой угрозы.

***

Микаме перевернулся на другой бок, пытаясь отыскать покой, но ночной воздух был наполнен странным ощущением. Все вокруг казалось странно оживленным, даже темнота плотной и живой, словно мягкая ткань. Он поднялся, почувствовав непреодолимую потребность двигаться, и только тогда заметил, как кузнец Сенджи лежал, не спуская глаз с танцующих языков магического пламени. Блики огня играли в его глазах, придавая им мистическое сияние, словно в далеких глубинах теплился собственный источник света.

Подойдя ближе, Микаме заметил, как лицо Сенджи освещалось мерцанием огня, отбрасывая длинные тени на его уставшие черты. Сцена была настолько живописной, что на мгновение Микаме пожалел, что не может запечатлеть этот момент на память более надежно, чем собственными глазами.

Когда Благословлённый подошёл и заговорил, Микаме заметил, как мускулы на шее Сенджи напряглись, а глаза мгновенно потускнели, словно огонь внутри был мгновенно погашен ветром сомнений.

— Эй, чего грустный? — спросил он с нотками беспокойства и искренней заинтересованности в голосе.

— Да… Да ничего, устал немного, — медленно произнёс он, словно каждое слово было выдавлено из него большим трудом.

— Рассказывай чего стряслось.

Сенджи, казалось, колебался, но затем его губы дрогнули, и он начал рассказывать. Его голос был тихим, но каждое слово пронизано болью утраты и самоуничижения.

— Я давно не сражался и мне стыдно, что не смог помочь хоть немного…

Микаме с удивлением и даже недоверием взглянул на Сенджи, словно не мог поверить, что такой человек может быть настолько смущен собственной неуверенностью.

— Эй, ты раскис из-за этого? Да ладно тебе, с кем не бывает! — Он похлопал Сенджи по плечу, пытаясь внести в его душу хоть каплю утешения и уверенности, — Ты же кузнец, создаёшь оружие, которое помогает другим защищать эти земли. Это тоже форма борьбы. И помни, каждому даны свои испытания и свой путь. Ты пройдёшь и этот.

Сенджи внимательно смотрел на Микаме, словно впервые увидев в нём не просто воина, а мудреца, способного видеть за пределы повседневной суеты и борьбы. В его глазах мелькнула благодарность, а затем и нотка решимости.

— Спасибо тебе, — прошептал он, и в его голосе чувствовалась искренняя признательность, — Может, ты и прав.

— Вот видишь! — Микаме улыбнулся, пытаясь подбодрить кузнеца, — Кто знает, может, твоё мастерство и талант кузнеца однажды спасут нам всех. А пока… Хочешь к нам в команду богов пиздить?

Сенджи слегка улыбнулся в ответ, а после сообщил что даст ответ утром, и Микаме заметил, как натянутое выражение его лица немного расслабилось. Момент тишины, который последовал, был наполнен чувством товарищества и взаимопонимания. Вокруг костра, где огонь продолжал мерцать, создавая иллюзию тепла и безопасности, казалось, установилась особая атмосфера — атмосфера сплочённости и единства перед лицом неизвестного.

Микаме снова взглянул на небо, где звёзды мерцали с особой яркостью, словно одобряя их ночную беседу. Он подумал о своём пути, о трудностях и испытаниях, которые их ждут впереди, и понял, что истинная сила не в мече, а в сплочённости и взаимоподдержке. С этой утешительной мыслью он снова лёг, и на этот раз сон пришёл к нему быстро, унося в мир мечт и надежд.

http://tl.rulate.ru/book/82281/3797114