Готовый перевод The Judge's List / Список судьи: Глава 1

Джон Гришем

Список судьи

The Judge's List

© John Grisham

Глава 1

Звонок поступил по стационарному телефону офиса, через систему, которой было не менее двадцати лет, и которая противостояла всем технологическим достижениям. Звонок принимала татуированная секретарша по имени Фелисити, новенькая, которая уйдет еще до того, как полностью разберется в телефонах. Они все уходили, казалось, особенно канцелярские работники. Текучесть кадров была смехотворной. Моральный дух — низким. Комиссия по проверке действий судей (КПДС) только что увидела, что её бюджет урезается четвертый год подряд законодательным органом, который едва ли знал о её существовании.

Фелисити удалось перевести звонок в коридор, на захламленный стол Лейси Штольц.

— Есть звонок по третьей линии, — объявила она.

— Кто это? — спросила Лейси.

— Она не сказала.

Было так много вариантов ответа. Но в тот момент Лейси было скучно, и она не хотела тратить эмоциональную энергию, необходимую для того, чтобы как следует отчитать этого ребенка и поставить ее на место. Рутина и протоколы рушились. Дисциплина в офисе ослабевала по мере того, как работа КПДС превращалась в беспорядочную неразбериху.

Как ветерану, хм, старейшине, ей важно было показать пример.

— Спасибо, — сказала она и нажала на мигающую кнопку. — Лейси Штольц.

— Добрый день, мисс Штольц. У вас есть минутка?

Женщина, образованная, без намека на акцент, лет сорока, плюс-минус три года. Лейси всегда играла в голосовые игры.

— И к кому я имею удовольствие обращаться?

— Пока меня зовут Марджи, но я использую и другие имена.

Лейси развеселилась и почти захихикала.

— Ну, по крайней мере, Вы говорите об этом прямо. Обычно мне требуется некоторое время, чтобы разобраться с псевдонимами.

Анонимные звонки были обычным делом. Люди, с претензиями к судьям, всегда были осторожны и не решались выступить против системы. Почти все они боялись мести со стороны высоких сфер.

Марджи сказала:

— Я бы хотела поговорить с вами наедине.

— Можем уединиться в моем кабинете, если хотите.

— О нет, — огрызнулась Марджи, очевидно, испугавшись этой мысли. — Это не сработает. Вы знаете Силер Билдинг по соседству с Вами?

— Конечно, — сказала Лейси, стоя и глядя из окна на Силер, одно из нескольких неброских правительственных зданий в центре Таллахасси.

Марджи сказала:

— На первом этаже есть кафе-бар. Мы можем встретиться там?

— Думаю, да. Когда?

— Сейчас. У меня уже второй латте.

— Помедленнее. Дайте мне несколько минут. И вы меня узнаете?

— Да. Вы есть на сайте. Я буду в задней части, слева.

Кабинет Лейси действительно был уединенным. Тот, что находился слева от нее, пустовал, его освободил бывший коллега, перешедший в более крупное агентство. Кабинет в другом конце коридора был превращен в импровизированную кладовку. Она прошла к Фелисити и заглянула в кабинет Даррена Троупа, сотрудника КПДС уже в течении двух лет, который уже подыскивал себе другую работу.

— Ты занят? — спросила она, прервав его занятие.

— Не очень. — Не имело значения, чем он занимался или не занимался. Если Лейси что-то было нужно, Даррен принадлежал ей.

— Мне нужна услуга. Я иду в Силер, чтобы встретиться с незнакомкой, которая только что призналась, что использует вымышленное имя.

— О, обожаю плащи и кинжалы. Конечно, это лучше, чем сидеть здесь и читать о судье, который сделал непристойные замечания свидетелю.

— Насколько непристойные?

— Весьма красочные.

— Есть фото, видео?

— Пока нет.

— Дай мне знать, если они у тебя появятся. Не мог бы ты подойти в Силер через пятнадцать минут и сделать снимок?

— Конечно. Без проблем. Не знаешь, кто она?

— Никаких зацепок.

Лейси вышла из здания, не спеша обошла квартал, насладилась прохладным воздухом и вошла в вестибюль Силер Билдинг. Было почти четыре часа дня, и в этот час здесь не было других клиентов, пьющих кофе. Марджи сидела за маленьким столиком сзади, слева. Она быстро помахала рукой, словно кто-то мог ее заметить, и она не хотела, чтобы ее поймали. Лейси улыбнулась и подошла к ней.

Афроамериканка, около сорока лет, человек интеллектуального труда, привлекательная, образованная, в брюках и туфлях на каблуках, одета лучше Лейси, хотя сегодня в КПДС разрешалось носить любую одежду. Старый босс требовал пиджаки и галстуки и ненавидел джинсы, но он ушел на пенсию два года назад и забрал с собой большинство своих правил.

