Готовый перевод Lang'ya Bang / Список Ланъя: Глава 24. Остроумная провокация

После очередной победы, Байли Ци вернулся на свое место, явно демонстрируя, что он больше вставать не намерен. С серьезным выражением лица поднялся Сяо Цзинжуй и, обняв ладонью одной руки кулак другой, он холодно взглянул в сторону воина Байли, сказав:

— Ваш покорный слуга, Сяо Цзинжуй, вызывает воина Байли. 

Сегодня это был первый раз, когда кто-то осмелился бросить Байли Ци вызов. В глазах воина промелькнула искра, и он повернул голову в сторону посла своей страны. Посол покачал головой и Байли Ци безразлично отвернулся. Отказавшись от вызова, он покачал головой и сказал:

— Я устал. 

Сяо Цзинжуй знал, что кто угодно мог ошибиться, приняв его за императорского сына Великой Лян, только услышав фамилию Цзинжуя, оттого и предположил, что именно из-за этого Байли Ци отказался от его вызова. 

— Ваш покорный слуга, сын Нинго-хоу, потому и бросил вызов, — поспешил добавить он. — Если воин Байли устал, прошу вновь обратить внимание на мой вызов, когда воин немного отдохнет.

Байли Ци вновь взглянул на посла Северной Янь, но тот снова покачал головой. 

— Хватит на сегодня поединков. 

Всем было известно, что Сяо Цзинжуй по своей природе был против столь рьяного рвения за победой, считая, что вне зависимости от победы или поражения, не стоит наживать себе врагов, в особенности во время подобных состязаний. Вот только это не отменяет того, что Байли Ци сегодня действительно перегнул палку. Например, когда один из его противников отступал после поражения, Байли Ци продолжил давить на него, не позволяя уйти, и, догнав, сбил противника с ног. Это невольно заставляло кровь в груди молодого господина закипать и он не мог сдержать себя, чтобы не бросить этому воину Байли вызов. Сяо Цзинжуй набрался смелости на столь решительный шаг, решив, что даже если он получит тяжелые ранения, он должен поставить этого Байли Ци на место и усмирить его мерзкий характер. Вот только Сяо Цзинжуй никак не ожидал, что ему так мягко откажут. У этого воина действительно было несколько поединков подряд и Сяо Цзинжую стоило бы сказать: "Воин уклоняется от вызова, поэтому притворяется уставшим", но Сяо Цзинжуй был выше этого, с его добродушностью ему бы не хватило сил на эти слова, потому, застыв от раздражения, он предложил:

— Тогда я прошу воина Байли выбрать время, чтобы сразиться со мной в другой день.

Байли Ци сделал глоток чая и в третий раз покачал головой, холодно ответив:

— Есть ли причина для поединка в другой день? Здесь так много людей. Если вам действительно хочется сразиться, вызовите кого-нибудь другого. 

На сердце императора Лян который, заметив, что воин Байли настаивает на отказе Сяо Цзинжуя, стало неспокойно. Склонив голову, он бросил короткий взгляд на Мэн Чжи. Главнокомандующий императорской гвардии сразу же понял замысел Его Величества. Склонившись к уху Сына Неба, он сказал на грани слуха:

— Ваше Величество, не поймите неправильно, человек Северной Янь вовсе не проявляет свою слабость, он, конечно же, должен знать, что у Цзинжуя и Юйцзиня высокое положение и, к тому же, они в близком знакомстве с великой княжной, потому он не смеет оскорбить знатные дома Великой Лян. Цзинжуй действительно не противник воину Байли. 

Услышав слова главнокомандующего, Лян-ди не изменился в лице, но он все же немного разочаровался. Байли Ци сегодня вел себя излишне самоуверенно, потому император и понадеялся, что уроженец Великой Лян сможет вернуть честь страны, но, к сожалению, как бы императору этого ни хотелось, сделать это будет решительно сложно. Император чувствовал себя подавленным, но тут он совершенно случайно заметил, как Мэй Чансу что то на грани слуха обсуждает с великой княжной Нихуан. Стоило ей услышать что-то удивительное, как лицо ее тут же переменилось. Император не удержался и поинтересовался:

— Нихуан, о чем вы разговариваете с цином* Су?

Цин — должность и звание, как: сановник, министр, а также обращение государя к подданному. 

Княжна Нихуан нерешительно улыбнулась и деланно рассмеялась:

— Ничего особенного...

Лян-ди едва заметно недовольно нахмурился. 

— Не стоит обманывать императора, м-м! О чем вы говорили? — спросил он более строго. 

