Готовый перевод Follow/FavResistance / Сопротивление: Глава 8: Пробуждение

Пенелопа Клируотер была ведьмой-медиком, о которой говорила профессор МакГонагалл. Фред видел ее во время их миссии в Сент-Мунго, но не узнал Пенелопу под традиционной закрученной кепкой. Она стояла посреди Комнаты Войн, столкнувшись с несколько пустыми взглядами младших членов Ордена, нервно переплетая руки. Гермионе стало ее немного жаль; она стояла перед ними, непреднамеренное напоминание о блудном сыне, у которого так и не было шанса вернуться в семью. Рон и Фред смотрели на нее с холодным выражением лица, как будто наблюдали за ней под микроскопом.

— Минерва, — нейтрально произнесла Тонкс, тщательно подбирая слова. Ее взгляд скользнул к Ремусу, она знала, что он должен был дать МакГонагалл какие-то подписанные документы, чтобы Пенелопа могла даже войти в дом. Люпин беспокойно заерзал на стуле. «Вы знаете, мы должны быть очень осторожны, кому открывается этот дом». Даже сейчас, когда они работали над созданием сети с двумя другими убежищами, точное местонахождение оставалось неизвестным. Профессор МакГонагалл встретилась взглядом с Тонкс, и Пенелопа переводила взгляд с одного на другого, потрясенная и встревоженная.

— Я всегда был уверен в суждениях Минервы, — сказал Ремус, даже при этом несколько неуверенно глядя на Пенелопу. «Я не знал, кто такая колдунья, только то, что Минерва чувствовала, что ей можно доверять».

— Мисс Клируотер была старостой, Нимфадора, — спокойно заметила МакГонагалл. «У меня не было причин не доверять ей тогда, и я не вижу причин не доверять ей сейчас».

— Она работает в больнице Святого Мунго, — возразила Тонкс. «Место, которое сейчас контролируется Пожирателями смерти. Почему она все еще там? Если Пожиратели смерти узнали о ее прежней связи с Перси Уизли, возможно, они надеялись, что она приведет их к кому-нибудь из нас». Гермиона почувствовала, как Гарри немного вздрогнул в кресле рядом с ней, и сделала вывод, что на самом деле он не думал об этом.

— Пожалуйста, — вмешалась Пенелопа, прежде чем МакГонагалл успела ответить Тонкс. «Я… я… Пожирателям Смерти нужны были колдуны и целители. Когда… когда они пришли… я… я не знал, что делать. работа, как и всегда. Каждый день пропадало все больше персонала. Были ли они – убраны, или оставлены сами по себе, я понятия не имею, но – но я не знал, что еще делать. так быстро изменился».

«Вы помогали спасать жизни Пожирателей Смерти!» — сказал Фред, глядя на нее, и Гермиона поняла, что он думает о Джордже. Лицо Пенелопы сморщилось, и выражение лица Гермионы, должно быть, смягчилось, потому что она почувствовала, как Рон толкнул ее с того места, где он сидел с другой стороны, глядя на нее с ах нет, ты не предупредительно покачав головой.

"Я знаю!" — воскликнула Пенелопа, подняв две руки в умиротворении. «Я поняла это, и я… я знала, что больше так не могу – особенно после того, как они… они убрали палату долговременного ухода. Эти люди никогда никому не причинят вреда, никогда никому не причинят вреда, и…» Глаза Гермионы забегали по сторонам. комнату, рефлекторно ища Невилла, но поняла, что его в комнате нет. Он, должно быть, в лазарете с Джинни , подумала она. Он проводил там много времени и часто помогал с более простыми задачами по уходу за Джинни, такими как смена постельного белья или введение ей питательного зелья, которое поддерживало ее жизнь. «Я никогда в жизни не была так рада видеть дружелюбное лицо», — закончила Пенелопа, благодарно улыбаясь профессору МакГонагалл.

— А как же Перси? — ровно спросил Люпин, жуя кончик пера. Гермиона почувствовала, как напряжение в комнате подскочило на несколько ступеней, а Рон и Фред тут же насторожились. Мистер Уизли тоже насторожился: он сидел в мягком кресле, а ярко-розовые штрихи стали почти невидимыми. Из-за шрамов он частично потерял подвижность в плечах, но восстановился настолько хорошо, насколько можно было ожидать. Он жадно следил за Пенелопой, как будто она могла выдать какую-нибудь информацию о его сыне каким-нибудь жестом или мерцанием глаз. Пенелопа покачала головой и быстро взглянула на мистера Уизли с извиняющимся выражением лица. Гермиона увидела, как старик чуть-чуть ссутулился.

— Я… я сожалею, — сказала она, и ее руки были умоляюще сжаты. — Я — Перси и я — я не разговаривал с ним несколько месяцев, с тех пор, как мы расстались. Он всегда был так занят, и… Фред фыркнул и пробормотал что-то неразборчивое себе под нос. «Он не вступал со мной в контакт. Я не думаю, что Пожиратели Смерти знают, что мы… знали, что мы…» Ее глаза наполнились слезами, когда она неуклюже остановилась.

Гермиона издала легкий вздох. Возможно, она не соглашалась с действиями Перси против его семьи, но понимала его мотивы. Она думала, что у нее с Перси больше общего, чем с любым другим Уизли. Но она знала — или у нее были Гарри и Рон, чтобы показать ей — когда отказаться от правил. У Перси не было такой роскоши — или он был более сопротивляющимся переменам — и цеплялся за правила, статус-кво, общественное мнение, даже когда все они пали ниже него. Она снова вздохнула. Она понимала Перси, могла бы быть Перси, если бы не…

Она почувствовала, как его пальцы переплетаются рядом с ее, ладонью его руки коснулось ее ладони таким небрежным, ой-не-хотел-тебя-не хотел-касаться. Она закусила губу и не могла смотреть на него, так как от его легкого прикосновения мурашки побежали по ее руке, а жар ударил по лицу. Она мягко толкнула его в бок, не забывая о его только что заживших ребрах. Останови это. Мы должны быть внимательны! Его пальцы отдернулись, и она тут же их пропустила, удивляясь тому, что прошло всего три дня с тех пор, как Невилл прервал их еле-еле поцелуй в спальне. Много времени было проведено, сгорбившись у радио или передвигая булавки на картах, расставленных вдоль стен. Некоторые члены Ордена отправились на миссии по установлению фактов или сбору припасов. Сама Гермиона сопровождала Рона и Фреда в четыре ближайшие маггловские деревни, замаскировавшись, конечно, чтобы выяснить, не было ли там в последнее время какой-либо необычной активности. В последние три дня просто не было возможности обсудить то, что чуть не произошло, или повторить это.

