Готовый перевод Lang'ya Bang / Список Ланъя: Глава 18. Старый друг

В тот же вечер Сяо Цзинжуй пригласил в снежный павильон придворного лекаря. Проверив у Мэй Чансу пульс, лекарь, которому было известно, что его пациент принимает пилюли лекаря Сюнь, не посмел сболтнуть лишнего. Он лишь велел Мэй Чансу "побольше отдыхать и избегать эмоциональных потрясений", и поспешил откланяться. Мэй Чансу отослал Сяо Цзинжуя вместе с лекарем, воспользовавшись предлогом, что он хотел бы лечь спать. На деле же, в постель он не собирался. Набросив на плечи зимнюю накидку на подкладке, он распахнул оконные створки и спокойно сел у окна, обратив свой взгляд на народившийся месяц. Со стороны могло показаться, что Мэй Чансу одолели глубокие думы.

И тут к Мэй Чансу подошел Фэйлю, опустился на маленький коврик возле окна, положил голову на колени мужчины и мелко задрожал.

Мэй Чансу опустил взгляд на темноволосую голову у себя на коленях. Протянув руку, он мягко погладил юношу по голове и тихо спросил:

— У нашего Фэйлю что-то случилось? Фэйлю чувствует себя одиноко?

Фэйлю поднял голову и посмотрел на Мэй Чансу чистым, точно кристальная вода, взглядом и сказал:

— Не грусти!

Мэй Чансу замер на долю секунды, затем сказал с теплой улыбкой на лице:

— Я всего-лишь задумался, скорбные мысли меня не тревожат. Фэйлю, не стоит беспокоится.

Фэйлю покачал головой и настойчиво повторил:

— Не грусти!

В это мгновение Мэй Чансу вдруг почувствовал, как сердце его стиснула странная тревога, точно он никак не мог взять себя в руки, сдержаться, будто душа его вот-вот вспыхнет в последний раз и угаснет. Его скорбь сдерживало лишь дрожащее в груди дыхание. Нужно было лишь найти живописное уединенное место, начать жизнь на покое*, чтобы можно было как следует отдохнуть. Найти несколько хороших друзей, которые частенько смогут заходить к нему в гости. Не будет никаких интриг, коварных заговоров и предательств. Возможно, он даже сможет оправиться от своей затяжной болезни. Не сможет он и подвести чужие благие намерения. Почему бы так и не поступить? Жаль, что все это лишь мечта. Как бы он ни страдал, он все равно должен упорно продолжать нести все тяжести, которые он взвалил на свои плечи, до самого конца.

Жить на покое — в уединении, вдали от мира, отшельником; без чиновного места.

— Фэйлю не хочет вернуться в Ланчжоу? - гладя юношу по голове, пониженным голосом спросил Мэй Чансу.

Глаза Фэйлю тут же раскрылись и он, поддавшись вперед, крепко обхватил Мэй Чансу за талию.

— Не хочу!

— Я могу написать письмо брату* Линь Чэню* и попросить, чтобы он перестал дразнить тебя. Хорошо?

- Мэй Чансу обращается к Линь Чэню, как к старшему брату: 哥哥 - gēge - старший брат. Также это обращение допускает такой вариант: братец (обращение к мужчине старше говорящего, но одного с ним/ней поколения).

- 蔺晨 - lìn chén - фамилия: Линь.

Имя имеет значение: ясное утро.

Также у "Чэнь" есть свое созвездние: Фан (Покои, Небесная Четвёрка; четыре звезды в четвёртом созвездии восточного сектора неба, соответствуют СЗ углу созвездия Скорпион)

Обратите внимание, что Линь Чэнь и Линь Шу не родственники, не смотря на то, что у них одна фамилия. В китайском языке у них разные фамилии - разница в написании и в произношении фамилии (Линь Шу (林殊) - Линь Чэнь (蔺晨)).

— Не хочу!

— Но Фэйлю, — с нескрываемой скорбью в голосе протянул Мэй Чансу, — если ты останешься рядом со мной, то ты увидишь, как мне становится только хуже и, когда придет время... Даже Фэйлю станет грустно...

— Фэйлю хорошо, — юноша крепче прижался щекой чуть выше колен Мэй Чансу. — Не будет грустно!

— И тебе этого достаточно? — вздохнул Мэй Чансу. — Ты счастлив просто от того, что ты рядом со мной и что просто лежишь у меня на коленях?

— Фэйлю счастлив!

Мэй Чансу мягко приподнял лицо Фэйлю ладонями, ласково поглаживая юношу по вискам. Выражение лица Мэй Чансу становилось только печальнее.

