Готовый перевод Follow/FavResistance / Сопротивление: Глава 10: Откровения

Гарри и Гермиона просто смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, тяжело дыша посреди разрушенной кухни. Позади Гарри вода шипела и весело плескалась на полу. Рон вытащил отца из расколотого шкафа, и Гермиона смутно услышала, как он сказал:

" Адоперио ", чтобы перекрыть распылительные трубы. Внезапно кухня показалась очень тихой, напряженной, напряженной, выжидательной тишиной, нарушаемой только хлюпаньем кроссовок Рона на резиновой подошве по мокрому полу.

«Что… что ты имеешь в виду, это исходило от меня?» — неуверенно спросила Гермиона, немного запинаясь и проводя пальцами по спутанным волосам.

Гарри чувствовал себя оленем в свете фар. Он стоял свободно, руки безвольно опущены по бокам, колени расслаблены, словно готовясь к полету. Профессор МакГонагалл прижимала прохладную ткань к голове Тонкс. Аврор застонал и зашевелился. Луна стояла в дальнем углу, пытаясь разбудить Невилла. Мистер Уизли сел, почти весь промокший от разбитых труб, и уныло потер затылок.

— Ты этого не чувствовал? Гарри удалось пискнуть, чувствуя, как мир вдруг начал кружиться от него с какой-то головокружительной скоростью, а он остался позади, разинув рот, как рыба.

«Нет, я имею в виду, да, конечно». Гермиона взмахнула руками, словно отмахивалась от назойливого насекомого. "Это было - "

— Ненавижу прерывать твою маленькую вечеринку, — бросил Рон через плечо, поднимая руку отцу. Это звучало лишь слегка саркастично. — Но у подножия лестницы есть необузданный оборотень, и мне, например, не нравится снова видеть его здесь.

"Ремус!" Тонкс внезапно задохнулась от сильного рывка воздуха и одним резким движением села. Фред подобрался к зазубренным остаткам двери в подвал и посмотрел вниз.

«Сплю, как волчонок», — непочтительно заметил Фред. «Мы собираемся вернуть его в туннели, защитить этот конец».

— У нас есть на это время? — спросила Гермиона. «Как долго Stunner продержится на оборотне?»

«Учитывая, что никто еще не успешно оглушил одного из них…» Голос Рона был суровым. Гермиона не могла не задаться вопросом, был бы он с таким каменным лицом, если бы они двое — а не она и Гарри — чья магия в тандеме остановила оборотня.

— Это неправда, — проповеднически вставила Гермиона, возвращаясь к тому, что у нее получалось лучше всего. «Белый оборотень из Хайленда был успешно оглушен в канун Нового 1785 года — на глазах у целой деревни свидетелей».

«Только после того, как четырнадцать человек применили Станнер одновременно», — вставила Луна, почти извиняясь перед Гермионой, которая оглянулась на нее с легким удивлением. Ее ярко-голубые глаза казались непроницаемыми в тусклом свете разрушенной кухни. «Конечно, то, что вы двое только что сделали, не было вашим заурядным Станнером, так что я полагаю, что все ставки сняты. Но я думаю, что ваше заклинание, вероятно, могло бы сбить взрослого графона ."

"Что это значит?" — спросил Рон, якобы разговаривая с Гермионой, но настороженно глядя на Луну.

— Это значит, что мы понятия не имеем, как долго Ремус будет оставаться в Отупении, — мрачно ответила Гермиона. Теперь Рон смотрел на нее с непроницаемым выражением. Он испустил вздох, который, казалось, поднялся от кончиков пальцев на ногах, и пробрался сквозь растрепанные деревянные черепки к лестнице.

— Тогда нам лучше поторопиться, не так ли? — лаконично спросил он. Гермиона рассеянно наблюдала, как его рыжая копна волос исчезла из ее поля зрения. После короткой паузы Фред последовал за ним. Гермиона продолжала с досадой смотреть на дверь. Он скорее рискнет с Оглушенным оборотнем, чем останется здесь, со мной и Гарри , подумала она с некоторой грустью.

"С ней все в порядке?" Низкий обеспокоенный голос Гарри отвлек ее, когда он обратился к МакГонагалл. Его лоб был обеспокоен, когда он взглянул на Тонкс, которая теперь была достаточно осведомлена о своем окружении, чтобы выглядеть оскорбленной вопросом.

— Я в порядке, — сухо ответила она, вставая на ноги, но явно стараясь не шататься. — Это… это Ремус? — дрожащим голосом спросила она.

— Он жив, — смущенно сказал Гарри, выглядя так, будто его только что застали в нерабочее время в Хогвартсе. «Тонкс, я…» Но она оборвала его, не дав извиниться.

«Гермиона, нам с тобой нужно будет спуститься вниз и наградить туннель после того, как Фред и Рон доставят его туда. Желательно до того, как мы повторим эту сцену». Она широким жестом указала на разрушенную кухню.

— Но в прошлый раз обереги не сработали, — вставила Гермиона, закусив нижнюю губу. — Что, если они…?

— Какой еще у нас есть выбор? Лицо Тонкс было мрачным и бледным. Профессор МакГонагалл наложила исцеляющие чары на рваную рану на лбу Тонкс и перешла к мистеру Уизли.

— Артур, ты в порядке? Гермиона услышала, как она спросила своим нежным бормотанием.

— Со мной все в порядке, Минерва, — ответил мистер Уизли, отмахиваясь от нее. «Посмотрите на Невилла. Его все еще нет».

"Привет?" — раздался слабый, испуганный голос, бестелесно спускаясь по лестнице. — Там внизу все в порядке?

"Борода Мерлина!" — воскликнула Тонкс. «Мы забыли о Пенелопе». Гермиона и Луна бросились к дверям, чтобы позвать заверения. — Луна, ты можешь левитировать Невилла туда? Белокурый Рэйвенкло кивнул, выглядя необычно бдительным и мрачным. «Пусть Пенелопа осмотрит его, прежде чем вы его обессилите. Я не совсем уверен, что именно здесь произошло». Тут ее взгляд переместился на Гарри и Гермиону, которые покраснели и застенчиво посмотрели на свои туфли. Никто из них даже не заметил, как Луна тихонько вынесла Невилла из комнаты.

— Хотел бы я рассказать тебе, что случилось, Тонкс, — неловко пробормотал Гарри.

— Твоя магия возвращается? — спросил мистер Уизли, и в его глазах зажглась надежда. Гермионе стало интересно, как много он видел среди разбитых шкафов и лопнувших труб. Гарри беспомощно качал головой и в то же время пожимал плечами, показывая, что он тоже был в недоумении относительно того, что произошло. Гермиона серьезно посмотрела на него, думая о неудавшемся заклинании Люмос.

— Нам лучше спуститься туда, — наконец сказала Тонкс, мотнув головой в сторону подвала. Гермиона кивнула в знак согласия, но не успела даже коснуться ногой верхней ступеньки, ведущей вниз, как пронзительный, душераздирающий крик пронзил все уши. На мгновение время показалось остановившимся, и Гермиона вздрогнула, когда перед ее мысленным взором всплыло ошеломленное и одинокое лицо Рона, наложенное на разинувшуюся пасть оборотня.