Княжна Нихуан улыбнулась чуть шире:

— Нихуан не смеет. Господин Су лишь сказал несколько слов о поединках, только и всего. 

— О? Хотелось бы услышать ваше высокое суждение, цин Су. Прошу, поделитесь им с нами.

Княжна Нихуан посмотрела на Мэй Чансу и отметила его беспомощное выражение лица. Она только и могла, что встать и сказать:

— Господин Су сказал, что у воина Байли чрезмерная энергия ян* и что он развивает свое военное дело в неправильном направлении. Если найдется человек, у которого получится изыскать изъян, его смогут победить несколько детей. 

Это означает, что воин очень сильный, что он отдает предпочтение жестким приемам.

Как только воин Северной Янь услышал слова цина Су, на лице Байли Ци напрягся каждый мускул. Воин гневно посмотрел на господина. Однако, посол Северной Янь воспринял его слова, как попытку подданных Великой Лян восстановить честь страны.

— Такие слова можно отнести к кому угодно, — надменно парировал он. — Если господин обладает столь большим талантом и способностями, почему бы господину не найти у воина изъян, а затем найти несколько детей, которые смогли бы его победить, а?

Мэй Чансу робко рассмеялся и ответил:

— Я говорил необдуманно. Прошу, не беспокойтесь. Воину Байли, должно быть, непросто было достичь таких способностей. Я не посмею столь небрежно погубить будущее воина.

Очевидно, что цин Су приносил свои извинения, но его слова ранили душу сильнее простой провокации. Он будто говорил: "На самом деле я могу воплотить в жизнь то, о чем говорил, но я совсем не хочу тебя уничтожать". Посол Северной Янь был доволен результатами поединков и, конечно же, слова господина Су ему совсем не понравились, поэтому он тут же ответил:

— Если господин обладает такими способностями, следовало бы продемонстрировать их перед Его Величеством. Пусть наш воин Байли и устал, но мы не смеем рассеять воодушевление и желание господина Су похвалиться. 

— Где уж там, это невозможно сделать так быстро, — продолжая тепло улыбаться, ответил Мэй Чансу. — Даже если мне удастся сразу же найти несколько детей, мне по меньшей мере нужно будет несколько дней, чтобы их обучить. Хорошо, я лишь болтал вздор, прошу, не принимайте мои слова близко к сердцу...

Чем больше Мэй Чансу говорил, тем больше посол Северной Янь верил в то, что слова его вовсе не пустой вздор. Если бы посол попросту его проигнорировал, было бы похоже, что он испугался господина Су. Как мог он оставить все как есть и позволить отобрать чьему-то острому языку заслуженный кулаками Байли Ци престиж? Если об этом узнает четвертый сын императора Северной Янь, то он, несомненно, обвинит чжэнши страны, что тот совершенно бесполезен. Он не мог такого допустить. Холодно усмехнувшись, посол сказал:

— Если господину необходимо обучить людей, мы подождем. Просим Ваше Величество назначить день и мы ручаемся, что прибудем по первому зову. 

Мэй Чансу выглядел озадаченно. Он пробормотал:

— Я не очень хорошо знаю столицу. Где я найду этих детей?..

На самом деле, ему достаточно только попросить и любой из присутствующих подданных Великой Лян сможет немедленно найти ему целую толпу детей. Вот только никто так и не мог понять, говорит он правду или попросту насмехается над Байли Ци, только поэтому никто не смел открыть рот. 

Посол Северной Янь, увидев сложившуюся картину, еще больше убеждал себя в том, что этот Мэй Чансу грозится впустую, потому посол решил подлить масла в огонь:

— Это не проблема. Я слышал, что во дворце боевых искусств в столице вашей страны очень много юных учеников... 

— Дети из дворца боевых искусств слишком сильны. Я боюсь, что воин Байли окажется в невыгодном положении. К тому же, будет нечестно, если с ним будут сражаться дети, которые уже практиковали боевые искусства. 

Увидев, что этот человек продолжает пускать пыль в глаза, посол Северной Янь сердито заскрежетал зубами и сказал:

— Почему бы и нет? Мы не возражаем.

— Нет, нет, — покачал головой Мэй Чансу. — Мне нужны слабые дети... есть ли такие дети в императорском дворце или, возможно, у кого-то из присутствующих господ дома?