Пару раз Гермиона задавалась вопросом, произошло ли это вообще. Не раз она задавалась вопросом, не напугали ли их обоих внезапные откровения чувств, как нервных лошадей. Однако большую часть времени она чувствовала, как напряжение и предвкушение стекаются в живот, словно расплавленный металл, страстно желая — страстно желая — их следующего момента.

Колено Гарри небрежно коснулось ее, и она почувствовала, как он немного поерзал в кресле рядом с ней, наклонившись так, чтобы он мог наблюдать за ней, не будучи замеченным. Она видела, как расплывчатый голубой взгляд Луны лениво скользит по ним, не останавливаясь и не выказывая ни малейшего интереса, и задавалась вопросом, чувствует ли Луна что-то кипящее между ней и Гарри. Эти мечтательные голубые глаза скрывали гораздо больше, чем раскрывали, Гермиона была уверена. Гарри откинулся на спинку стула, положив руку на спинку ее стула. Он не прикасался к ней, но Гермиона чувствовала тепло его близости, как будто он излучал тепло.

Она нарочито моргнула, словно пытаясь сосредоточиться, и наклонилась вперед, уперев локти в колени. Профессор МакГонагалл говорила.

«Я считаю, что мы уделяем чрезмерное внимание не тому Уизли», — твердо сказала она, бросив извиняющийся взгляд на патриарха семьи. «Я решил привести сюда мисс Клируотер не ради Перси Уизли, а ради Джинни Уизли». Гермиона почувствовала, как мальчики по обе стороны от нее напряглись, и они оба забыли о небрежных ласковых играх Гарри.

— Ты сказал, что ее статус не изменился, — сказал Рон тоном, который звучал почти обвиняюще.

— Не было, мистер Уизли, — сочувственно сказала МакГонагалл, — до сегодняшнего утра. Я получила письмо Ремуса и отправилась в больницу Святого Мунго, как только заметила новое поведение.

— Я… я… она как всегда отдыхала, — пробормотал мистер Уизли, глядя на МакГонагалл глазами, умоляющими сказать, что с его дочерью все в порядке.

— Она начала двигаться, — коротко сказала МакГонагалл, ошеломленно наблюдая за Артуром. Большинство присутствующих переглянулись, удивлённо взглянув на МакГонагалл.

— Она… она просыпается? — спросил Фред с надеждой в голосе. Бывший профессор сжала губы и покачала головой.

— Я этого не говорил, мистер Уизли. Я сказал, что она начинает двигаться. Мистер Лонгботтом первым заметил это сегодня утром, и я тоже это видел. глаза двигались, пока были закрыты, почти как будто она видела сон.Учитывая неизвестную природу проклятия, которое поразило ее, я подумал, что нельзя терять время.Кроме того, пока я могу адекватно выполнять полевые работы, в качестве временной меры метода, я не был достаточно обучен, чтобы быть в состоянии помочь в полной мере. Мисс Клируотер, я полагаю, была лучшей в своем учебном классе. Я описал ей случай мисс Уизли, и она смогла собери кое-какие вещи и привези их с собой из церкви Святого Мунго».

Взгляд Пенелопы забегал по встревоженным, напряженным, подозрительным, изможденным лицам в Военной Комнате.

— Могу я увидеть ее сейчас, профессор? — спросила она с тихим достоинством, которое инстинктивно понравилось Гермионе. Она смотрела, как профессор МакГонагалл слегка тронула Пенелопу за плечо и показала ей лестницу, ведущую наверх.

— Сюда, мисс Клируотер, — сказала она и кивнула остальным членам Ордена. — Если вы меня извините… — Рон и Фред торопливо встали, громко шаркая деревянными стульями по полу, их воинственные позы ясно давали понять, что они не подпустят бывшую когтевранницу даже близко к своей сестре без их бдительного присмотра. Гермиона подумала, что МакГонагалл сопротивляется желанию закатить глаза. Мистер Уизли сидел в своем кресле, выглядя усталым, и, казалось, удовлетворился тем, что позволил своим сыновьям следить за ситуацией. Глаза Гермионы затуманились, когда она смотрела на него, и бессознательно ее рука потянулась к палочке, чувствуя под пальцами тонко вытравленную патину дерева. Она поерзала на стуле и, казалось, собиралась встать, а Ремус и Тонкс последовали за остальными вверх по лестнице.

— Гермиона? — раздался голос ей на ухо, так внезапно, что Гермиона вздрогнула и, повернувшись, увидела лицо Гарри очень близко к своему. Она инстинктивно отшатнулась от него, ее лицо горело, и дрожащим голосом ответила:

"Какая?" Ее голос прозвучал более резко, чем она хотела. Он выглядел нерешительным, и она чувствовала себя ужасно.

«Я думал… я хотел… интересно… можем ли мы поговорить? Может быть, снаружи?» За домом был прелестный маленький внутренний дворик, откуда открывался вид на скалистые берега, круто обрывающиеся в океан. Неподалеку был только что вспаханный участок земли, где они намеревались разбить сад — разумеется, магически улучшенный и защищенный — на случай, если станет слишком сложно или опасно добывать припасы в другом месте.

— Конечно, Гарри, — тихо ответила она, едва слыша собственный голос из-за гула крови в ушах. Поднявшись, она снова увидела мистера Уизли и замерла, выглядя разбитой. — Мистер Уизли, вам нужно, чтобы мы…? — начала она, но Луна перебила ее. Гермиона огляделась с легким раздражением, забыв, что блондин даже находится в комнате.

— Я останусь с ним, на случай, если ему что-нибудь понадобится, — сказала она своим самым вежливым, мечтательным голосом. Когда они вышли, Гермиона одарил ее благодарным взглядом, остро чувствуя, как рука Гарри легонько ложится ей на поясницу.

Ветер с океана дул яростно, беспорядочно разбрасывая кудри Гермионы и взъерошивая вечно спутанные волосы Гарри. Солнце было теплым, и по небу неслись лишь редкие облака. «Прекрасный день», — размышляла Гермиона, с некоторым удивлением осознавая, что июнь незаметно превратился в июль. Не исчез, поправила она, а взорвался или рухнул, или какое-нибудь другое пагубное слово было бы более подходящим.

Она бросила неуверенный взгляд на Гарри, который неверно истолковал тревогу в ее глазах.

— Если ты не хочешь… — нерешительно сказал он, почему-то выглядя таким же хрупким и хрупким, как стекловолокно. Она моментально растаяла.

"Гарри, мне бы ничего не хотелось, кроме как выяснить, что, черт возьми, происходит с нами", сказала она как ни в чем не бывало. Гарри снова оглянулся через плечо, окна выходили в дом, что скорее напоминало заинтересованные, любопытные глаза.

