Готовый перевод The Imperial Guard’s Revenge / Месть императорского гвардейца: Глава 7. Ожидание

После того, как Лу Хэн ушел, задний двор снова погрузился в тишину. Лин Си и Лин Луань ненадолго ушли и вернулись с чашкой лекарства:

- Мисс, ваше лекарство здесь.

Когда они оказались в поле зрения Ван Яньцин, Лин Си инстинктивно занервничала, но затем вспомнила, что приказал Командир, и попыталась успокоиться.

Теперь, когда Лу Хэн только принял на себя обязанности в Южном Фуси, ему нужно было присматривать за многими людьми внутри и снаружи, у него не было времени праздно сидеть в резиденции. Перед уходом он поговорил с оставшимися в Особняке людьми. Лин Си и Лин Луань только что закончили тщательно готовить лекарство, выполнив задание Лу Хэна.

Среди инструкций было то, как ухаживать за пострадавшей от амнезии, “воспитанной семьей Лу” мисс Ван.

Ван Яньцин увидела лекарство и не пошевелилась. Увидев это, Лин Си быстро объяснила:

- Эта служанка попробовала его заранее, с этим лекарством абсолютно нет проблем. Если госпожа не верит, эта служанка попробует ещё раз.

Во время разговора Лин Си попросила кого-то принести чашку и ложку, чтобы попробовать лекарство перед Ван Яньцин. Ван Яньцин покачала головой и протянула руку, сказав:

- Дай мне чашу.

Лин Си была удивлена:

- Госпожа...

Ван Яньцин сказала:

- Вы все служанки, которых выбрал Второй Брат, так что никаких проблем не будет. Я доверяю Второму Брату.

Ван Яньцин взяла чашку с лекарством и проверила температуру, действительно, она была в самый раз. Ван Яньцин опустила голову и выпила лекарство. Хотя её движения были медленными, она твердо и непоколебимо держала ложку, и она вовсе не было не неаккуратной. В чашке с лекарством быстро показалось дно. Ван Яньцин допила остатки, и Лин Си немедленно предложила засахаренные фрукты, но Ван Яньцин махнула рукой:

- Не нужно.

Лин Си и Лин Луань посмотрели друг на друга, обе были удивлены. Не было ни одной госпожи, которая жила бы в Особняке и не была бы избалованной или не плакала бы, если бы её пальцы поранились даже обычной булавкой. Однако Ван Яньцин выпила лекарство одним глотком, она совсем не походила на типичную леди. Лин Си попыталась спросить:

- Госпожа, есть ли какое-нибудь место, где всё ещё ощущается дискомфорт?

Ван Яньцин упала с высокой скалы. Как могло у неё не быть никаких проблем. Всё её тело болело, она ничего не помнила, но инстинкт подсказывал ей, что эти травмы не были смертельными. По-настоящему серьезной травмой была опухоль на затылке.

Ван Яньцин легонько коснулась затылка, и, увидев это, Лин Си напомнила:

- Госпожа, не прикасайтесь руками, доктор сказал, что ваш затылок ещё не зажил. На данный момент вы не можете выполнять серьезные действия, также лучше сохранять своё настроение как можно более стабильным, и особенно нельзя давить, чтобы не раздражать травму.

Когда Ван Яньцин услышала слова служанки, её движения резко прекратились, и она больше не прикасалась к голове. Теперь, когда она была ранена, она не могла двигаться, она не могла читать, она только что проснулась и не нуждалась во сне. Её одолела скука, и она невольно перевела взгляд на служанок, стоявших перед ней.

Лин Си и Лин Луань подумали о странной позе Ван Яньцин и напряглись. В частности, лицо Лин Луань стало совершенно неподвижным. Ван Яньцин чувствовала, что они все еще нервничают. Ей это казалось странным, поэтому она просто спросила:

- Почему вы меня боитесь?

Второй Брат сказал, что она попала в семью Лу, когда ей было семь лет, и что она жила здесь десять лет. Если эти служанки были слугами семьи Лу, то почему они были незнакомы с ней, более того, чувствовалось, что они пытаются защититься от неё.

