Мама и папа умерли, когда мне было пять.
Как раз тогда я уже начала всё понимать, уже стала осознавать, что папа — это папа, а мама — это мама, когда они отправились на небеса.
Случилась авария.
Вроде они погибли мгновенно.
Тогда мне было всего пять, и я узнала об этом, потому что все об этом говорили.
Если честно... Я даже не до конца этого воспринимала.
Они говорили, что папа и мама умерли, но я плохо это понимала.
Никак не улавливала суть случившегося.
Для пятилетнего ребёнка это слишком сложно, я просто не могла понять.
Потому и на церемонии, и на ужине после я просто тихо сидела, не проронив ни слезинки.
Окружающие говорили, какая я послушная, но дело было не в этом. Я просто не понимала, что мне делать.
Я не поспевала за происходящим.
И всё же.
Как-то, пусть я и была пятилетним ребёнком, по атмосфере вокруг смогла что-то понять.
Поняла... Что это было грустное время.
Взрослые на похоронах смотрели на меня и повторяли «бедная», что просто заставляло понять всё.
Да, верно.
Я «бедная».
Хочешь — не хочешь, но поймёшь.
Даже против воли поймёшь.
И во время ужина... Дяди и тёти заговорили о том, кто возьмёт меня к себе. Говорили свободно, считая, что пятилетний ребёнок ничего не поймёт.
Ну, они были правы, я и правда не понимала всю суть разговора... Но кое-что было понятно.
Я помеха.
Я неприятность.
Сердце заполнили мрачные мысли. Дышать стало тяжело, хотелось заткнуть уши, закрыть глаза и исчезнуть...
— ... Я возьму заботу об этом ребёнке на себя.
И тут во всей этой трагедии появился человек, спасший меня.
Катсураги Аяко.
Младшая сестра мамы... Моя тётя.
Сейчас я зову её мамой.
Вот так мама взяла меня к себе, и прошёл год.
Ну... Хоть я и говорю «взяла», но это мама переехала в мой дом, где я жила с родителями, потому не особо ощущается, что меня взяли, но это не так уж важно.
В любом случае... Прошёл год с тех пор, как я начала жить с мамой.
— Эй, эй, братик Таку.
Вторая половина дня, выходной.
Гостиная моего дома.
В этот день к нам в гости пришёл братик Таку.
У мамы были срочные дела, потому она засела в своей комнате и работала, а меня оставила на попечения братика Таку.
Такое... Бывало довольно часто.
Братик Таку часто со мной играл.
Мне было весело, но вот вспоминаю сейчас... И похоже, что ему было не так весело. Обычному мальчику вряд ли понравится играть с пятилетней девочкой, которая младше его.
Наверняка он хотел поиграть со школьными друзьями или дома в игры.
Но братик Таку не выражал недовольства и играл со мной.
— Что такое, Миу-тян? — спросил у меня одиннадцатилетний братик Таку.
В руках было недоделанное кольцо из бисера.
Сегодня мы делали украшения из бисера.
— Это, — начала шестилетняя я.
Не прекращая науживать бисер на нитку, я просто спросила...
— Что значит Миу «бедная»?
Лицо братика Таку напряглось.
— ... А что?
— Вчера в садике так меня назвали Харуто-кун и Маттян. «У Миу нет папы и мамы, бедная».
Уже через месяц все соседи и родители в садике знали про моих родителей.
Событие было значимое, потому оно быстро разошлось вокруг.
А в сочетании с хорошим моментом «сестра погибшей взяла себе ребёнка», популярность взлетала до небес.
Ну, оно ведь всё к счастью.
Вокруг меня здравомыслящие люди, они не пытались обидеть или ранить... Но когда слухи начали расходиться, их было уже не остановить.
Всё это перешло от взрослых к детям, и даже ребята в группе знали о том, что стало с моими родителями.
— Две воспитательницы сразу разозлились. Сказали, что нельзя такое говорить. Харуто-кун и Маттян извинились... Но Миу ничего не поняла.
Я никого не упрекала.
Харуто-кун и Маттян не хотели сделать ничего плохого.
Просто им было жалко, что мои родители погибли, и они подумали, что я бедная.
Это по-детски невинно.