"Можете ли вы - ?" — сказал он, и его лицо покраснело даже от того, что ему пришлось спросить. Было нелегко просить людей творить для него магию, и он продолжал бороться с требуемым от него смирением. «Может быть, Снейп был прав, и я действительно такой же высокомерный, как он думал , был мой отец», — сказал он ей однажды, когда она увидела, как он кропотливо вытаскивает большой камень из участка, который они отвели под сад, вернее, чем попросить кого-нибудь левитировать его в сторону. Казалось, он упрямо полон решимости, по крайней мере, попытаться справиться с собственным весом, а также взял на себя большую часть готовки, в чем он довольно преуспел благодаря своему пребыванию у Дурслей.

— Цекуско , — сказала Гермиона, и Гарри больше ничего не сказал. Он посмотрел на нее с некоторым удивлением, и она немного застенчиво пожала плечами. "Это новый."

— Цифры, — сказал он, бросив на нее восхищенный взгляд. Она немного покраснела.

«Любой, кто посмотрит на нас, увидит только пустой внутренний дворик. Я не могу понять, как заставить его двигаться, скажем, если кто-то бежит, так что это не очень полезно тактически, но…» Она умолкла в углубляющейся тишине, прерываясь по порывам волн и ветра, по заунывным крикам куликов. Теперь, когда он был с ней наедине, лицом к ней, он, казалось, не знал, что сказать.

— Я… я… — начал он, а затем посмотрел на нее. Она села, скрестив ноги, греясь в тепле серого камня внутреннего дворика, скрестив руки на коленях и в ожидании приподняв брови. — Я уже три недели пытаюсь убедить себя, что я не влюблен в тебя, — выпалил он очень неожиданно и смешно, глядя почти на самого себя за то, что сказал это.

"Три-три недели ?" — пробормотала она, выглядя растерянной.

«С момента выпуска…» — сказал он, а затем сделал паузу, задумчиво добавив: «На самом деле, я думаю, что это было больше похоже на год, но я не понимал, что это было, до трех недель назад».

— Даже когда Рон и…? — спросила она, и Гарри, похоже, стало стыдно за себя.

— Я никогда ничего не собирался говорить, — сказал он, спеша успокоить ее, и она улыбнулась ему. «Я бы не… я… я все еще не уверен, что должен что-то говорить…» Гермиона ожидала, что ее лицо будет зеркальным отражением его лица. Ее сердце действовало так, словно намеревалось выбить из ее груди путь к свободе.

— Ну, как ты это сделал? Я имею в виду, убедил себя. Взгляда, который он одарил ее тогда, было достаточно, чтобы заставить Гермиону расхохотаться, но она мудро осознала, что смех может быть худшим из того, что она может сделать в этот момент. Что-то блеснуло в его глазах, и Гермиона подумала, что, возможно, ее собственные наклонности не так секретны, как она думала.

«Боюсь, я с треском провалился», — сказал он после паузы, садясь рядом с ней во внутреннем дворике, глядя в противоположном направлении. Руки Гермионы дрожали, и она крепко сжала их, пытаясь скрыть это. «Я знаю, что время выбрано ужасное, я знаю, что мне нечего — даже меньше, чем ничего — предложить вам, я знаю, что мы оба в смертельной опасности, я знаю, что нашему лучшему другу это абсолютно ненавистно, и — и я знаю, что есть миллион причин, по которым мы не должны даже рассматривать это». Гермиона перевела на него большие светящиеся глаза и почувствовала, как электричество пробежало от ее макушки до ступней.

"Но?" — подтолкнула она, надеясь, что ее голос хотя бы звучит ровно. Ей хотелось снова встать, чтобы иметь возможность пройти вдоль и поперек дворика, как она обычно делала, но что-то в его притягательном взгляде удерживало ее на месте.

— Но мне все равно. Гермиона почувствовала, как ее мир кружится, и знала, что вообще не сможет стоять. Эти четыре слова пронзили ее до глубины души, и она не была уверена, расплавится она или взорвется. Он наклонился ближе к ней и нежно взял обе ее руки в свои. Гермиона почувствовала головокружение от эйфории. Кто бы мог подумать, что прикосновение его пальцев к ее пальцам может вызвать такой трепет желания, пробежавший по ее руке и распространившийся по всему ее телу? Кто бы мог подумать, что что-то столь новое, туманное и бесформенное может даже надеяться на выживание и процветание в такой чахлой среде, в которой они теперь оказались? Его глаза все еще были прикованы к ее лицу. «Я знаю, что это глупо, это совершенно глупо. С моей стороны безответственно даже говорить тебе это, Гермиона.

— Я давно любила тебя, Гарри, вопреки себе, даже когда думала, что это безнадежно, — просто призналась она, перебивая его, и другого ответа ему не требовалось. «Я думаю, вы знаете, что все были правы — насчет Билла и Флер, профессора Люпина и Тонкс. Сейчас в мире мало счастья; может быть, нам всем не помешало бы немного больше. Мы не гарантируем завтрашний день. Не думаешь ли ты, что Флер рада тому, что она провела время с Биллом? Что бы ни случилось, я буду благодарен за то, что мы можем разделить». Ее глаза немного затуманились; она бросила их, а затем посмотрела на него сквозь бахрому ресниц. Она скорее почувствовала, чем услышала, как у него перехватило дыхание. Затем его пальцы оказались под ее подбородком, поднимая ее лицо к своему, а затем его губы оказались на ее губах.

И совсем растерялась. Практичная Гермиона захлебнулась с яростью, удивившей ее. Она не могла сказать, где она остановилась, а Гарри начал. Ей казалось, что она готова отказаться от всего будущего, полного последствий, ради абсолютной красоты и совершенства, которыми был этот момент. Весь волшебный мир может просто пойти к черту…

Наконец, запыхавшись, они оба разошлись, хватая ртом воздух и прижавшись лбами друг к другу. Руки Гарри были на линии ее подбородка, обхватывали ее лицо, пальцы зарылись в ее волосы.

— Гарри, я… — начала было она, но ее прервали внезапные крики и шум из дома. Они отскочили друг от друга, когда Ремус подошел к задней двери и быстро и довольно лихорадочно огляделся в поисках их. Не увидев их, он удалился обратно в дом, но они уже переглядывались и бежали к двери.

Когда они распахнули ее и нырнули обратно внутрь, Фред, Рон и Минерва МакГонагалл быстро спускались по лестнице, а Ремус и Тонкс уже в тревоге стояли в Военной Комнате. Луна больше не сидела, а стояла снаружи комнаты у подножия лестницы, и Гермиона предположила, что это она всех позвала.

— Включи радио, — приказал Ремус, увидев, что Гарри и Гермиона встревоженно топчутся в дверях Военной Комнаты. Тонкс была ближе всех и тут же пошла, пока все толпились в комнате позади них.