Лин Си и Лин Луань переглянулись. Лин Луань опустила голову, а Лин Си вздохнула, она благословила Ван Яньцин и сказала:

- Госпожа, эти служанки кланяются вам, мы никто, мы не смеем указывать вам, что делать. Мы боимся, что плохо ухаживаем за вами.

Ван Яньцин спросила:

- Это из-за Второго Брата?

Ван Яньцин уже обнаружил ранее, что каждый человек здесь боялся Лу Хэна. Однако, Лу Хэн уже ушел, а они всё ещё не расслабились.

Когда Лин Си услышала, как Ван Яньцин называет Командира Вторым Братом, в её сердце вспыхнул сильный конфликт. Лин Си вспомнила, что приказал Командир, и сказала:

- Я не смею, это потому, что эта служанка не выполнила своих обязательств и плохо служила вам. Когда госпожа попала в засаду на дороге, Командир расстроился. Он уволил всю группу предыдущих слуг и перевел нас сюда. Эта служанка боится, что мы будем плохо обслуживать, и в результате мы совершаем ошибки. Госпожа, пожалуйста, простите нас.

Слова могут быть фальшивыми, выражение лица может быть замаскированным, но едва заметные изменения в теле не могут обмануть. Ван Яньцин от природы хорошо улавливала небольшие изменения в выражении лица человека, а также могла мгновенно соотнести это выражение с чувством. Этот талант был похож на людей, у которых была фотографическая память или идеальный слух, Ван Яньцин знала выражения, и это было что-то, заложенное инстинктом.

Теперь, когда у неё была амнезия, она не была ограничена здравым смыслом или инстинктивным восприятием, этот дар стал ещё более очевидным. Перед Ван Яньцин, которая была экспертом по чтению лжи, было бесполезно пытаться притворяться, с таким же успехом можно было не притворяться, и сказать правду вслух.

Итак, Лу Хэн дал Лин Си и Лин Луань это объяснение на случай, если им придется объяснять, почему они не были знакомы с Ван Яньцин и почему они были взволнованы, когда узнали, что у неё амнезия.

Это утверждение соответствовало характеру Лу Хэна, а также объясняло странный период, когда Ван Яньцин проснулась. Ван Яньцин некоторое время думала об этом, затем приняла его. Тонизирующее средство, которое прописал доктор, оказывало снотворное действие. Вскоре после приема лекарства Ван Яньцин устала и, поддавшись уговорам служанок, легла спать. Увидев, что Ван Яньцин заснула, Лин Си и Лин Луань испустили долгий вздох облегчения и быстро ушли, чтобы договориться о месте встречи.

В семье Лу было только два сына, Лу Вэнь и Лу Хэн, без дочерей. После того, как мать Лу Хэн вернулась на территорию своих предков, особняк Лу стал ещё более пустым и холодным, чем обычно. Внезапно, с появлением “приемной дочери”, которая прожила здесь десять лет, им понадобилось купить много вещей.

Только Императорская Гвардия могла сделать что-то вроде создания следов человека, прожившего десять лет, из воздуха. Традиционная медицина творила чудеса, Ван Яньцин проспала до самого заката. Пока служанки семьи Лу были заняты преобразованием участка, Лу Хэн был в Южном Фуси, медленно листая бумаги.

Го Тао встал рядом с ним, не смея взглянуть в лицо Лу Хэну, и смущенно сказал:

- Командир, лакеи выполнили ваш приказ, им не давали еды или воды, и им отказывали весь день. Лакеи только что отправились их допрашивать, у всех в руках были кнуты, но они по-прежнему отказываются говорить. Даже если мы назначим им более суровое наказание, это не изменится.

Несмотря на то, что Лу Хэн в данный момент руководил всеми делами, он лишь временно исполнял обязанности Командира. Но, заняв официальную должность, как он мог не обладать командирской харизмой? Все в Южном Фуси называли Лу Хэн - Командиром.

В одиннадцатом месяце Лу Хэн взял на себя временную роль командующего Императорской Гвардией. После захвата Южного Фуси его первой задачей было расследование дела о взяточничестве Чжан Юна и Сяо Цзин.

