Готовый перевод Elsewhen, and elsewhere / Где - то и Когда - то: Глава 20. Переворот на Олимпе

Брат-Центурион Люциниус позволил влажной почве просыпаться сквозь пальцы доспешной перчатки. Еще было не ясно, успела ли его рота прибыть вовремя. Насколько было известно Имперскому Командованию, Темные Храмовники великолепно справлялись со своей работой, прибывая всегда именно туда, где были нужны, и удерживали позицию против основной атаки Тиранидов. Больше они не могли использовать десантные платформы. Они закончились на Gladius. Невероятно, но факт. Так что приходилось высаживаться с Громовых Ястребов; сюда они добирались почти двадцать минут вместо обычных пяти.

Люциниус встал и двинулся дальше по краю траншеи, подошвы его бронированных ног оставляли глубокие следы в мягкой земле. О чем командование не думало, да и Люциниус сомневался, что они вообще могли задуматься о таком, так это причины, по которым Темным Храмовникам всегда удавалось прибыть достаточно вовремя, а не опаздывать. Они приземлялись, откидывали Тиранидов и удерживали позиции.

Они были способны на это, потому что храбрые люди стояли насмерть. А по-другому, как насмерть, не получалось. Космодесант прибыл вовремя, чтобы увидеть, как упал лейтенант Гвардии с когтями хормагаунта в груди. Лейтенант, падая на спину, плюнул в тварь и выстрелил в неё из пистолета. Ни тот, ни другой уже не поднялись. Апотекарий позаботился о нем и оказал последнюю милость Императора.

"Твою жертву будут помнить, лейтенант. О павших всегда будут помнить как о избранных Императора. Ибо никто из умерших за Него, не погиб впустую".

Но пока он проговаривал слова про себя, он чувствовал пустоту внутри. Человек не просил милости Императора, он просто хотел жить. Для себя или ради чего-то большего. Люциниус видел это в его глазах —  он не покинул безропотно этот мир. Но это не важно, и мужчина мертв. Он хорошо сражался, но против Тиранидов этого было мало.

Но что хуже всего — пятая когорта застряла здесь. Не было доступных войск для занятия этой жизненно важной позиции. И Темным Храмовникам отсюда не уйти. По лицу Брата–Центуриона, искушенного сотнями лет службы, этих мыслей было не прочесть. Но они были.

Имперские силы продолжали держаться, но хватка ослабевала, и обстановка становилась хуже. Силы космодесантников,  всегда сдерживающих многочисленные прорывы в распадающихся имперских позициях, больше были не доступны. Тираниды еще не воспользовались своими достижениями, лишь откинули два других имперских отряда по бокам участка, удерживаемого космодесантом, и космодесанту пришлось растянуть свои боевые порядки, чтобы прикрыть подразделения на флангах. Теперь единственная рота космодесанта пыталась удержать позиции, которые до этого едва удерживали три полнокровные роты Гвардии с артподдержкой.

Храмовникам Пятой было не по себе. Над головой прошла пара Громовых Ястребов, выкрашенных в черный и зеленый цвета, заглушая своим ревом отдаленный рокот Имперской артиллерии. Громовые Ястребы штурмовали местность, где анализ предполагал накопление масс Тиранидов. Звук их  пушек и трескучий лай тяжелых болтеров подтвердили начало атаки.

Две точки отделились от каждого штурмовика, и местность, прилегающую к позициям Храмовников, омыло очищающим огнем. Как... поэтично. 

"Пламенем гнева Его, мы очистим нечистое".

Кажется, Громовые Ястребы накрыли цель, и, похоже, Тираниды начали выдвигаться.

Люциниус спрыгнул в траншею, он проговаривал про себя молитвы, пока проверял болтер и взводил оружие, переводя его из состояния «заряжен» в «рабочее». Из промитеевого пламени показались шестилапые уродливости. Они недалеко смогли продвинуться, прежде чем поджарились до корочки. Обугленные, окровавленные и, зачастую, с расплавившимися или отсутствующими конечностями они продолжали двигаться на позиции космодесанта, до самой своей смерти. 

"Со святым оружием нашего ордена мы встанем против тех, кто противится Императору". 

Опустошители открыли огонь, заработали тяжелые болтеры и переносные ракетометы, прорубая просеки в рядах надвигающегося Великого Пожирателя. Для ушей ветеранов рев был музыкой, смертным плачем и молитвой Императору так же как и любой боевой гимн.

