Готовый перевод Great Tang Idyll / Великая идиллия Тан: Глава 1.2. Полицейский и грабитель в прошлой жизни, семья в настоящей жизни

Маленькая девочка посмотрела в глаза маленькому мальчику, чтобы увидеть, есть ли в них какое-нибудь выражение, которого не должно было появляться. Но не получила ни малейшего результата. Когда девочка собиралась сдаться, она внезапно вспомнила слова лидера их команды:

 – Он может прыгать прямо с высоты пятнадцати метров без повреждений и может взбираться на стены высотой девять метров с голыми руками. Он также является знатоком криминальной психологии, поведенческой психологии, социальной психологии и других дисциплин. Он признан особо опасным преступником.

 – Если ты не прекратишь притворяться, я тебя защипаю до смерти! – маленькая девочка также подняла руку, чтобы немедленно ущипнуть маленького мальчика за руку. Достаточно было только одного щипка, прежде чем маленький мальчик сразу же заплакал "ва-ва!". Прежде чем маленькая девочка успела отреагировать, молодая девушка, сидевшая в дверном проёме, уже подбежала.

Увидев, что кто-то прибыл, маленькая девочка притворилась такой же невинной, как маленький мальчик, моргнув глазами. Маленький мальчик смотрел на неё с лицом, полным ужаса, и продолжал плакать.

 – Всё хорошо, хорошо, Баолан (1), не плачь. Ты не описался, ах… Баолан, не смотри на маленькую леди семьи Ван таким взглядом. Это твоя будущая жена. Вы всегда были вместе с момента вашего полнолуния, как ты можешь её бояться? – после успокаивающего голоса девушки мальчик наконец перестал плакать.

Когда эта девушка снова вернулась на своё место на табурете, маленький мальчик снова заснул, а у маленькой девочки было лицо, полное тревоги. Подумав немного, при этом неотрывно глядя на маленького мальчика, она, наконец, стиснула зубы и снова потянулась – на этот раз к нижней части тела мальчика – и прошептала:

 – Ты знаешь, что нужно звать на помощь? Чувствуешь, что у тебя есть поддержка? Не боишься, когда тебя щиплют? Я буду сжимать тебя до тех пор, пока ты не заболеешь!

 – Ва! Ва! – не дожидаясь, пока рука девочки коснётся его там, мальчик снова заплакал. Маленькая девочка сразу убрала руку. Девушка подошла ещё раз, но, увидев, что всё ещё нет проблем, вернулась на своё место.

 – Дай мне посмотреть, как долго ты сможешь плакать. Я собираюсь снова сжать, – маленькая девочка снова протянула руку.

 – Ва! – а малыш снова заплакал.

Маленькая девочка отдёрнула руку. Маленький мальчик остановился. Маленькая девочка протягивала руку. Мальчик плакал. Эта парочка продолжала повторять свой цикл.

Через несколько раз девочка на этот раз не протянула руку, а только сказала:

 – Я собираюсь сжать.

 – Ва! – мальчик заплакал.

 – Но я же тебя не тронула, – сказала маленькая девочка.

Маленький мальчик остановился.

Он остановился, но выражение лица мальчика изменилось. Он больше не был таким невинным и чистым, как раньше.

 – Действуй, действуй, ну же, продолжай действовать. А! Ты уже начал жалеть об этом, правда? Ты тогда забыл изучать детскую психологию, мой международный мошенник, товарищ Чжан Сяо Бао? – на этот раз девочка засмеялась и в шутку заговорила мальчику на ухо.

Маленький мальчик тоже больше не мог притворяться. Протянув маленькую толстую руку, чтобы ударить себя по лбу, он вздохнул и сказал:

 – Дело не в том, что я был беспечен. Проблема в том, что мужчины относятся к этой штуке слишком осторожно.

Он внутренне понимал, что сейчас это уже стало рефлексом. Но у детей вообще не должно быть такого рефлекса. Столкнувшись с подобной ситуацией, ребёнок, по сути, имеет только две реакции. Во-первых, они продолжают плакать и ждать, пока кто-нибудь их утешит. Но позже он остановился сам. Во-вторых, переключаться с криков на смех, думая, что было обнаружено что-то забавное. Но на самого Сяо Бао повлияло его же взрослое мышление.

 – Товарищ Ван Цзюань, я считаю, что полицейский не должен делать такие неприличные вещи. Это действительно неэтично, особенно для женщины-полицейского, – Чжан Сяо Бао наконец признал свою личность.

 – Мошенник-преступник, товарищ Чжан Сяо Бао, ты должен помнить, что есть только дурные намерения и что не бывает необоснованных мер. Скажи, а куда ты положил деньги? – Ван Цзюань не чувствовала ни малейшего смущения. Обучение, которое она получила, способствовало этому.

Чжан Сяо Бао взглянул на молодую девушку, которая вернулась на своё место у двери, чтобы снова бездельничать, прежде чем повернуть голову и сказать Ван Цзюань:

 – Если ты должна добавить описание перед моим именем, пожалуйста, говори "подозреваемый". Прямо сейчас я считаю, что нас должен беспокоить вовсе не вопрос денег. Помни, для меня деньги никогда не были проблемой. Сейчас я думаю о том, смогу ли я ещё съесть ту миску лянфэнь?

