Готовый перевод Of Masks and Dreams / О масках и мечтах: 36.2 Второй шанс

Джирайя взглянул на нее, явно уловив вопрос на ее лице. Он заколебался, затем вздохнул. "Сегодня я получил кое-какие новости. Завтра я покидаю Коноху и не знаю, когда вернусь. Скорее всего, нескоро".

Что? Он уезжает? "О чем ты говоришь? Какие новости?"

Джирайя отвел глаза и прочистил горло. "Я... пока не уверен. Это то, что я должен выяснить один".

Несмотря на шок, медицинские инстинкты Цунаде включились. "Ты собираешься путешествовать один? Но что насчет твоего... состояния? Твои пути чакры настолько повреждены, что ты не сможешь выполнить более одного дзюцу, и даже это..."

"Тсуна." Улыбка Джирайи была усталой, как будто он уже знал, что она скажет. "Я могу позаботиться о себе. Мы в мире, не так ли? Врагов мало, а если они и есть, я уверен, что твой парень позаботится о них".

"Он не мой парень", - пробормотала Цунаде, отводя взгляд от Джирайи. Кем бы они с Какаши ни были, это было нечто большее, и в то же время... как-то меньше. Но, очевидно, Джирайя принял решение, и она ничего не могла сделать, чтобы остановить его. Неважно, что ее сердце сжалось от одиночества при этой мысли. Когда она подняла голову, Джирайя был уже на ногах. Она прикусила губу. "Позаботься о себе".

Джирайя кивнул и пошел к двери. В дверях он остановился и оглянулся. "Что бы ты ни думала, Тсуна, я вижу, что Хатаке заботится о тебе больше, чем о чем-либо другом".

"Джирайя, подожди". Цунаде стояла, вглядываясь в знакомые черты своего старшего друга. Она надеялась, что он знает, как она благодарна ему за поддержку и дружбу, независимо от того, сколько раз она нанесла ему заслуженный удар. "Спасибо."

Глупая ухмылка Джирайи наполнила его лицо, затем он закрыл за собой дверь, оставив ее одну.

Цунаде повернулась к камину, в котором уже почти не осталось углей. Она поплотнее натянула халат, то ли против внезапной прохлады, то ли просто для комфорта, она не знала. Судьба благословила ее вторым шансом с Какаши. Она не заслужила его, но и отказываться от него из-за беспочвенных страхов не собиралась.

Какаши заслуживал семьи. Заслужил возможность стать отцом. Но решение должен был принять он, а не она. Когда он вернется, она спросит его. И если ей придется освободить его от их обещания, то она это сделает.

Она закрыла глаза, сдерживая слезы. А до тех пор она будет ждать.

Какаши пригнулся, и изогнутый клинок катаны охранника просвистел над его головой. Повернувшись на задней ноге, он занес свой более короткий и толстый ниндзято над головой, и тяжелая рукоять врезалась в нос охранника. Тот застонал, пошатываясь. Слишком легко. Какаши нужно было только развернуть ниндзято, и клинок вонзился бы в сердце мужчины. Но он замешкался на долю секунды.

Он мог просто вырубить его. Несмотря на трупы, устилавшие коридор позади него, нерешительность не давала ему покоя. Охранник просто выполнял свою работу. В сердце Какаши запульсировала боль. Без сомнения, его ждала семья.

И, в отличие от человека, прятавшегося за дверями кабинета впереди него, имени этого охранника не было в списке.

Никаких свидетелей.

Глаза Какаши горели; его маска была влажной от слез и крови его жертв. Никто не должен был знать, что таинственный убийца, уничтожающий бывших союзников Акацуки, - это Какаши Хатаке. Только если он хотел вернуться в Коноху.

К Цунаде.

Один удар, и все было кончено. Тело охранника с глухим стуком упало на пол, и Какаши перешагнул через него, в два шага добравшись до запертых дверей кабинета. Один удар ногой, и он уже внутри. Чтобы защитить свою личность, они с Кохару договорились, что он не будет использовать дзюцу без крайней необходимости. Пока что это было не так. За девять месяцев его ниндзято вычеркнул из списка десять имен.

Он не торопился с каждым именем. Наблюдал, ждал, планировал, чтобы единственным убийством, которое он должен был совершить, было имя.