И она, и Тонкс мгновенно посмотрели в зияющую тьму подвала, прежде чем поняли, что крик явно исходил из лазарета. Гермиона почувствовала, как ослабла хватка на перилах со злобной раной, и немного расслабилась. Однако это продолжалось недолго, так как она начала различать слова в истерическом шуме.

«Где Гарри? Он сказал, что не оставит меня. Кто ты такой? Пожалуйста… Мне нужен Гарри. Мне нужен Гарри».

Джинни проснулась.

«Почему, во имя Четырех Основателей, Пенелопа разбудила ее сейчас?» — пробормотала Тонкс с некоторым раздражением. Каждая черточка в теле Гарри была настороженной, его голова склонилась к дверному проему, через который доносились хриплые и отчаянные крики. Он покачал головой.

«Она бы этого не сделала. Должно быть, Джинни вышла из этого сама». Его глаза неуверенно метнулись к Гермионе. «Конечно, это можно считать прогрессом. Может быть, она борется с этим». Он нерешительно направился к двери, оглядываясь назад, и его встревоженные зеленые глаза явно искали подтверждения.

— Иди и помоги Пенелопе, Гарри, — мягко сказала Гермиона. — Ты нужен Джинни. В любом случае, в туннелях ты ничего не сможешь сделать. Напоминание не должно было быть резким, но успокаивало его, убеждая, что он не должен чувствовать себя плохо из-за того, что помогает Джинни, что Гермиона рада, что он может найти способ внести свой вклад, рада тому эффекту, который это может оказать на его жизнь. самооценка и самочувствие. Но Гарри все равно вздрогнул, довольно коротко кивнул и вышел из кухни.

Гермиона сказала себе, что спешит вниз по шаткой лестнице, чтобы помочь Фреду и Рону, пока Ремус не оправился от Отупения, а не для того, чтобы ей не пришлось слышать, как крики ужаса Джинни переходят в рыдания облегчения.

Гермиона поднялась наверх после того, как туннель снова был защищен. Ее разум кружился, растерянный, беспокойный, даже когда ее тело почти онемело от усталости. Она чувствовала себя измотанной, обезумевшей, плывущей по течению в море мелочей, которое не складывалось в четкие схемы и простые ответы, к которым она привыкла.

Было что-то , чего ей не хватало. Она была в этом уверена. И разочарование, порожденное этим знанием, должно было не дать ей уснуть на матрасе, бессильно уставившись в потолок. Бессонница, в свою очередь, не поможет ей быстрее найти ответы.

Ее ноги замедлили шаг, но не остановились на полоске света, выглядывавшей из-под двери лазарета. Она могла слышать бормотание низких и встревоженных голосов, и это звучало так, будто Рон и мистер Уизли были там вместе с Джинни. Она лениво гадала, где Гарри.

На самом деле не осознавая, что вообще находится в движении, она прибыла в комнату, которую делили с Луной, намереваясь собрать свои туалетные принадлежности и подготовиться ко сну, хотя до восхода солнца у нее оставалось несколько драгоценных часов. Она так устала. Ее разум казался вялым, перебирая влажную трясину наблюдений. Мне нужно почистить зубы , подумала она.

Луна сидела на подоконнике, все еще в пижаме, в которой она спотыкалась на кухню, поджав под себя босые ноги. Она задумчиво смотрела в окно, когда лунный свет позолотил ее длинные волосы ярко-серебристым. Гермиона остановилась на пороге, на мгновение взглянув на Луну, чувствуя себя неловко, как будто она прервала что-то личное. Она сделала непроизвольное движение назад, как будто хотела выйти из комнаты, но вдруг Луна заговорила.

«Моя мать умерла почти половину моей жизни. Но иногда мне кажется, что я скучаю по ней больше… теперь, когда его тоже нет», — сказала она. Она не отвернулась от окна. — Ты думаешь, я псих, не так ли? Гермиона немного поморщилась, хотя другая девушка говорила без злобы.

— Вообще-то, я думаю, это имеет смысл, — предложила она, делая несколько шагов в комнату. «Твой папа и твоя мама были частью друг друга и частью тебя. Теперь, когда он… ушел, кажется, что последняя часть ее тоже ушла».

Луна внезапно и громко фыркнула, и Гермиона в панике подумала, что она перегнула палку. Однако Луна просто снова посмотрела в окно.

«Отец всегда думал, что полнолуние — хорошее время для наблюдения за сноркеком», — неопределенно сказала она. — Он сказал, что свет сделает их рога серебристыми. Мы, должно быть, много раз уходили… — Гермиона почувствовала, что Луна, возможно, даже забыла, что находится в комнате. «Отец даже выучил это заклинание, когда, если он взмахнет палочкой определенным образом, она заблеет, как сноркак. Это звучало блестяще… можно было догадаться, что это настоящая вещь. Иногда было так холодно. И он приносил какао. в термосе, зачарованный, чтобы согреться. И зефир. Иногда он забывал свою обувь, пока не спускался на полступени по дороге на работу, но он никогда не забывал брать с собой зефир». Затем она снова посмотрела на Гермиону, и ее глаза были яростными и блестели от слез. «Мы никогда не видели снорка.. Мы их иногда слышали… или думали, что слышали. Она фыркнула, и в ее голосе появилась новая, циничная нотка, которую Гермиона раньше не слышала. Может, отец ошибся».

Что-то глубоко внутри Гермионы болезненно сжалось. Луна всегда доводила ее до абсурда своей мечтательной, апатичной улыбкой, склонностью верить вещам, основанным на ложных сообщениях и необоснованных слухах, и присущей ей установкой на то, что в конце концов все уладится само собой. Гермиона знала, она знала , что для того, чтобы что-то произошло, нужно работать на них, а чтобы иметь возможность работать на них, нужно исследовать, учиться, готовиться. Гермиона никогда в жизни ничего не брала на Фейт, и… до Гарри.

Может быть, Гарри был ее Верой, вдруг подумала она. Может быть, он дал ей возможность иметь Веру, точно так же, как она была его Разумом. Может быть, поэтому их всегда тянуло друг к другу, даже платонически поначалу… они были двумя половинками одного целого.

Вера и Знание. Казалось бы, всегда не в ладах друг с другом, но вместе имели возможность стать чем-то могущественным, чем-то большим, чем сумма его частей. Люди всегда говорят, что противоположности притягиваются, но я не думаю, что это правда, вдруг подумала Гермиона. Рон и я были противоположностями, но мы с Гарри дополняли друг друга. Это не обязательно одно и то же.

— Думаю, он был прав, — тихо сказала Гермиона, и ее ответ поразил их обоих. Луна удивленно посмотрела на нее. «Он был образованным человеком, не так ли? У него была очень успешная газета? Он, очевидно, верил, что Snorkacks существует. У него должны были быть причины так думать.

"Доверять?" Брови Луны взлетели вверх. «Я видел, как моя мать была разорвана на части одним из ее собственных заклинаний, когда мне было девять лет. Она была мастером Зелий, и даже при этом ее мастерство не спасло ее, не остановило то, что произошло. Отец сказал, что все происходит не просто так, и я ему поверил.

А потом пришли Пожиратели Смерти и убили его, — ее последняя фраза была произнесена грустным, покорным голосом.

— Луна… — мягко сказала Гермиона, словно умоляя девушку остановиться и не перефразировать эту явно болезненную территорию только для просветления Гермионы. Ей не обязательно было знать.