Присутствующие насторожились и не осмелились ответить, опасаясь, что по неосторожности окажут Мэй Чансу медвежью услугу. Только дочь императора, принцесса Цзиннин, была единственной, кто не очень понимал положение вещей. Сверх того, незадолго до торжественного обеда она была потрясена странными обстоятельствами в стенах скрытого двора, поэтому сразу же ответила:

— Есть, во дворце. В скрытом дворе есть несколько детей. Их так жаль, они такие тощие...

— Осужденные рабы из скрытого двора, да, — шепнул себе под нос Мэй Чансу. — Они подходят значительно лучше обычных детей. Разрешит ли Ваше Величество... 

Лян-ди обратил внимание на направленный на него взгляд, но никак по глазам цина Су не мог понять: действительно ли Мэй Чансу хочет, чтобы император дал дозволение, или чтобы он все же отказал ему? Пока император медлил с ответом, его слуха коснулся голос Мэн Чжи:

— Прошу Ваше Величество дать ему ваше милостивое разрешение.

Лян-ди вне всяких сомнений мог доверять лучшему мастеру в военном искусстве во всей Великой Лян, и сразу ответил Мэй Чансу:

— Мы даем свое разрешение. Кто-нибудь, отправляйтесь в скрытый двор и приведите сюда несколько детей. 

— Запомните — нужно выбрать самых слабых, — добавил Мэй Чансу.

Посол Северной Янь был в ярости. 

— Осужденные рабы — тоже люди, — злобно сказал он. — Господин Су - безжалостный человек, раз господину хватает смелости отправить этих детей на верную смерть.

Принцесса Цзиннин очень встревожилась, увидев результаты своего непродуманного предложения. Вскочив со своего места, она поспешила вмешаться в разговор:

— Точно! Разве это не значит, что детей посылают на верную смерть? Отец-император, так нельзя!

— Принцесса, прошу, успокойтесь. Я уверен в свои словах, — попытался ее успокоить Мэй Чансу. — К тому же, они — осужденные рабы, они должны служить Его Величеству, даже если есть угроза лишиться жизни. Более того, если они смогут победить, Его Величество сможет их щедро вознаградить. 

Принцесса Цзинин еще сильнее разозлилась и сказала: 

— Они каждый день тяжело трудятся во дворце. Сколько бы им не жаловали лян серебром — им некуда их потратить. Конечно же, их жизни важнее!

— Верно, — сказал Мэй Чансу и задумчиво поднял взгляд к потолку. — На сердцах этих маленьких рабов нет и капли надежды. Боюсь, что они будут слабы и станут неохотно тренироваться. Это на самом деле ошибочная идея, не стоило выбирать их...

Посол Северной Янь поначалу изумленно наблюдал, как слуги отправились за детьми, но тут же на его сердце стало спокойнее, отметив, что Мэй Чансу решил отказаться от собственной идеи. Усмехнувшись, он сказал:

— Господин действительно упрям, до сих пор он отстаивал свои идеи. Вам нужно лишь извиниться. Наш воин Байли не скупится на прощение. 

Мэй Чансу пристально взглянул на него, пока послу не стало несколько неудобно от его взгляда. Затем Мэй Чансу вздохнул и сказал:

— Этот Су неоднократно давал вам возможность отступить, но вы не склонны воспользоваться ею. Раз вы настаиваете, этому Су ничего не остается, кроме как оскорбить воина Байли. 

Лицо посла Северной Янь приобрело зверское выражение, он только собирался парировать словам Мэй Чансу, как в ту же секунду отправившийся в скрытый двор по высочайшему указу старший дворцовый евнух вернулся и доложил:

— Ваше Величество, слуга привел пятерых детей. 

— Хорошо. Пригласите их.

— Слушаюсь.

Следом за старшим дворцовым евнухом во дворец засеменили пять хрупких, дрожащих мальчишек. Опустившись на колени, они низко поклонились, склоняя головы к полу. 

Цзин-ван начал уже что-то подозревать, недоуменно за всем наблюдая, но вскоре он окончательно все понял — стоило ему увидеть среди пятерых детей Тиншэна. Пока все сосредоточили свое внимание на детях, Цзин-ван воспользовался удобным случаем и незаметно шепнул сидящей рядом младшей сестре Цзиннин несколько слов. 

— Поднимите головы. Назовите возраст. К семье кого из этих преступных чиновников вы принадлежите? — холодно спросил Лян-ди.

Пятеро детей были до смерти напуганы. Старший дворцовый евнух шепотом надавил на них, заставляя поторопиться с ответом и они, наконец, продолжая дрожать от страха, прерывисто начали отвечать на вопросы Его Величества. Когда очередь дошла до Тиншэна, он побледнел и шепотом ответил:

— Осужденному рабу... Одиннадцать... Внук... Почтенного дасюэши*... Зала великой гармонии... осужден за... преступление во время императорского экзамена...

