Готовый перевод Shika no Ou / Король оленей: Глава 1.2 Встреча

2. Встреча. 

Он проснулся с таким пересохшим горлом, какого прежде никогда не испытывал.

Когда Ван со стоном попытался открыть глаза, раздался звук склеившей веки слизи. Тыльная сторона руки коснулась прохладной каменной стены. Всё вокруг было удивительно ярким. Он даже мог разглядеть растущие на руках пушистые волосы.

Осмотрев место укуса, Ван обнаружил, что на месте свежих ран от клыков уже образовался струп.

Прошлой ночью у него был жар и, кажется, ему приснился жуткий кошмар.

«Прошлой ночью?..»

Неужели это было только прошлой ночью?

Почему-то Ван потерял чувство времени и не знал, сколько проспал. Словно он видел очень длинный кошмарный сон, но чувствовал себя до странности беспомощным, будто упавшим в пустоту.

«Есть хочется...»

Зверский голод пожирал его изнутри и нарастал с каждым мгновением. Руки Вана неудержимо дрожали.

«Если не поем как можно скорее, то упаду в обморок. Однако я не могу просто пойти на поиски еды, пока прикован цепью.» Подумав о том, что до завтрака ещё целая вечность, он покрылся холодным потом.

«В горле пересохло. И голова кружится. Но несмотря на всё это, давно уже мой разум не был таким ясным.» 

На следующее утро он оставался лежать, сильно потея, хотя лихорадка постепенно спадала. Он проснулся отдохнувшим.

И всё же, кругом было тихо.

Он слышал только снующих вокруг мышей и насекомых. Доносилось и обычное жужжание лопастей вентилятора, но ни единого звука движения или голоса человека.

«Неужто ещё глубокая ночь?»

Озадаченный, Ван перекатился со своего места, где лежал лицом к стене. С трудом сев, он увидел ужасающее зрелище.

Повсюду, насколько хватало глаз, были трупы.

Человек, лежавший по диагонали от Вана, который ещё был жив прошлой ночью, и мужчина напротив, прикованный к стене... Все люди в этом слое были мертвы.

С первого же взгляда было понятно, что они не просто заснули.

Сгоревшие факелы превратились в чёрный уголь. В слабом свете из главного тоннеля он смог разглядеть лица мертвецов, искаженные агонией.

В наступившей тишине Ван задрожал. Его сердце бешено билось. Воздуха не хватало.

«Что тут произошло?.. Что происходит?.. Я совсем ничего не понимаю.» 

Ван понял лишь одно: он не мог больше оставаться здесь. Что-то подсказывало ему бежать как можно быстрее. Растущий внутри голод тоже подстёгивал.

«Нужно уходить отсюда. Чем скорее, тем лучше.»

Как только он бездумно бросился бежать, цепь с лязгом натянулась, и его правую ногу резко дёрнуло назад, в то время как сам он по инерции упал вперёд. Тут же оперевшись руками о каменный пол, чтобы не врезаться в него головой, Ван прищёлкнул языком.

«Дерьмо.»

Внезапно его охватила ярость. Он ненавидел всё, что ограничивало его свободу.

Ван схватил кандалы и со злостью потянул их изо всех сил. Раздался скрежет и лязг цепи. Заскрипела железная пластина с винтами. К ней были прикованы его цепь и два кола, державшие её на коренной породе.

Умом он понимал, что вытащить их невозможно, однако сейчас ему было наплевать. Движимый гневом, Ван взревел, стиснул зубы и напряг все мышцы, чтобы натянуть цепь. Мышечные волокна на его плечах и руках вздулись от усилий.

А потом... Он безошибочно ощутил, как скручивается и рвётся металл. Цепь с треском порвалась, и Ван откинулся назад из-за остаточного импульса.

Он приземлился на соломенную подстилку и ошеломленно уставился на обрывок цепи, свисавший с руки. 

Ван сидел долго, размышляя о том, что оторвал цепь своими силами. Наконец он опомнился и бросился бежать, волоча за собой остаток цепи, прикреплённой к кандалам.

* * *

В ушах громко свистело его собственное дыхание, пока он бежал по главному пути. Дорога плавно поднималась вверх, к стволу шахты, ведущему на поверхность.

Высоко над собой он видел свет. Его заслоняли прочные деревянные балки, поддержившие шкивы для соляной лебёдки, а верёвки свисали вниз.

Ван начал медленно подниматься по толстой деревянной лестнице, вздымая облака белой соли.

По мере того, как он приближался к верхнему слою, вокруг становилось всё светлее.

Как только его голова оказалась над основанием второго слоя, он услышал скрежет лошадиных копыт по камню.

«Лошадь жива?..»

Видимо, она заметила Вана. Лошадь, привязанная между каменной стеной и деревянным забором, спокойно посмотрела в его сторону, подняла морду и заржала.

Больше никакого движения не было.

Он внимательно осмотрел тоннель, но не обнаружил ничего, кроме безжизненных тел погибших рабов.