"Мы караем нечистое священным зарядом". 

Люциниус приподнял болтер над бруствером. Первое из безобразий было менее чем в двух сотнях метров от него. Он не промахнется.

 В начале тренировок новобранца мучают муштрой. Бесполезна в бою, до и после, но у неё есть свое предназначение — дисциплина и контроль. При отдаче строевой команды  следует знать, что она состоит из трех частей —  обращение к подразделению или отдельному бойцу, сообщающая что к нему/им обращаются, предварительная, сообщающая адресантам, что им предстоит выполнять, и исполнительная, говорящая, когда приступать.

Люциниус напряг указательный палец на спусковом крючке, навел прицельную сетку на грудь генокрада и отдал приказ:

—  Огонь!

Вдоль почти двухкилометровой оборонительной позиции космодесантники открыли огонь с оптимального расстояния.

Ряды Тиранидов выглядели так, словно по ним врезали кувалдой. Безобразия затоптались на месте, пока космодесантники продолжали вести огонь.

Языки огня, неся Императорское правосудие, дотягивались до чуждой грязи, что посмела запятнать принадлежащее Ему. Но огня все же было недостаточно, и Тираниды продолжали быстро сближаться.  Очень быстро. Космодесантники смогли вести огонь в течение восемнадцати секунд, прежде чем Тираниды преодолели двести метров открытого пространства до траншей. 

Люциниус был на переднем крае. В его болтере как раз закончились заряды, когда первый хормагаунт прыгнул на него, вытянув когти и распахнув клыкастую пасть. Бормоча извинения перед духом машины, он воткнул болтер в открытый рот. 

Тварь едва успела ощутить, что происходит нечто необычное, когда озадаченное выражение на морде, которая была явно внове для него, рассек надвое силовой меч, протянутый Люциниусом сквозь туловище твари, выкрикивая старый боевой клич Темных Храмовников:

—  ЗА РОД ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ! 

С ревом боевой клич подхватили вдоль всей позиции, когда в траншею на ревущих джет-паках опустились два отделения штурмовиков. Люциниус мрачно усмехнулся; сегодня пурпурная кровь будет течь рекой.

Имперский флот, барражировавший на границах системы Ичар, был внушительных размеров, включая флагманское судно, линкор класса Возмездие, Divine Right, здесь было примерно тридцать кораблей среднего и тяжелого классов. Весьма немалая огневой мощи. Добавление эскортной группы Twilight's Hammer, вместе с двумя ударными крейсерами космодесанта сделало Адмирала Антигоноса очень... очень, счастливым человеком.

Только сейчас профессиональный флотский офицер внезапно осознал, сколько же у него огневой мощи. По его капризу, или как он сказал бы, «решению» —  миры бы выгорали, а звезды гибли.

Но подобные стечения обстоятельств обычно весьма редки. Он водит флоты, исполняя приказы Высоких Лордов Терры или Хозяина Флота. Он не думает о бесчисленных людях в командах на его кораблях, он знает их капитанов  и некоторых старших офицеров. У некоторых — даже историю их службы.  

Он должен держаться на расстоянии —  так он себе это объясняет. Должен сохранять объективность, его корабль — очень старое, очень ценное оборудование, очень редкий, драгоценный ресурс, особенно по сравнению с размещенной на нем командой.

Его корабли — это все, что стоит между миллиардами людей на Имперском мире, на который он может взглянуть прямо сквозь обзорное окно его каюты, и болезненной, ужасной смертью от лап Флота-Улья Тиранидов. Под влиянием подобной логики у Антигоноса развилось безразличие к своим подчиненным. Команды на его кораблях исчислялись тысячами. У всех у них есть нужды, надежды и мечты, но Адмирала  и весь Имперский Флот в целом, да и весь Империум, если честно, едва ли все это волнует.

И так же он не беспокоится о миллионах Имперских Гвардейцев, умирающих на поверхности. В конце концов, ведь в этом и состоит их предназначение — умирать за Императора. Но его волновало, что они умирают быстрее, чем он успевал их заменить. Если подумать, то это приведет к неприятным последствиям.

Поэтому он послал Twilight's Hammer привезти еще людей. Что и было исполнено. И все вернулись назад целыми... или почти все. Этого достаточно. Миллион человек туда, миллион сюда.

