Готовый перевод Lang'ya Bang / Список Ланъя: Глава 30. Виновен

Старший дворцовый евнух отдал поклон и удалился. Вскоре он вернулся и сообщил:

— Ваше Величество, главнокомандующий Мэн приказал слуге передать послание. Он сказал, что поймал злоумышленника возле дворца Чжаожэнь, некого Сыма Лэя. Главнокомандующий ожидает дальнейших указаний Вашего Величества.

Слова евнуха ошеломили всех присутствующих в зале. Вслед за удивлением на их лицах отразились самые разнообразные эмоции.

Черты лица драгоценной супруги напряглись, а наследного принца будто в воду опустили. Цзин-ван и великая княжна призадумались, а Юй-ван внутренне ликовал, всячески сдерживая радостный вид. Восседающий над ними государь был темнее тучи и, судя по его выражению лица, его одолевали противоречивые чувства.

Наконец Его Величество прервал затянувшуюся, звенящую в ушах тишину. Лян-ди чуть приподнял отяжелевшую руку и качнул кистью, давая евнуху знать, что его доклад приняли.

— Наложница Юэ... Тебе еще есть что сказать? — до этого момента император говорил резко, с жестким выражением лица, но эти слова он произнес удивительно мягко и несколько устало. Вот только тех, кто внимал подобным речам государя, спокойнее не стало...

Яркий и красивый макияж драгоценной супруги Юэ больше не мог скрыть ее бледность. С лишенным выражения лицом она чуть повернула голову, чтобы взглянуть на любимое дитя. И тут она неожиданно бросилась к трону и упала на колени, крепко обхватывая ноги Лян-ди.

— Несправедливо!.. — вскричала она.

— Даже сейчас ты пытаешься взывать к справедливости?

— Наложницу действительно обвиняют по справедливости, — драгоценная супруга подняла лицо и глаза ее наполнились слезами. Выражение ее лица было невероятно печальным и трогательным. — Но наследного принца обвиняют несправедливо!

— Что ты сказала?

— Это все спланировала и подготовила ваша покорная слуга. Наследный принц был в неведении... Это ваша наложница обманом велела привести во дворец Сыму Лэя. Наследный принц лишь повиновался своей матери, только и всего. Ваше Величество должен знать, что Сюань-эр почтительный и послушный ребенок. Он питает любовь не только к наложнице Вашего Величества, но и к вам!

— Если наследный принц невиновен, почему с того момента, как он ступил в зал, он не осмелился и слова сказать в свое оправдание?

— Ваше Величество, как Сюань-эр должен был оправдываться? Неужели он, когда здесь столько людей, должен был при всех поддерживать обвинения в адрес собственной матери? Сюань-эр с первых дней жизни глубоко почтителен к своим родителям, он не способен на подобное! Наложница поступила так от незнания, как защитить его. Он всегда беспечно попадает в ловушки злоумышленников. Наложница сделала это все, только чтобы рядом с ним находилось больше людей, способных его поддержать, чтобы никто впредь не смел обманывать его...

— Чушь! — разразился гневом Лян-ди. Оттолкнув от себя драгоценную супругу, она рухнула на пол. — Наследный принц — наследник престола, кто осмелится втайне вынашивать планы против него? Как императорская наложница и его мать, тебе полагалось научить его мудрому и доброму управлению страной, чтобы он усердно выполнял свой долг, разделял тяготы отца-императора — того, кто выше него, и показывал пример подданным и тем, кто ниже него — вот что действительно пошло бы ему во благо! Но взгляни — что ты наделала? Как могла ты поступить столь низко и подло? Если бы Нихуан сегодня пострадала, ты бы никогда не смогла откупиться! Так ты еще могла навлечь беду на репутацию наследного принца Лян — это очень, очень глупо! Глупо!

На этот раз крики государя напоминали раскаты грома, вселяющие в сердца людей страх, отчего души их были готовы вылететь из тел и унестись прочь. Вот только каждое безжалостное слово императора вызвало на губах Нихуан тень холодной усмешки. На лицах Юй-вана и императрицы промелькнуло разочарование.

