Готовый перевод Разбитые зеркала / Разбитые зеркала: Глава 1

Больше всего Беатрис ненавидела, когда её сон прерывали по каким-то незначительным причинам. Одна из таких — уборка. Уборку ведь можно провести и после того, как она проснётся и начнёт заниматься своими делами.

И об этом она предупреждала сразу же, когда приходили новые работники из клининговой компании. Более того, она всегда назначала определенный день недели и указывала: с какого и по какое время.

— Раздражает. — Перевернувшись на спину, Беатрис повернула голову к входу, откуда доносилось шуршание. Приоткрыв один глаз, она увидела несколько силуэтов и, переворачиваясь на бок и подтягивая тёплое одеяло до самых ушей, снова закрыла глаз. — Остановились. Развернулись. Вышли. Когда можно будет заходить — позову. — Шумно зевнув и довольно причмокнув, Беатрис услышала отдаляющиеся шаги и шуршание, а следом звук закрывающейся двери.

Мысленно кивнув и похвалив про себя оперативно ушедших работников, девушка снова расслабилась, спокойно отдаваясь такой любимой и манящей тьме Морфея.

Она хотела досмотреть этот странный, очень реалистичный и нелепый сон.

Этот сон начинался почти так же, как и обычный выходной. Разница заключалась в том, что после пробуждения и бесцельной ходьбы по дому, она направилась на работу, где получился очередной упрёк от начальства за своё нахальство. Иногда она задумывалась, а если бы в студенческие годы она всё-таки забрала документы из медицинского университета и подала их в институт международных отношений на лингвиста с межкультурной коммуникацией или юриста. Как бы всё сложилось?

Но, кажется, такого не произошло бы. Ей слишком нравилось человеческое тело, его строение. В школьные годы ей было интересно, что происходит в человеческом теле, действительно ли всё так, как написано в учебниках? А химические процессы в организме? Это не только биология со своими живыми и мёртвыми клетками и физика с какими-то процессами. В человеке намного больше химических процессов, чем биологических.

Только со временем, ближе к окончанию средней школы, её мнение не изменилось… Но даже так, она не ставила для себя какую-то определённую цель. Она продолжала считать это обычным интересом, любопытством, которое со временем исчезнет. Параллельно этому увлечению Беатрис интересовалась иностранными языками, литературой и, кажется, экономикой.

Иностранные языки влекли её из-за неизвестности и очевидного любопытства: почему так, а не иначе? Но такие же были обстоятельства и с её родным языком. «Почему это слово означает именно то? Почему так, а не вот так?» — даже такие по-детски глупые вопросы иногда возникали в её в голове, но никто на них не отвечал, поэтому ей приходилось самой искать на них ответы. И она их находила, но они не удовлетворяли её мнение и шли вразрез с собственным мышлением.

Школьная литература Беатрис не интересовала, потому что не соответствовала её представлениям о действительно хорошей литературе. Она не просто не интересовала ее, скорее даже отталкивала, в отличие от той, которой интересовалась и которую читала она сама. Военное дело, почти все виды детективов: классические, как «Шерлок Холмс», полицейские, шпионские, криминалистические, политические, с маньяками, триллеры, документальные, научно-образовательные, какие-то неопределенные поджанры старинной литературы, немного экономики, совсем чуть-чуть; также была проза и приключения, но эти два жанра являлись обычным расслабляющим развлечением, которое она могла спокойно прочитать, так сказать, на одном дыхании. Лёгкое чтиво перед сном.

В какой-то момент жизни она даже сама писала на популярных интернет-площадках, но всё закончилось так же неожиданно, как и началось. В то время она создала только две достаточно популярных и тяжелых истории, одна из которых была закончена, а другая и по сей день остается незавершённой.

В первой истории царила тяжелая атмосфера, создаваемая саморазрушением главного персонажа, попавшего в паутину лжи и обмана. Он пытался выбраться из неё и остаться «целым», но по итогу окунулся только глубже, сам создавая свою собственную паутину, собственную психологическую игру, что и привело к психическому и психологическому саморазрушению. И естественно к жестокому, кровавому, лживому концу. Основным жанром в этой истории значилась психология, но по сути это был полицейский детектив с маньяком. Она разрушила своеобразный «шаблон» жанра, как когда-то знаменитая Агата Кристи со своим интересным стилем.

После этого Беатрис сделала большой перерыв, решая для себя, чего же она хочет. Эта историю с паутиной лжи, обмана, интриг — помогла ей. Помогла определиться с тем, что делать дальше. А дальше она выбрала своё «обычное любопытство, обычный интерес». Она решила поступить в медицинское учреждение, где и начала писать вторую историю.

Вторая, незаконченная история, тоже была в жанре «психология», только вот с помощью этой истории Беатрис хотела разобраться в самой себе, расставить всё по полочкам, не втягивая своё окружение в свои проблемы. В свою непонятно откуда взявшуюся депрессию.