Проблема была лишь в том, что он не мог доставить их на планету. Флот Тиранидов настолько отодвинул имперский Флот, что тот не был способен приступить к необходимым широкомасштабным операциям, предваряющим высадку столь большого количества войск. Они не могут сбрасывать бомбы, не могут отогнать Тиранидов прочь от планеты и не могут высадить войска.

Похоже, они не справляются.

Как бы ему не было ненавистно признавать, но вряд ли в этой ситуации Империум силой сможет проложить себе дорогу.

Но эта мысль, почти что формулировка, перемещала ответ за пределы возможностей Имперского Флота. 

Без всякого предисловия он рявкнул приказы своей команде на мостике:

—  Всех старших капитанов в мою комнату для совещаний через двадцать минут. И «пригласите», — Адмирал почти выплюнул слово, —  командиров Космодесанта. Двадцать минут.

 н развернулся и начал величественно отбивать шаг по направлению к своей плюшевой каюте. Её расслабляющая обстановка была крайне важна для поддержания его хорошего эмоционального самочувствия и позволяла ему полноценно отдыхать — а от этого зависело благополучие флота. Он отправился искать утешение. 

Ревинус наблюдал, как по связи с Divine Right скороговоркой передавали сообщение. В нем говорилось, что он и Лисандер, как Ревинус отметил, были приглашены посетить собрание на борту флагмана для выработки курса дальнейших действий. Приглашение было эвфемизмом — в сообщении практически требовали их присутствия. 

Заносчивый ублюдок! Любой из космодесантников на обеих крейсерах был старше его по возрасту, но он был из Имперского Флота, а скромность никогда не была их сильной стороной. Не была она также и сильной стороной космодесантников. Но здесь решалась судьба миллиардов. Ревинус не позволит им умереть только потому, что оскорбили его гордость, и он искренне сомневался, что Лисандер позволит своей гордости управлять собой. Ревинус хотя бы сможет видеть одно дружественное лицо.

Он снова нахмурился. Проклятые флотские.

—  Твой Громовой Ястреб или мой?

Ревинус дернулся на сиденье. Только Приносящие смерть как-то ухитряются нести три сотни фунтов силовой брони и не издавать ни звука. И только один строил так вопросы.

—  Ты прихватил свой, так что можем на нем и отправиться. Видел сообщение Адмирала?

—  Флотские.

Ревинус усмехнулся. Схожесть того, как работали их умы, иногда слегка смущала.

—  Он слишком много о себе воображающий ублюдок, не так ли?    —  спросил Ревинус, вставая.

—  Точно. Да и к тому же выглядит так, будто засунул крозис арканиум немного не в то место, где тот должен находиться.

Ревинус захохотал снова, пока Лисандер выходил на связь.

—  Лисандер Вестнику 12. Подготовить птичку для вылета. Собрание на борту Божественного Права. Прием.

—  Вестник 12 принял, Брат–Капитан.

—  Принято, конец связи.  

Ревинус приподнял бровь.

—  Вестник?

Лисандер чуть приподнял голову и посмотрел на друга.

—  Ты о чем?

—  Вестник, брат. Ты назвал Громового ястреба Вестником. Что за история скрыта за этим?

—  А-а-а... это.

Капитан Приносящих Смерть пару секунд обдумывал вопрос, прежде чем ответить:

—  Мы —  Приносящие Смерть. Эта тема практически постоянно обыгрывается в наименованиях всего нам принадлежащего. Наши десантные платформы и воздушные суда, особенно Громовые Ястребы, объявляют о нашем прибытии. Отсюда и «вестники». А почему ты спрашиваешь?

—  Потому что это кажется странным, что за все эти годы, которые мы сражались вместе, я никогда не слышал, что ты называл их так раньше.

—  А ты когда-нибудь загружался на один из моих Громовых Ястребов с борта своего ударного крейсера для прибытия на Имперский корабль?

Ревинус помолчал пару секунд прежде чем ответил:

—  Никогда.

Лисандер усмехнулся. Если бы ситуация не была столь мрачной, он бы почти получал наслаждение от происходящего. Служба Ему всегда... всегда даровала удовлетворение, но некоторые моменты были намного приятнее остальных.  Работа рядом с Ревинусом была одним из таких случаев. Он был одним из немногих космодесантников с чувством юмора.

В чем смысл жить сотни лет, если ты не можешь получать от этого удовольствие?