Как бы сильно ни бранился государь, весь его гнев касался лишь драгоценной супруги Юэ. Последние же слова Его Величества дали всем знать, что наследного принца он оправдает. В подобной ситуации совершенно не имело значение то, верит ли император словам о непричастности наследного принца или нет. Важно было то, что наследный принц столкнулся с громкими обвинениями: что он посредством владетельного господина устроил западню, чтобы помочь матери в заговоре, с целью силой завладеть целомудрием великой княжны; и что он пытался уничтожить свидетеля — родного брата. Это серьезное преступление, которое ставит под сомнение почтительность сына к родителям, его праведность и добродетельность. Подобное может очень сильно пошатнуть его место наследника престола. Что до Лян-ди, то он не заинтересован в лишении наследного принца титула только на основании возникшей проблемы. Ныне в стране царит сравнительно стабильная и спокойная политическая атмосфера, и лишение принца титула может вызвать сильнейший резонанс. А поскольку драгоценная супруга решила взять всю вину на себя, император может снизойти и поднять данный вопрос еще раз, чтобы найти более подходящее решение.

Еще разок гневно ругнувшись, Лян-ди вздохнул и постепенно успокоился. Но вот вместо того, чтобы сначала закончить с наложницей Юэ, император приказал привести Мэн Чжи.

Ступив во дворец, главнокомандующий с поклоном поприветствовал Его Величество. Император задал ему несколько вопросов о том, при каких обстоятельствах главнокомандующий схватил Сыма Лэя. Мэн Чжи ответил, что его поймали его подчиненные, во время очередного обхода — они столкнулись с Сыма Лэем, когда тот бежал с заднего двора дворца Чжаожэнь. После ареста подчиненные узнали, что Сыма Лэй — сын начальника военного приказа, а потому не осмелились решать данную проблему без соответствующих указаний. Император Лян не отметил ничего необычного в словах своего подчиненного, только лишь убедился лишний раз в том, что пути человеческие неисповедимы, что неизменной судьбой располагает Небо. Вздохнув, государь спросил:

— Где сейчас Сыма Лэй?

— Он находится во внутреннем дворе дворца, где обычно отдыхает стража. Ваш подданный направил несколько гвардейцев проследить за ним.

Император вздохнул. Он задумался о том, что это дело может отразиться на добром имени княжны. В связи с этим, нельзя было передавать это дело компетентным по данным вопросам лицам на рассмотрение в суде. Он подозвал к себе приближенного слугу и передал высочайшее повеление — привести преступника во дворец. Император лично допросит его и примет решение на основе его устных показаний. Кто знал, что после долгого ожидания, слуга, сломя голову влетит обратно во дворец, докладывая:

— Сыма Лэя сильно избили — все его лицо опухло от синяков. Он выглядит весьма скорбно. Он потерял сознание и не может присутствовать на аудиенции у Вашего Величества.

Лян-ди нахмурился и строго взглянул на Мэн Чжи. Главнокомандующий императорской гвардии ошеломленно замер:

— Невозможно! Подданный Вашего Величества не посмеет без разрешения избивать преступников...

— Нет, — вмешался слуга государя. — Его избил не гвардеец. Говорят, что это был...

— Говори! Кто это был?!

— Княжич Му. Слуга не знает, кто доложил ему о происшествии. Княжич вломился туда, стража не смела преграждать ему путь, и он жестко избил Сыма Лэя собственными руками и ногами, даже руку ему сломал...

Император пораженно хмыкнул и краем глаза взглянул на Нихуан, желая увидеть ее реакцию на услышанное. Выходит, что прежде чем император вынес приговор по этому делу, Му Цин ворвался во внутренний двор дворца и самолично устроил над подозреваемым внесудебную расправу. Но когда государь задержал на великой княжне взгляд, эта женщина, предводительница сильнейшего войска на южной границе, даже не шелохнулась, по прежнему продолжая безучастно сидеть с каменным выражением лица. На слова слуги Его Величества она даже не поднялась на ноги, чтобы хотя бы небрежно бросить: "Младший брат повел себя грубо и необдуманно, прошу Ваше Величество простить вину". Этого не произошло. Лян-ди несколько смутился и поругал слугу:

— Сломал, так сломал! Нечего беспокоить нас по пустякам! Прочь!

Выругавшись, император вновь краем глаза взглянул на Нихуан: выражение лица великой княжны по прежнему оставалось холоднее льда. Она не спешила даже отблагодарить государя за милость. Подобная гордость и столь несгибаемый нрав редко встречался даже среди мужчин. Вопреки ожиданиям, подобное поведение ничуть не рассердило императора Великой Лян, напротив — это приводило его в восторг и он тайно восхищался характером этой женщины.

