Готовый перевод Император-реформатор / Император: Глава 58. Начало конца

Тем временем, в остальной Европе разворачивались трагические события. Разумеется, генуэзцы посетили не одну лишь Констанцу. Нет, наоборот – не желая подчиняться приказу об уничтожении всего груза, стоившего целое состояние, генуэзцы ночью, пользуясь праздником, быстро снялись с якоря и отплыли на своих кораблях. 

К сожалению, это им более чем удалось, так как корабли береговой обороны Фридриха, 32-пушечные «Зигфрид» и «Беовульф», которым было приказано потопить корабли генуэзцев любой ценой в случае попытки побега, не сумели нагнать итальянцев из-за отвратительных мореходных качеств своих кораблей. 

Разумеется, оба корабля были условно устаревшими, так как оба закладывались в качестве первых двух кораблей серии «Зигфрид» (одноимённый 32-пушечный корабль, соответственно, был головным кораблём серии). 

Будучи одними из первых построенных кораблей Империи, они испытали в полной мере на себе всю неопытность тех, кто их строил. Собственно, именно потому они и оказались, в конечно итоге, в составе кораблей береговой обороны – их было не жалко, в отличие от новенькой серии 120-пушечных линкоров, обшитых медью.

Так что, как не трудно догадаться, опытным морякам, уплывшим на превосходных кораблях, построенных по давно отработанной технологии и идеально подходящих для морской навигации в условиях Средиземного моря, не составило труда оторваться от погони двух паршивеньких фрегатов, на которых служили резервисты, а не постоянные кадры военно-морского флота.

Тем не менее, генуэзцам ещё предстояло поесть говна, ведь за ними в погоню из Задара были отправлена целая эскадра, а если быть точнее, то все пять 120-пушечных кораблей серии «Король Артур» (по порядку – «Король Артур», «Немезида», «Виктория», «Копьё Лонгина», «Берлин»). 

Каждый из кораблей был, разумеется, вооружён по последнему слову техники – на каждый корабль по 28-мь 68-фунтовых бомбических пушек, 72-е 36-фунтовые пушки и 24-е 24-фунтовые карронады (не пугайтесь – эпитет «120-пушечный» означает ранг корабля, в данном случае I-ый, а не фактическое количество орудий на корабле). Выйдя со своей базы, они, как уже упоминалось ранее, отправились в погоню за итальянцами, планируя перехватить их в Эгейском море.

Впрочем, если быть совсем уж дотошным, то «Берлин» был назначен на патрулирование участка возле Китиры, на случай, если итальянцы попробуют с ходу прорваться по кратчайшему пути в Италию. Другой корабль, «Копьё Лонгина», был направлен в участок близ Родоса, на случай, если генуэзцы захотят остановиться по пути у иоаннитов в их родосской цитадели.

Остальные три корабля, «Король Артур», «Немезида» и «Виктория», как бы странно это ни звучало, направились к Дарданеллам, чтобы заблокировать генуэзцам морской путь в остальную часть Средиземного моря, пока их будут, словно охотничьи собаки, загонять 48-пушечные «Леонид» и «Нарцисс», а также 64-пушечный «Аполлон».

Обладая лучшей подвижностью, они будут гнать генуэзцев всё дальше на Запад, к выходу из Мраморного моря, куда, тем временем, будут стягиваться главные силы средиземноморского флота Империи. К сожалению, чего главная ставка не предусмотрела, так это того, что генуэзцы не зря считаются одними из лучших мореплавателей, а природу никого нельзя недооценивать…

– Ну что, мы оторвались там от имперцев? – спрашивал неизвестный.

– Капитан, боюсь, что они наступают нам на пятки – если не будет штиля, то рано или поздно они нас догонят, а вы имперцев знаете – этим тварям только повод дай, а они тебе пулю в сраку! – кричал бывший галерный раб не вполне обычного для средневековых европейцев оттенка кожи. Вероятно, он пытался перекричать свистящий ветер, однако тщетно – капитан вынужден был читать слова по его губам, так как гул стоял невозможный. Впрочем, неприятности на этом не окончились – приближался морской шторм. Против генуэзцев будто бы восстали сами боги – Зевс устроил итальянцам настоящее фаер шоу при помощи своих знаменитых молний, пока Посейдон пытался буквально пожрать их корабли. Впрочем, генуэзцам ещё легко досталось, ведь буря затронула их лишь по касательной, в то время как корабли немцев она попросту разбила о скалы, насильно прекратив их погоню за ними.

– Неужели..? Капитан, я не могу поверить своим глазам – неужели сам бог благоволит нам? – тем временем, ветер совершенно стих и образовался полный штиль, в связи с чем кричать в ухо капитану судна было более не надобно, о чём ему немедленно он сообщил в личном порядке, – с ума сошёл?! Хватит уже орать мне в уши!

– Полагаю, это действительно чудо. Вероятно, наше спасение немного ни мало чудо, свершённое с небес самим Иоанном Крестителем! – прокричал капитан, после чего заставил чернокожего молиться вместе с другими (естественно, из лучших побуждений), хотя и знал, что тот язычник и для него это богохульство. 

Впрочем, делать ему было нечего – куда уж ему деваться то с этой плавучей тюрьмы? Хотя, пожалуй, куда-нибудь бы да стоило ему свалить, потому что очень скоро по ним стали палить бомбические пушки, лишь чудом (а может и криворукостью артиллеристов) не разорвавшие корабль в щепки. 

Тем не менее, вряд ли бы корабли итальянцев продержались хотя бы ещё один залп, если бы не густой туман, аккуратно устелившийся на морской глади. Воистину – чудо, ведь из-за плотного тумана кораблям Фридриха пришлось прекратить огонь, позволив генуэзцам, прикрытым дымовой завесой, успешно покинуть «поле избиения».