Лейси прошла мимо стойки, где бариста бездельничала, упираясь локтями в формовую плитку, а её руки обнимали её розовый телефончик, которым она была очень увлечена. Она не подняла глаз, даже не подумав поприветствовать клиента, и Лейси решила отказаться от кофеина.

Не вставая, Марджи протянула руку и сказала:

— Приятно познакомиться. Не хотите ли кофе?

Лейси улыбнулась, пожала ей руку и села за квадратный стол.

— Нет, спасибо. А вы — Марджи, верно?

— Пока что.

— Ладно, мы плохо начали. Почему вы используете псевдоним?

— Моя история займет несколько часов, и я не уверена, что вы хотите ее услышать.

— Тогда зачем беспокоиться?

— Пожалуйста, мисс Штольц…

— Лейси.

— Пожалуйста, Лэйси. Вы не представляете, через какие эмоциональные травмы я прошла, пытаясь добраться до этой точки в моей жизни. Я сейчас полная развалина, понятно?

Она казалась нормальной, хотя и немного нервной. Возможно, дело было во втором латте. Ее глаза метались вправо и влево. Они были красивыми и окружены большой фиолетовой оправой очков. Настоящие линзы, вероятно, были не нужны. Очки были частью наряда, тонкой маскировкой.

Лейси сказала:

— Я не знаю, что сказать. Почему бы вам не начать говорить, и, может быть, у нас что-то получится?

— Я читала о вас. — Она полезла в рюкзак и ловко вытащила папку. — Дело об индейском казино, не так давно. Вы поймали судью на мошенничестве и посадили ее. Один репортер назвал это крупнейшим скандалом со взяточничеством в истории американской юриспруденции.

Папка была толщиной в два дюйма и производила впечатление безупречно систематизированной.

Лейси обратила внимание на использование слова "юриспруденция". Странно для неспециалиста.

— Это было большое дело, — сказала она, притворяясь скромницей.

Марджи улыбнулась и сказала:

— Большое? Да вы разогнали преступный синдикат, посадили судью и отправили кучу людей в тюрьму. Я полагаю, что все они до сих пор там.

— Да, но это было далеко не дело девушки-одиночки. ФБР принимало активное участие. Это было сложное дело, и некоторые люди были убиты.

— Включая вашего коллегу, мистера Хьюго Хэтча.

— Да, включая Хьюго. Любопытно. Зачем все эти исследования обо мне?

Марджи сложила руки и положила их поверх папки, которую она не открывала. Ее указательные пальцы слегка дрожали. Она посмотрела на вход и снова огляделась, но никто не входил, никто не выходил, никто не двигался, даже бариста, затерявшаяся в интернет-облаках. Она сделала глоток через соломинку. Если это действительно был ее второй латте, то к нему она почти не притронулась. Она использовала слово "травма". Призналась, что она "развалина". Лейси поняла, что женщина была напугана.

Марджи сказала:

— О, я не уверена, что это исследование. Просто… кое-что из Интернета. Там все есть, знаете ли.

Лейси улыбнулась и постаралась быть терпеливой.

— Я пока не уверена, что у нас что-то получится.

— Ваша работа заключается в расследовании деятельности судей, которых обвиняют в неправомерных действиях, верно?

— Верно.

— И как долго вы этим занимаетесь?

— Простите. Почему это имеет отношение к делу?

— Пожалуйста.

— Двенадцать лет. — Назвать эту цифру было равносильно признанию поражения. Это звучало как "очень долго".

— Как вы ввязываетесь в дело? — спросила Марджи, подпрыгивая на месте.

Лейси глубоко вздохнула и напомнила себе, что нужно быть терпеливой. Люди с жалобами, зашедшие так далеко, часто были раздражены. Она улыбнулась и сказала:

— Ну, обычно человек с жалобой на судью связывается с нами, и мы проводим встречу. Если жалоба кажется обоснованной, то человек подает официальную жалобу, которую мы храним под замком в течение сорока пяти дней, пока мы ее рассматриваем. Мы называем это оценкой. В девяти случаях из десяти до настоящего дела не доходит, и жалоба отклоняется. Если мы находим возможные правонарушения, то уведомляем судью, и у него или у нее есть тридцать дней на ответ. Обычно все нанимают адвокатов. Мы проводим расследование, слушания, привлекаем свидетелей, и все такое.