Несмотря на то, что Сыма Лэя в данный момент никак не привлечь к суду, и в такой ситуации государь сможет найти на него управу. Не имело значения — будет ли проведен судебный процесс или нет. Его Величество поспешил издать указ: "За проникновение на запретную территорию дворца, иноподданый Сыма Лэй приговаривается к ссылке. Его отец, начальник войскового приказа Сыма, понижен в должности и лишен жалованья". Ни малейших возражений на мудрое решение государя не последовало.

Однако, с делом драгоценной супруги Юэ, у Его Величества возникли трудности. Эта девушка много лет назад вошла во дворец юной, грациозной красавицей. Император в течение многих лет был милостив и благосклонен к ней. Она была лишь на ранг ниже Ее Величества императрицы. К тому же она — родная мать наследного принца. Из жалости и сострадания Его Величество не мог подвергнуть ее жестокому наказанию, но если наказание будет слишком милостивым, это лишь сильнее охладит сердце великой княжны. Тем более, когда на государя смотрит так много глаз, не стоит забывать и о "справедливости", чтобы принятое решение устраивало всех. Застывший в нерешительности наследный принц вдруг рухнул на пол и зарыдал в голос, умоляя:

— Ваш сын просит великую княжну о прощении матери вашего подданного и наложницы Его Величества! Молю отца-императора принять во внимание многолетнюю заботу матушки и наложницы, молю о снисхождении...

— Выродок! — Лян-ди оттолкнул от себя наследного принца ногой и тот рухнул рядом с матерью. — Ты смотри какую глупость совершила твоя мать — почему не отговорил ее?! Где твоя сыновья почтительность?!

Наследник престола со свистом вдохнул воздух и заплакал в голос. Поднявшись с пола, он, заливаясь слезами, вновь бросился к правителю, обхватив его ноги руками.

Глядя на лежащего на его коленях человека, на сердце императора появились странные, совершенно непонятные ему чувства. Как будто неведомая сила что-то болезненно сдавила в его груди и размолола в порошок.

Глубоко в сознании государя, прямо перед его глазами возник образ, который он в течении стольких лет старательно пытается забыть. То был стройный, высокий господин с красивым лицом. Взгляд выдавал в нем человека хладнокровного, строптивого. Но в его жестких глазах сильными всполохами полыхали языки неудержимого пламени.

Если бы тот человек также, как Цзинсюань, лежал сейчас на коленях императора, проливая слезы и жалуясь о несправедливости — смягчил бы государь свое сердце? Смог бы он снова обнять его?

К сожалению, подобное воде время неудержимо и скоротечно. То, что миновало, не вернется никогда. Возможно поэтому каждый новый седой волос на голове зарождает в мыслях императора желание жить. И лишь ближе к годам преклонным, Его Величество, придя в ужас, осознал, что он лишил жизни не только множество невинных душ, но и оставил на своем сердце неизгладимый след — глубочайшую рану, его сокровенную тайну, ту, которую никому не суждено поведать.

Дрожащая рука Лян-ди медленно опустилась на затылок наследного принца. Сердце драгоценной супруги Юэ пропустило удар и она чуть повалилась на бок, с трудом упираясь рукой о пол, стараясь не упасть.

— Наложница Юэ недобродетельна. Ее подлые поступки нарушили распорядки дворца. С сегодняшнего дня наложница Юэ лишается титула драгоценной супруги и получает титул императорской супруги. Наложница будет лишена прежнего уважения и почета, а также обязана переехать во дворец Цинли, и обдумать собственные ошибки без права покинуть дворец без высочайшего повеления, — Его Величество растягивал каждое слово, говорил четко и ясно. После чего государь перевел взгляд на императрицу Янь. — Есть что добавить?

Если бы государь исполнил волю императрицы, она бы с удовольствием загнала бы наложницу Юэ в самый темный уголок скрытого двора. Но государыня была человеком понятливым. Поскольку наследный принц избежал сурового наказания — слава сына возвеличит мать. В связи с этим Лян-ди не будет слишком сильно третировать и оскорблять наложницу Юэ. Чтобы императрица не сказала — от этого не будет проку. Лучше уж промолчать.

Увидев, что императрица молча опустила взгляд, Лян-ди перевел взгляд на Нихуан:

— У великой княжны есть возражения?

С надеждой на справедливый суд Нихуан подала жалобу, но в глубине души она понимала, что из этого инцидента она много не получит. Не смотря на то, что император закрыл глаза на некоторые проступки, он сделал для Нихуан все, что мог — понизил статус родной матери наследного принца. Если княжна начнет упорствовать и настаивать на своем, она опустится до их уровня. Поэтому Нихуан промолчала и лишь покачала головой.