Но сегодня он ошибся. Джин Эномото, одиннадцатое имя в списке, должен был быть один в своем кабинете. Он и был один в своем кабинете, когда Какаши прокрался за периметр безопасности, через который проскальзывал уже сотни раз. Но взгляд на длинные светлые волосы, сверкающие в лунном свете на стене, остановил его на месте. Это была всего лишь прислуга, но ущерб был нанесен. Поднялась тревога, и вместо того, чтобы быстро и тихо разобраться с Эномото, Какаши был вынужден перебить всю ночную стражу.

Какаши покрепче сжал свой ниндзято и перевел взгляд на коренастого мужчину, сидящего за его столом. Сегодняшние смерти были вызваны его собственной халатностью, и он не хотел ничего, кроме как закончить работу и сбежать, чтобы оттереть кровь со своей кожи. Хотя ощущение и вонь от нее оставались бы гораздо дольше.

"Подожди! Я дам тебе что угодно! Деньги? У меня много денег!" Эномото попятился, пот блестел на его лысеющей голове, а Какаши продолжал приближаться. "Все, что захочешь!"

Какаши сделал паузу, встретившись взглядом с мужчиной. Пусть он увидит его слезы. Меньшее, что он мог сделать, это показать свое сожаление. Но ему еще предстояло выполнить миссию.

Глаза Эномото расширились, и он сменил тактику. "У меня есть семья! Пожалуйста..."

Один удар, и все было кончено.

Оставив позади поместье Эномото, Какаши побрел через лес, все еще сжимая в руках ниндзято. Не было смысла убирать его в ножны, пока с лезвия капала кровь. Он не пытался найти источник воды, чтобы отмыться от крови, засохшей на руках, под ногтями, на лице и волосах. Не то чтобы он мог что-то учуять, когда запах крови забивал его ноздри.

Возможно, он просто устал от бессмысленного ритуала. Охотиться, проливать кровь, а потом смывать ее, как будто ничего и не было. Снова и снова.

Но это случилось. И сколько бы раз он ни оттирал кожу, кровь все равно оставалась. На его руках. Слои и слои крови. Говорящие ему о том, кем он был. Убийца. По крайней мере... по крайней мере, Цунаде не могла видеть его таким.

Какаши вздохнул. Он не просто устал. Он устал, до костей устал. Но все равно, он шел вперед. К двенадцатому номеру.

"Вас трудно найти, Какаши-сенсей".

Какаши остановился и повернулся. Неужели он настолько погрузился в свои мысли, что не услышал приближающегося Сасукэ? Он изучал своего бывшего ученика, который стоял всего в пятнадцати метрах позади него. Что он здесь делает? Он должен быть в Конохе.

Сасукэ сделал еще один шаг, сузив глаза. "Ты выглядишь как черт".

"Маа, так положено по должности". Какаши сдвинулся с места, ссутулившись, чтобы встретиться взглядом со своим учеником. "Почему ты здесь?"

"Мне понадобилось девять месяцев, чтобы найти тебя после того, как ты покинул Коноху той ночью". Голос Сасукэ был таким же невыразительным, как и его лицо. "Я знаю, что ты сделал. Этот список - мой, сенсей. Мое искупление. Я не могу позволить вам забрать его у меня".

Какаши моргнул, и кончик его окровавленного ниндзято опустился на мягкую грязь. Сасукэ преследовал его с тех пор, как он покинул Коноху? "Сасукэ... Я взял эту миссию, чтобы тебе не пришлось".

"Это мое решение, а не твое." сказал Сасукэ. "Это мое бремя".

Сасукэ не понимал, о чем он спрашивает. "Нет, это не так. Возвращайся в Коноху, Сасукэ. Дай мне закончить это".

Впервые в темном взгляде Сасукэ что-то промелькнуло. "Я не нуждаюсь в защите, и мне не нужна твоя помощь. Я должен сделать это сам. Дай мне список, и ты сможешь вернуться в Коноху. Это больше твой дом, чем мой". Он протянул руку. "Я вижу это в ваших глазах, Какаши-сенсей. Как вы хотите вернуться".