Но... Тогда я этого не понимала.
Пусть даже смысл этих слов разозлил воспитателей.
— Миу «бедная», потому что мои папа и мама умерли?
— ... — на лице братика Таку была озадаченность.
Если подумать... Да. Непростой вопрос я задала, и теперь слегка сожалению.
Нет, неприятный и тяжёлый.
Не тот вопрос, который стоит спрашивать у одиннадцатилетнего ребёнка.
Тогда... Братик Таку выглядел невероятно задумчивым.
— ... Миу-тян, — начал он. — То, что твои родители умерли... Это очень печально. Очень-очень печально, — братик Таку говорил медленно и с запинками, но продолжал смотреть на меня. — Потому, раз с тобой случилось такое горе, все и говоря, что ты «бедная». Но... Я так не считаю, — он продолжал. — Ведь у тебя... Есть мама Аяко.
— ...
— Ты же любишь маму Аяко?
— Да, очень люблю!
— Тебе весело с ней?
— Да, весело!
— Потому ты не «бедная». Ребёнок, живущий с такой замечательной мамой, не может быть «бедным».
— Вот как.
Его слова не были такими уж идеальными.
Говорил неуверенно и аргументация была натянутой.
Как-то слабо и по-детски... И всё же.
— Ну и хорошо, значит Миу не «бедная».
Его слова достигли моего сердца.
Его искренность достигли меня, и мне стало легче.
Дело было не в самих словах, мне было приятно, что он смотрел мне прямо в глаза и был таким серьёзным.
— Миу сейчас очень счастлива, — будучи в приподнятом настроении, я разговорилась. — Конечно очень грустно, что мои папа и мама умерли... Но теперь моей мамой стала тётя Аяко, и в садике тоже весело... А ещё братик Таку играет со мной. Иногда бывает немного одиноко, но чаще мне очень весело.
— ... Вот как.
— Мама и папа на небесах наверняка тоже рады, что мне весело.
— Да. Точно рады. Уверен в этом.
— Вот как. Тогда Миу всегда будет радостной, — беззаботно, как и полагается шестилетней, сказала я. — А. Точно.
Я отложила кольцо из бисера и встала.
И взяла с небольшого шкафа в углу комнаты кое-что.
— Э-хе-хе. Решила показать тебе это сегодня, — сказав это, я протянула ему... Картинку.
Картинка в маленькой рамочке.
— Это... Ты нарисовала?
— Ага.
— А это... Я и ты?
— Ага, — бодро кивнула я.
Тогда я думала, что получилось у меня просто отлично, потому и захотела похвастаться, но сейчас даже стыдно, так плохо было нарисовано.
Улыбающиеся лица, прямо в стиле рисунка ребёнка из садика. Неестественно ровно стоящие парень и девушка также неестественно взялись за руки.
Чтобы было понятно, чьи это каракули, рисунок был аккуратно подписан.
Возле мальчика и девочки были хираганой написаны имена «Миу» и «братик Таку».
— Ого, как красиво нарисовала, — с улыбкой похвалил меня братик Таку.
Тогда я готова была до неба подпрыгнуть от радости.
— Мама тоже сказала, что у меня хорошо получилось. А ещё сказала, что её надо украсить, и купила рамочку. И этим иероглифам меня мама научила, потому я старательно их выписала!
Я указала на «Миу» и «братик Таку» возле людей на рисунке.
И ещё.
Над людьми была ещё одна надпись.
«Когда вырасту, выйду замуж за братика Таку».
— Выйду замуж...
— Ага, — я весело улыбнулась, говоря это без стеснения.
Для меня этот рисунок был как листок с желанием на Танабату или эма[✱]https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%AD%D0%BC%D0%B0... И как любовное письмо, в котором я изливала свои чувства.
— Когда Миу вырастет, выйдет замуж за братика Таку!
Катсураги Миу.
Шесть лет.
Много всего случилось... Совершенно чужие люди, ничего о ней не зная, называли её бедной, а она весело жила со своей новой мамой.
А ещё очень-очень любила соседского мальчика, который постоянно приходил с ней поиграть.
http://tl.rulate.ru/book/71226/1981450
Сказали спасибо 6 читателей