— А что до тебя, — строго посмотрел на наследника престола Лян-ди, — тебе запрещено покидать Восточный дворец (*) три месяца. Усердно учись и как следует подумай о том, какими моральными качествами должен обладать наследный принц. И если ты еще хоть раз окажешься вовлечен в столь грязные дела, даже не думай о снисхождении!

Восточный дворец — дворец наследника престола

— Сын... благодарит отца-императора за милость...

— Вставай.

Выражение лица Его Величества все еще было мрачнее тучи. Он поднял голову, окинул всех присутствующих своим пристальным взглядом и задержал его на Цзин-ване.

— Цзинъянь...

— Ваш сын здесь.

— Ты признаешь свою вину?

Цзин-ван поднял одежды и опустился на колени.

— Сын признает свою вину.

Лян-ди хмыкнул и спросил:

— Мы спрашиваем тебя — как ты узнал, что великая княжна в беде и так удачно вломился во дворец, чтобы спасти ее?

Цзин-ван догадывался о том, что император задаст ему этот вопрос и пытался придумать подходящий ответ, но вот когда государь действительно задал этот вопрос, Цзин-ван растерялся, поскольку он так и не придумал лучший ответ. Он бросился спасать великую княжну, потому что ему об этом сказал Мэй Чансу. Вот только Цзин-ван не знал — откуда Мэй Чансу узнал о том, что великая княжна в опасности? Поэтому Его Высочество не спешил с необдуманным ответом.

Лян-ди терпеливо ждал ответа сына.

— Так откуда ты узнал? Разве ты не можешь ответить на этот вопрос? — но терпение длилось недолго и голос императора стал заметно строже.

— Нет... Ваш сын... Потому что...

— Отвечаю отцу-императору, — вдруг кто-то неожиданно обратился к Его Величеству. — Ваш сын попросил об этом Цзин-вана.

— Ты? — нахмурился император. — Тогда откуда ты узнал?

— Отвечаю отцу-императору, — вперед вышел Юй-ван и с уважением в голосе начал свой рассказ: — Ваш сын вошел во дворец через врата Пуцин, чтобы справиться о здоровье матушки-императрицы. Я проходил мимо дворца Чжаожэнь и увидел, как оттуда выбежала одна из служанок великой княжны. Она была в ужасе и взывала о помощи, говорила, что во дворце творятся бесчинства. Сын понял, что это не шутка. Что лучше принять наказание от матушки и императорской наложницы, чем причинить вред великой княжне своей нерешительностью. Сын понимает, что мои навыки в военных искусствах весьма ничтожны, но нужно было немедленно что-то предпринять. К счастью, в этот момент мимо проходил Цзин-ван и я попросил его войти первым, чтобы обезопасить ситуацию, а я отправился за Ее Величеством императрицей. Цзин-ван всегда отличался уверенностью и твердым характером, и сразу согласился. Но сын даже не смел думать о том, что драгоценная супруга... нет, что императорская супруга Юэ лишится рассудка и что прикажет наследнику престола застрелить всех свидетелей. Сын, конечно, не ожидал, что и Цзин-ван будет угрожать расправой наследному принцу, но он был вовлечен в это дело по моему приказу. Если отец-император желает наказать Цзин-вана, сын просит отца-императора разделить его наказание.

Он говорил уверенно и легко, как будто в его повествовании все было в рамках разумного. Конечно же, мать и сын, императорская супруга Юэ и наследный принц, прекрасно понимали, что Цзин-ван пришел тогда не из-за того, что какая-то служанка взывала о помощи. Это было невозможно, учитывая то, когда появился Цзин-ван. Но уже было поздно что-то говорить, поэтому они не смели открыть рта. Если верить словам Юй-вана, Император был уверен, что намерения его были не такими уж и благородными. Скорее он испытывал непередаваемый восторг от того, что у него появилась возможность использовать свежую информацию против наследного принца. Тем не менее, Лян-ди поверил его словам и кивнул.

— Вот значит как. Цзинъянь проявил неуважение к старшим и угрожал наследному принцу. В соответствии с законом он должен быть строго наказан.