Чжан Юн был одним из знаменитых "Восьми Тигров” времен династии Чжэндэ. Хотя он больше не был в "Восьми Тиграх", он был довольно могущественным придворным евнухом во времена династий Чэнхуа, Хунчжи и Чжэндэ. Император Чжэндэ широко использовал евнухов, и "Восемь Тигров” свирепствовали во дворце, доминируя при дворе. Последнее слово во многих отчетах принадлежало им. После того, как Император Чжэндэ умер от болезни, Цзяцзин взошел на трон, и Восемь Тигров были окончательно ликвидированы. Среди них Чжан Юну повезло остаться в живых, поскольку он перешел на другую сторону в решающий момент и оказал большую помощь судебным чиновникам. Позже Чжан Юн был понижен в должности, чтобы проживать в Сяолине и управлять Сянгуаном. Хотя он больше не мог находиться у власти, он смог прожить свои годы в мире. На восьмом году правления Цзяцзина Чжан Юн умер от болезни. Несмотря на это, двор вознаградил его семью и братьев, что считалось редким добродетельным концом среди евнухов.

Изначально всё шло гладко, но в этом году из-за спора по поводу церемонии вручения подарков эти старые дела были перенесены ещё раз. Во время инцидента Лу Кан объявил импичмент второму помощнику, Чжан Цзингуну, за домогательство власти и получение взяток. Чжан Цзингун не хотел отставать и немедленно приказал своим подчиненным объявить импичмент его оппонентам за получение взяток от Чжан Юна и Сяо Цзин.

Сотрудничество чиновников с евнухами было большим преступлением. Нападение Чжан Цзингуна вызвало массовые беспорядки, и политические партии при дворе вели хаотичную войну, поскольку всё больше и больше людей были втянуты в инцидент. Как снежинки, документы об импичменте полетели на стол Императора. Император был в ярости и потребовал строгого расследования. Императорская Гвардия немедленно начала отбирать отдельных лиц и заключила в тюрьму многих чиновников по совместительству, среди них не было недостатка в высокопоставленных чиновниках. Более того, больше всего пострадало то, что было известно как задний сад кабинета министров, священное место всех ученых, Императорская Академия Ханьлинь.

Теперь те, кто был развращен, те, кто сотрудничал с евнухами внутреннего двора, и те, с кем поступили несправедливо, всё расследование относительно этого проходило под руководством Лу Хэна. Если бы Лу Хэн смог должным образом расследовать это дело, было бы только вопросом времени, когда он прошел бы путь от временного командира до официального командира.

Прошло десять дней с тех пор, как Император отправил это дело, и никакого прогресса достигнуто не было. Литературные чиновники были уверены, что Императорская Гвардия не посмеет им ничего сделать. Все они были доведены до крайности, но ни один из них не произнес ни слова, кроме случайных бессмысленных признаний. Лу Хэн быстро просмотрел признания. Ничего полезного не было, и он не стал утруждать себя повторным просмотром, выбросив всё в корзину для мусора.

Кто не разбирался в бюрократических делах. Зарплаты правительственных чиновников во времена династии Мин были мизерными, при дворе было полно гражданских и военных, которые зарабатывали на жизнь этой работой. Чтобы защитить себя в последние годы жизни, Чжан Юн предоставил множество льгот чиновникам, находящимся у власти. Лу Хэн очень хорошо знал, что по мере того, как этих людей одного за другим сажали в тюрьму, он забирал все деньги Чжан Юна.

Взяточничество существовало по всему двору, но никто не признавал этого открыто. Императорская Гвардия должна была вносить большой вклад, поскольку государственные служащие также должны были заботиться о своем будущем. Многие люди в тюрьме были подчиненными главного помощника Ян Иннина. С Ян Иннином Императорская Гвардия ничего не посмела сделать. Пока они не признаются, они будут стремиться к пику своей карьеры и репутации, но если они признаются, что имели дело с Чжан Юном, им не только не повезет, но они также впутают в это семью.