— Хорошо... Раз так, мне следует оберегать твое счастье... Фэйлю, запомни: что бы в будущем не случилось, не бойся, потому что всегда будет кто-то, кто о тебе позаботится... Ты всегда будешь моим... самым счастливым ребенком...

Фэйлю моргнул, продолжая смотреть прямо в глаза Мэй Чансу. Он не очень понимал, что ему сказали, но он чувствовал в теплых словах Мэй Чансу добрые намерения. Увидев на лице брата Су легкую улыбку, Фэйлю попытался повторить ее — вот только улыбка вышла несколько натянутой и холодной. Пусть изогнутые уголки его губ были несколько ломаными и выглядело это странно — но улыбка эта была одним из самых редких выражений чувств на его лице.

— Наш Фэйлю такой милый. Когда мы вернемся в Ланчжоу, давай улыбнемся и братику Линь Чэню, хорошо?

— Нет!

— Почему?

— Он плохой!

— Ты так не любишь брата Линь Чэня, да? — беззвучно и мягко рассмеялся Мэй Чансу. Притянув Фэйлю в свои объятия, он начал медленно покачиваться вместе с ним. — Какой ты все-таки хороший... Был бы я таким же беззаботным и счастливым, как ты...

Фэйлю высвободился из его объятий, выпрямился и серьезно сказал:

— Можешь!

Мэй Чансу нежно взглянул на него:

— Правда?

— Можешь! — повторил Фэйлю.

Он отошел, чтобы вернуться с высоким табуретом. Усевшись на него, он потянул Мэй Чансу, чтобы тот опустился на ковер, а затем Фэйлю положил его голову себе на колени.

— Как Фэйлю! Брат Су тоже может!

Мэй Чансу почувствовал, как в уголках его глаз начали собираться слезы. Опустив голову на колени Фэйлю, он почувствовал пальцы юноши в своих волосах - как он мягко гладит и перебирает локоны. Он чувствовал, что каждое его движение было исполнено самым искренним теплом и любовью.

— Наш Фэйлю все-таки такой смышленый, — прошептал Мэй Чансу, плотно закрыв глаза. — И в самом деле, брат Су тоже может...

— Можешь! — повторил Фэйлю и попытался улыбнуться. Наряду с этим, он начал чуть покачивать коленки, медленно напевая успокаивающую мелодию.

— Фэйлю тоже выучил эту песню?

— Выучил! Фэйлю поет!

Мэй Чансу глубоко вдохнул и постарался расслабить каждый мускул, чувствуя, как усталость разлилась по его телу и потревожила сердце.

— Спать! — быстро сказал Фэйлю.

— Фэйлю устал и хочет спать?

— Нет! Брат Су — спать! Фэйлю бить плохого человека!

Мэй Чансу замер, но почти сразу понял, что Фэйлю имеет в виду. Он удивленно вскинул брови и спросил:

— Кто-то пришел в снежный павильон?

— Угу! — кивнул Фэйлю. — Снаружи! Дядя! Фэйлю пойдет бить его!

Мэй Чансу с облегчением вздохнул. Схватившись за руку Фэйлю, он встал и сказал в сторону окна:

— Брат* Мэн, пожалуйста, входи.

В этом случае Мэн Чансу обращается к Мэн Чжи - dàgē (大哥) - это тоже обращение "старший брат" - обычно так обращаются к человеку и называют его «дагэ» по соображениям вежливости, почтительности.

Вслед за его словами, в павильон скользнула тень, за которой появился крепкий, хорошо сложенный мужчина, однако, двигался он настолько проворно и ловко, точно был не обычным человеком, а злым духом.

— Этот дядя — гость брата Су. Пусть наш Фэйлю не будет его бить и пойдет спать, хорошо? - Мэй Чансу проводил юношу во внутренние покои; Мэн Чжи последовал за ними. После того, как Фэйлю послушно лег в постель, закрыл глаза и быстро заснул, двое взрослых мужчин сели за круглый стол, стоявший в центре комнаты.

— Эти двое ушли? — спросил Мэй Чансу наливая для Мэн Чжи чай.

— Я передал им твое сообщение, но, глядя на Вэй Чжэна, он, похоже, не очень хотел уезжать...

— В таком случае — что он задумал?

— Остаться в столице и помочь тебе, конечно же. Он сказал, что это общее дело, и что он не позволит тебе одному нести это бремя...

— Чушь! — сердито ответил Мэй Чансу. — Разве он такой же, как я? Я один, а у него есть барышня Юнь. Она ждала его эти двенадцать лет... Вслед за горем приходит радость. Барышня Юнь так ждала того дня, когда он, выживший, вернется к ней, чтобы они снова были вместе. Отчего же он вновь переживает? Здесь он мне не нужен. Хочет он того или нет - он должен уйти!

