Готовый перевод Omniscient First-Person’s Viewpoint / Всеведущая Точка Зрения от Первого Лица: Глава 75. Книга Тырканзяка - Ветхий Завет (2) (часть 2)

  Она недоверчиво ахнула, чувствуя ледяное прикосновение металла, когда он прорезал ее плоть, двигаясь к ее бьющемуся сердцу. Мучительная боль пронзила ее тело. Кровь хлынула из ее проколотых легких, пенясь и окрашивая пол, когда Тыр рухнула на пол гостиной.

  Мир вокруг нее затуманился, и только боль отдавалась в ее голове. Постепенно сознание девочки угасло, а воспоминания стали расплываться.

  Когда она лежала, она услышала бормотание священника, нависшего над ней.

  — Я отправлю тебя туда же, куда и твоего отца.

  Священник взмахнул мечом, оставив на деревянном полу кровавый след. Это было последнее воспоминание девочки перед тем, как ее жизнь ускользнула.

  — Я должен заняться самоанализом. Я чуть не ошибся из-за неуместного сострадания.

  — Мы проведём очищение? Должен ли я принести факел?

  — Нет. Мы должны вырезать предупреждение. Давайте вынесем тела из здания и уйдем.

  — Да, сэр священник.

  — Это был опасный момент. Обнаружить семя Темного Бога в таком месте…

* * *

—Доктор, у меня сегодня затекла рука… Аааа!

 — Произошло убийство! Убийца! Доктор мертв! Даже Тыр!

  — Хах? те… ла?

  — Подождите, это не та старушка, которая скончалась в прошлом месяце?..

  — Здесь! Тут еще куча тел!..

  — Это не может быть доктор, нет, этот демон был тем, кто раскапывал могилы в последние дни?..

  — Демон…

  — Божья кара…

  — Как ужасно. Не пускайте никого…

  — …

* * *

  — Тц-тц. Даже если они совершили тяжкий грех осквернения мертвых, их тела и грехи произошли от земли. Было бы жаль, если бы они не смогли найти дорогу назад? Как слуга Матери-Земли, я не могу оставить их на произвол судьбы.

  — Отец и дочь смотрят друг на друга даже после смерти. Конечно, они были любящей семьей по отношению друг к другу. Хаа. Прошло много времени с тех пор, как я делал это в последний раз, но, думаю, я устрою им похороны.

* * *

—Хорошо. Все похоронены. Фух. Утомительно делать это снова после стольких лет. Пусть вы обретёте покой в ​​объятиях Матери-Земли.

* * *

  Однако священник, вонзивший свой меч в сердце девочки, жители деревни, бросившие отца и дочь, и даже похоронивший их гробовщик остались в неведении. Они совершенно не знали, что девочка, несмотря на тяжелое ранение в сердце, не скончалась.

  Дальше всё зависело от выносливости. Девочка упорно боролась за жизнь в пределах своей могилы, терзаемая неуверенностью в том, почему она должна продолжать жить. Она не могла отпустить жизнь, даже когда видела разлагающийся труп своего отца прямо у нее на глазах.

  Было ли это связано с его последними словами, сказанными перед смертью? Или, может быть, первобытный инстинкт заставил ее?

  Девочка перехватила кровь, стремившуюся вырваться из ее тела, яростно сопротивляясь посягательствам смерти.

  «Темно…»

  Было естественно темно. Её похоронили под землей в гробу рядом с отцом. Это была реальность, которой суждено длиться вечно. Итак, какой цели служил цвет? Эти пигменты были созданы для противодействия свету, но теперь они были бесполезны.

  Пусть все исчезнет.

  «Я голодна.»

  Есть было нечего, кроме отца, бездыханно лежащего перед ней…

  Внезапно по девочке пробежал холодок. Она должна была его съесть? Останки своего отца? Она не могла заставить себя сделать такое. Однако против её воли голод внутри нее требовал, чтобы она совершила ужасный акт каннибализма. Она сопротивлялась этому голоду, полагая, что было бы гораздо лучше не испытывать такой тяги.

«Итак, жажда…»

  Была ли потребность в слюне без голода? Служили ли слезы цели, когда было нечего терять? Они были ненужны.

  Избавься от этого.

  «Это больно…»

  Почему она должна чувствовать боль? Как сказал один старый философ, разве страдание не является доказательством жизни? Тогда боль была бессмысленна для девочки, которая уже потеряла свою жизнь. Она сопротивлялась непрекращающейся боли, которая преследовала и мучила ее без конца.

  Я должна избавиться от неё.

  Ей было не до цветов.

  Стереть их.

  Ей было не до желаний.

  Убрать их.

  Ей было не до слёз.

  Опустошить их.

  Ей было не до боли.

  Уничтожить её.

  Так девочка вынесла годы страданий, лежа среди собственной крови и жизненной сущности, сочащейся из тела ее отца. Несмотря на все это, ее мастерство в искусстве крови продвигалось к вершине с течением времени. В ней прекратились все телесные функции, необходимые для выживания. Она полагалась исключительно на движение своей крови, чтобы заставить своё тело работать.

  Девочка, которая когда-то цепко удерживала свою семью вместе, теперь превратилась в безжалостного сборщика налогов в собственном теле.

  И вот, она отбрасывала все лишнее, постепенно завладевая каждым кровеносным сосудом на кончиках рук и ног, расширяя область своего контроля, охватывая каждую каплю крови, забрызгавшую землю.

  Затем в какой-то момент она открыла гроб и вышла в мир.

  — Ах.

  Сухой шепот сорвался с ее губ. Она предполагала, что потеряла способность говорить из-за долгого отсутствия речи, но даже после отбрасывания всего остального голос, похоже, сохранился.

  Везде было темно, но темнота была знакома глазам девочки. Это был результат жизни, прожитой в вечном небытии.

  Многое изменилось, когда девочка вышла. Деревня, мир и его обитатели тоже. Единственным, что не изменилось была она сама… или, возможно, она претерпела самые глубокие изменения.

  Несмотря на столь многое отброшенное, одно осталось: холодная, утонченная, огненная ярость. Это была эмоция, от которой она не могла избавиться во время своего, казалось бы, вечного заточения, когда безжизненное тело отца было постоянным напоминанием перед ее глазами.

  Девочка манипулировала своей кровью, чтобы привести свое тело в движение, делая неуклюжие шаги, похожие на марионетку, управляемую нитями. Тем не менее, она быстро привыкла к этому в течение относительно короткого периода времени.

  Идя по пути, лишенному цели, она запечатлела в своем уме свой долг — добиться справедливого возмездия от апостолов Бога Неба, эквивалентного тому, что она потеряла.

  … И вот как началась история.

  Я собрал фрагменты, которые девочка выбросила, и выковал их заново. Воспоминания о страдании, столь древние и мучительные, что были преданы забвению. Я собрал те мгновения, которые она отбрасывала одно за другим, угасая в присутствии бездыханного тела отца, и уместил их в одну карту.

  Магия — это проявление вашего собственного мира.

  Девочка вспоминала себя прежнюю, исчезнувшую 1200 лет назад. Багровое сердце, изображенное на карте, переливалось кровью.

  Девочка вонзила красную карту себе в грудь, испытывая смесь сильной боли и глубокой нежности.

  И со слабой улыбкой она ушла.

http://tl.rulate.ru/book/74815/3243349