— Лонгботтомы гостили у нас, — сказала Луна, прислонившись лбом к прохладному оконному стеклу. — Ходили какие-то слухи, но даже отец не мог найти для них оснований. Но миссис Лонгботтом нервничала, оставшись одна, вспоминая, что случилось с… с… — она быстро взглянула на Гермиону, которая, я знаю , кивнула . «Они прорывались вниз по улице. Их было слышно за несколько кварталов. Сначала казалось, что они просто что-то уничтожают ради забавы или пытаются прогнать стадо невидимых жителей Вильдевара, но потом — каким-то образом, отец Он понял это. Он знал, что они идут за нами. Они знали, что Лонгботтомы были там. Знали это — знали… — она запнулась.

"Знал что?" — яростно ткнула Гермиона, внезапно отчаявшись услышать остальную часть того, что должна была сказать Луна.

— Знала, что мы дружим с Гарри. Знала, кто был в окружном прокуроре. Знала, кто сражался с Гарри против Волдеморта три года подряд, — закончила Луна, почти извиняясь, глядя на Гермиону.

— Ты не… ты не сказал… — пробормотала Гермиона, чувствуя тошноту в животе.

— Я сказала только Тонкс и профессору Люпину, — сказала Луна. "Я бы никогдаскажи… скажи Гарри. Я – и Невилл тоже. Гермиона кивнула ей, почти жалко от благодарности, и Луна продолжила. – Отец и миссис Лонгботтом поместили нас в чулан. Запечатал его и замаскировал вход. Мы — Невилл и я — кричали им, чтобы дали нам помочь, давайте драться. Но они… они не послушались. Отец сказал, что если со мной что-нибудь случится, что я... я был так важен для него, и, соответственно, уважаю его желания, и... я никогда не видел Невилла таким злым. Он был похож на краснощекую камышевку в середине лета. Он умолял свою бабушку, говоря, что, может быть, мы сможем что-то изменить… в конце концов, мы прошли обучение у Гарри Поттера! Луна немного опустилась на подоконник. удивленно, как будто, даже еще, она не могла поверить, что это когда-либо произошло. «Когда мы проснулись и вырвались из туалета… все было кончено». Гермиона поймала себя на том, что протягивает руку Луне, нежно кладя руку на тонкое плечо Рейвенкло. «Орден нашел нас через пару дней. Остальное вы знаете».

— И… и твое ожерелье? — довольно бессмысленно спросила Гермиона, ее взгляд скользнул по нитке пробок из-под сливочного пива, продетой через веретена спинки кровати Луны.

— Я отдал его отцу до того… до того, как нас заперли в чулане. Должно быть, он сломался в драке… Я нашел его на полу рядом… рядом с ним.

— Раньше ты носил его все время… в Хогвартсе, — почти с любовью заметила Гермиона. — Почему ты не починил его? Луна бросила на нее острый испытующий взгляд.

— Почему ты не починил часы? она спросила.

О . Гермиона виновато улыбнулась и опустила глаза. Это она могла понять. Никогда не забуду. Никогда не забуду. Каждый раз, когда кружевной разбитый хрусталь ее часов попадался ей на глаза, это напоминало ей, что она чуть не потеряла Гарри.

Она не допустит, чтобы это повторилось.

— Послушай, Луна… — нерешительно начала Гермиона после достаточно долгого молчания, когда Луна повернулась и снова посмотрела в окно. Блондинка обернулась на звук ее голоса, словно удивившись тому, что она осталась в комнате. «Я знаю, что это… я хотел извиниться… за то, как с тобой обращались в Хогвартсе. Люди были к тебе несправедливы». Я был несправедлив к тебе . «Это было неправильно». Глаза Луны радостно блеснули.

— Это не ты прятал мои вещи и называл меня «сумасшедшей», — спокойно заметила она. Гермиона заметила, что так же, как Луна считала само собой разумеющимся, что Гарри рассказал ей, почему Луна может видеть фестралов, она также предположила, что он также рассказал ей, как ее соседи по дому украли ее вещи и спрятали их.

«Но я не…» облегчил вам задачу . Гермиона запнулась.

— Мне всегда нравилась школа, — мечтательно сказала Луна. «Во-первых, это была отличная среда для размножения жилкокрылых мух. И… ну, я всегда полагал, что Джинни была заменой старосте, но я был бы не против снова объявить игры на Играх по квиддичу. Это было весело. Думаю, Рональду это даже понравилось». Гермиона уставилась на нее, совершенно забыв, что Луне и Джинни должен был начаться седьмой год обучения чуть более чем через месяц. «Жаль, что мы не вернемся. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь даст нам наши ТРИТОНы?»

«Мы должны верить, что в конце концов все вернется на круги своя… что Свет победит. Если мы этого не сделаем, значит, Волдеморт уже победил», — сказала Гермиона, и горящие решительные глаза Гарри запечатлелись в ее сознании. Луна лукаво посмотрела на Гермиону.

— Это не похоже на слова Гермионы Грейнджер.

— Нет, — признала Гермиона. — Это не так, не так ли? Что сказала бы Гермиона Грейнджер?

Луна некоторое время настороженно смотрела на нее, прежде чем задумчиво ответить:

«Гермиона подсчитала бы наши шансы на выживание и обнаружила бы, что они недостаточны. Она бы сказала, что не на что больше полагаться, кроме как на нашу сообразительность и способность импровизировать. на письма, о которых никто никогда не слышал. Она логически разрушила бы каждый отдельный аспект каждого препятствия, с которым мы сталкиваемся. И где ее непоколебимая вера и любовь к сквибу логически вписываются в это уравнение? Гермиона не могла не улыбнуться точной оценке Луны и удивилась, почему она всегда считала девушку глупой.

— Он не знает, — честно сказала Гермиона. "Но я думаю, что логика переоценена, не так ли?" Они обменялись понимающими взглядами, и Гермиона почувствовала, как удивительно теплые щупальца дружбы тянутся к Когтеврану, словно распростертые объятия. Она слегка покачала головой, задаваясь вопросом, при каких других обстоятельствах могло произойти что-то подобное. Она схватила сумку, за которой отважилась войти в комнату, и хотела было уйти, но снова повернулась, когда ее внезапно осенила посторонняя мысль. — Луна, когда ты и Невилл были оглушены… кто пришел первым? Невилл уже ушел, когда ты проснулась?

Луна не выказала удивления этой непоследовательности, а просто спокойно ответила: «Нет, я проснулась первой. В конце концов мне пришлось плеснуть на него водой, чтобы он проснулся. палочки в кармане пальто, висящего в шкафу». Она пожала плечами. «Я не видел их, пока не вылил воду ему на голову».

— Откуда вода в твоем… чулане? — спросила Гермиона, слишком озадаченная этой историей, чтобы смеяться. Ее разум метался между различными обрывками информации. Где узор? Всегда есть шаблон.

«Ты что, никогда не видел ту бутылку минеральной воды, которую Невилл всегда носит с собой? Он начал пить ее когда-то в прошлом учебном году и до сих пор делает. хотя в шкафу нравится».

Гермиона нахмурилась, все процессоры яростно заработали. Она снова двинулась к двери, на этот раз более целеустремленно, и крикнула через плечо:

«Я иду в душ. Не жди меня».

— Передай Гарри, что я поздоровалась, — вежливо ответила Луна. Гермиона перевела взгляд на девушку на подоконнике, но Луна смотрела в окно, словно снова очарованная залитым лунным светом видом внизу.