"В чем дело?" — услышала она обеспокоенный голос Гарри.

«Беспроводная связь снова работает», — сказала Луна, и на этот раз ее глаза стали ясными и острыми.

Беспроводная связь, как правило, была ничем иным, как мертвым воздухом, что никого не удивляло. Служба была в лучшем случае спорадической, сообщения от людей в бегах или скрывающихся, как и они, которые могли вести передачу только короткое время, прежде чем их выследили и начали преследовать. Но в последнее время Волан-де-Морт сам использовал радиоволны, извергая гнусную пропаганду, понося всех, от магглов до маггловских отпрысков, от Борцов за Свет в целом до Гарри Поттера в частности.

Они были удивлены, когда Волан-де-Морт впервые упомянул о том, что Гарри ускользнул от своих лап в общедоступном эфире. Ремус заметил, что ожидал, что Темный Лорд будет отрицать это, полагая, что признание того, что Гарри сбежал, будет означать слабость с его стороны.

Вместо этого новый правитель всего британского волшебного мира упивался этим, изображая себя невинной жертвой махинаций Гарри, ссылаясь на безжалостную, целеустремленную попытку Гарри сбежать, в которой он убил четырех человек. Гермиона вспомнила, как задавалась вопросом, имел ли Волдеморт в виду четырех магглов, которых он сам убил, выставляя их перед Гарри одного за другим, замаскированных под своего лучшего друга. Он сослался на поддержку Гарри — или, скорее, на отсутствие предубеждений против магглов, задаваясь вопросом, почему он будет защищать тех, кто не так давно сжигал волшебников и ведьм на костре.

Он пытается разделить нас , заставить нас ссориться между собой вместо того, чтобы присоединиться к новому порядку, порядку, в котором лидерство достается тем, кому оно принадлежит по праву, той элите, которая способна на гораздо большее, чем простые магглы. мечта! Он должен быть остановлен, и те, кто так заблуждаются, чтобы укрыть и защитить его, будут стерты в пыль под нашими ногами, пока мы работаем для достижения нашей конечной цели!"

Сначала Гермиона не могла поверить, что кто-то может попасться на такую ​​вопиющую предвзятость, но ей в голову пришли предыдущие слова Гарри. Я видел, как быстро волшебный мир может отвернуться от человека. Они пожалеют, что не выдали меня Волдеморту, когда у них будет шанс. Ее страх за Гарри достиг новых высот. Мог ли какой-то обычный обычный волшебник быть тем, кого подстрекали выследить Гарри и сдать его, ложно полагая, что это в интересах волшебного мира? «Мы не можем драться со всеми в Британии », — мрачно подумала Гермиона.

Когда Тонкс повернула ручку, низкий шепот в глубине комнаты, который, должно быть, изначально привлек внимание Луны, превратился в ясный, отчетливый голос. Это был не высокий, полубезумный голос Лорда Волдеморта, а точный, культурный тон опытного оратора.

« У Первого Верховного Лорда Волдеморта, Министра Магии, Наследника Салазара Слизерина и Верховного Мастера Волшебного Мира есть важное объявление».

— Высокомерный придурок, — пробормотал Фред себе под нос. Затем послышались змеиные, пронзительные звуки, которые все узнали.

« Я хочу объявить о предстоящем событии, которое будет проведено, чтобы отпраздновать нашу прославленную и решительную победу над теми, кто разбавит магическую силу волшебства оскверненной и нечистой кровью магглов…»

— Да, как ты? Рон сердито фыркнул.

"Шшш!" — сказала Гермиона.

« Наша победа беспрецедентна и полна. Остались лишь единицы, достаточно глупые, чтобы сопротивляться нам, и их судьбы уже решены их собственными руками. Некоторые из этих идеалистичных и упрямых дураков задержаны, и будут казнены на митинге ... Их смерть ясно и громко заявит, что новый порядок находится под твердым контролем и не может быть свергнут!" Его голос усилился в конце этой фразы. Члены Ордена с тревогой переглянулись. Кого имел в виду Волдеморт? «Митинг состоится перед зданием Министерства на…»

— 31 июля, — глухо сказал Гарри, напугав их тем, что заговорил в идеальном унисоне с радио. Его глаза были пустыми и печальными, и для Гермионы он теперь казался совсем другим, чем улыбающийся мальчик, который целовал ее на солнце, с пальцами ветра в волосах.

— О, Гарри, — сказала она приглушенным шепотом, потянувшись к его руке, даже не думая об этом. Его пальцы были ледяными, и когда ее кожа коснулась его, он внезапно напрягся и застонал сквозь стиснутые зубы. Его колени подогнулись, и он схватился за стул, пытаясь остаться в вертикальном положении. Другая его рука взлетела к шраму.

"Он собирается убить их!" — сказал он вдруг хриплым, диким голосом, совсем не похожим на его. "Он собирается убить их всех!"

— Кто, Гарри? — сказала Гермиона, вставая перед его лицом, пытаясь заставить его посмотреть ей в глаза. "О чем ты говоришь?"

— Литтл-Хэнглтон, Годрикова Лощина, Оттери-Сент-Кэтчпол, Литтл-Вининг… — Гарри начал перечислять виртуальный атлас имен, начиная с тех, которые явно имели значение для Волдеморта, и заканчивая случайными причудливыми английскими названиями деревень. Гермиона сбилась со счета после того, как было перечислено восемнадцать таких мест.

— Маггловские деревни? — спросил Рон, не сводя глаз с вытаращенного лица друга. Гермиона мрачно кивнула.

— Он хочет выманить Гарри, — внезапно сказал Ремус, выглядевший таким же обветренным и старым, как изношенный фасад древнего здания. Его внешний вид обеспокоил Гермиону, так как до полнолуния оставалось больше недели, но выражение его глаз говорило ей, что его усталость вызвана только заботой о сыне Джеймса. «Потеря Гарри беспокоит его больше, чем он позволяет себе представить. Это раздражает его, съедает его, поглощает его. Это все, о чем он может думать».

– Откуда… откуда он все это узнал – все это только что? — с любопытством спросил Рон, все еще наблюдая за Гарри, как будто он вообще не слышал Ремуса. Гарри немного подпрыгнул и, казалось, вернулся из далекого места, где он побывал.

— Ты чувствовал Волдеморта в своем воображении? — обеспокоенно спросила Тонкс. Гарри устало покачал головой. Гермиона опустила его руку, но все еще стояла совсем рядом с ним, наблюдая за ним сострадательным взглядом.

«Я не чувствовал его на самом деле. Я просто… я просто знал. Как будто в моей голове был список этих мест».

— Как это вообще возможно? Если у Гарри больше нет магии?.. Рон начал.