 – Ты действительно можешь найти темы для пустой болтовни. Где деньги? – Ван Цзюань продолжал спрашивать о деньгах.

 – Ты была копом, пока не стала глупой курицей? Какие деньги? Посмотри на нашу текущую ситуацию. Посмотри на наше окружение. Согласно распространённой, но невероятной логике, мы уже покинули наш первоначальный мир и переродились в другом. Моё предсмертное сожаление о том, что я не смог съесть эту миску лянфэнь, очень велико! – Чжан Сяо Бао повернулся и посмотрел в потолок.

Ван Цзюань снова огляделась вокруг и также обнаружила, что это не её временной период. Или, скорее, вещи в этом мире, такие как появление молодой девушки, сидящей в дверном проёме, её приближение в случае странных реакций детей, и одежда, которую она носила, подтверждали это.

 – Это всё ты, это всё ты! Тебе пришло в голову пойти и совершить обмен заложниками. Это просто здорово. Я больше никогда не увижу свою семью. Верни меня! Верни меня к моим родителям! Верни меня к моим братьям и сёстрам! Верни мою работу! – изо всех сил стараясь говорить тихо, Ван Цзюань ущипнула Чжан Сяо Бао за плечо, продолжая высказывать свои жалобы.

 – Ты сожалеешь об этом? Было бы лучше, если бы я тогда не вернулся, чтобы позволить этому ребёнку продолжать жить под постоянной угрозой смерти? – Чжан Сяо Бао снова повернул голову, чтобы спросить.

 – Сожалею? Нет, я ни о чем не жалею. Кто я? Я – тиранический цветок Китая. Пожалуйста, не смотри на меня такими глазами. Я не позволю опорочить мою честь, – Ван Цзюань на мгновение замерла, прежде чем торжественно заговорить с Чжан Сяо Бао.

Чжан Сяо Бао кивнул, соглашаясь со словами Ван Цзюань. Он немного подумал, прежде чем вдруг сказал:

 – Как ты думаешь, в этой жизни я смогу увидеть своих родителей? Глядя на то, как устроено окружение, и на слова этого человека только что, это должно быть зажиточное хозяйство.

 – Айя! – Ван Цзюань вздохнула, стараясь рассуждать логически: – Давайте сначала не будем думать об этом. Подумай, в каком мы месте? Что нам теперь делать?

 – Какая разница, что это за место? Я решил. Я наконец-то могу увидеть своих родителей в этой жизни, поэтому я буду много работать, чтобы зарабатывать деньги и позволять им жить хорошо. Тогда я найду жену и позволю ей жить хорошо. Хотя ты слышала слова той женщины раньше, ты, кажется, моя жена. Я решил…

 – Я решила не признавать это дело. Я не буду жить вместе с подозреваемым в международном уголовном мошенничестве, – не дожидаясь, пока Чжан Сяо Бао закончит говорить, Ван Цзюань прямо отринула это предложение.

 – Забудь об этом. Давай сначала не будем обсуждать подобные вопросы. Я собираюсь поспать. Через некоторое время, возможно, появятся другие дела, поэтому я не буду составлять тебе компанию, – Чжан Сяо Бао снова улёгся. Он закрыл глаза, выражение его лица было выражением предвкушения.

____________________________________________

1. "Баолан" (寶 郎) – это прозвище, образованное путём объединения "bao" (寶) из имени Чжан Сяо Бао и "lang" (郎), что означает просто мальчика или молодого человека (это также может быть использовано для обозначения мужа, но это конкретное использование, очевидно, не применимо к данному случаю).

Поскольку возрастная иерархия очень важна в китайских семьях, а прозвища используются чаще, чем имена в китайской культуре, также принято относиться к сыновьям семьи по порядку их номеров с добавлением "lang" (郎), например, первый мальчик, второй мальчик и так далее. Такой порядок именования был очень распространён в многодетных семьях, особенно в аграрных. Как конкретный пример, семья Ян династии Сун, генералы, прославившиеся своими историческими делами, а также своими вымышленными рассказами в фольклоре, пьесах и опере, чаще известны под такими прозвищами, чем под своими именами. Их претензии на известность в китайской культуре основаны на вымышленных рассказах о трёх поколениях, состоящих из отца, семи сыновей и внука, которые сражались и умерли в битве, защищая границы осаждённой династии Сун. Семь сыновей чаще известны по прозвищам, производным от порядка их рождения: Далан (大郎) или большой мальчик как старший сын, Эрланг (二郎) или второй мальчик (которое, кстати, является именем китайского бога, который также был вторым сыном), Санлан (三郎) или третий мальчик, Силан (四郎) или четвёртый мальчик, Улан (五郎) или пятый мальчик, Люлан (六郎) или шестой мальчик, и Цилан (七郎) или седьмой мальчик. В китайской художественной литературе часто можно увидеть персонажей по имени Ян, которые утверждают, что происходят от генералов семьи Ян. Так обстоит дело с тремя персонажами из классики уся, Трилогии Кондора (射鵰 三部曲) Луис Ча (查良鏞), более известного под псевдонимом Цзинь Юн (金庸).

http://tl.rulate.ru/book/57462/1532078