— Тебе не стоит сердиться, - спокойно заверил его Мэн Чжи. — Может я чего-то не знаю о Вэй Чжэне? Чтобы у него ни было на уме, твоим приказам он будет подчиняться. Я всего-навсего о тебе беспокоюсь. И ты приехал в столицу совсем один, без поддержки?

— Я приехал с Фэйлю.

— Ты про этого ребенка? — Мэн Чжи бросил взгляд в сторону кровати. — К слову, мне очень жаль, в тот день я не знал, что это твой ребенок. Меня очень впечатлила его техника и я вступил с ним в бой чисто из любопытства. Надеюсь, я не доставил тебе проблем?

— Нет, — равнодушно ответил Мэй Чансу. — Я всего-лишь прославился на весь Цзинлин.

— Почему ты не сказал мне о том, что приедешь? И как я теперь смогу помочь тебе без какой-либо подготовки?

— Ты хочешь мне помочь? - Мэй Чансу бесстрастно улыбнулся. — Забудь об этом. Ты занимаешь пост главнокомандующего императорской гвардии и имеешь мощное покровительство. К чему тебе терпеть лишения из-за меня? Ты очень помогаешь мне, пока делаешь вид, что не знаешь меня.

Мэн Чжи от гнева стиснул зубы и нахмурился.

— И ты так искренне говоришь мне об этом? За кого ты меня вообще принимаешь, а?

Мэй Чансу улыбнулся так слабо, что улыбка его едва была заметна. Он схватил Мэн Чжи за локоть и слабо сжал его, тихо сказав:

— Брат Мэн, как мог я не знать о твоих чувствах? Даже если не брать в расчет то, что мы были соратниками - с твоей непоколебимой самоотверженностью ты просто не можешь оставаться безучастным зрителем. И у меня в самом деле нет полной уверенности в том, что у моих действий есть хоть шанс на успех. Я не хочу втягивать тебя в это. Боюсь, что по неосторожности в одночасье верное имя семьи Мэн, заслуженное многими поколениями, будет уничтожено...

— Верность живет в сердце, а не в имени. Пока ты не подвергаешь императора опасности — ты никогда не будешь моим врагом.

— Императора? До скончания века император будет клинком с единственной целью — снимать мясо с костей* и убивать, — Мэй Чансу понимающе улыбнулся. — Похоже, ты уже давно догадался, с какой целью я приехал в столицу.

Это означает - казнить. Четвертовать.

— Да, думаю, я мог догадаться, — взгляд Мэн Чжи был снедаем беспокойством. — Однако, даже если ты сможешь остановить наследного принца или Юй-вана, избавиться от них обоих будет трудно. В любом случае, одного из них Его Величество оставит при себе!

— Не обязательно, — холодно усмехнулся Мэй Чансу. — Эти двое — не единственные сыновья императора.

Похоже, что Мэн Чжи никогда не рассматривал и такой вариант, что кто-то кроме наследного принца или Юй-вана будут претендовать на императорский трон. На его лице проскользнули неописуемые эмоции трепетного волнения.

— Ты... Ты хочешь поддержать Цзин-вана?

— Есть хоть одна причина, почему я не должен этого делать?

— Я знаю, что у тебя с Цзин-ваном очень крепкая дружба, и на его способности я не смотрю свысока. Честно говоря, и недостатки его у всех на слуху: низкое положение его матери и тот факт, что император никогда не относился к нему серьезно, и не ценил его достоинства. Но все может измениться, если он проявит себя с лучшей стороны. И самое главное то, что Цзин-ван, в меру своего характера, плохо разбирается в политических делах и испытывает отвращение к борьбе за власть. Лишить законного наследника права на престол — опасное дело. Сможет ли он с таким нравом остановить беспощадных, влиятельных и коварных наследного принца и Юй-вана?

Мэй Чансу игрался с гайванью* и ответил с каменным лицом:

Гайвань - пиала с крышкой (элемент китайской чайной утвари)

— Ну и что такого в том, что он плохо разбирается в политических делах? У него есть я. Я буду заниматься этими темным, пропитанными кровью делами. Злые поступки достигли крайних пределов, и для того, чтобы уничтожить коварных злодеев, уже не важно даже то, что мне придется ранить сердца невинных людей. Пусть от этого у меня на душе будет тяжело, но когда человек в муках уже перешел все свои пределы - он сможет выдержать и эту боль...