— Известно, что даже магглы время от времени обладают телепатическими способностями, — заметил Фред.

— Может ли Волдеморт определить местонахождение убежища по разуму Гарри? — спросила Тонкс, и Ремус покачал головой еще до того, как она закончила свой вопрос.

«Я не понимаю, как. Как Хранитель Тайны, только я мог выдать его».

— Но если у Гарри нет магии, то он не сможет использовать окклюменцию, чтобы заблокировать Волдеморта, — вставил Фред. Гермиона почувствовала тихое напряжение, исходящее от Гарри, за мгновение до того, как оно проявилось.

"Я стою прямо здесь !" Он вдруг закричал, заставив всех в комнате обменяться пристыженными взглядами. Было предложено несколько смущенных извинений, но Гарри отмахнулся от них.

«Что произойдет, если я сдамся?» — внезапно спросил он, и Гермиона громко втянула воздух.

— Гарри, что ты пытаешься сказать? — спросил Ремус, выглядя сбитым с толку и взволнованным.

— Я ничего не пытаюсь сказать. Я задаю совершенно четкий вопрос. Если я сдамся Волдеморту, как ты думаешь, что он будет делать дальше?

— Гарри, нет! Это был низкий прерывистый шепот Гермионы, которая вернула свою руку в его. Румянец выступил на ее щеках, как вызывающее знамя, когда глаза Рона переместились с лица Гарри вниз к их сложенным рукам и вверх к лицу Гермионы.

— Он собирается убить тебя, Гарри, — наконец сказала Тонкс после того, как тишина в комнате затянулась почти до предела. «Он ждал, чтобы убить тебя в течение 18 лет, с тех пор, как ты родился. Сколько раз тебе удавалось заставить его потерпеть неудачу? Это вышло за рамки пророчества. Теперь это личное, Гарри».

«Что… что насчет людей, которые у него есть? Если я сдамся, он отпустит их? Пощадит ли он деревни? Если он делает это только для того, чтобы выманить меня, как ты сказал?» Гарри посмотрел на Ремуса, который неловко переминался с ноги на ногу.

— Гарри, ты говоришь о Волдеморте . Говорила Гермиона, а не Ремус. «Он может сказать что угодно, чтобы заполучить тебя, но он не будет иметь это в виду. Обещания, честь — все это ничего для него не значит. Твоя смерть не сделает его доброжелательным лидером. Она просто откроет шлюзы ада, как только будет устранено последнее препятствие на его пути к власти!» Ее слова страстно прозвучали в комнате, но Гарри почти сердито повернулся к ней.

"Какое препятствие? Я никому не помеха! Он сам об этом позаботился. Тонкс права. Теперь это личное. Ему не нужно меня убивать, он хочет убить меня, чтобы сказать, что он это сделал. Почему бы просто не дать ему то, что он хочет?»

— Но… но Гарри — наверху, в тот день ты сказал… — попыталась Гермиона, говоря тихим голосом, как будто он был единственным человеком в комнате с ней. Он знал, что она имела в виду. Я даже не могу умереть. Он встретился с ней взглядом и тихо сказал:

«Может быть, я ошибался. Если он готов убить так много — только чтобы добраться до меня — почему я заслуживаю жизни больше, чем тысячи магглов, которых он планирует убить?»

— Но, приятель, пророчество… — сказал Рон, словно хотел как-то вмешаться в этот очень напряженный момент между Гарри и Гермионой, который он не совсем понял.

"Пророчество - гниль, Рон!" — горячо ответил Гарри. «Волдеморт мог бы жить вполне счастливо, если бы я не был ему помехой! Сейчас я ему не ровня — если вообще когда-либо была. Неужели никто из вас не понимает? Я больше ничего не могу сделать!» Он вздохнул, и его плечи поникли. Рука Гермионы все еще была крепко сжата с его. — Но, может быть, я смогу спасти этих магглов.

— Я бы хотела, чтобы мисс Клируотер посмотрела на вас, мистер Поттер, — внезапно заговорила МакГонагалл, молчавшая на протяжении всей этой беседы и явно лихорадочно размышляющая. Гарри почти угрюмо взглянул на нее, невысказанные зачем? четко отпечатались на его лице. «Теперь это просто теория, но если вы все еще получаете информацию от Волдеморта, то это говорит о том, что ваша магическая структура — генетические различия, которые делают вас магическим, а не маггловским, — все еще не повреждена. Магия Волдеморта вызывает передачу информации . И... Гарри и Рон по-прежнему безучастно смотрели на нее, но на лицах остальных были расчетливые взгляды, когда они пытались понять, что именно говорил профессор. Первой это придумала Гермиона.

«Гарри не может передать никакой информации Волдеморту, потому что у него нет магии, чтобы облегчить обмен!» — воскликнула она. «Это похоже на улицу с односторонним движением. Профессор, если его магическая структура все еще функционирует, как вы думаете, это означает…?» она спросила.

«Я думаю, что может, мисс Грейнджер», — ответила МакГонагалл.

«Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне, что происходит — полными предложениями?» Гарри застонал от полного разочарования. Вместо ответа Гермиона потащила его к лазарету, все время быстро болтая ему на ухо.

«Если то, что делает вас волшебным, все еще не повреждено, то это означает, что все, чего не хватает, — это настоящей магии, текущей через вас».

— О, это все? — саркастически сказал Гарри, но Гермиона проигнорировала его.

— Это как машина без бензина. Или… или аккумулятор без подзарядки. Все, что нужно, — это топливо, и рассматриваемый объект снова будет работать идеально. шрам. Я не думаю, что Волдеморт хотел, чтобы это произошло — или даже знал, что это может произойти — но ты все еще видел названия этих деревень, не так ли?»

Гарри изо всех сил старался сохранять бесстрастное выражение лица, хотя и не мог сдержать искорку надежды, которая ненадолго вспыхнула в его глазах.

«Магию было бы намного сложнее найти, не так ли?» — сказал он ровно. Брови Гермионы низко и плоско нахмурились над острыми глазами.

«Да, должен признаться, я точно не знаю, как мы доберемся… Я имею в виду, что не так уж и много запасной магии валяется, не так ли?»

Поднявшись наверх, они чуть не столкнулись с Пенелопой Клируотер, которая нервно заламывала руки.

"Пенелопа, что случилось?" — спросила Гермиона с беспокойством в голосе.

— Это Джинни, — сказала она. «Она просыпается».

Большая часть Ордена сидела в коридоре возле лазарета, ожидая новостей о Джинни. МакГонагалл вошла, чтобы помочь Пенелопе, и Невилл был изгнан, хотя оставшимся Уизли разрешили войти.