Какаши закрыл глаза, отгоняя искушение от протянутой руки Сасукэ. Его грудь болела. Больше никакой охоты. Больше не будет теплой крови, орошающей его лицо и забивающей поры. Больше не нужно оставлять трупы на своем пути. Это было бы так просто. Он мог бы вернуться в Коноху прямо сейчас, помилованный, пока Сасукэ разбирается с остальным списком. Он мог бы стоять рядом с Цунаде до тех пор, пока не закончится ее пребывание на посту Годайме, а потом... а потом...

И что? Он позволит Сасукэ тоже упасть в эту яму, в которую он сам себя загнал? Какаши взял себя в руки и встретил взгляд Сасукэ. "Я знаю, какую вину ты чувствуешь. Но это не тот путь, чтобы доказать свою правоту. Возвращайся в Коноху и окружай себя товарищами. Изолируя себя, ты ничего не добьешься".

Он должен был знать. Что дали ему годы изоляции, когда компанию ему составляли только мысли и призраки? Ничего. Он заточил себя в клетку, которую сам же и создал, пока Цунаде не вернулась и не показала ему ключ.

"Я не вернусь в Коноху, пока не искуплю свою вину". Сасукэ достал свой меч и прислонил лезвие к плечу. "Я не хотел этого делать, Какаши-сенсей, но если вы не отдадите мне список, то я возьму его".

Какаши вздохнул; он услышал, как потрескивает бумага сложенного списка в кармане его куртки. Он не собирался выигрывать этот бой. Пора начинать работать над запасным планом. "Я не могу позволить тебе снова броситься во тьму".

Глаза Сасукэ сузились; одно кольцо фиолетового, другое мерцало красным. "Да будет так."

Какаши пришел в себя, когда над горизонтом забрезжил рассвет, солнечный свет пробивался сквозь листву и ветви. Он усиленно моргал, пытаясь вспомнить... ах, да. Джин Эномото, номер одиннадцать. Сасукэ с отчаянием в глазах, подогреваемым страхом, достал список из кармана Какаши за мгновение до того, как его накрыла чернота.

Он пошевелил конечностями, ноющие мышцы жаловались при малейшем движении. Без Шарингана Обито у него было мало шансов против риннегана и собственного Шарингана Сасукэ. Да и если честно, он не стремился победить. Он берег как можно больше энергии и чакры и позволил Сасукэ быстро расправиться с ним. Он не мог остановить Сасукэ в схватке лицом к лицу, поэтому ему придется остановить его другим способом. Он надеялся, что его план сработает.

Но пока что его целью было добраться до Сасукэ, пока он не убил двенадцатого номера: Харуку Кон.

Какаши вдохнул бодрый утренний воздух, острый от холода, и поднялся на ноги. Ему нельзя было терять время. Может, Сасукэ и взял список, но он давно его запомнил.

Какаши перешел на бег, а затем, когда мышцы достаточно разогрелись, прыгнул на деревья. Конечно, если бы он уничтожил список, как должен был, ничего бы этого не случилось. Он не был уверен, почему сохранил его. Возможно, акт восстания против Кохару был его способом уважения к своим жертвам.

Наступила ночь, и Какаши зашагал дальше. Деревья проплывали мимо в размытых оттенках темноты, а ветерок свистел в ушах. Как всегда, лицо Цунаде заслоняло его мысли; ее медовые глаза, полные слез, притягивали его к себе. Она была такой же, как и тогда, когда он покинул ее все эти месяцы назад. Какаши сжал пальцы в кулаки, застывшие от засохшей крови. Как всегда, его терзали одни и те же сомнения. Как он мог вернуться к ней в таком состоянии? Она заслуживала гораздо большего, чем сломленный человек, запятнанный чужой кровью.

Больше всего на свете он хотел помилования, но с каждым совершенным убийством его преследовала одна и та же мысль: а стоит ли цена этого?

Он был уже не тем человеком, каким был девять месяцев назад. Он сказал Сасукэ правду. Изоляция, когда он сосредоточился только на своих убийствах, и последующее чувство вины в последние месяцы разъедали его. Но даже это постепенно угасало. Он оцепенел, как и тогда, в Анбу, все эти годы.

Хуже того, он ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Он должен был сделать все возможное, чтобы спасти Сасукэ от этого пути. Если для этого нужно было взвалить это бремя на свои плечи, то так тому и быть.

Какаши отогнал от себя мысли о Цунаде. Ради Сасукэ он должен был оставаться сильным. Вместо этого он вспомнил взгляд Сасукэ. Как страх его ученика пробился сквозь запертые глубины. Это была его единственная надежда достучаться до него.