И всё же они не были глупцами, как они могли согласиться на такую убыточную сделку.

Лу Хэн достал список из ящика стола. Это были люди, которые были арестованы и заключены в тюрьму, рядом с ними было указано их имущество. Лу Хэн просмотрел списки имен. Он, несомненно, знал, насколько они коррумпированы и сколько денег, вероятно, у этих людей, но доказательств не было.

Чжан Юн был бывшим евнухом и был очень хорошо знаком с методами, используемыми Императорской Гвардией и шпионскими агентствами. Все его подарки были очень чистыми, и Императорская Гвардия не смогла обнаружить никаких очевидных улик. Глаза Лу Хэна быстро пробежались по списку, когда его взгляд наткнулся на конкретное имя, он постучал костяшками пальцев по бумаге и сказал:

- Чжао Хуай, помощник министра в Министерстве Ритуалов, труслив и слаб, в высшей степени бесполезен. Как только он заснет ночью, отведите его на отдельный допрос и оставьте висеть полчаса, прежде чем отправить обратно. Повторяйте это упражнение несколько раз, не позволяйте ему прикасаться к рису или воде и не позволяйте ему закрывать глаза ни на мгновение.

Услышав это, Го Тао вздрогнул. Методы Командира по пыткам людей были превосходны. Эту способность называли победой без усилий, убийством, совершенным незаметно. Го Тао собирался ответить, когда внезапно вспомнил, что Чжао Хуай был учеником главного помощника Ян Иннина. «Командир в одиночку нацелился на Чжао Хуая.…»

После того, как Лу Хэн закончил говорить, Го Тао долгое время не двигался. Лу Хэн спокойно обвел его взглядом, и когда Го Тао встретился с ним взглядом, его прошиб холодный пот. Он больше не осмеливался думать, поэтому быстро опустил голову, чтобы принять приказ:

- Как пожелаете.

Лу Хэн вернул список на место, его руки расслабились, но он испытывал сильную неприязнь к этой группе людей. Каждый день сражаясь с умом и отвагой, Лу Хэн чувствовал, что быстро стареет. У него было плохое настроение, и он начал думать о чем-то радостном. Лу Хэн спросил:

- То, чего я хотел?

Го Тао вернулся обратно, когда услышал вопрос Командира? Лу Хэн посмотрел на него парой янтарных глаз, в которых была странная улыбка. Он очень напоминал охотящегося гепарда, спокойно наблюдающего за шумной игрой овец. Го Тао внезапно вспомнил, стукнул себя по лбу и ответил:

- О, совершенно верно, то, что вы просили, Командир, я принес.

Го Тао достал бумаги из внутреннего кармана и расправил их, прежде чем почтительно положить на стол. Вскоре после этого он быстро извинился и ушел. После того, как в комнате воцарилась тишина, Лу Хэн спокойно взял информацию со стола.

Родственница, какие тут могут быть секреты? Императорской Гвардии не потребовалось много времени, чтобы закончить сбор информации о Ван Яньцин. Лу Хэн переворачивал страницу за страницей, и чем больше он читал, тем больше удивлялся.

«Она действительно многому научилась в детстве. Занятия боевыми искусствами были не тем, чему можно научиться одним прикосновением губ. Практика зимой и во время трех жарких периодов летом, она серьезно страдала».

В общем, она была невероятно талантлива, и Лу Хэн оказался заинтригован.

Опыт Ван Яньцин был быстро прочитан. Вместо комментариев о её повседневной жизни, остальные заметки были взяты из записей наблюдения за особняком маркиза Чжэньюаня. В конце концов, Ван Яньцин была всего лишь приемной дочерью, незначительной в глазах окружающих. Агенты Императорской Гвардии прилагали огромные усилия, чтобы фиксировать каждое слово и действие Фу Тинчжоу, в то время как о ней было зафиксировано мало деталей.

Но даже по нескольким словам было понятно, что вся её жизнь вращалась вокруг Фу Тинчжоу. Когда Лу Хэн просмотрел частный разговор между Фу Тинчжоу и Ван Яньцин, он не смог удержаться и прищелкнул языком.