«Она уже через многое прошла, и теперь, когда она проснулась, ей придется иметь дело с гораздо большим. Вероятно, это будет не очень приятно, и ей не нужно, чтобы вы все нависали над ней», — МакГонагалл. — вежливо, но твердо сказала она, закрывая дверь перед всеми.

Так они и сидели. Ремус и Тонкс сидели наверху лестницы, почти в том же месте, где Гермиона видела ее после ранения мистера Уизли. Ремус стоял, прислонившись к стене, с осунувшимся лицом, а Тонкс прислонялась к нему. Они молчали. Невилл и Луна сидели в коридоре по разные стороны, поставив ноги друг к другу. Невилл, в частности, выглядел раздраженным и обеспокоенным. Луна откинула голову назад к стене, рассеянно дергая торчащую нитку на рукаве, не глядя, ее глаза вместо этого прослеживали трещину в штукатурке на потолке.

Гарри и Гермиона сели дальше, по ту сторону двери лазарета, бок о бок, их согнутые колени скрывали тот факт, что они снова держатся за руки. Они тихонько шептались, но это не была незначительная светская беседа влюбленных.

«Ты реалист, Гермиона — в большинстве вещей, — добавил он, думая о SPEW. — Ты должна понять, что нет никакого способа «заменить» магию в ком-то, у кого она была выкачана».

— Ты не знаешь этого, Гарри. То, что Волдеморт сделал с тобой, редкость, и даже попытки обратить это вспять — еще реже. Ты не можешь сказать, что это не сработает, потому что мы еще не пробовали.

— И где ты собираешься взять запасную магию? Гарри саркастически поднял брови, и на мгновение Гермиона не могла его выносить. Ей не нравился этот едкий, горький, хладнокровно насмешливый Гарри. Она никогда этого не делала, ни разу, когда он проявлял себя. — Вы сами сказали, что никакой лжи не было.

«Конечно, в мешке с мукой где-то не будет завязанного!» — прошипела она, чувствуя, что начинает раздражаться. «Но вокруг много людей с магией».

— Ты собираешься ограбить Пожирателя Смерти из-за его магии? — сказал Гарри, явно стремясь посмеяться над этой идеей, но что-то в этом заставило его задуматься. «Вы знаете, на самом деле, это неплохая идея».

— О, Гарри! Лоб Гермионы сморщился, и она выглядела скорее печальной, чем злой. «Это так не работает. Мы не можем просто взять чью-то магию».

"Волдеморт сделал!" Гарри быстро вмешался.

«Ну, я имею в виду, ты можешь . Но это… это Черная магия. Мы не знаем, как это сделать – мы могли бы… мы могли бы убить тебя в процессе. И мы – мы просто не должны этого делать. это… — Она остановилась, взглядом умоляя его понять.

— Это то, что мешает нам стать Пожирателями Смерти, — закончил за нее Гарри глухим, разочарованным голосом. Они погрузились в молчание, Гермиона нежно потерла его большим пальцем.

— Это не значит, что надежды нет, Гарри, — отважилась она через мгновение. «Все еще может быть способ — если… если произойдет добровольный перевод, тогда…» Гарри усмехнулся над этой идеей, прежде чем она успела закончить.

« Хотя? Кто в здравом уме добровольно отдаст свою магию…» Он резко повернулся, чтобы посмотреть на нее, в его глазах забрезжило осознание. Она тщетно пыталась не выглядеть виноватой. «Нет, Гермиона. Этого не произойдет. Ты не отдашь свою магию ради меня. Я… я не позволю». В глазах Гермионы вспыхнул бунтарский огонек, и она ненадолго подумала о том, чтобы наказать его за своеволие, но сейчас было не время и не место для этого.

— Ты хоть подумал…? — начала она, но он поднял руку, прерывая ее.

« Нет! Я не буду об этом думать. Это никогда не приходило мне в голову. И вы потратите свое время, если будете продолжать заниматься этим, потому что я не буду участвовать в этом».

— Гарри, если ты… если есть что-то особенное, что… если тебе действительно суждено победить Волдеморта, тогда… тогда это может быть единственной надеждой каждого. Если ты действительно Избранный, как все говорили, тогда… "

— Мне не суждено победить его, — устало поправил Гарри. «Просто ему суждено сразиться с ним», — он сделал паузу, чтобы подумать, а затем добавил: «Может быть, даже не это больше. Может быть, единственная часть пророчества, которая все еще актуальна, — это часть о том, что его убьют».

— Гарри, перестань! Гермиона снова разозлилась и увидела замешательство на лице Гарри. Внутренне она проклинала себя. Почему она выбрала именно сейчас, чтобы признаться в любви? Это не вызывало у нее ничего, кроме полного эмоционального потрясения. «Если я смогу поговорить с МакГонагалл, возможно, мы сможем…»

«Ты зря дышишь!» — сказал Гарри неумолимо упрямым голосом. «Тебе никогда не приходило в голову, Гермиона, что ты для меня важнее всего на свете, даже моей собственной жизни? Что меня, может, и прозвали Избранным, но ты тот, кого я выбрал, кого я люблю. " Его голос был таким низким, что она едва могла его расслышать. — Если с тобой что-нибудь случится, я не смогу… я не смогу жить с собой. Слова были таким жутким эхом того, что Рон сказал в Магазине, что Гермиона едва могла их слышать.

— Может быть, я тоже не смогла бы жить без тебя, — резко сказала Гермиона. "Что делает тебя более важным, чем я?" Проблеск улыбки противоречил едкой ноте в голосе.

«Ничего. Я просто эгоистичный придурок», — сказал Гарри в такой же манере, и они взаимно согласились, фактически не говоря ни слова, на время оставить эту тему. Он наклонился к ней, и она вздохнула, когда их головы соприкоснулись. Его рука в ее руке была липкой, и она крепче сжала его пальцы.

— Интересно, как дела у Джинни? — спросила Гермиона разговорчиво, через мгновение глядя на дверь лазарета. Как будто она пригласила его своим вопросом, из лазарета донесся громкий шум и несколько кричащих голосов. Гарри и Гермиона обменялись обеспокоенными взглядами, а Тонкс уже вскочила на ноги. Они могли слышать, как Рон кричал что-то вроде:

— Что ты с ней сделал? последовал невнятный ответ от, как предположила Гермиона, Пенелопы Клируотер.

Дверь лазарета открылась, и луч света озарил тусклый коридор с силуэтом в форме МакГонагалл посредине. Когда дверь открыли, отчетливо послышался пронзительный истерический крик.

Это была Джинни, и ее отчаянные мольбы леденили кровь Гермионы.

"Мне нужна моя мать. Где она? Где она? Что со мной не так? Что со мной не так?"