Да, сражаться за Императора было непростым делом. Никто не знал этого лучше, чем Космодесант. Да, всегда были потери. Это было частью того, что значит быть космодесантником. Но забыть как выглядит то, что ты защищаешь… это путь, на котором поджидают безумие, безысходность и порочная гордыня. И если для того, чтобы избежать потери души и вечных мук, достаточно время от времени перекинуться шуточками, основанными на черном юморе, с кем-то из тех немногих орденов, что не столь сосредоточены на своей серьезности и набожности, то так тому и быть. Хотя стоит признать, большинство шуток за столетие или два, теряют всю свою свежесть. Но он все еще продолжал находить весь Имперский Флот одной адски прикольной шуткой. 

Два офицера поднялись по входной рампе большого штурмовика, и как только она закрылась, тот взлетел. 

Антигонос любил собрания. Они убеждали его в собственной важности для Императора. И вот он проводит еще одно на борту своего великолепного флагмана. А вот и они — все важные люди, хозяева своих судов, но здесь они принадлежат ему и будут исполнять то, что он задумает. 

Ему нравились собрания.

Но ему не нравились космодесантники. Столь высокомерные и заносчивые, столь своевольные и независимые, словно их маленькие потешные армии или перехваленные патрульные лодки могут продержаться хотя бы секунду без поддержки имперского Флота. И столь, будь они прокляты Императором, надменные.

И теперь два мускулистых болвана участвуют в флотском собрании. ЕГО собрании.

Ко времени, когда прибыли два офицера космодесанта, вовремя, но на десять минут позже, чем надеялся Антигонос, Имперский Адмирал уже разозлился не на шутку. То, что два космодесантника вошли усмехаясь, и что они оба легко превосходили его в росте на полтора фута, не сделало его ни на каплю счастливее.

—  Рад, что вы, наконец, присоединились к нам, Капитаны.

—  Всегда готовы служить Императору, Адмирал. 

Ответ Лисандера был невыразительным, но все находящиеся в комнате не могли не заметить небольшого осуждения. Температура в комнате как будто упала на несколько градусов, когда два космодесантника присели. Их попытка втиснутся в кресла, с первого же взгляда казавшихся узкими, могла бы быть забавной, если бы до присутствующих флотских не дошло, насколько же те огромные. 

—  Ну, начнем.

Антигонос глубоко вздохнул и начал совещание:

—  Я был на связи с тем, кто считается на планете  верховным командованием. Ситуация в лучшем случае мрачная, но вы же знаете, что такое Гвардия и СПО. Идиоты, стремящееся к подвигам! Но к несчастью, здесь намного больше Тиранидов, чем СПО способно удержать.

Он нажал на переключатель, и возникло изображение медленно вращающейся планеты: зеленые линии наложились на шар. Цвета окрасили рельеф, а затем все превратилось в ясный четкий образ Ичара-4 в реальном времени.

—  Семьдесят процентов территории планеты занимает единый материк. В течении нескольких месяцев линия сдерживания проходила с севера на юг вдоль континента, в основном следуя по течению рек.

Изображение превратилось в плоскость, показывая континент. Красные затемнения обозначали зоны, контролируемые Тиранидами, синие — Империумом, а желтые точки — собрания городов-ульев.

—  Так оно все и было какое-то время. Прибыло несколько кораблей и приготовилось к началу широкомасштабной бомбардировки с орбиты для помощи Гвардии в оттеснении Тиранидов. Под осадой было три улья и если бы они пали, генетического материала в них хватило бы на то, чтобы Тираниды смогли взять под себя всю планету.

Силуэты четырех имперских боевых кораблей появились в нижнем правом углу изображения. Если память не подводила Лисандера, это были два класса Кобра, Неустрашимый и Готик.

—  Но прежде, чем флот что-то смог предпринять, среагировали Тираниды. Множеством одновременных наземных атак и, что намного более важно, флоты Улья совершили крупное вторжение впервые за несколько последних лет. Больше шестидесяти биокораблей среднего и тяжелого класса вышли из варпа в системе и заставили нас отойти туда, где мы сейчас и находимся — вне пределах системы. Мы участвовали в нескольких крупных сражениях, и счет был в нашу пользу, хоть и не намного. Ксено-паразиты!

Он опрокинул в себя стопку с какой-то жидкой гадостью, и Лисандер с Ревинусом переглянулись —  "Флотские!" 