Пока она говорила, вошел Даррен, один, потревожил баристу, заказав кофе без кофеина, подождал его, игнорируя двух женщин, затем отнес его за столик в другом конце комнаты, где открыл ноутбук и начал, как казалось, серьезную работу. Не давая ни малейшего намека, он направил камеру ноутбука на спину Лейси и лицо Марджи, приблизил изображение и начал снимать. Он сделал видео и несколько фотоснимков.

Если Марджи и заметила его, то не подала виду.

Она внимательно слушала Лейси и спросила:

— Как часто судью снимают с должности?

Опять же, почему это важно?

— Не очень часто, к счастью. В нашей юрисдикции более тысячи судей, и подавляющее большинство из них — честные, трудолюбивые профессионалы. Большинство жалоб, с которыми мы сталкиваемся, просто не настолько серьезны. Недовольные участники тяжбы, которые не получили того, чего хотели. Много бракоразводных дел. Многие адвокаты злятся, потому что проиграли. Мы проводим проверку, но в большинстве случаев конфликты разрешаются сами собой.

Она говорила о своей работе как о скучной, и после двенадцати лет службы, она, скорее, и казалась таковой.

Марджи внимательно слушала, постукивая кончиками пальцев по папке. Она глубоко вздохнула и спросила:

— Человек, который подает жалобу, он или она всегда идентифицируется?

Лейси задумалась на секунду и ответила:

— В конце концов, да. Довольно редко жалующаяся сторона остается анонимной.

— Почему?

— Потому что жалобщик обычно знает факты дела и должен свидетельствовать против судьи. Трудно прижать судью, когда люди, которых он обидел, боятся заявить о себе. Вы — боитесь?

Само слово, казалось, испугало ее.

— Да, можно сказать и так, — признала она.

Лейси нахмурилась и, казалось, заскучала.

— Послушайте, давайте перейдем к делу. Насколько серьезно то нарушение, о котором вы говорите?

Марджи закрыла глаза и смогла выговорить:

— Убийство.

Она тут же открыла их и огляделась вокруг, чтобы проверить, не подслушал ли кто-нибудь. Вблизи не было никого, кто мог бы что-то услышать, кроме Лейси, которая воспринимала все это с жестким скептицизмом, выработанным за столько лет работы. Она снова напомнила себе, что нужно быть терпеливой. Когда она снова посмотрела в глаза Марджи, то увидела, что они были влажными.

Лейси наклонилась ближе и мягко спросила:

— Вы предполагаете, что один из наших действующих судей совершил убийство?

Марджи закусила губу и покачала головой:

— Я знаю, что совершил.

— Могу я спросить, откуда вы это знаете?

— Мой отец был одной из его жертв.

Лейси вдохнула и огляделась вокруг себя.

— Жертв? Их больше, чем одна?

— Да. Я думаю, что мой отец был его второй жертвой. Я не уверена, какой по счету, но я уверена в его вине.

— Интересно.

— Это преуменьшение. Сколько у вас было жалоб на судей, убивающих людей?

— Ну… ни одной.

— Именно. За всю историю Америки сколько судей были осуждены за убийство, находясь за судейской кафедрой?

— Я никогда не слышала ни об одном.

— Именно. Ноль. Так что не отмахивайтесь от этого, как от чего-то просто "интересного".

— Не хотела Вас обидеть.

Даррен закончил свои важные дела и ушел. Ни одна из женщин не обратила внимания на его уход.

Марджи сказала:

— Я не обиделась. Я больше не пойду в это кафе. У меня есть много информации, которой я хотела бы поделиться с вами и ни с кем другим, но не здесь.

Лейси встречала свою долю психов и неуравновешенных, с коробками и бумажными мешками, наполненными документами, которые явно доказывали, что какой-то мерзавец из судейского сословия был основательно коррумпирован. Почти всегда, после нескольких минут общения с глазу на глаз, она выносила свой вердикт и начинала строить планы по отправке жалобы в долгий ящик. За годы работы она научилась читать людей, хотя со многими сумасшедшими, которые попадались ей на пути, быстрая оценка не представляла особой сложности.

Марджи, или кто бы она там ни была, не была ни психом, ни сумасшедшей, ни неуравновешенной. Она что-то задумала и была напугана.

Лейси сказала:

— Хорошо. Куда мы пойдем дальше?

— Что дальше?

— Слушайте, Вы связалась со мной. Вы хотите поговорить или нет? Я не играю в игры, и у меня нет времени выколачивать информацию из вас или любого другого человека, который хочет пожаловаться на судью. Я трачу много времени на выбивание информации из людей, которые звонят мне напрямую. Раз в месяц я иду по тупиковой тропе. Вы будете говорить или нет?

Марджи снова заплакала и вытерла щеки. Лейси изучала ее с максимально возможным состраданием, но она также была готова уйти из-за стола и никогда не возвращаться.