— Мистер Поттер, не могли бы вы пойти со мной, пожалуйста? МакГонагалл выглядела более измученной и старой, чем Гермиона когда-либо видела ее. Даже в контровом свете, когда она была против освещения лазарета, Гермиона могла видеть морщины, выгравированные еще более глубоко вокруг ее глаз и рта.

— Профессор, что… в чем дело? Что я могу сделать? К этому времени все в зале вскочили на ноги, и Гермиона была поражена количеством эмоций на лице Гарри.

"Не трогай меня! Где я? Мои глаза открыты, но почему я не сплю? Почему я не сплю? Где Гарри? Гарри! Гарри, помоги мне, пожалуйста " . Гермиона вздрогнула, а Луна закрыла лицо руками. Тонкс схватила Ремуса за руку и пробормотала что-то невнятное, наверное, « Дорогой Мерлин » . — Что ты сделал с моей матерью? Где Гарри?

— Мистер Поттер, пожалуйста, — настойчиво сказала МакГонагалл. «Мисс Клируотер не хочет давать ей успокоительное — и я согласен — не зная больше о том, от чего она выздоравливает. Пожалуйста, вы можете ее успокоить».

«Но…» ее семья . Гермиона могла сказать, что невысказанные слова дрожали на губах Гарри. На заднем плане не стихали хриплые вопли Джинни, и теперь Гермиона могла слышать приглушенные заверения отца и братьев, пропадавшие без внимания в короткие промежутки тишины. — Хорошо, профессор, — наконец сказал он, позволив остальным своим сомнениям остаться невысказанными. Он бросил непроницаемый взгляд на Гермиону через плечо, и она поплелась за ним к дверному проему. Переступая порог, он тихонько крикнул:

«Джинни, все в порядке. Я здесь. И… и Фред, и Рон, и твой папа тоже здесь». Джинни сидела в постели, ее глаза были широко раскрыты и пусты, она смотрела в никуда, хотя на голос Гарри она посмотрела на дверь. Она заткнула уши руками и отчаянно замотала головой, слезы текли по ее лицу.

«Нет, нет, они мертвы. Они все мертвы. Я продолжаю видеть это — я продолжаю видеть это снова и снова». Гермиона увидела, как Гарри бросил беспомощный взгляд на Пенелопу Клируотер, которая изучала Джинни своей палочкой, и на ее красивом лице отразились страх и тревога. Пенелопа кивнула ему, и ее поза, казалось, говорила что-то, что-то говорила!

«Они не мертвы, Джинни. Они здесь. И я здесь. Все в порядке». Дрожь пробежала по худощавому телу Джинни, и она вытянула руку, ее пальцы нащупывали его прикосновение. Гермиона смотрела в дверной проем, завороженная, и точно знала момент, когда Гарри понял, что Джинни ослепла. Какая-то судорога пробежала по его плечам. Лицо Джинни расслабилось в тот момент, когда пальцы Гарри коснулись ее, и Гермиона внезапно и необъяснимо поняла, что ревнует.

«Гарри, Гарри, ты можешь это остановить? Ты не можешь это остановить?» Голос Джинни был умоляющим. Уизли сидели неподвижно, ошеломленные в полной тишине бредом, истерическим беспорядком, который был их самым молодым участником. Слезы потекли по неподвижному лицу мистера Уизли, и он потянулся к другой руке Джинни, но она отпрянула от его прикосновения и вздрогнула, глядя на Гарри.

— Скажи мне, что случилось, и я остановлю это, Джинни, — серьезно сказал Гарри, и Гермиона чуть не сорвалась. Его голос был таким нежным. Он держал ее руку, нежно поглаживая ее другой рукой. Джинни посмотрела в его сторону, но не вздрогнула от резкого света, льющегося на ее кровать.

«Где мама? Мне нужна моя мама. Где она?» Жалобность в голосе Джинни была душераздирающей. Гермиона увидела, как позвоночник Гарри напрягся. Пенелопа исподтишка вытерла слезу со щеки, и МакГонагалл, казалось, забыла, что в открытую дверь заглядывает жадная публика.

— Джинни… — голос Гарри надломился, и он грубо откашлялся. «Джинни, дорогая, прости. Прости. Она… она…» Но Джинни снова заплакала, прежде чем Гарри успел закончить предложение. Ее руки снова зажали уши, и Гермиона не могла не задаться вопросом, что же она слышит такого, чего никто другой не слышит.

— Заставь его прекратить, Гарри. Заставь его прекратить! Он говорит, что убил ее. Он говорит, что она мертва. Заставь его перестать так говорить!

— Джинни, — сказал Гарри, садясь на край кровати и все еще держа ее за руку. "Заставить кого остановиться?" Внезапно Джинни пронзила его таким острым взглядом , что Гермиона почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

— Ты знаешь, кто, Гарри, — нараспев сказала Джинни, начиная раскачиваться взад-вперед на кровати. Гарри и Рон бросили встревоженные взгляды на дверь, и Гермиона услышала, как Люпин и Тонкс достали палочки.

— Волдеморт? — выпалил Гарри, и несколько человек в комнате подпрыгнули, хотя большинство уже привыкло слышать его имя, если не произносить его. — Волдеморт в твоей голове?

— Не произноси его имени. Не произноси его имени, — раскачивалась Джинни еще сильнее. «Он в Комнате. Он в Комнате. Как и раньше. Но ты можешь заставить его остановиться, Гарри. Пожалуйста. Пожалуйста, заставь его остановиться».

«Тайная комната? Джинни, ты не в Комнате. Ты не в Хогвартсе. Ты в безопасности. Теперь ты в безопасности». Гарри говорил отрывистыми, лаконичными предложениями, произнося слова так, как можно было бы говорить с маленьким ребенком или кем-то, у кого проблемы со знанием языка.

— Как прежде, так же, как прежде, — напевала Джинни, раскачиваясь взад-вперед и крепко сжимая руку Гарри. Всхлип вырвался у мистера Уизли и всех напугал. Гермиона увидела, как Рон резко толкнул Фреда локтем, а оставшийся близнец помог мистеру Уизли подняться с соседней пустой кровати и вывел его из комнаты, пробормотав:

— Давай, папа.

— На моей одежде кровь, — тихо сказала Джинни, словно ребенок, любующийся распускающимся цветком или первым зимним снегом. «Он говорит, что убил их. Он говорит, что убил их». Рон резко вскочил, словно его сбросили со стула, но не ушел, а вместо этого встал у изножья кровати Джинни, его худощавое тело вертелось из стороны в сторону, а руки были глубоко засунуты в карманы.

— Ты ведьма-медик, — чуть ли не плюнул он Пенелопе. — Что, черт возьми, с ней не так? Пенелопа сделала небольшой шаг назад, отпрянув от горюющего и разгневанного брата.