Ван стиснул зубы и сосредоточился только на том, чтобы карабкаться всё выше и выше.

«Тот зверь...»

Внезапно Вану вспомнился пёс, напавший на него несколько дней назад.

Как ему удалось спуститься по лестнице? Ни собака, ни волк не смогли бы такое провернуть, а уж подняться обратно — тем более.

«Нет...»

Тот зверь, вероятно, смог бы. Учитывая, с какой ловкостью он изогнулся в воздухе и оттолкнулся от стены, избегая удара, пёс поднимался бы и спускался по этой узкой, вырытой в земле яме, поочерёдно пиная лапами лестницу и каменную стену.

«Так что за звери они были? »

После укусов рабы стали умирать один за другим. Пусть работа и была непосильной, столько рабов сразу не погибли бы от истощения.

Иногда из-под земли внезапно поднимаются ядовитые газы, но будь причиной именно они, человек, спавший у входа, выжил бы. Невозможно, чтобы столько людей сразу во многих слоях шахты погибли.

«У всех был сильный кашель, и я чувствую, что начался он после укусов.» 

«Однако...»

Вспомнив псов, равнодушно, словно выполняя задание, нападавших на каждого человека, Ван закусил губу.

«Если все погибли из-за укусов, то почему я выжил?»

Ухватившись за последнюю ступеньку лестницы, Ван вылез из ствола шахты и выкатился в штольню.

У зияющиего входа в шахту Ван прищурился от яркого света. Заходящее солнце окрасило стену в светло-малиновый цвет.

«Вечер?..»

Утро ещё не наступило? Тогда как долго я спал? Полдня? Или дольше?..

Поджав губы, Ван вышел из шахты. Его тут же окутал золотистый свет. Прохладный осенний ветерок коснулся щёк. Вечернее солнце светило сквозь колышущиеся листья на деревьях, заливая всё вокруг красками заката. Куда ни глянь, кругом не было ни души. Ни солдат в караульной, чтобы охранять шахту и предовращать побег рабов, ни надсмотрщиков.

Только мухи, беспрестанно жужжавшие вокруг, напоминали об их печальной участи.

* * *

Ван поёжился на холодном ветру.

«Нужно хоть что-то поесть. Всё что угодно подойдёт, лишь бы съедобное.» 

Оглядевшись, он заметил несколько зданий.

Его привезли сюда с завязанными глазами, чтобы не запомнил путь для бегства. А пока он носил соль, не оставалось сил даже для того, чтобы осмотреться — тут всё равно была толпа рабов и надсмотрщиков. Ван в первый раз видел окрестности соляной шахты.

Его внимание привлекла сторожевая башня. Рядом с ней выстроились дома, где, скорее всего, и жили надсмотрщики.

На восточной стороне несколько дымоходов торчало из крыш двух разных по размеру домов.

«Видимо, кухня, где готовили пищу для рабов. Похоже, рядом с ней есть склад, так что, думаю, я угадал правильно.» 

Двери всех домов были крепко заперты. Но Ван был так голоден, что потерял всякую осторожность. Он пнул дверь ближайшего здания, а затем начал толкать её вновь и вновь, навалившись всем телом. Очевидно, что-то удерживало дверь изнутри. Вану удалось приоткрыть щель, но она оказалась для него слишком узкой.

Не собираясь сдаваться, он навалился на дверь ещё несколько раз, как вдруг раздался резкий треск, и внезапно она широко открылась.

Споткнувшись и едва не упав, Ван ударился голенью обо что-то твёрдое. Он потёр больное место и прищёлкнул языком. На полу валялись три стула.

«Значит , они и держали дверь.»

Внутри стояла мёртвая тишина. Свет вечернего солнца проникал в дом через окно, озаряя медленно кружившую в воздухе пыль.

В бледном свете лежали женщины. Одна из них даже тянулась к кувшину с водой, видимо, пытаясь напиться перед смертью.

Вероятно, упали прямо во время трапезы.

Посередине комнаты на кухонном столе в луже пролитого супа были разбросаны куски фама — пшеничного хлеба.

Вдруг он вспомнил тряпку, обернутую вокруг руки рабыни, что принесла ему кашу.

«Засов... Стулья удерживали дверь...»

Они будто боялись нападения.

«Тех зверей, да?»

«Псы точно были здесь. Осколки разбитых тарелок сметены в угол. Я уже представляю убирающихся женщин, что в страхе оглядываются на дверь. И заснули они наверняка только после того, как крепко заперли дом, боясь нового нападения зверей.» 

Первый, второй, третий день... Мучительно кашляя и надеясь, что просто подхватили простуду, заставляя себя работать даже с лихорадкой, только чтобы в конце концов рухнуть, как подкошенные.

Глядя на бездыханных женщин, Ван вспомнил тот ужасный момент, когда его собственное тело стало тяжелее свинца.

На их обескровленных лицах и шеях виделись красновато-коричневые пятна, — вероятно, следы лихорадки, от которой они страдали.