Великая княжна Нихуан изменилась в лице. Лян-ди продолжил:

— Однако, мы еще раз хорошенько подумали и приняли решение. Как-никак — ничего не случается без причины. Юй-ван готов разделить с тобой наказание. Но тебе удалось выручить великую княжну — это достойно награды. Поскольку твои заслуги покрыли промахи — мы не будем жаловать тебе награду, но и не будем наказывать. Юй-ван весьма наблюдателен и способен своевременно принимать решения — это порадовало нас. Потому, жалуем сотню рулонов расшитого атласа, тысячу золотых лянов (*) и одну жемчужину.

Лян — мера веса, а также основная денежная единица Китая. 1 Лян — примерно 31,25 грамма. Один серебряный лян равняется 1200 медным монетам.

— Сын благодарит отца-императора за щедрую милость.

— Мы устали, пора заканчивать.

Император устало прикрыл глаза и позволил себе откинуться на подушки. Присутствующие на суде не осмелились болтать лишнее, и беззвучно поспешили покинуть зал.

Наказанием супруги Юэ, конечно же, должна была заняться императрица Янь. Наследный принц уже ничего не мог поделать, когда на его глазах, его мать повели обратно во дворец императорских жен. Наследник престола затаил ненависть на Юй-вана, одарив его тяжелым взглядом.

До этого момента Юй-ван не спешил показываться на глаза императора, но достаточно было ему выступить со своей историей, как он вмиг оказался тем, кто поимел с этого дела большую выгоду, к тому же — получил от государя не только похвалу, но и награду за то, что заступился за Цзин-вана, оказав ему тем самым немалую услугу, и за то, что вовремя бросился великой княжне на выручку, оказав благодетель для дома Му в Юньнани. Но и среди всего этого был один единственный недостаток — поскольку негодующий наследный принц затаил на Юй-вана злобу, это усугубило и без того натянутые отношения между двумя семьями. Юй-ван и наследный принц с давних пор непримиримы. Они готовы сражаться друг с другом не на жизнь, а на смерть. Поэтому очередную обиду можно было и не называть недостатком. В этой битве Юй-ван одержал победу над наследным принцем без потерь. В глубине его души начали распускаться цветы нескрываемого счастья — Его Высочество восхищался этим цилинем, этим талантом в лице Су Чжэ, который, на удивление, оказался неплохо во всем осведомлен. Получив приглашение во дворец, Юй-ван, поспешно отправившись навестить Ее Величество, по счастливой случайности встретился с господином Су. Юй-ван милостиво относился к людям образованным и сам спросил у господина совета — как стоит поступить ему на суде при государе? Его Высочество ни за что бы не догадался о том, что если он воспользуется случаем и заступится за Цзин-вана, он заберет все почести себе. Если говорить о Цзин-ване, то его желчный пузырь величиной с целую меру «доу» (*). К сожалению, он все же человек нахальный и самонадеянный, заботящийся лишь о настоящем, не думающий о будущем (*). Его сложно было назвать достойным соперником в битве за престол. Цзин-вану стоило хотя бы мысленно поблагодарить брата за то, что тот защитил его перед лицом отца-императора. Возможно он действительно признателен Юй-вану за помощь. Что касается великой княжны Нихуан, она, вполне очевидно, должна быть более...

Идиома. Говорит о человеке отчаянной храбрости, смельчаке.

Идиома. О человеке легкомысленном, недальновидном.

Не успел Юй-ван продолжить свою мысль, как к нему подошла великая княжна Нихуан, поприветствовав Его Высочество сложением рукавов:

— Нихуан благодарит Ваше Высочество Юй-вана за преданность и помощь, — сказала она с улыбкой на лице. — Слов благодарности за такое будет недостаточно, поэтому Нихуан при случае считает своим долгом отблагодарить Ваше Высочество.

Юй-ван поспешил ответить поклоном на приветствие, растягивая улыбку на все лицо:

— Великая княжна очень учтива. Положение княжны обязывает принца отдать все силы ради вашей безопасности.

Губы Нихуан тронула легкая, но, в тоже время, неповторимо прекрасная улыбка. Только она собралась бросить еще несколько любезных фраз, как краем глаза заметила, что Цзин-ван молча покинул зал. Сердце княжны едва заметно стиснула тревога, но выражение лица оставалось неизменным.

— Я действительно не могу унять свой гнев в отношении наложницы Юэ, — спокойно сказала Нихуан. — Но не мне следить за исполняющей волю государя матушкой-императрицей. Возможно, Ваше Высочество…

— Великая княжна, не тревожьтесь. Вы можете предоставить это вашему подданному. Принц немедленно отправится во внутренний дворец и обо всем доложит. Великая княжна может вздохнуть с облегчением и не беспокоиться, — добродушно рассмеялся Юй-ван, затем развернулся и действительно сразу направился во внутренний дворец.