— Мистер Уизли, — предупредила МакГонагалл, но ее голос был лишь тенью ее обычной суровости.

«Я… я только слышала о подобных заклинаниях. Я никогда не видела их в действии. Они новые. Очень темные. Они…» она покачала головой. «Это Кошмарные Проклятия. Они, вероятно, присоединятся к списку Непростительных. Слепота почти психосоматическая, возможно, обратимая, и определенно наименьшая из наших проблем прямо сейчас. Она возникает из-за многократного и бесконечного воздействия кошмаров. Но я… Я не... я не понимаю...

— Ей снятся кошмары уже больше недели? — испуганным шепотом сказал Рон.

— Чего ты не понимаешь, Пенелопа? Тонкс осторожно отодвинулась от дверного проема.

«Они должны быть привязаны к одному конкретному человеку. Вы должны знать человека, на которого собираетесь напасть». Бывшая Рейвенкло покачала головой. «Если… если заклинание было предназначено для Джинни, это могло быть причиной того, что ее мать была убита. Проклятие было бы несовместимо с ней». Ее взгляд скользнул к девушке, раскачивающейся в постели, с мокрыми щеками, сжимающей Гарри, как будто он был спасательным кругом. «Но я не понимаю, почему кто-то специально нацелился на Джинни. Это проклятие требует не меньше злобы, чем любое Круцио».

Гермиона знала. И ей казалось, что ее сердце вот-вот разорвется на осколки, и эти болезненно острые осколки проложат себе путь сквозь ее плоть, пытаясь избежать ее жалкой печали.

— Это из-за меня, — внезапно сказал Гарри, его голос упал в тишине. Он посмотрел на Гермиону, и его чувства сияли на его лице достаточно ясно, чтобы любой мог видеть, если кто-то действительно обращал на это внимание. Она покраснела под его пристальным взглядом, поняв, что он знает, что она знает. «Потому что мы… мы были вовлечены».

— Но, Гарри, это было давным-давно, — озадаченно произнес Рон.

— Может быть, Волдеморт этого не знает, — тяжело сказал Гарри, побуждая Джинни еще раз предупредить его, чтобы он не произносил это имя. Он сделал паузу, чтобы мягко успокоить ее, проведя рукой по длине ее блестящих рыжих волос. Гермиона чувствовала, как ее внутренности сжимаются, даже когда она ненавидела себя за то, что держала простые прикосновения к травмированной девушке, которая так нуждалась в них. «К тому времени, когда мы пошли искать…» его глаза украдкой забегали по комнате, и он не закончил фразу. «Я уже в значительной степени освоил окклюменцию. У него не было возможности узнать, что — что мы не были — что я… больше», — закончил он невнятно и почти бессвязно.

«Я знаю, что ты заставишь его остановиться, Гарри. Я всегда знала, что ты сможешь. Пожалуйста, Гарри. Я так устала находиться в Комнате. Он сидел на краю ее кровати, очень близко к ней, но ее взгляд был отстраненным, она смотрела сквозь него, мимо него, а не на него.

«Конечно, Джинни. Конечно, я увезу тебя». Он приложил руку ко лбу, над переносицей, и выглядел таким усталым и утомленным, что Гермионе просто захотелось обнять его и никогда не отпускать.

— Джинни? Это Рон, это твой брат, — начал Рон, его голос вырывался из него почти отчаянно, даже когда Пенелопа предупреждающе положила руку ему на руку.

« НЕТ! » — закричала Джинни, съежившись позади Гарри. Гермиона могла видеть вмятины, которые ее пальцы оставляли на его рубашке. "Нет, ты не Рон. Рон мертв. Он так сказал. Он убил их всех. Их тела будут лежать в Зале навсегда. Навсегда. Навсегда. Навсегда! " поковылял к дверному проему, чуть не споткнувшись о Гермиону, которая спасла его от некрасивого падения в коридор. Джинни наносила удары вслепую, размахивая руками с пальцами, зацепившимися за изогнутые когти. Гарри перехватывал удары, быстро произнося слова, которые Гермиона не могла расслышать, пытаясь ее успокоить.

— Пожалуйста, — сказал Гарри дрожащим голосом, выдававшим его. Когда он повернулся к Пенелопе, Гермиона ясно увидела блеск в его глазах. — Пожалуйста, не могли бы вы просто дать ей что-нибудь? Пенелопа и МакГонагалл обменялись взглядами, а недавно прибывшая колдунья кивнула, сочувственно сжав губы.

«Возможно, тебе придется отдать его ей», — сказала Пенелопа, протягивая Гарри прозрачный пузырек со снотворным. Гарри снова убаюкал Джинни в своих объятиях, держа пузырек над головой, чтобы ее резкие движения не пролили жидкость.

"Джинни? Джинни, дорогая, у меня есть зелье для тебя. Оно заставит тебя чувствовать себя лучше. Можешь открыть для меня рот? Это девушка", - промурлыкал он, когда она послушалась его, и безмятежно выпила зелье. .

— Ты… ты все еще собираешься забрать меня отсюда, верно, Гарри? Прочь из Комнаты? Я так устала быть здесь. Последней фразой стал хриплый, едва слышный вздох, когда зелье начало быстро действовать.

«Прочь из палаты. Я обещаю», сказал он тихо, хотя она больше не могла его слышать. Он вернул пустой пузырек Пенелопе и опустил Джинни на матрас, осторожно вытаскивая свою руку из-под нее. Он неуверенно встал и провел рукой по взлохмаченным волосам. Гермиона заметила, что рассматриваемая рука сильно дрожит.

— Ты… ты придешь за мной, если я ей понадоблюсь? — спросил Гарри у Пенелопы, почти сумев сделать так, чтобы это звучало как просьба, а не как приказ.

— Конечно, Гарри, — сказала она голосом спокойной уверенности. Он двинулся к двери в сгорбленной позе человека намного старше его.

— Пенелопа, — внезапно сказала Гермиона. — Как ты… как ты ее разбудил?

«Это была комбинация пары зелий и чар Enervate . Ее подергивания выглядели как учебник Кошмарного Проклятия, так что я рискнул. Разбудив ее, это только доказало».

— Как ты это остановишь? — выпалил Гарри, и слова деревянно сорвались с его губ, как будто кто-то другой приказал ему говорить.

— Не знаю, Гарри, — извиняющимся тоном сказала Пенелопа, качая головой. — По крайней мере, только что мы прервали поток кошмаров, и это должно было помочь. Но если мы не можем остановить их навсегда, тогда… — Она замялась, и ее глаза неуверенно метнулись к Рону.

"Затем?" — подтолкнул другой рыжий.

«Тогда Джинни сойдет с ума».

http://tl.rulate.ru/book/80752/2456999