С одной стороны, Лу Хэн презирал Фу Тинчжоу за то, что он выглядел как очень героическая и мужественная личность, в то время как наедине он ласково называл её “Цин Цин”. С другой стороны, он мысленно вздохнул, Фу Тинчжоу кое-что раскрыл ему.

Неудивительно, что выражение её лица было неуверенным, когда он назвал её “младшей сестрой”. Оказывается, Фу Тинчжоу обычно называла её не младшей сестрой, а Цин Цин.

После того, как Лу Хэн закончил читать информацию о Ван Яньцин, он взял всё на заметку и сохранил в своем сознании. В своей работе он давным-давно развил очень цепкую память в дополнение к своей природной склонности к уму.

Он смог сопровождать Императора на протяжении стольких лет не только из-за своей детской дружбы с Императором в качестве товарищей по играм. Император Цзяцзин был высококлассным и требовательным человеком, те, кто мог оставаться рядом с Императором так долго, были очень продвинутыми и хитрыми.

Лу Хэн подумал о том, что будет дальше, и ему стало довольно интересно. Позже он сыграет роль “Старшего Брата”. Всё, что сказал и сделал Фу Тинчжоу за последние десять лет, было сделано им самим.

Дела Ван Яньцин были всего лишь развлечением, Лу Хэн быстро выбросил записи и уехал разбираться с другими официальными документами в Южный Фуси. Во время чтения он потерял счет времени, а когда наконец пришел в себя, на улице уже стемнело.

Зимняя ночь была непроглядно темной и холодной. Из Южного Фуси Лу Хэн направлялся домой, думая о других делах. После того, как он вошел в дверь, слуги осторожно последовали за ним, уводя его лошадь и выполняя поручения. Никто не осмеливался издать ни звука и потревожить Командира, пока он был в глубокой задумчивости. Лу Хэн полагался на свой инстинкт, возвращаясь пешком. Когда он добрался до главного двора, он обнаружил, что внутри ярко горит свет, и внезапно он пришел в себя.

«Почему здесь кто-то есть?»

Видя, что Лу Хэн стоит неподвижно, слуга быстро шагнул вперед и сказал:

- Командир, госпожа Ван настояла на том, чтобы дождаться вашего прибытия, мы несколько раз пытались убедить её, но она отказывалась возвращаться.

Лу Хэн, ранее, дал четкие инструкции. Отныне все в Особняке должны были обращаться к Ван Яньцин “Госпожа” и относиться к ней как к его младшей сестре. Если кто-нибудь осмелится проболтаться, вся семья немедленно будет считаться предателями. Все в особняке Лу последовали за ним из Аньлу. Хотя их было немного, они держали рты на замке. Лу Хэну нужно было объяснить это всего один раз, и они тщательно выполняли всё, шаг за шагом.

Только тогда Лу Хэн вспомнил, что подцепил "приемную сестру”. Он поднял брови, чувствуя разочарование, но инстинктивная реакция его тела постепенно рассеялась.

Он привык приходить и уходить один, и вдруг его ждал кто-то, неожиданно, но это было приятно.

Травма на затылке Ван Яньцин всё ещё не прошла, она не должна была много двигаться, но Ван Яньцин была полна решимости дождаться Лу Хэна. В своем подсознании она чувствовала, что это то, что она должна сделать. Второй Брат не вернулся, и вполне естественно, что она ждала его.

Лин Си и Лин Луань дважды пытались убедить её и обнаружили, что Ван Яньцин считает это нормальным, поэтому они не осмелились снова убеждать её. Если бы они больше говорили, они могли бы наделать больше ошибок, если бы они меньше говорили, они бы наделали меньше ошибок. Поскольку длительные разговоры могли только раскрыть ситуацию, у них не было другого выбора, кроме как молчать.

В конце концов, Ван Яньцин была ранена, и она не могла не чувствовать сонливости, ожидая поздней ночью. Она была в полусонном состоянии, когда внезапно услышала звук шагов снаружи. Ван Яньцин внезапно проснулась и инстинктивно встала:

- Второй Брат.