Как и в случае с Луной, Гермиона остановилась на пороге комнаты Гарри, которая каким-то образом выглядела более мрачной, чем другие комнаты дома. Возможно, дело было в том, что единственным предметом мебели в ней была кровать. Возможно, дело в том, что окно было только одно, и то высокое и узкое, врезанное в дальнюю стену. Гермиона не думала, что эта комната изначально предназначалась для сна, и на мгновение задумалась, какова была ее цель.

Дверь была приоткрыта, и она беззвучно толкнула ее, перешагнув порог в носках. Гарри сидел на своей кровати лицом к окну и что-то бормотал себе под нос. Он выглядел так, словно тряс что-то в правой руке, мышцы его плеч и спины слегка вздымались при движении.

Она была готова слегка откашляться, чтобы объявить о своем присутствии, когда услышала слово, которое он повторял снова и снова:

" Люмос. Люмос! Люмос!" Он взмахивал палочкой резкими, нетерпеливыми движениями почти так же, как пытаются извлечь содержимое со дна бутылки из-под кетчупа. Гермиона почувствовала, как крошечные трещины пронизывают ее сердце, прежде чем оно рассыплется на бесчисленные кусочки. О, Гарри … Она неуверенно зависла в комнате, не зная, остаться ей или уйти.

На седьмом году троица училась в основном в ускоренных классах, проводя большую часть времени, отсиживаясь в Комнате Требований с Ремусом, Тонкс, Биллом или Чарли, изучая вещи, которые обычные семикурсники не обязательно изучают. Им были даны ускоренные курсы по полевой медицине, боевой тактике, стратегиям, легилименции и окклюменции, и это лишь некоторые из них. Гарри довольно легко и быстро овладел умственными способностями, что почти подтверждало тот факт, что прежние трудности Гарри были связаны с самим Снейпом. У Гермионы с этим было больше проблем. Она лучше разбиралась в полевой медицине и тактике, превосходя, как всегда, во всем, что было осязаемо, во всем, что можно было разложить по простейшим компонентам и решить. Она предположила, что именно поэтому ей так нравилась арифмантика.

На мгновение она задумалась, что именно произошло на кухне с Ремусом. Она стояла там, Гарри между ней и чудовищем, желая, чтобы можно было что-то сделать, желая, чтобы у него все еще была его магия. Желающие? Нет, это было не то слово. Надеясь? Она не была уверена, но… она внезапно выпрямилась, насторожившись, когда ей пришла в голову мысль. Могла ли она использовать Легилименцию — или ее ответвление — непреднамеренно? Возможно, как мысленные образы, которые она получила от Гарри, когда он был пленником Волдеморта… которые он, казалось, посылал ей через эту остаточную связь, даже не осознавая этого.

Гарри выругался и поднял руку, бросая бесполезную палочку через комнату одним плавным движением, порожденным чистой яростью и разочарованием. Он с шумом отскочил от стены и с грохотом покатился по полу, наконец плавно остановившись где-то под кроватью.

"Гарри?" Гермиона, наконец, рискнула нерешительно. Гарри резко повернулся, и выражение смущения на мгновение пробежало по его лицу. Гермиона практически видела, как он думает: «Что из этого она видела?»

Наступило долгое неловкое молчание. Важные вопросы, которые нужно было задать, и душевные разговоры, которыми нужно было обменяться, незримо парили в комнате, готовые, ожидающие.

— Я… мне жаль, что тебе пришлось увидеть… это, — пробормотал Гарри, указывая на стену, куда он швырнул свою палочку. «Я потерял самообладание».

— Это ты сказал мне, что злиться — это нормально, Гарри, — просто сказала ему Гермиона.

"Я подумал - когда свет вышел из моих рук, я подумал -" он заикался, почти бессвязно. Гермиона кивала.

"Я знаю." Ее голос был нежным. Она вполне могла представить резкий всплеск восторга, за которым последовало отчаяние, когда заклинание Люмос не сработало.

"Ты знаешь, что случилось?" — спросил он, его голос все еще прерывался. Какое-то время она смотрела на него, затем беспомощно покачала головой.

«Я просто… я просто помню, что хотела этого…» Она замялась. Было ли «желание» действительно подходящим словом? Она снова покачала головой, в то время как Гарри смотрел, ошеломленный, не зная, что она повторила жест из-за раздражения из-за ее неспособности выразить свои мысли. «Я думаю… я думаю, что я только что дала тебе немного своей магии, а ты… ты сделал это», – наконец неубедительно закончила она, задаваясь вопросом, выглядела ли она так же сбита с толку, как чувствовала.

— Гермиона, я думал, что ясно дал понять, что кто-то отказывается от своей магии ради меня! — сказал Гарри, на его лице боролись тревога и гнев.

«Я не думаю, что у меня стало меньше магии. Я только что отправила вам немного, и вы направили ее через… Я думаю. Профессор МакГонагалл сказала, что ваша магическая структура все еще цела. внешний источник?»

— Я не… сумасшедший, — сказал он, очевидно, услышав нерешительность в ее тоне. — Я просто… я не хочу, чтобы что-то происходило за ваш счет, вот и все.

«Даже если бы это было за мой счет, Гарри, я считаю, что покупка стоит своей цены», - мягко ответила она, садясь рядом с ним на край кровати.

— Я бы не стал, — ответил Гарри, глядя на нее любящими, но извиняющимися глазами. Она оперлась на изгиб его руки, упирающейся в матрас и остальную часть его тела. Она закрыла глаза, почувствовав, как его щека легла ей на макушку. — О чем ты думал… когда… когда… на кухне?

«Я думал, что скорее умру, чем отступлю и буду смотреть, как ты сражаешься с ним в одиночку. упал, тогда у нас было бы достаточно времени, чтобы… — Он остановился и посмотрел на нее, когда она резко села и уставилась на него сияющими глазами, поскольку ее ум быстро начал строить теорию.

«Я подняла свою палочку. Я собиралась попытаться оглушить его», — сказала она с ноткой ожидания в голосе, побуждая его следовать за ней в ее мысли.

«И мы сделали и то, и другое», — сказал он. — Как ты думаешь, что произойдет, если я воспользуюсь своей палочкой?

«Почему волшебники вообще используют палочку?» — риторически спросила Гермиона. «Это для уточнения и фокусировки магического выхода. Если бы вы использовали свою палочку, заклинание, вероятно, было бы более точным. Но похоже, что мы должны думать или чувствовать в тандеме, чтобы производимая магия была такой, какой мы хотим». Представь, если бы мы оба думали о том, чтобы оглушить его!»

"Подождите, вы думаете, мы можем сделать это снова?" Гарри был недоверчив.

«Почему бы и нет? Мне нужно спуститься в Комнату Войны. Там была пара книг по Магическому Переносу, но я никогда не рассматривала их с точки зрения Магического Ченнелинга. Может быть, я смогу найти…» Она уже была стоя, ее туалетные принадлежности разбросаны по его кровати, забытый. Он схватил ее за руку чуть выше локтя и потянул обратно к себе, и она вопросительно улыбнулась, изогнув брови.

— Гарри? Это был почти смехотворный протест.

— Не сейчас, — коротко сказал он. — Скоро рассвет, а ты совсем не спал. Утром посмотришь.