Вану показалось, что его голова раскалывается, а тело охватила сильная дрожь. Дышать было трудно. Но даже так он не мог просто пройти мимо этих женщин, что погибли мгновенно и мучительно.

Ван сложил вместе дрожащие руки, закрыл глаза и помолился за то, чтобы души умерших женщин были приняты в далёкой стране вечной весны.

Затем он открыл глаза и огляделся.

Уже некоторое время его манил запах вкусной еды.

Подняв глаза, он заметил связки стручкового перца и чеснока, свисавшие с потолка. Рядом болталась свернутая в кольца колбаса. В середине большого кухонного стола лежал огромный круглый фам — пшеничный хлеб, ещё не нарезанный, словно только что вынутый из печи.

Похоже, на этой кухне готовили еду вовсе не для рабов. Им давали только густую пшеничную кашу. Ван уже очень давно не видел колбасы и фама.

Но сначала он подошёл к сосуду с водой, зачерпнул её ковшом и залпом выпил. Холодная вода показалась ему невероятно сладкой. Ван всё черпал и пил, черпал и пил. Напившись, он схватил со стола фам и вонзил в него зубы, отрывая большой кусок.

Хлеб был достаточно большим, чтобы послужить ужином для семьи из четырёх человек, однако Ван быстро проглотил свой кусок, как голодный волк, даже не прожевав толком. Затем он оторвал ещё один кусок и продолжил его жевать, пока боль в животе не утихла.

Тихий голосок в глубине сознания Вана подсказывал, что ему не следует столько есть. Он уже долгое время получал очень скудную пищу. Голос шептал, что Ван может и умереть, если съест слишком много.

Однако он был не в силах остановиться. Словно в теле Вана зияла глубокая дыра, и, сколько бы он ни ел, она не желала заполняться. Ван протянул руку и резко сорвал колбасу с верёвки, а затем прокусил солоноватую оболочку. Даже твёрдый белый жир холодной колбасы на вкус был божественным. Знакомый запах мяса, казалось, что-то пробудил в его теле. Оно вдруг загорелось, как свеча, что едва не погаснув, вспыхивает вновь. Когда Ван прервал трапезу, чтобы вытереть рот тыльной стороной ладони, ему послышался какой-то звук.

Он тут же поднял голову и напряг слух.

«Да, и впрямь что-то слышу. Как будто кто-то плачет?» 

«Есть ещё выживший?..»

«Где ты? Откуда голос?..» 

Внимательно прислушиваясь, Ван пошёл на звук плача.

Как только он выбрался из кухни, голос стал чуть громче.

Прямо по соседству, да?

Соседнее здание было довольно большим, но сколоченным более грубо.

Как и ожидалось, дверь была заперта изнутри. Ван наелся, и у него больше не осталось решимости выбивать дверь, как в прошлый раз.

Осмотрев здание, он заметил слуховое окно в верхней части восточной стены. Воспользовавшись стулом, что он принёс из другого здания, — тем самым, о который ударился, Ван протиснулся в окно.

Обстановка внутри этого тёмного дома была намного беднее, чем в соседнем. Несколько печей с чёрными горшками на них стояли рядом в странно просторной комнате. Вероятно, это и была кухня для рабов.

Здесь тоже лежали мёртвые женщины. Среди них были и совсем молоденькие девушки. Заметив кандалы на их лодыжках, Ван заскрежетал зубами.

Они тоже были рабынями. Их люди, вероятно, проиграли войну, а самих девушек захватили в родных городах и насильно привезли сюда.

Вся зола из печей была собрана в отдельную ёмкость. Большинство чёрных горшков также были тщательно вымыты и высушены. Только в двух печах, что стояли прямо перед Ваном, ещё оставалась зола, а в чёрных горшках лежали остатки каши.

«Думаю, они упали без сознания, пока готовили себе еду, закончив приготовление пищи для рабов в шахте и уборку.» 

Теперь Ван слышал плач намного отчётливее, хотя он и перешёл в приглушенное хныканье.

Однако ни одна из женщин в комнате не дышала. Большинство из них лежало ничком на полу, и лишь одна сидела, прижавшись спиной к отверстию печи. Её платок соскользнул с головы, а волосы рассыпались по плечам, падая и на лицо. На вид ей было не больше двадцати двух-двадцати трёх лет. Женщина находилась в такой позе, словно до последнего вздоха защищала отверстие печи.

Наверняка она что-то оберегала от зверей, невзирая на бред и галлюцинации, вызванные лихорадкой.

Ван обеими руками осторожно приподнял тело женщины и отодвинул его от отверстия печки.

И тут же он снова услышал плач.

Когда Ван заглянул в темноту печи, на него удивлённо уставилась пара чёрных глаз.

Там сидел маленький ребёнок с куском фама в крошечной руке и мокрыми от слёз щеками.

***

Примечание: Печка, в которой Ван нашёл ребёнка, — это камадо, японская глиняная печь.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: перевод редактируется

http://tl.rulate.ru/book/59301/1534992