Нихуан дождалась, когда Юй-ван уйдет подальше, ипоспешила догнать Цзин-вана.

Сяо Цзинъянь услышал, как позади его звала великая княжна. Он тут же остановился и сказал:

— У великой княжны есть какое-то дело?

— Когда я благодарила Юй-вана, ты ведь хотел подойти ко мне и сказать, что он никак с этим делом не связан, верно? — Нихуан мягко улыбнулась. — Почему не сказал об этом?

Цзин-ван промолчал, низко опустив голову.

— Ты ведь спас меня, потому что тебя попросил об этом господин Су?

Ее слова удивили Сяо Цзинъяня.

— Откуда княжна знает?

— Потому что господин Су и меня заранее предупредил, что мне стоит быть осторожной, что жены императора замышляли коварный заговор. К сожалению говорил он туманно, я лишь была настороже и не слишком обращала внимание на проведение драгоценной супруги Юэ…

Цзин-ван вздернул брови, на сердце закрались подозрения. Он спокойно спросил:

— Получается, что он не сказал, что стоит остерегаться драгоценной супруги Юэ? Однако, мне он сразу дал ясно понять, что я должен войти во дворец Чжаожэнь.

— А-а, нас тогда прервали, возможно он просто не успел договорить.

С самого рождения душа и сердце Нихуан были подобны ясной луне после дождя (*). Ее трудно было заставить волноваться о чем-либо. Она рассмеялась и сказала:

— Не смотря на то, что он спас меня, к сожалению, я не могу открыто отблагодарить его. Я могла лишь отблагодарить Юй-вана. И не просто словами — завтра я должна буду навестить его вместе с младшим братом Цином, чтобы лично изъявить благодарность.

Метафора спокойного состояния духа

Цзин-ван еще больше запутался.

— Это еще зачем? Зная тебя…

Нихуан развернулась, взглянула в сторону восточного дворца и со слабой улыбкой сказала:

— Не смотря на то, что наложница Юэ осуждена, наследный принц по прежнему остается наследником престола. Его влияние по-прежнему велико и обширно. Чем больше я выражаю благодарность Юй-вану, тем больше наследный принц будет ненавидеть его. Так он хотя бы не будет какое-то время докучать тебе. Тебе же не хочется нажить себе врага еще и в лице наследного принца? Так почему бы не подтолкнуть вперед Юй-вана?

Цзин-ван не очень хорошо разбирался во всех этих политических ухищрениях, да и не очень-то ему хочется об этом думать. Нихуан емко ему все объяснила и Его Высочество сразу все понял. С блеском в глазах он посмотрел вперед и, вздохнув, покачал головой. Так они вдвоем, плечом к плечу неторопливо покинули дворец, больше не продолжая эту тему разговора.

Едва они пересекли врата Шэньумэнь (*), вдруг откуда ни возьмись послышалось: “Старшая сестра!”. Им навстречу на всех парах мчался Му Цин. Затормозив прямо перед Нихуан, он, совершенно игнорируя свое положение, закричал:

— Старшая сестра! Ты в порядке?! Я до смерти перепугался!

— Ты уже совершеннолетний и наследовал титул, а до сих пор не можешь вести себя более сдержанно? Что же так сильно напугало тебя? В этом мире есть более важные дела! — осуждающе отругала братца Нихуан, но в тоже время, с любовью и нежностью пригладила его растрепавшиеся от бега волосы.

— Я испугался, что старшая сестра может пострадать, — точно избалованный ребенок, надувшись, пробурчал Му Цин. — Дворец — не самое лучшее место. Тебе стоит пореже тут появляться. Пусть наша резиденция в столице не такая большая, как в Юньнани, но она достойна моей сестрицы. Давай вернемся туда поскорее, а...

Великая княжна Нихуан весело улыбнулась и мягко хлопнула братца по плечу. Развернувшись к Цзин-вану, она спросила:

— Ваше Высочество тоже отправляется домой? Нам по пути, пойдем вместе.

— Не стоит, я пока не собираюсь возвращаться, — ответил Сяо Цзинъянь. — Я собираюсь заглянуть в поместье Нинго-хоу.

Ворота легендарной отваги, северные ворота Запретного города.

http://tl.rulate.ru/book/6026/1295901