—  Во взаимодействии с наземной системой обороны мы смогли предотвратить их распространение на еще не занятые зоны. Но даже это легло на нас тяжкой ношей. Слишком много Тиранидов. Мы должны обсудить варианты.

От этих слов тянуло холодом. В Империуме смысл слова «Варианты» мог быть зачастую… слишком ограничен.

Следующим заговорил Ревинус:

—  Мы не можем позволить Тиранидам овладеть планетой. У нас до сих пор получалось запереть их здесь, на востоке. Если Ичар падет, то им достанется достаточно генетического материала, чтобы развернуть свои атаки до масштабов прошлого. Наши боевые порядки этого не выдержат.

—  Благодарю вас за вашу блистательную проницательность, космодесантник. Я сообщу вам, когда пожелаю услышать ваше мнение.

Ревинус побагровел.

Ответил Лисандер:

—  Адмирал Антигонос, Брат-Центурион Ревинус и я здесь по вашему прямому приглашению и по необходимости нашего присутствия, как старших командиров наших кораблей. Пожалуйста, выкажете немного уважения своим коллегам на службе у Императора.

Антигонос сжал зубы и Капитан Ротман с Unbending высказал свое предложение:

—  Самое простое, конечно же, сжечь планету орбитальной бомбардировкой. Это определенно остановит Тиранидов от поглощения их генетического материала.

Последовал смех флотских офицеров, включая и Адмирала. Только паре человек было не по себе, включая Капитана Колифекса с Twilight's Hammer.

Старшим среди них был Брат-Капитан Лисандер. Он был ошеломлен.

—  Лорд Адмирал, на планете больше двадцати двух миллиардов человек. Не говоря уже о значительных индустриальных мощностях.

Взгляд Антигоноса явно набрал яду.

—  Благодарю вас, Брат-Капитан. Двадцать два миллиарда человек, которые будут СЪЕДЕНЫ Тиранидами, если не вмешаться. Я думал вы знаете это…

Лисандер начал считать от ста до одного, пока Имперский Адмирал высказывал собравшимся свое мнение о космодесантниках. Затем Лисандер начал считать от одного до ста. Потом наоборот. Затем он про себя зачитывал литанию покоя. Он закончил почти сразу после окончания речи Антигоноса, как раз вовремя, чтобы выбросить руку и удержать Ревнуса на месте. Два космодесантника снова скрестили взгляды. Ревинус был вне себя. Этот щенок за одну минуту оскорбил две ордена космодесанта, да нет — всех Адептус Астартес, и Лисандер позволили ему это. 

Если бы Адмирал только знал, насколько близок он был к своей смерти… но он и понятия не имел и продолжал говорить:

—  так что мы должны быстро принять решение, эти ресурсы пригодятся где-нибудь еще.

Заговорил Колефакс:

—  Сэр, я не уверен, что мы будем способны выжечь планету. Флота Улья не дают нам к ней приблизиться.

Ротман поддержал его:

—  Он прав, сэр. Мы сможем это сделать, но понесем тяжелые потери.

—  Превысят ли они те, что мы несем, участвуя в постоянных битвах с их Флотами? Или те, что понесет весь Империум, если им достанется планета? Нет, все должно закончиться здесь. Мы должны или победить Тиранидов, или уничтожить планету. Другого варианта у нас нет. 

Слова Антигоноса разнеслись по помещению. Все присутствующие, включая двух космодесантников, знали, что как бы не было больно это признавать, он был прав. Ичар-4 не мог достаться Тиранидам не при каких обстоятельствах. ЭТО могло уничтожить весь Империум. Первая трещина в треклятой стене, так сказать. Её, конечно, заделают, но это будет как в истории с маленьким мальчиком на Ризе с его пальцем в плотине. Ситуация, исход которой был ясно виден.

Как бы Лисандеру не была ненавистна эта ситуация, лучше потерять двадцать два миллиарда душ, чем, если рухнет Империум, оплот человечества.

Антигонос посмотрел на Командера Тикариуса, капитана сверх тяжелого транспортника Helm of Gustloff.

—  Командер Тикариус, сможете ли вы посадить ваше судно при противодействии противника?