«Утром все будут озабочены тем, что случилось с Ремусом, и мы, и Джинни — как Джинни ?» Она вдруг прервалась, чтобы спросить.

«С ней все в порядке. Пенелопа, кажется, думала, что ее пробуждение само по себе было хорошо, но ее все же нужно было снова успокоить. Вероятно, можно было бы найти противозаклинание, но Пенелопа не думает, что кто-то здесь мог бы иметь обучение или силу. чтобы применить его правильно. Проклятие настолько точное, что контрзаклинание должно быть столь же точным». Он выглядел мрачным, и Гермиона сочувственно сжала его руку.

— Я тоже изучал это, Гарри. Ты же знаешь, что как только я найду что-нибудь многообещающее, я…

— Я знаю, Гермиона. Иногда мне кажется, что ты работаешь усерднее всех здесь присутствующих. Но я… я не…

— Что не так, Гарри? — спросила она гортанным шепотом, когда он запнулся и неуверенно посмотрел на нее.

— Я не хочу, чтобы ты потерял себя во всем этом. Он слегка обхватил ее челюсть, и она склонилась лицом к его ласкам. Ее глаза закрылись.

— Не буду. Пока ты здесь, — прошептала она. Он растянулся на кровати и притянул ее к себе, бесцеремонно сбрасывая ее душевые принадлежности с кровати. Ее бутылка с шампунем прокатилась почти по всей комнате, прежде чем ее остановил один из ботинок Гарри. Она сделала символический протест, двигаясь против него, пытаясь встать так, что он застонал, а она покраснела.

— Я собиралась принять душ, — слабо попыталась она.

«Завтра», — был его односложный ответ, когда он согнул колени в изгибе ее ног и обвил руками ее талию, слегка положив их ей на живот, соблазнительно близко к краю ее рубашки. Он убрал часть ее длинных волос с лица и легонько поцеловал ее в шею и ухо, от чего она вздрогнула от удовольствия. Она почувствовала, как он улыбнулся ей в шею, и снова поцеловал ее.

— Вы не ведете себя так, как будто хотите, чтобы я заснул, мистер Поттер! — слегка поддразнила она, улыбка сползла с ее лица, когда она почувствовала, как он внезапно напрягся позади нее. — Гарри, что случилось? она повернулась к нему лицом, положив обе руки ему на грудь.

— Ничего, просто… просто… — Его лицо побагровело. - Мы еще не говорили об этом... об этом . Ее ресницы нервно трепетали, когда она отводила взгляд.

— Если ты не хочешь… — неестественно начала она. Он поднес руку к ее рту, чтобы заставить ее замолчать, дико качая головой.

«Если ты хоть на мгновение подумаешь, что я не хочу этого — ты , то ты явно заблуждаешься и нуждаешься в чем-то большем, чем просто хороший ночной сон». — сказал он, стараясь говорить легкомысленно, хотя его сияющее лицо и нежные глаза выдавали его. «Просто… может быть, сейчас не лучшее время начинать что-то такое… такое…» важное, серьезное, красивое, ненадежное, опасное, совершенное? Гермиона мысленно заполнила за него пробелы.

— Я думаю, — начала она медленно, серьезно и искренне, тем, что Гарри и Рон любили называть ее искренним голосом, — что всегда будут причины, по которым отношения неразумны, независимо от того, что идет или не идет. в мире вокруг людей. Отношения требуют работы, а любовь требует работы, и эти вещи всегда трудны, но всегда стоят усилий. Я думаю, что нам нужна эта… близость. По крайней мере, я знаю, что ты мне нужен, и я хочу — я хочу этого… нас. Когда-нибудь».

— Когда захочешь, — пробормотал он ей в губы, долго целуя ее в губы. Она вздохнула в его щеку, когда они разошлись.

— Как насчет твоего дня рождения? Выражение потрясения, надежды, волнения и недоверия, боровшихся на его лице, заставило ее рассмеяться.

"Гермиона!" он упрекнул. До его дня рождения оставалось всего два дня. Ее глаза мерцали весельем, которое таяло и медленно превращалось в нежное внимание. Его глаза также стали более серьезными, и Гермиона была уверена, что может точно угадать его мысли. Гермиона, мне почти восемнадцать, и я знаю, что подростковая часть меня взволнована тем, что ты хочешь этого, но я надеюсь, ты знаешь, что это нечто большее, всегда было чем-то большим и всегда будет больше. чем это. Ты значишь для меня больше, чем кто-либо другой когда-либо имел или когда-либо будет.

Я знаю, Гермиона надеялась, что ее любящий взгляд ответил взаимностью, и я надеюсь, вы понимаете, что это больше, чем просто попытка извлечь максимум из плохой ситуации, больше, чем попытка ухватиться за удовольствие из страха потерять все. Надеюсь, ты знаешь, что где-то в глубине души я верю, что это все равно бы произошло, как это происходит сейчас, несмотря ни на что…

— Я люблю тебя, Гарри. Внезапно я уверен в этом больше, чем когда-либо в жизни. Его ответом был еще один нежный поцелуй, а затем она отвернулась от него, снова прижимаясь к его теплу, когда надвигающаяся волна сна унесла их обоих.

Ремус устроился на больничной койке, где когда-то лежал Гарри, когда на следующее утро тот бывший обитатель и Гермиона осторожно заглянули внутрь. Тонкс настороженно сидела у его кровати, а Пенелопа и профессор МакГонагалл обсуждали что-то, связанное с двумя дымящимися флаконами с зельем у изножья кровати.

"Как он?" — тихо сказал Гарри, выглядя извиняющимся и пристыженным.

— Он в порядке, — сказала Тонкс. «Сейчас он немного сошел с ума, он на таком большом количестве эликсира для скрепления костей. Они, — она кивнула на двух женщин у изножья кровати, — не уверены, сможет ли он без опаски выпить еще, но его руки все еще лишь частично зажили». Ее глаза были теплыми, и она, казалось, пыталась снять с него вину, не говоря ни слова.

— Мы не знали — это было так сильно — мы до сих пор не уверены, что произошло, — пробормотал Гарри, словно пытаясь искупить случившееся.

— Чепуха, — вдруг пробормотал Люпин, на его бледном лице выступили исчезающие синяки. — Я бы и сам сделал то же самое… если бы… если бы ты… ну, и Тонкс пришлось бы… вот только она не… и… — он остановился и медленно закрыл глаза. Тонкс посмотрела на двух подростков с улыбкой на лице, которая обещала беспощадно подразнить Ремуса по этому поводу позже, теперь, когда она была уверена, что с ним все будет в порядке. Однако Гарри и Гермиона не улыбались, чувствуя себя совершенно ужасно из-за того, что их неожиданный всплеск магии сделал с Ремусом.

"Послушайте меня вдвоем!" — прошипела Тонкс голосом, который, тем не менее, привлек внимание их обеих. — Ты сделал то, что нужно было сделать, и мы с Ремусом оба просто благодарны за то, что он никому не причинил вреда и что он все еще жив. То, что случилось с ним прошлой ночью, было ничто по сравнению с тем, что он сделал бы с собой, если бы напал на любого из нас. Вы меня понимаете? Голос у нее был суровый, и им обоим ничего не оставалось, кроме как кротко кивнуть. — По крайней мере, ты что-то сделал, — добавила она с досадой. «Я обещал ему — я сказал, что смогу справиться с этим, но я этого не сделал. Я не мог смириться с возможностью того, что мне придется причинить ему боль, может быть, даже убить его». Она с трудом сглотнула.