Однако ее заинтриговала идея с убийством. Частью ее ежедневной работы в КПДС было выслушивание обыденных и несерьезных жалоб несчастных людей с мелкими проблемами, которым нечего терять. Убийство в исполнении действующего судьи казалось слишком сенсационным, чтобы в это поверить.

Наконец, Марджи сказала:

— У меня есть комната в отеле "Рамада" на Ист-Гейнс. Мы могли бы встретиться там после работы. Но вы должны прийти одна.

Лейси кивнула, как будто предвидела это.

— С мерами предосторожности. У нас есть правило, которое запрещает мне проводить первичную встречу с жалобщиком вне офиса и в одиночку. Мне придется пригласить другого следователя, одного из моих коллег.

— Вроде мистер Троупа, который сидел вон там? — спросила Марджи, кивнув на пустой стул, который ранее занимал Даррен.

Лейси медленно повернулась, чтобы посмотреть, о чем идет речь, и отчаянно пыталась придумать ответ.

Марджи продолжила:

— Все есть на вашем сайте, понятно? Улыбающиеся лица всех сотрудников. — Из своего портфеля она достала цветную фотографию 8×10 и протянула ее через стол. — Вот, с наилучшими пожеланиями, моя свежая цветная фоточка, которая намного лучше тех, что только что сделал мистер Троуп.

— О чем Вы говорите?

— Я уверена, что он уже прогнал мою фотографию через вашу программу распознавания лиц и ничего не нашел. Меня нет ни в чьем банке данных.

— О чем Вы говорите? — Марджи была права, но Лейси была напугана и не готова была в этом признаться.

— О, я думаю, Вы знаете. Вы придете одна или больше никогда меня не увидите. Вы самый опытный следователь в своем офисе, и, в данный момент, ваша босс всего лишь временный сотрудник. Вы, наверное, можете делать всё, что захотите.

— Хотела бы я, чтобы все было так просто.

— Давайте назовем это выпивкой после работы, вот и все. Мы встретимся в баре, и если все пройдет хорошо, мы сможем подняться наверх в мой номер и поговорить в еще большем уединении.

— Я не могу пойти в вашу комнату. Это противоречит нашим процедурам. Если будет подана жалоба и возникнет необходимость встретиться наедине, тогда я могу это сделать. Кто-то должен знать, где я нахожусь, по крайней мере, на начальном этапе.

— Справедливо. Во сколько?

— Как насчет шести?

— Я буду в дальнем углу, с правой стороны, и я буду одна, как и вы. Никаких проводов, диктофонов, секретных камер, никаких коллег, делающих вид, что пьют кофе, пока снимают. И передавайте привет Даррену. Может быть, когда-нибудь я получу удовольствие сделать это непосредственно. Договорились?

— Договорились.

— Хорошо. Можете идти.

Когда Лейси обошла квартал и вернулась в свой офис, она должна была признать, что не помнит, чтобы ей когда-либо так основательно надрали задницу на первой встрече.

***

Она положила цветную фотографию на стол Даррена и сказала:

— Отличная работа. Попались по-крупному. Она знает наши имена, звания и номера. Она дала мне эту фотографию и сказала, что она намного лучше тех, что ты делал своим ноутбуком.

Даррен взял в руки фотографию и сказал:

— Что ж, она права.

— Есть идеи, кто она?

— Нет. Я проверил ее лицо в нашей "прачечной" и ничего не нашел. А это, как ты знаешь, мало что значит.

— Это значит, что она не была арестована во Флориде за последние шесть лет. Можешь пробить ее через ФБР?

— Скорее всего, нет. Им нужна причина, а поскольку я ничего не знаю, я не могу ее назвать. Могу я задать очевидный вопрос?

— Пожалуйста, задавай.

— КПДС — следственное агентство, верно?

— Предположительно.

— Тогда почему мы размещаем наши фото и биографии на довольно глупом сайте?

— Спроси у босса.

— У нас нет босса. У нас есть карьеристка-бумагамарака, которая уйдет раньше, чем мы по ней соскучимся.

— Возможно. Слушай, Даррен, мы обсуждали это уже дюжину раз. Мы не хотим видеть наши милые лица на страницах КПДС. Вот почему я не обновляла там свою фотку уже пять лет. Я все еще выгляжу на тридцать четыре.

— Я бы сказал — на тридцать один, но тогда я был бы необъективен.

— Спасибо.

— Я думаю, тут нет никакого ущерба. Мы же не преследуем убийц и наркоторговцев.

— Верно.

— Так какие у нее претензии, кто бы она ни была?

— Пока не знаю. Спасибо за поддержку.

— И много от неё пользы?

http://tl.rulate.ru/book/75015/2120262