Её голос был счастливым, но из-за того, что она так резко встала, рана на затылке дала о себе знать. После того, как она встала, у неё ужасно закружилась голова. Лу Хэн вошел как раз вовремя, чтобы увидеть эту сцену, и сразу же сказал:

- Не волнуйся, я вернулся. Почему вы до сих пор не помогаете госпоже?  

Лин Си и Лин Луань вышли вперед, в то время как Ван Яньцин почувствовала слабость и пыталась схватиться за что-то рукой, чтобы не рухнуть на пол. Она приподняла голову, борясь с приступом головокружения. Когда она покачнулась, потеряв равновесие, она внезапно почувствовала, как пара тонких и сильных рук схватила её за руки. Её трепещущее тело, казалось, обрело точку опоры и медленно восстановилось.

Лу Хэн помог ей сесть. Когда он увидел её бледное лицо, его голос стал серьезным:

- У тебя травма головы, ты не можешь много двигаться, почему ты такая беспечная?

Ван Яньцин облокотилась на подлокотник, наконец-то способная видеть происходящее перед собой. Её лицо было белым как бумага, и она говорила тихим голосом:

- Я хотела увидеть Второго Брата.

Она не могла сдержать дыхание, её голос был слабым, и в нем звучала жалость. Лу Хэн взглянул на девушку и не знал, что сказать:

- Если ты ранена, тебе стоило вернуться и отдыхать. Зачем ты меня ждала? Ты давно ничего не ела?

Пока Лу Хэн говорил, его взгляд метнулся к Лин Си и Лин Луань, которые были поражены и быстро присели на корточки. Ван Яньцин взяла Лу Хэна за руку и сказала:

- Второй Брат, не вини их. После того, как я проснулась, я поужинала. Это я настояла на том, чтобы подождать тебя здесь.

Ван Яньцин взяла ответственность на себя, и Лу Хэн не мог допустить, чтобы это повторилось. Лу Хэн посмотрел на маленькое личико Ван Яньцин, которое было размером с его ладонь. Было очевидно, что она устала, но она использовала все свои силы, чтобы держать глаза открытыми. Он беспомощно сказал:

- Южный Фуси отличается от обычного правительственного учреждения, я не могу сказать точно, когда вернусь. Есть люди, которые будут служить тебе, и ты не можешь морить себя голодом, тебе не нужно ждать меня в будущем.

- Они - это они, я - это я, мы всегда были такими, - после того, как Ван Яньцин закончила говорить, она пробормотала себе под нос. - Не думай, что я не знаю тебя. Если я тебя не буду ждать, то ты не станешь думать о том, что нужно поесть, если вернешься поздно.

Лу Хэн действительно собирался сделать именно это. Он вернулся поздно ночью, когда было холодно и темно, как он мог быть в настроении есть? Но эта девушка ждала его всё это время. Если бы он не вернулся сегодня вечером, стала бы она ждать всю ночь?

Более того, слушая её, он понял, что Фу Тинчжоу она ждала последние десять лет. Лу Хэн подумал про себя, что этому парню, Фу Тинчжоу, действительно повезло. В тот день он выстрелил в него только одной стрелой, и это было слишком мало.

Хотя Лу Хэн думал именно так, подсознательно выражение его лица смягчилось. Изначально он думал, что это очень хлопотно, когда люди прислуживают ему, независимо от того, что он делает. Он ненавидел чувство скованности, но в этот момент Лу Хэн почувствовал, что, возможно, всё не так уж плохо.

Что бы ни случилось, в мире всегда найдется место с горящим светом, где его будут ждать домой к ужину. Это приносило такое облегчение, даже если человек, которого она ждала, на самом деле был не он.

При мысли об этом рука Лу Хэна слегка замерла, но он быстро пришел в себя. Он сидел напротив, держа красивую и нежную руку Ван Яньцин, как образцовый старший брат, который не мог быть более образцовым в этом мире. Он мягко спросил:

- Цин Цин, сейчас ты чувствуешь себя лучше?

http://tl.rulate.ru/book/75419/4458483