— Тонкс, все произошло так быстро. Не было… — начала было Гермиона, но Тонкс оборвала ее.

— Я колебалась, — коротко отрезала она. «Если тебя чему-то и учат на тренировках авроров, так это тому, что ты никогда не колеблешься. оказаться мертвым . Кто знает, что бы случилось, если бы не вы двое, потому что я был не в состоянии принять необходимое решение».

— Не очень честно с твоей стороны перекладывать всю вину на себя, — сказал Гарри голосом, который каким-то образом умудрялся быть одновременно легким и укоризненным. — Если бы я был на твоем месте, зная, что мне, возможно, придется кого-то обидеть, я… — тут его взгляд переместился на Гермиону, и он, казалось, потерял ход мыслей. «Я не знаю, можно ли кого-то обвинить в ожидании, надеясь, что появится какой- либо другой вариант».

Глаза Тонкс затуманились, когда она посмотрела на свою распростертую любовь, и ее рука зависла над его рукой, деликатно порхая там, не касаясь его.

— Думаю, мы могли бы оглушить его, — вставила Гермиона, слегка качая головой. «Если бы Невилл не произнес заклинание раньше — но он всегда был немного нервным. Это позор, но кто бы не был, когда столкнулся лицом к лицу с оборотнем? его метла убежала с ним».

— В последнее время Невиллу стало намного лучше, — нахмурился Гарри. — Я имею в виду на пятом курсе Министерства, и когда Малфой впустил Пожирателей Смерти в прошлом году… а затем в этом году — я имею в виду, каким-то образом он и Луна остались живы, не так ли? Гермиона предположила, что Гарри не знал, что их оглушили в туалете.

— Он ухитрился заблудиться и оглушиться и в больнице Святого Мунго, — задумчиво заметила Гермиона, и Гарри повернулся к ней, слова замешательства замерли на его губах. Пенелопа подошла к изголовью кровати и влила Ремусу в горло одно из спорных зелий.

«Мы решили, что он может взять еще немного, — тихо пробормотала она, — но после этого он действительно выйдет из дома. Он должен чувствовать себя намного лучше, когда проснется».

Затем Тонкс встала и вывела их обоих за дверь, мимо слегка дергающейся Джинни, находящейся под наркозом, и спустилась по лестнице в Военную Комнату, сказав только на ходу:

«Полагаю, нам всем нужно обсудить то, что произошло прошлой ночью… и, кажется, я учуял, что кто-то печет пирожные». Она говорила весело, но Гермиона могла видеть тени в ее глазах и знала, что аврор не забыла то, что она видела, как замирание в момент, когда требовалось действие.

Гермиона и Гарри обменялись неуверенными взглядами и послушно последовали за Тонкс в Военную Комнату. Утренний свет в комнате был приглушенный и приятный, так как комната выходила окнами на запад, и на столе действительно стояла тарелка с теплой и ароматной выпечкой и обязательный чайник чая. Мистер Уизли и Фред, сгорбившись над свернутым пергаментом, что-то оживленно обсуждали, а Рон полуоперся на подоконнике почти в той же позе, что и Гарри раньше. По тому, как он внезапно напрягся, Гермиона поняла, что знает об их появлении в комнате, но не отводила взгляда от окна. Луна сидела за дальним столом, читала что-то с правой стороны и рассеянно помешивала чай палочкой , не глядя на нее.

"Доброе утро!" — сказала Тонкс с искусственной яркостью, которая привлекла всеобщее внимание. Рон переместился так, что его лицо было обращено к ним, но его глаза все еще были отвернуты. Тонкс угостилась пирожным, налила себе чашку чая и села за стол с Луной. — Где Невилл?

— Он все еще спит, — сказала Луна. «Я проверил его, но Пенелопа сказала мне дать ему поспать. У него был довольно сильный удар прошлой ночью».

Гермиона чувствовала себя очень неловко, вес всеобщего внимания давил на нее, хотя на самом деле никто не смотрел. Не глядя, она выбрала пирожное и подошла к столу, с любопытством взглянув на Гарри, когда увидела, что Рон заметно напрягся со своего места в окне.

Гарри готовил ей чай. Она смотрела, как он готовит его точно так же, как если бы она делала это сама, и в уголках ее глаз мелькнула невидимая улыбка. Он словно почувствовал ее взгляд, посмотрел вверх и на нее, и, хотя он тоже не очень улыбался, что-то блеснуло в зеленом оттенке его глаз. Она почувствовала тепло своего лица, когда вспомнила их разговор в постели прошлой ночью. Слишком поздно она вспомнила Рона, который снова смотрел в окно, единственное предательство его знания об их взаимодействии — работающий мускул на его челюсти.

— Итак, — непринужденно сказал Фред с набитым ртом слоеного хлеба, — здесь мы анализируем последний причудливый поступок, который ты совершил, верно, Гарри? Гарри немного пошевелился, когда сел, расплескивая чай в блюдце. Гермиона знала, что Фред шутит, и знала, что Гарри тоже это знал, но она также знала, что ему по-прежнему неудобно выделяться каким-либо образом.

— Я не… — пробормотал Гарри. — Я думаю… — он беспомощно посмотрел на Гермиону, и она вдруг поняла, что он не хочет показывать на нее пальцем.

— Я направила свою магию на Гарри, — быстро сказала она.

— Но это не было постоянным? — сказал мистер Уизли, явно думая о событиях прошлой ночи. «Гермиона, это могло быть очень опасно. Ченнелинг — это не то, что делается легкомысленно. Ты могла полностью избавиться от своей магии». Глаза Гермионы расширились. Гарри побледнел и, не глядя, потянулся к ее руке, вероятно, даже не осознавая, что делает.

«Я даже не знала, что это возможно», — пропищала она сквозь сдавленное горло.

«Это бывает редко, — призналась Тонкс, — но это случалось. Когда вы направляете силу другому волшебнику, вы должны хорошо осознавать себя, чтобы быть в состоянии призвать магию обратно к себе.

— Значит, Гермиона подтолкнула его ко мне, а потом притянула к себе? Как йо-йо? — осторожно спросил Гарри. «Почему ее палочка выстрелила?» Тонкс, очевидно, получила отчет о том, что произошло, от Рона или Луны, потому что она не выглядела удивленной этому.

— Я думаю, что сила, вероятно, просочилась, — задумчиво сказала Тонкс. "Поскольку она не пыталась направлять?" Это было сказано, вопросительно приподняв брови, и Гермиона кивнула.

— Я просто надеялась , — она снова поморщилась из-за неподходящего слова, — что Гарри мог что-то сделать. Тогда я подняла палочку, чтобы Оглушить Ремуса — я не могла придумать, что еще сделать, я просто… просто не хотела смотреть на Гарри — он был беззащитен, а я… я… — Ее голос немного дрогнул, и она выпрямилась, вспомнив, с кем она была и что пыталась рассказать. — Заклинание вышло из рук Гарри одновременно с моей палочкой, — закончила она точным голосом, сдерживая свои эмоции.

— Тогда поэтому его сбросили с лестницы? — сказал Фред. «Это было похоже на то, как если бы вас ударили сразу тремя станнерами?» Тонкс, мистер Уизли и Гермиона качали головами в некотором замешательстве.