Какими бы жестокими ни были его слова, он не смог скрыть проскользнувшую в его речах печаль. Мэн Чжи ошарашенно смотрел на Мэй Чансу и вдруг его грудь стиснула невыносимая боль. Судорожно выдохнув, он тихо спросил:

— Но Цзин-ван, он... согласится?

— Почему бы и нет? Он ненавидит наследного принца и Юй-вана также сильно, как и я. Я не говорю уже о том, что в конце его будет ждать императорский престол. У императорского трона непостижимая притягательная сила. Перед таким соблазном не каждый сможет устоять. Даже Цзинъянь...

— Невозможно! — ударив ладонью по столу, возмутился Мэн Чжи. — Он испытывает отвращение к борьбе за власть, но неужели тебя это забавляет? Когда Цзин-ван стал таким жестоким? Разве не он всегда всей душой переживал за тебя?

— Брат Мэн, - слабо улыбнулся Мэй Чансу. — Ты забыл, что Цзинъянь не знает, что это я... Я уже мертв и стал шрамом в его сердце... Этот человек, злоупотребляющий влиянием, соблазняет его ступить на путь к трону и лишить законного наследника права на престол - не больше, чем незнакомец по имени Су Чжэ. К чему ему всей душой переживать за такого человека?

— Так вот как! — расстроенно воскликнул Мэн Чжи. — Верно, не знает... Но разве ты не встречался с ним сегодня? Ты не сказал ему? Он не узнал тебя?

— Зачем мне говорить ему об этом? — лицо Мэй Чансу было белее снега, а взгляд — холодным. — Каким бы наивным и невинным когда-то не был его друг, люди, вернувшиеся из преисподнии, превращаются в злых духов*. Не только он не смог узнать меня - я сам не могу узнать себя.

Отсылка к классическому роману "Сон в красном тереме". Буддийский термин означающий очень злые силы губящие людей.

Мэн Чжи сжал кулаки так сильно, что у него побелели костяшки. Он думал, что это поможет ему избавиться от раздирающей его на части боли в сердце. Он до сих пор помнит тот год и восемнадцатилетнего мальчика. Его широкую, ослепительную улыбку и здоровый, яблочно-алый румянец на щеках. С тех пор, подобно безудержному речному потоку, утекло двенадцать лет. Возвращаясь в воспоминаниях к событиям минувших дней, казалось, что все это было в одном из прошлых перерождений.

— Сяо Шу... — Мэн Чжи держал его тонкую и бледную руку в своей ладони. Он мог только представить, какие лишения и муки ему пришлось пережить, чтобы выжить.

— Обещай мне, что ты никогда ничего не расскажешь Цзинъяню, — Мэй Чансу взглянул в окно затуманенным, отстраненным взглядом. — Тот бойкий и очаровательный друг, с которым он вырос, никогда бы не стал столь коварным, недобросовестным и жестоким советником. Что плохого в том, чтобы сохранить эту тайну?

— Сяо Шу...

— О возвращении Линь Шу во всей столице знает только два человека — ты и прабабушка. Брат Мэн, покорнейше прошу тебя, я не хочу чтобы появился третий человек.

— Со мной можешь не беспокоиться об этом. Но откуда великая вдовствующая императрица узнала? За последние годы разум ее помутился.

— Я тоже не понял, как она узнала меня, ведь я изменился до неузнаваемости. Но когда она взглянула на меня и назвала меня сяо Шу, взгляд ее был таким теплым. Я уверен, что она не ошиблась, называя меня не тем именем... Возможно, туманные воспоминания о прошлом еще остались в ее затуманенном разуме, поэтому она чувствует себя столь беспечно. Для нее я все еще сяо Шу, и когда я оказался рядом с ней, она ничуть не удивилась и была так счастлива.

Мэн Чжи встревожился:

— Великая вдовствующая императрица не сказала бы этого.

— Нет, — спокойно сказал Мэй Чансу. - К тому же, никто уже не воспринимает ее слова всерьез.

— Ай-ай, — тяжело вздохнул Мэн Чжи. — Так и есть.

Мэй Чансу поднял чайную пиалу и сделал глоток. Короткое мгновение он хранил молчание, а затем спокойно спросил:

— Брат Мэн, раз уж ты пришел сегодня ко мне, я хотел бы задать тебе один вопрос...

— Смело спрашивай!

— Все эти годы мы несколько раз вели тайную переписку. Почему ты никогда не говорил мне, что у брата Цзинъюя есть посмертный ребенок?

— О чем ты говоришь? — от изумления Мэн Чжи резко поднялся на ноги. — У Его Высочества Ци-вана есть ребенок?!

http://tl.rulate.ru/book/6026/764656