Готовый перевод The Obsessive Male Leads Want to Eat Me Alive / Навязчивые главные герои хотят съесть меня живьём: Глава 3.2

Затем она медленно подняла край белого одеяла рукояткой. В это мгновение я закричала, обнимая Сислина:

— Это Галей!

Галей была ребенком девяти лет от роду, боявшимся призраков и тоже живущей с нами в Саду.

— Галей понадобилось было выйти до рассвета, но она не могла зайти в уборную. Она боится призраков, так что я пошла с ней.

— …

— Если она вот так, как призрак, оденется, призрак подумает, что она друг, и пропустит ее. Верно, Галей? — с улыбкой сказала я Сислину.

— …

Сислин, скрытый одеялом, медленно кивнул.

«Пожалуйста, купись на это».

Я улыбнулась мадам Мимозе с невинным видом образцовой ученицы.

Мадам Мимоза окинула меня резким взглядом, не говоря ни слова, словно пыталась разглядеть правду. Казалось, будто холодный взгляд ее золотистых глаз видит мою голову насквозь.

К счастью, вскоре суровая плеть опустилась. Одеяло снова мягко опустилось к лодыжкам Сислина.

— В следующий раз обязательно сходите в уборную до того, как ложиться в кровать.

— Да! Я за этим прослежу, мадам.

Только услышав мое мягкое подтверждение, мадам Мимоза развернулась. После того, как ее фигура полностью исчезла, силы медленно покинули мое тело.

— Фух…

«Чуть не померла».

Если бы я вовремя не придумала оправдание и не надела на Сислина одеяло, случилась бы катастрофа.

«Она верит, что я образцовая ученица».

Я снова задумалась, как мадам Мимоза отреагировала бы, если бы узнала, что я украла зелье и прячу Сислина.

Даже думать об этом не хотелось.

* * *

— Посиди немного тут.

Я отвела Сислина в нежилую комнату в особняке. Раньше это была спальня, но с уменьшением количества учеников ее покинули. Тут лежали приготовленные мной постельные принадлежности и еда, которой могло хватить относительно надолго (засушенное мясо, сухофрукты, хлеб и так далее).

— Вот. Это твоя комната, Сислин. Никто сюда не зайдет.

Я зажгла свечи. Они давали недостаточно света, но создавали хорошую атмосферу.

— Завтра я принесу тебе новую одежду.

Каким же он стал бы хорошеньким, если бы оделся в чистое? Он был мил даже таким замарашкой. 

«Хотелось бы мне немедленно вернуть его в Сад».

Тогда ему не пришлось бы прятаться, и он смог бы наслаждаться хорошей едой и крепким сном. И он смог бы завести друзей.

«Но для этого еще рано».

Причина была в «боязни воды».

Из-за того, что на месте прежней жизни его очень сильно обижали (так, что он даже не мог сам об этом рассказать), страх впечатался в него настолько, что он даже помыться толком сам не мог. Он боялся, что, если нальет воды в тазик, кто-нибудь схватит его за голову и окунет головой.

Но мадам Мимоза не стала бы вникать в эту ужасную ситуацию.

«Его сурово избивали бы за нарушение правил».

Потому что именно так и было в первоисточнике.

Так что мне пришлось хотя бы это заранее подготовить, прежде чем он сможет стать частью Сада.

«Я все еще думаю над тем, как помочь ему побороть страх воды, но…»

Сислин, осматривающий комнату, тихо спросил меня, пока я размышляла на ту и другую тему.

— Это ты все здесь приготовила? 

— Да.

— Почему?

Почему? Что он имел в виду под «почему»?

— Почему ты так добра к грязному мальчишке вроде меня, Аннетт?

На лице Сислина было искренне недоумевающее выражение. Словно у ребенка, к которому никогда в жизни не относились хорошо.

На мгновение от темной тени в красных глазах мальчика у меня заболело сердце.

— Так мила ко мне…

— …

— …Не был никто.

Мое сердце заколотилось от запоздалого, очень тихого бормотания Сислина.

Как будто бы я увидела частичку мира, в котором жил этот мальчик – частичку, вынужденную стать адом из-за проклятия Мефисто.

Я улыбнулась и мягко потрепала Сислина по голове.

— Теперь будет происходить только хорошее.

— …

Его алые глаза тихо мерцали. Словно голая ветвь, обдуваемая теплым весенним ветром.

— Сегодня ложись пораньше, мне нужно возвращаться. Если меня слишком долго не будет, меня заподозрят, ладно?

Переступая порог, я с запозданием оглянулась на него.

— Да! Завтра я представлю тебя по-настоящему важному человеку.

Я широко улыбнулась.

* * *

Сислин, оставшись один, положил руку на то место на кровати, где сидела Аннетт. Кончиком пальца он ощущал тепло, оставшееся от девушки.

Такое с ним было впервые. Впервые к нему относились с такой благосклонностью и добротой…

В темной и одинокой вселенной, где больше никого не было, казалось, замерцала и распустилась маленькая звездочка.

Только одна звезда была так ярка и красива.

Когда Аннетт со своими сладкими как мед волосами, тепло, словно весеннее солнце, улыбалась, Сислину хотелось стать великим человеком, как она и сказала.

— Теперь будет происходить только хорошее.

Это сладкий шепот… Вдумчивое прикосновение и улыбка. Все в этой девочке было словно четкий отпечаток пальца на его одиноком сердце.

Опустив длинные ресницы, мальчик тихо попытался произнести ее имя, разомкнув алые губы.

— Аннетт…

Это имя почему-то принесло на кончик языка сладость, когда он его произнес.

* * *

Утром я проснулась рано.

Сегодня Генрих после двух недель «тренировок в общении» вернулся в Сад.

Я поужинала и выскользнула, аккуратно став чистить и отряхивать Сислина, пока не вернулся Генрих.

При их первой встрече этот придирчивый чихуахуа сказал:

— Грязь.

Иными словами, я это делала, чтобы не сеять между ними в будущем вражду.

«Первое впечатление важно… Первое впечатление…»

Я не смогла отмыть его с водой, но мне удалось отчистить ему зубы, тщательно вытереть влажным полотенцем и причесать.

«О господи. Всего-то после такого он стал хорошо пахнуть?!»

*Нюх-нюх*

Я приблизила нос к Сислину и понюхала его.

— Чушь. Я как будто любительница яндере.

— Что такое яндере?

От невинного вопроса Сислина я поспешно сказала »никто» и дала ему новую одежду.

Сислин переоделся в новое и стал походить на милого звереныша.

«Ик. Сердечко мое».

Теперь он никогда-никогда, ни за что в жизни не скажет что-то вроде «грязь»!

Через некоторое время…

Генрих подозрительно посмотрел на Сислина.

Я уверенно представила его:

— Это твой новый друг! Скажи «привет», Генрих.

«Хе-хе. Он же не грязный, верно?»

— …

Генрих медленно посмотрел на мальчика своим характерным высокомерным взглядом, затем вытянулся и замер. Потому что увидел, что моя и Сислина руки были крепко сплетены.

Вскоре Генрих разгладил лоб и покачал головой.

— Он грязный. Дикарь.

«Кажется, всему конец».

http://tl.rulate.ru/book/80642/2546138