«Даже три станнера не смогли бы пощекотать Ремуса, — сказал мистер Уизли. «Тем более не сбить его с лестницы. Это должно было…»

— Я думаю, что Гарри усилил это, — перебила Гермиона, снова говоря все на одном дыхании.

— Без собственной магии? — с сомнением сказала Тонкс. Гарри снова покраснел, и Гермиона почувствовала, что становится более чем раздраженной.

«Его магическая структура все еще не повреждена! Так сказала профессор МакГонагалл! Возможно, структура Гарри настолько сильна по своей природе, что он может усиливать магию, свою или чужую. Может быть, поэтому он смог так рано разыграть Патронуса!»

— Суть в том, — вмешался мистер Уизли, перегибаясь через спинку стула и успокаивающе похлопывая Гермиону по плечу, — выяснить, как использовать это в наших интересах, если это вообще возможно.

— Я бы хотела попробовать еще раз, — сказала Гермиона, — при более контролируемых обстоятельствах. Можем ли мы использовать тандем? Можем ли мы использовать разные заклинания одновременно? Можешь ли ты использовать, если я окаменела? Она возбудилась и знала, что ее щеки раскраснелись, а глаза сияли. Она была удивлена, когда протесты не только Гарри, но и Рона заглушили ее.

— Я не позволю тебе попробовать еще раз! — сказал Гарри. — Я и раньше соглашался, но это было до того, как я узнал, что ты можешь навсегда потерять свою магию. Ты же слышал, что сказал мистер Уизли…

— …это слишком опасно, — вмешался Рон, его слова смешались со словами Гарри. «Если что-то случится…»

— …тогда у нас два человека без магии, и мы не можем рисковать, — закончил Гарри.

— Гарри, не глупи! — раздраженно сказала Гермиона. «Это может быть нашим ответом. Разве вы не понимаете ? Если — если мы сможем достаточно уточнить это, то, может быть — может быть, это будет почти как возвращение вашей магии. Это может быть даже отправной точкой для ее возвращения. Я могу придумать, как дать вам возможность сохранить часть…

— Вот как все начинается, приятель, — театрально прошептал Рон, наклоняясь к Гарри тоном, который пытался изобразить компанейскую дружелюбность, но надломился от горечи и никого не обманул. «Просто подожди, пока она будет сидеть за стопкой книг выше ее головы в течение всего дня, пока ты не задаешься вопросом, помнит ли она еще, что ты жив. И тогда ты понимаешь, что это все для какого-то другого парня, и что ты никогда не быть первым, никогда, и…

Гермиона замолчала и смотрела на Рона с каким-то униженным ужасом. Гарри, казалось, разрывался между гневом и извинениями; его руки были подняты, чтобы успокоить, но его изумрудные глаза сверкнули чем-то еще более свирепым.

— Рональд, сейчас не то время и не то место, — вставил мистер Уизли самым суровым тоном, каким Гермиона его никогда не видела.

— Когда же это? Когда, папа? Когда Сами-Знаете-Кто вернулся и убил нас всех? Голос Рона был сдавленным и хриплым от слез. Гермиона вздрогнула. Прошло много времени с тех пор, как Рон боялся произносить имя Волдеморта. — Что бы ни случилось, неважно, кто… кто… умер… Я пытался напомнить себе, что, пока ты жив, все может быть в порядке, — он посмотрел на Гермиону, но его взгляд быстро переместился на Гарри. — Я был так рад, когда она вернула тебя живым. Его использование прошедшего времени чуть не разорвало Гермиону на части. «Я думал, что у нас есть шанс побороться, может быть, еще осталось что-то, ради чего стоит все бросить — ведь мои лучшие друзья были здесь и всегда будут здесь… те, кого я любил больше всего».

Казалось, он забыл, что кто-то вообще был с ним в комнате, поскольку остальные просто смотрели на него в пораженном молчании. Гарри пытался тайком дистанцироваться от Гермионы. Луна смотрела на Рона широко раскрытыми, полными слез глазами, ее палочка, забытая, торчала из прохладного чая. Мистер Уизли был непреклонен, словно физически сдерживал себя, чтобы его сын, возможно, смог очистить свой организм от этой ярости.

«Но ты никогда не был со мной, не так ли? Не совсем. Ты сказал, что мы оба отложили отношения на второй план и были в порядке с этим. Но я не был! об этом. Как я могу сказать вам, что я чувствовал по этому поводу?" Он снова обращался к Гермионе. — Это из-за него. Как мне бороться с этим — с тобой — с ним? Я не могу! Казалось, он вдруг понял, что у него есть аудитория, и ссутулился, бормоча только отрывистое, повторяющееся: «Я не могу».

«Послушайте… какие бы проблемы ни возникли у вас троих — их придется либо отложить в сторону, либо решить. Если вы не можете этого сделать, то ни один из вас не принесет никакой пользы этому Ордену». Тонкс была в полном режиме аврора. Гермиона и Гарри заметно вздрогнули. Рон каменно смотрел на свои ботинки. «Мне искренне жаль, что вам приходится проходить через это — что вам даже не дают нормального времени для решения обычных подростковых проблем, не говоря уже о том, что идет война. Но мы не можем сделать это сейчас. Мы можем не сломаться изнутри Вы трое все еще должны быть в состоянии рассчитывать друг на друга - и все в этой комнате, в этом доме - отдать свои жизни друг другу в руки, точно так же, как вы делали в течение последних семи годы.

— Конечно, — быстро ответил Гарри. Гермиона смотрела на Рона с чем-то вроде боли в глазах, и ее ответ был чуть позже, чем ответ Гарри.

"Рон?" — спросила Тонкс.

— Рон, если мы тебе нужны — если тебя это не устраивает, тогда мы… — начал Гарри, а Гермиона смотрела на него с нескрываемой тревогой. Рон вскинул голову и сердито посмотрел на Гарри.

— Не покровительствуй мне, — сказал он ясно. — Думаешь, сейчас это имеет значение? Если вы пообещаете держаться подальше друг от друга, вы думаете, это что-то изменит? Это не изменит ваших чувств. Это не заставит меня забыть… что угодно… глубоко вздохнул и перевел взгляд на Тонкс, тяжело вертя головой на шее. — Я могу работать с Орденом, Тонкс. Я даже могу работать с ними, сражаться за них. Но вежливость — это все, на что я способен, спасибо. Он снова посмотрел на Гарри и Гермиону, и Гермиону поразил тот факт, что он не только злился, но и казался сломленным. Его лицо было пустым, а глаза были глазами человека, которого она никогда не видела. «О дружбе не может быть и речи».

Он вышел из комнаты в полной тишине. Гермиона сделала непроизвольное движение, чтобы последовать за ним, но была остановлена ​​Тонкс и Гарри.

— Отпусти его, — тихо пробормотал аврор.

Возле комнаты произошла потасовка, и вошла профессор МакГонагалл, очевидно, Рон чуть не сбил ее с ног, когда бежал от того, во что превратилась его жизнь. Ее глаза хладнокровно скользнули по обитателям комнаты и, казалось, оценили ситуацию за одно мгновение. Но затем ее бровь нахмурилась в легком замешательстве.

"Где же мисс Клируотер?"