Какаши добрался до города Харука Кона за два часа до рассвета. Он проскользнул мимо сонных стражников и направился к самому большому игорному залу в городе. "У Кона", гласила тусклая вывеска. В этот час мужчина еще должен был быть в постели, а у него было мало времени. Если бы ему пришлось гадать, он бы поставил на то, что Кон был эгоистичным и осторожным человеком. А значит, первым логичным местом для поиска были жилые помещения, соединенные с игорным залом.

Какаши прошелся по периметру игорного зала. Пока что он не видел ничего, что могло бы потребовать взлома, но северная сторона возвышалась на добрых два этажа выше, чем остальная часть игорного зала; идеальное место, если Кон хотел жить над своим бизнесом, как король, властвующий над своим королевством - мелькнувшее движение на северной стороне здания привлекло его внимание.

Очевидно, Сасукэ пришел к тому же выводу.

Какаши выкрикнул проклятие и выстрелил в сторону игорного дома Кона. Времени на скрытность не было. Он метнул кунай, прикрепленный к проволоке, в угол здания и бросился за угол. Со всей тяжестью своего импульса он врезался в ближайшее окно ногами вперед и приземлился на землю среди осколков стекла. Он мгновенно осмотрел комнату.

Сасукэ стоял у изножья кровати Кона, правая рука потрескивала от электричества. Его глаза расширились при виде Какаши, и он поднял руку, чтобы направить свое копье Чидори прямо на проснувшегося и ошеломленного Кона.

Какаши поймал запястье Сасукэ как раз вовремя, чтобы послать чакру, наполненную молнией, в стену в нескольких сантиметрах от головы Кона.

Голова Сасукэ повернулась к Какаши, глаза пылали сквозь завесу черных волос. "Уйдите с дороги, сенсей. Если ты снова вмешаешься..."

"Я знаю, что ты боишься". Какаши говорил тихо и твердо, его рука все еще сжимала запястье Сасукэ. "Столкнуться со всеми в Конохе после всего, что ты сделал... Я бы тоже хотел убежать. Но это путь труса".

Сасукэ скривил губы. "Я не трус".

Какаши выдержал его взгляд. "Нет, ты не трус. Вот почему ты знаешь, что должен вернуться и встретиться с ними лицом к лицу. Покажи им, что ты изменился, находясь там. Некоторые примут тебя, некоторые нет. Но я знаю, что ты достаточно силен, чтобы сделать это. Эта миссия... убийство... ты знаешь, как это делать. Ты хорош в этом. Но поверь мне, что это не поможет тебе измениться. То, что тебе нужно, находится в Конохе".

В челюсти Сасукэ дрогнул мускул. "И позволить тебе выполнить эту миссию в одиночку? Я вижу, как сильно ты это ненавидишь. Вы меня не обманете, Какаши-сенсей. Послушай свои собственные слова. Выполнение этого задания уничтожит и тебя".

Какаши медленно выдохнул. Сасукэ был прав больше, чем он думал. Но в его сознании возник образ лица Цунаде, и он сумел слабо улыбнуться. "Ты ошибаешься. У меня уже есть то, что мне нужно. И именно это даст мне силы идти дальше". Он крепче сжал руку. "Это твой второй шанс, Сасукэ. Не упусти его".

Сасукэ опустил голову. Затем он тихо засмеялся. "Возвращайся в Коноху. Возможно, вы правы, сенсей". Он отдернул руку и повернулся к окну. "Очень хорошо. Я послушаю тебя... только в этот раз".

У Какаши сжалось горло, когда он увидел, как его бывший ученик присел на подоконник и оглянулся. Он поднял руку в знак прощания, и Сасукэ кивнул. "Берегите себя, Какаши-сенсей".

Сасукэ растворился в ночи. Тиски на груди Какаши наконец ослабли. Наконец-то он успел вовремя, чтобы спасти жизнь любимого человека.

Этого было почти достаточно, чтобы облегчить боль, когда он столкнулся с Харукой Кон, именем номер двенадцать. Зрение Какаши затуманилось, и он достал свой окровавленный ниндзято. Если бы только для этого ему не пришлось отнимать жизнь.

http://tl.rulate.ru/book/57297/1474580