То, как не просто было правдиво ответить на такой вопрос, явно было видно по лицу молодого капитана. Короткий ответ был бы таков: ни в коем случае едва вооруженный транспортник не сможет приземлиться и при этом обеспечить пристойное состояние здоровья перевозимым людям. Даже в идеальных условиях осуществить подобное было очень не просто… эта штуковина была больше большинства Имперских городов Ульев, понатыканных по всей галактике. Но коммандеры не часто говорят Адмиралам «нет».

—  Нет.

Вид у Антигоноса был такой, как будто он сейчас получил пощечину.

—  Нет!? И все? Просто «нет»?

—  Извините, сэр. Я имел в виду «нет, сэр», сэр.

Лисандер сдержал усмешку. Командер буквально вонял страхом, но хорошо это скрывал. И чего они так настойчиво стремятся сделать страх неотъемлемой частью Имперской командной иерархии?

—  Это значит, – начал Антигонос, —  что вы не можете или не хотите посадить ваше судно? В одном случае вы некомпетентны, в другом —  трус и предатель. И что из этого верно?

Командер Тикариус мгновенно сменил кротость на кипящую злость. Всем были известны судьбы некомпетентных, предателей и трусов.

—  Сэр, со всем моим уважением, мой корабль и его команда не переживут попытки посадки при противодействии со стороны Тиранидов. И в чем смысл приземлять транспортник на поверхность, как не в высадке его груза? Я привел корабль сюда, но сажать его, как вы знаете, сэр, —  почти выплюнул он слово, – весьма непростое дело. Делать это под огнем флота противника — значит, погубить Gustloff's. Какую пользу смогут принести шестнадцать миллионов мертвых Имперских Гвардейцев, сэр?

Рука Лисандера потянулась к плазмапистолету на правом бедре. Тикариус казался приличным офицером, а то, что Лисандер успел узнать об Антигоносе как об Имперском Адмирале, подсказывало, что тот попытается выместить свое раздражение на молодом офицере, так что следует быть наготове.

Но тот вдруг переменил свое поведение.

—  Мы не можем отогнать Тиранидов достаточно далеко для высадки войск. У нас недостаточно войск, чтобы заставить отступить их на земле или хотя бы удержать наши позиции. Мы не можем отступить, или они займут планету. Скажите, джентльмены, за исключением экстерминатуса, какие еще у нас есть варианты?

Как и ожидал Лисандер, Адмиралу ответил Колефакс:

—  Сэр, если мы не можем откинуть флоты Улья, то как мы сможем зачистить планету?

Улыбка Антигоноса стала еще мрачнее.

—  Мы не можем, Капитан Колефакс. Но если все корабли начнут одновременное движение к планете, Тираниды будут не способны уничтожить стольких из нас, чтобы предотвратить уничтожение нами основной генетической массы на планете. Или того её количества, что позволит уменьшить будущие потери Империума.

В комнате в раз понизилась на несколько градусов температура. Колифекс отчаянно пытался придумать другой план. ЛЮБОЙ другой план. Хоть что-нибудь. На этой планете жили двадцать два миллиарда невинных человек, и Колефакс не хотел иметь на совести столько смертей. Да и что это было за безумие? Имперские офицеры обсуждают, сколь много урона они могут нанести Имперскому миру, прежде чем их самих уничтожат.

—  Сэр, вы уверены, что это единственный вариант? Это очень ценный Имперский мир, и, может, нам стоит выделить еще немного времени?..—  Время?! – Рявкнул Антигонос. – Время? Скажите мне, Капитан, сколько времени по вашему у нас есть? Собранные здесь силы не могут быть перенацелены еще куда-либо, боеприпасы начинают заканчиваться, боевой дух бойцов постоянно падает. Атаки Тиранидов сдвигают фронт назад везде, за исключением участка, где вкопались космодесантники. 

Палец мужчины ткнул в водную консоль и схему Ичара-4. Боевые порядки, положение которых обновлялось в реальном времени ставкой имперского командования в Ломасе, сдвигались. Оценка Адмирала была верна. На севере Тираниды усиливали натиск. Несколько подразделений Ичарских СПО не удержали боевые позиции, и иконки, обозначавшие Тиранидов, перемещались через реку и втягивались в брешь в Имперских позициях. 

—  Время, как вы можете видеть, это  то, чего у нас нет. Выдвигаемся сейчас. Капитан Ротман, я хочу, чтобы вы вывели свою боевую группу…

Лисандер прервал его:

—  Адмирал, если планета уже потеряна, как вы сказали, тогда еще сорок пять минут обсуждения, каким образом вырвать её у Тиранидов, вполне допустимы. В чем разница, уничтожим мы её сейчас или спустя сорок пять минут?