— Она была с тобой в лазарете, — явно заметила Тонкс, выглядя смущенной.

— Она спустилась вниз несколько минут назад, сказала, что будет присутствовать на собрании и вернется потом, если я буду присматривать за мисс Уизли и Ремусом.

Члены Ордена почти как один встали на ноги, потрясенные откровенной ложью Пенелопы и связанной с этим опасностью. Фред покачал головой.

«Я знал это. Я все время знал, что она что-то скрывает… Я…» Входная дверь открылась и мягко закрылась, и Фред вылетел из комнаты, взяв палочку.

"Фред!" Мистер Уизли и Тонкс встревоженно закричали, выскочив за дверь, а за ними и остальные члены Ордена. Пенелопа прижалась к входной двери, выглядя растрепанной и в панике, ее лицо было залито слезами.

— С кем ты разговаривал? — спросил Фред, выглядя смертельно серьезным. — Что ты им сказал?

— Нет, пожалуйста, — сказала Пенелопа, — я не предавала тебя. Я не могла, но я…

— Если тебе нечего скрывать, то расскажи нам, где ты был. Гермиона внимательно посмотрела на Фреда. Его голос был сердитым и жестким.

— Ты не понимаешь. Он не хотел, чтобы я что-то говорила… пока, — съёжилась Пенелопа.

« Кто! » — взревел Фред, заслужив возражение Тонкс.

— Его нет, его нет, — простонала она, опускаясь на колени и слегка покачиваясь на полу. «Я приносил ему еду, но сегодня место было разграблено, и его не было. Они взяли его. Они взяли его».

Как ни странно, Гарри первым понял, что имела в виду Пенелопа.

— Перси, — сказал он тихо. Пенелопа испуганно взглянула на него, но шумно сглотнула и кивнула.

— Ты прятал Перси… все это время? — сказал мистер Уизли ошеломленным голосом, выглядя так, будто его ноги больше не могут его поддерживать. На всякий случай Гермиона подошла к нему.

— Я умоляла его позволить мне сказать вам. Я сказала ему, что вы будете вне себя от радости, узнав, что он жив, но он не дал мне сказать. Он боялся, что вы его не примете. думаю, он был слишком горд. Он… ему было стыдно.

"Где он был?" — хрипло спросил Фред, держа палочку рядом с собой.

«В переулке недалеко от Гринготтса. Мы соорудили там что-то вроде сарая, наложили на него маскирующие и защитные чары. Это было действительно ужасно… вонючее и жаркое, повсюду мусор. Перси уже не было. На стенах остались следы огня заклинаний.

Наступила минута молчания. Пенелопа стояла, сложив руки в мольбе, пристально глядя себе под ноги. Мистер Уизли провел открытой ладонью по лицу, выглядя невероятно старым и усталым.

— Как вы думаете, куда они его взяли?

«Митинг». Снова заговорил Гарри, его голос тяжело и многозначительно доносился до фойе. «Они взяли его на митинг». Никто даже не осмелился предположить, откуда он был так уверен; никто не хотел даже задаваться вопросом, получает ли он все еще вспышки озарения от самого Волдеморта. Чувство вины, явно отпечатавшееся на его лице, было почти невыносимо для Гермионы. Пенелопа смотрела на него большими влажными глазами и пыталась сдержать рыдания. Все знали, что это значит.

— Как нам вернуть его? Фред удивил всех в комнате, спросив.

— Это невозможно, — медленно сказала Тонкс, извиняющимся взглядом глядя на мистера Уизли. «Этот митинг станет местом размножения Пожирателей Смерти. И все они будут наблюдать за нами, чего-то ожидая».

— Значит, мы просто позволим Перси умереть? Все в комнате вздрогнули от произнесенных вслух слов.

«Фред, мы можем убить всех в этой комнате, и все равно не спасти Перси».

— Гермиона, скажи ей. Мы могли бы попробовать. Мы могли бы использовать твои портключи… медальоны. Ты вытащила Гарри из-под носа у Волдеморта. В глазах Фреда было отчаяние и мольба. Гермиона могла слышать его мысли так ясно, как если бы он кричал. Только не брат, пожалуйста. Я не могу потерять еще одного брата. Даже такой, как Перси, предположила она.

«Фред, это было… по-другому. Там было всего несколько Пожирателей Смерти. На митинге их будут тысячи. Будьте осторожны. Они будут искать нас. Волдеморт почти вызвал Гарри по радио». Гермиона печально посмотрела на него, словно извиняясь за то, что не поддержала его.

«Если бы наши люди были схвачены на этом митинге, их бы пытали для получения информации», — добавила Тонкс. «Это просто слишком большой риск».

— И я подумал, что именно поэтому мы давно решили, что Ремус больше не будет выполнять задания, — упрямо сказал Фред. «Пока он остается здесь, никто не может выдать местонахождение этого дома. Когда мы на самом деле собираемся сражаться ? Наш долгосрочный план заключается в том, чтобы просто отсиживаться в этом доме, пока весь остальной мир катится к черту». вне?"

Гермиона с тоской посмотрела на Гарри, про себя думая, что это действительно неплохая идея.

«Есть разница между дракой и самоубийством!» — терпеливо возразила Тонкс. «В чистом количестве мы не можем разбить это ралли, не будучи полностью побежденными. В конце концов, они получат еще больше своих трофейных смертей, и мы будем в худшем положении, чем мы когда-либо думали. !"

«А что, если мы пошли на митинг только для того, чтобы проникнуть туда?» Мистер Уизли внезапно заговорил. «Если бы мы вдвоем пошли переодетыми, кто знает, какие разведданные мы могли бы подслушать?» Тонкс выглядела подозрительно. «Я знаю, что может быть невозможно… спасти Перси, но… но, по крайней мере, я мог бы сказать… я мог бы попрощаться… со своим сыном».

Гарри издал какой-то сдавленный звук, и Гермиона почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза. Тонкс выглядела недовольной его просьбой, но в то же время и сама была готова расплакаться.

То, что она собиралась сказать, было прервано шаркающим звуком из-за двери Военной Комнаты. Луна стояла в дверном проеме с маленьким маггловским радио в руке и наушником в одном ухе. Гермиона с некоторой тревогой заметила, что обычно спокойная девушка так крепко вцепилась в дверной косяк, что у нее побелели костяшки пальцев.

— Он сделал это, — дрожащим голосом сказала Луна.

"Кто что сделал?" — с трепетом спросила Тонкс, когда Гермиона обменялась взглядами с Гарри. Его глаза были широко распахнуты и пусты, и в них отражался тот же ужас, который она видела на его лице в своих видениях о его заточении. Пожалуйста, только не снова… о, пожалуйста.

«Магловское радио сообщает, что Годрикова Лощина и Оттери-Сент-Кэтчпол полностью разрушены. Есть неподтвержденные сообщения, что это могло произойти в результате какого-то крупномасштабного взрыва газа, но у них нет объяснения, как это произошло за два полностью в разных местах почти в одно и то же время. Выживших нет». Луна пыталась говорить беспристрастно, но у нее не получалось.

— Значит , началось, — хрипло сказал Гарри, беспомощно глядя на Гермиону.

— Хорошо, — сказала Тонкс, повернувшись к мистеру Уизли с мрачным взглядом. — Как ты думаешь, сколько человек тебе понадобится?

http://tl.rulate.ru/book/80752/2457001