Спустя ещё несколько дней они, наконец, достигли Крита, в котором пополнили припасы, но недолго их скрипка играла – их обнаружил один из кораблей Фридриха – «Берлин».

Впрочем, это уже совершенно не имело значения – сошедшие с корабля члены экипажа, которых уже добивала чума, наверняка заразили жителей острова. Разумеется, можно было бы попробовать окольцевать остров и взять его в блокады, но это – слишком даже для Империи. Одно дело – гоняться за генуэзским кораблём на море, а осадить целый остров – всё равно, что объявить войну Венеции. По крайней мере, никого за это по головке не погладят, если и вовсе лычки не оторвут, прямо вместе с погонами и кителем.

Естественно, ни один человек, и уж тем более офицер флота, не возьмёт на себя ответственность за развязывание войны без наличия на то прямого приказа (а капитану судна, конечно же, не давали приказ атаковать венецианский Крит). Так что, обнаружив генуэзцев, судно стало просто наблюдать за ситуацией, не в силах что-либо сделать. 

Тем не менее, кое-что они всё-таки сделали – отправили небольшой почтовый корабль обратно, на военно-морскую базу в Задаре, чтобы сообщить командованию о ситуации. Через два дня штаб средиземноморского флота уже был уведомлён о провале погони. Ещё через три дня сообщение достигло императора…

– Карла? – свесив голову вниз, Фридрих поник, взывая к своей дражайшей подруге.

– Да, Фридрих? – тем временем, её, казалось бы, обошли стороной те переживания, что буквально разрывали изнутри Фридриха. Она тихо играла со своей дочерью, Викторией, в шахматы.

– Случилось кое-что ужасное, – Фридриху, тем временем, было трудно связать и два слова в единое предложение.

– Да? Странно – за все эти годы ты убил стольких людей, разве что лично их не расстреливал. Я уж было думала, что ты даже меня и собственную дочь задушишь без сомнения, если понадобится, а тут столько слёз. Что же случилось такого, что даже тебя это растрогало? – Карла, впрочем, не изменяла себе и всё также продолжала язвить при каждой удобной возможности.

– Да. Моя мать умерла от чумы, а теперь от неё умрут миллионы людей по всей Европе, – полагаю, очередное откровение?

– Правда? Я думала, что твоя мать умерла от родильной горячки… – неспешно говорила Карла, не выказывая эмоций. Пожалуй, этому она научилась от своего мужа, – в любом случае – это как-либо угрожает нам?

– Нет. Нам это не страшно. Скорее всего, эпидемия обойдёт нашу страну стороной, – едва двигая губами, произносил поникший Фридрих. 

– Виктория, хочешь поиграть с другими детьми? – внезапно, Карла обратилась к своей дочери.

– Нет. Они все глупые, – коротко ответила Виктория, поставив своей матери очередной шах и мат.

– Детка, прости, но тебе придётся поиграть с кем-нибудь другим. Не бойся – я скоро вернусь. Ты уж извини – папочка совсем раскис, и мне надо привести его в чувство, – вновь попыталась прогнать ребёнка Карла, вынужденная, впервые за её долгую карьеру актрисы, делать что-то подобное.

– Подарите мне братика, хорошо? – впрочем, их дочь, умная не по годам, сразу всё поняла и сама ушла, предварительно взяв с собой свои любимые шахматы.

– Пошли! – предварительно закрыв дверь на замок и прикрыв шторки, Карла аккуратной походкой направилась в сторону своего мужа.

– Что ты делаешь, Кар… – решил спросить недоумевающий от её действий Фридрих. Впрочем, прежде чем он смог договорить, она утопила его в своих объятиях…

– Не слышал, что ли? Наша дочь хочет себе братика… – и Фридрих, совершенно не препятствуя ей, постепенно утонул в них.

– Говоришь, зараза обойдёт нас стороной, да? – давно привыкнув к темпу Фридриха, она спокойно могла с ним разговаривать, лишь изредка прерываясь на жадный до воздуха вдох.

– Скорее всего, а что? – несмотря на удивление, вызванное подобными вопросами, Фридрих продолжил.

– Знаешь, а мне кажется, что это даже к лучшему. Кстати, на тебе неплохо бы смотрелась стемма, разве нет? – ну и, разумеется, Карла попыталась внушить Фридриху какую-нибудь другую мысль, чтобы отвлечь его от раздумий, но немножко облажалась с выбором.

– Не пытайся контролировать меня – не получится, – расстроившись, Фридрих быстро закончил своё дело и быстро ушёл, пока уставшая от скачек девушка, дуясь в подушку, продолжила лежать на кровати, пока не уснула…

… Спустя некоторое время …

– Ну что, папочка, сколько ещё мне ждать братика? – услышав тяжёлые шаги, очевидно принадлежавшие мужчине, Виктория, ничего и не подозревая, подумала, что это её «отец» (а кто же ещё, если вся прислуга по случаю игр её родителей была, как обычно, выгнана с этажа). Думая, что это её отец идёт в свой кабинет, она, не оборачиваясь, невинно спросила у него, когда он с мамочкой запилит ей братика. Впрочем, ответа не последовало. Не поняв подобной наглости, она уж было захотела обернуться и потребовать объяснения за это, но у неё не получилось – кто-то очень сильный схватил её, и как бы она ни пыталась кричать и звать на помощь, сквозь толстую ладонь насильника проходило лишь тихое мычание. Очевидно, у него также был сообщник, потому что ей оперативно связали руки и ноги, а напоследок – и рот, оставив лишь отверстие для дыхания.

– Пошли, – наконец-то разорвал тишину неизвестный мужчина…

p.s. Достаточно ли эвфемизмов?

http://tl.rulate.ru/book/66483/1827839