Антигонос поднял глаза на космодесантника. Выскочка-переросток в доспехах посмел сомневаться в его решении. Опять. Но космодес был больше, чем он, и вооружен. 

—  Брат-Капитан, за эти сорок пять минут Улей Флот может, нет, наверняка двинется на нас, и затем этот вариант станет нам не доступен.

—  Есть и другие варианты, Адмирал.

—  Больше нет. Порядки Гвардии прорваны. Тираниды раздавят их. Планета потеряна.

Лисандер все больше и больше начинал волноваться. Был способ для Империума удержать мир, хоть и рискованный. Адмирал паниковал. 

Космодес заговорил снова, само спокойствие и терпение:

—  Адмирал Антигонос, эта планета — ценный имперский ресурс, то, на чем держится весь сектор. Без его промышленности ресурсы этой зоны космоса серьезно уменьшатся. Мы должны быть уверены, что использовали все возможности.

Голос Антигоноса стал повышаться, он почти плевался в своем ответе через стол собрания:

—  Мы использовали все что могли, Капитан, просто вы слишком слепы, чтобы заметить это, или упрямы, чтобы принять.

—  Адмирал, есть способы решения этой проблемы, если вы только мне позволите рассказать о них.

Ярость была ясно видна на слегка пухловатых чертах лица Адмирала. 

—  Нет, капитан, у нас нет времени или сил, и я НЕ ПОЗВОЛЮ ПОДРЫВАТЬ МОЙ АВТОРИТЕТ!

Лисандер тоже начал говорить громче — в глазах огонь, губы едва двигаются:

—  Здесь двадцать два миллиарда Имперских Граждан, Лорд Адмирал, и мы можем спасти их. А если нет, ТО ХОТЯ БЫ ПОПЫТАЕМСЯ!

—  Может, они еще и дышат, но они УЖЕ МЕРТВЫ.

Лисандер вскочил со скоростью, дававшей превратное представление о огромном весе доспехов, и голосом, полным бешенства, прошипел в ответ адмиралу:

—  Я не буду стоять в стороне, наблюдая за гибелью еще одного мира!

Адмирал с глумливой ухмылкой наклонился вперед, упершись руками о пластсталь конференц стола.

—  Это не тебе решать, космодесантник. Я здесь главный. Я командую этими кораблями.

Голос его снова стал повышаться:—  Я. Не ты, а я. Я Адмирал, а ты — нет. Судьба этого мира в моих руках, не твоих. Сядь, заткнись и оставь мне возможность сражаться в этой Императором проклятой войне. Я принял решение, и я не отступлюсь от него. Особенно из-за какого-то ТУПОГОЛОВОГО КОСМОДЕСАНТНИКА, ПОЖАЛЕВШЕГО УЛЬЕВЫХ ОТБРОСОВ И ПОДОНКОВ.

Одним текучим движением Лисандер достал свой пистолет, направил его на Адмирала и выстрелил. Струя сверх нагретой, обжигающе голубой плазмы ударила в грудь человека. Крови не было. Палящий жар прижег рану  практически сразу, как она образовалась. Антигонос прекратил говорить и посмотрел на обугленную дыру в груди. После чего упал назад, опрокинув кресло.

Лисандер обошел вокруг стола с парализованными, молчащими имперским офицерами, чьи глаза следили за каждым его движением. Наклонился к лежащему Адмиралу, смотрящему на космодеса с ужасом в глазах, пока его разрушенные легкие сквозь пузырящиюся в груди кровь пытались набрать достаточно воздуха для слов.

Четким, привычным движением, Лисандер направил пистолет на мужчину  и выстрелил еще два раза. Адмирал прекратил шевилиться. Из трех отверстий в груди начал подыматься пар.

Офицер космодесанта развернулся, вложил оружие в кобуру и обратил внимание на флотских капитанов, все еще сидящих за столом. Глаза его по очереди впивались в лицо каждого их них, прикидывая, что он должен им сказать.

Он помолчал. И затем, когда заговорил, слова его были неспешны и взвешены:

—  Я, Брат-Капитан Ричард Лисандер, командир второй роты восемьсот девяносто второго Ордена Адептус Астартес, и теперь Я возглавляю эту операцию.