Дасюэши (досл. великий учёный муж); гражданский чин 5-го ранга, учрежденный в эпоху Мин; дасюэши состояли советниками при императоре 

Сердце Мэй Чансу сжалось от печали, он тут же поспешил сделать глоток чая, чтобы хоть немного отвлечься от этого чувства. Сейчас он понимал, что даже когда это дитя было заключено в стенах скрытого двора и у него совершенно не было никакой поддержки от внешнего мира, женщины семьи Ци-вана объединили моральные и физические усилия ради Тиншэна, посмертного ребенка Ци-вана, по счастливой случайности родившегося в стенах скрытого двора. Им удалось создать для него не только фальшивую личность, но и защитить от рук наследного принца и Юй-вана, которые так старались скосить траву и вырвать корни*. Эти женщины действительно вызывали восторг и были достойны уважения. К сожалению, эти непоколебимые в верности женщины были подвержены пыткам, мало кому удалось выжить. 

Cкосить траву и вырвать корни (обр. в знач.: вырвать с корнем, уничтожить решительно и бесповоротно; искоренение). В данном случае имеется в виду то, что эти два принца искореняли всё и всех, кто был связан с Ци-ваном и другими "преступниками". 

Когда эти пятеро детей закончили отвечать императору, сердце Его Величества совсем не дрогнуло. Он лишь одобрительно кивнул и обратился к Мэй Чансу с вопросом:

— Как цин Су считает — эти юнцы подходят?

— Пятерых слишком много. Это будет слишком большим преимуществом перед воином Байли. Троих вполне будет достаточно, — Мэй Чансу взглянул на детей и указал на троих детей, среди которых оказался и Тиншэн. — Ваш подданный боится, что для того, чтобы обучить их, ему придется забрать их с собой домой на два дня. Возможно ли получить на это милостивое разрешение Вашего Величества?

— Мы разрешаем. Если через два дня вы одержите победу, мы щедро вас вознаградим.

Мэй Чансу вздохнул:

— Ваше Величество безусловно милостив и великодушен, но принцесса недавно верно заметила, что эти дети — осужденные рабы. Им некуда будет потратить полученные ими золото и серебро. 

Лян-ди не удержался от смеха и сказал:

— Вы неправильно поняли. Мы говорим о том, чтобы щедро вознаградить вас. 

— А? — Мэй Чансу пораженно замер. — Вашего верного слугу не стоит награждать. Это они будут усердно работать. Ваше Величество, пожалуйста, лучше пожалуйте им что-нибудь, что принесет им радость.

— Конечно они тоже будут вознаграждены, — Лян-ди краем глаза заметил, что посол Северной Янь смертельно побледнел. От такого зрелища на сердце императора стало радостно.

— Если они и в самом деле одержат победу, мы пожалуем им... мм... пожалуем...

Он задумался над тем, как ему все же следует наградить детей, пока свое слово не вставила принцесса Цзиннин:

— Отец-император, вы должны пообещать им щедрую награду, чтобы они отдали все свои силы и усердно тренировались, только так господину Су будет легче их обучать. Дочь считает, что самой большой милостью для этих осужденных рабов будет освобождение от тяжелой работы, а также возможность покинуть скрытый двор, чтобы они могли стать самостоятельными и найти свое место в жизни. Нет награды лучше, даже если отец пожалует им сделанную из золота и серебра гору.

Лян-ди видел, как его младшая дочь сегодня сочувствует этим маленьким рабам. Чтобы осчастливить ее, к тому же эти дети были не так и важны, император, не задумываясь, кивнул и согласился:

— Хорошо, мы сделаем так, как ты пожелаешь. Если они одержат победу, мы милостиво освободим их от тяжелых работ и велим управлению дворцовыми делами подобающе их устроить.

Принцесса Цзиннин была в восторге:

— Благодарю отца-императора. Дочь знает, что ее отец-император самый милосердный и добрый.

— Ах, ты! Какая же ты мягкосердечная. Хотя ты и девочка, в этом нет ничего плохого, — Лян-ди с любовью взглянул на нее, а затем обратился ко всем в зале: — На сегодня мы закончим. Через два дня перед письменным испытанием и поединками с великой княжной, взглянем на навыки господина Су в обучении. И только после позволим перу замарать бумагу. 

Все сразу же встали в один голос объявили:

— Подчиняемся указу.

http://tl.rulate.ru/book/6026/1049638