Готовый перевод Shadow Slave / Теневой Раб: Глава 449: Тысячелетний Голод

Глава 449: Тысячелетний Голод 

«Ну вот...»

Санни повернулся лицом к лестнице и стоял неподвижно, глядя на черную гниль сквозь дрожащую тень. Почувствовав что-то, Святая тоже обернулась. Кончик ее меча нерешительно поднялся в воздух.

Следующие несколько мгновений должны были решить, будет ли он жить или умрет... или, возможно, будет обречен на участь гораздо худшую, чем смерть.

Уровнем ниже ужасающее разложение, распространявшееся от отрубленной руки божества, пришло в движение. Черная язвенная плоть поднималась и опускалась, словно в муках... смерти? Или трансформации?

Санни стиснул зубы, подождал секунду...

И затем выдохнул с безмерным облегчением.

«Умирает... оно умирает.»

Ощущение было такое, словно его приговорили к казни, а помилование пришло в самый последний момент, когда веревка уже давила на шею.

Действительно, ужасающая гниль увядала. По мере того как тысячи лет, прошедшие с тех пор, как она была заперта в Обсидиановой Башне, настигали ее, пожирающая гниль, казалось, умирала от голода. Каменная поверхность, вросшая в нее, конвульсировала и извивалась, словно снедаемая болью. Серебряная жаровня плавилась.

Наросты луковичной черной плоти медленно отступали, их цвет становился пепельным. Процесс шел медленно, но по краям очага тления гниль уже превращалась в... в клубы тьмы, которые затем бесследно исчезали.

Когда напряжение покинуло тело Санни, он не мог не покачнуться.

«Хорошо... наконец-то мне хоть немного повезло.»

До этого он обдумывал свои варианты и не находил возможного способа спастись от гнили, если она начнет распространяться.

Он подумывал о том, чтобы повредить ее Нарушенной Клятвой, но сомневался, что Пробужденная Память сможет что-то сделать, учитывая, что даже первоначальный владелец отрубленой руки прибегал к полному отсечению конечности вместо того, чтобы попытаться уничтожить распространяющуюся хворь.

Ему также пришла в голову идея использовать Жестокий Взгляд, который теперь был пронизан божественным пламенем. Но что-то подсказывало Санни, что массивная жаровня, в которой укоренилась гниль, когда-то тоже была полна им... это было видно по тому, как обуглилась отрубленная рука божества.

Если даже тысячи лет горения в уничтожающем божественном пламени не смогли уничтожить или остановить черную гниль, то какие у него были шансы?

Однако в конце концов оно уничтожило само себя. Ни божественное пламя, ни настоящее божество не смогли повредить черную гниль, но ее голод — и неумолимая природа времени — смогли.

«Слава богам...»

Санни глубоко вдохнул и устало закрыл глаза.

Тление медленно умирало, его части постепенно исчезали, кусочек за кусочком. Все, что осталось позади, — это поврежденный камень и воспоминания о первобытном ужасе.

Он оскалился.

«Но также, черт бы побрал этих богов! Почему они позволили такому существовать...»

Тряхнув головой, Санни вытер пот с лица, затем повернулся и пошел обратно к каменному постаменту.

Потянувшись одной рукой, он взял длинную острую иглу и некоторое время смотрел на нее.

Казалось, что игла была сделана из полированного железа, но из-за следов божественной крови, впитавшейся в нее, холодный металл приобрел легкий золотистый блеск. Санни долго смотрел на нее, пытаясь понять, обычный ли это предмет или какой-то мистический артефакт.

В конце концов, он был вынужден признать, что не имеет ни малейшего понятия.

Игла не превращалась в Память, как Маска Ткача. Он также не увидел внутри нее никаких заклинаний. Однако игла также не ощущалась как простой предмет. Это было... странно.

Он немного подумал, затем вызвал Заветный Сундук и осторожно положил иглу внутрь. Моток алмазной нити тоже вошел внутрь, легко исчезнув в прожорливом ящике.

«У меня будет время изучить это позже...»

С этими словами Санни немного замешкался, а затем неохотно направился обратно на второй уровень великой пагоды.

Он собирался посмотреть, как умирает гниль, а затем попытаться подойти к отрубленной руке таинственного божества.

***

Некоторое время спустя Санни сидел на самой нижней ступеньке лестницы, ведущей в большой зал, и смотрел на массивную жаровню в его центре.

Точнее, на то, что от нее осталось.

Пожирающая тварь не торопилась умирать. Казалось, даже тысячелетий голод не мог уничтожить ее так легко. Черная плоть извивалась и пульсировала, постепенно исчезая.

Несколько раз жилы гнили пытались вырваться наружу, явно ощущая присутствие рядом живого существа и жаждая поглотить... его. Но оскверненная зараза была слишком слаба, чтобы преодолеть энтропийную* силу голода.

(*П.П: Энтропиия — широко используемый в естественных и точных науках термин, обозначающий меру необратимого рассеивания энергии или бесполезности энергии (потому что не всю энергию системы можно использовать для превращения в какую-нибудь полезную работу).)

Серебряная жаровня, давно ставшая частью ужасного существа, расплавилась и рассыпалась, а затем исчезла в клубах чистой тьмы. Вскоре стало ясно, что гниль недолго прожила в этом мире.

От её мерзкой плоти осталось лишь несколько наростов, вросших в саму отрубленную руку.

Глядя на распадающуюся гниль, Санни испытывал одновременно глубокий, первобытный ужас и странное желание попытаться хоть немного повредить ее в надежде, что заклинание засчитает ему убийство.

Кто знал, какую награду он получит?

Но в конце концов Санни остался неподвижен.

Во-первых, потому что он не был уверен, что Заклинание признает труп существом. Он не знал, было ли это существо... живым, если не сказать больше. Было ли это сущностью, процессом или проявлением какого-то неведомого ему нечестивого закона.

Во-вторых, потому что он совершенно не хотел подходить к гниению, даже сейчас, когда оно умирало. Он даже не хотел позволить своим Воспоминаниям приблизиться к ней. В конце концов, Воспоминания были связаны с его душой. Кто мог знать, способна ли эта тварь распространиться на Воспоминания, а затем и на его душу через невидимую связь?

Поэтому Санни просто молча сидел и ждал.

Через некоторое время существо умерло.

Обугленная плоть отрубленной руки стала пепельной, рассыпалась в пыль и наконец исчезла в клубах глубокой, непроницаемой тьмы.

Остался лишь пустой зал, искореженный обсидиан в его центре... единственный кусок нетронутой алебастровой кости, сияющий ослепительным золотым сиянием.

Единственная фаланга пальца.

Санни подождал несколько минут, собираясь с духом, затем вздохнул и встал. Он взглянул на маленькую кость, нахмурился и подошел к ней.

...Пора было посмотреть, что приготовила для него судьба.

http://tl.rulate.ru/book/69326/2493709