Она рассчитывала на такой своеобразный способ расслабления путем одиночества. У каждого свои методы, не так ли? Беатрис была рада своему одиночеству. Несколько человек, желающих перейти созданную ею же невидимую стену, вызывали у девушки только панику и раздражение.

Они хотели помочь ей успокоиться, прийти в себя после потери родителей. Жаль, что они не понимали — они только мешали, а их помощь являлась медвежьей услугой. Именно благодаря чужой «помощи» Беатрис всё меньше и меньше контактировала с окружением, ехидничала, скалилась, огрызалась и отталкивала от себя людей.

Ей казалось, что все испытывают сочувствие, хотят помочь, в то время как это абсолютно ей не нужно. Всё, что нужно — тихая безлюдная обстановка, место, где никто не достанет, не побеспокоит.

И выходом из этой ситуации стала именно эта недописанная история.

В эту историю она перенесла чуть ли не всю свою историю жизни, естественно, предварительно преобразив её. При этом она не хотела полностью создавать что-то, напоминающее автобиографию, поэтому ей пришлось переступить через себя и начать писать историю в жанре романа.

И снова эта история привлекла к себе внимание из-за своей специфики. А те, кто оставался рядом с ней и ожидал какую-нибудь новую историю, были чрезвычайно рады и встретили роман Беатрис с восторгом.

Они были теми людьми, которым нравился этот мрачный, в меру современный, но напоминающий средневековый стиль написания. В особенности их привлекали столь необычные персонажи первой истории. И они ожидали чего-то подобного от второй истории, когда она только появилась.

Промежуток между этими двумя историями составлял почти шесть с половиной лет.

Вот. Беатрис их не огорчила. Беатрис, наоборот, — удивила. Она написала психологический роман-триллер с элементами детектива и военного дела. В этой работе Беатрис использовала чуть ли не все жанры и поджанры, известные ей. Казалось бы, столько жанров превратят работу в какое-то посмешище, но! Нет. Этого не случилось. Она умело отвлекала внимание на историю главного персонажа, подбирая моменты, когда стоит использовать тот или иной жанр.

Вот только стоило ей переступить середину этой истории, стоило увидеть где-то рядом конец — всё прекратилось. Беатрис что-то поняла для себя, сделала какой-то вывод и отвлеклась на что-то другое, с головой окунаясь в свою позабытую, отодвинутую на второй план страсть.

И это было для Беатрис рискованное время, когда она могла потерять абсолютно всё. Она могла потерять больше шести лет своей жизни из-за этого «тёмного пятна», именно так эта девушка его называет. Хотя свой диплом бакалавра по специальности патологоанатома она получила год назад, сейчас она решилась идти на магистра. К высшей степени мастерства.

В период депрессии она почти не появлялась в институте, на большинстве лекций, но если и появлялась, то специалисты были рады, когда она снова уходила. В той мрачной и закрытой девушке они не видели того, кто мог бы стать действительно хорошим патологоанатомом. А когда она снова вернулась к прежней себе, с новыми взглядами, немного изменившимися ценностями — её ожидала колоссальная, сложная и серьезная работа по навёрстыванию упущенного. Помимо прочего ей приходилось совмещать практику с изучением теории.

Хвала тому, что она зарекомендовала себя с хорошей и серьёзной стороны, потому что преподаватели пошли ей на уступки, соглашаясь ей помочь. А по окончании университета, пройдя профильную ординатуру, она решилась стать судебным медицинским экспертом. И для этого ей так же приходилось пройти ещё дополнительные курсы, а не заново учиться. Ей повезло, что у неё было подходящее медицинское образование, но немного отличающееся от выбранного направления.

Всё же, патологоанатом отличается от судебного эксперта.

Первый работает с живыми тканями для постановки диагноза человеку или с умершим по предположительно естественным причинам. Он занимается этим по заявке коллег с целью исключения врачебных ошибок, выявления наличия у погибшего инфекции, паразитов и других потенциально опасных для окружающих состояний.

Пусть судмедэксперт делает примерно такие же манипуляции с трупом, он преследует другие цели. Он должен установить причину смерти и орудие убийства, если она была насильственной. Их работа проводится по решению суда или распоряжению следователя. Судмедэксперты не проводят всё время в лаборатории, они нередко выезжают на место преступления.

Беатрис выбрала это направление своей профессии, потому что оно было, с её точки зрения, более свободным, в какой-то степени насыщенным. И она продолжала спокойно работать, периодически выезжая на места преступления, но чаще всего она находилась в своей любимой лаборатории или в морге, осматривая трупы.

Трупы её влекли больше.

Эти добрые ребята были довольно радушными и дружелюбными. В отличии от живых, они не могли говорить в лицо одно, действовать в угоду себе, а за спиной точить нож. И они не смогут ударить в спину, как это могут сделать живые.

Всё же ей встречались люди, что убивали собственных родственников по какому-то пустяку или не слишком серьезному поводу, из зависти. Это вызывало у неё отвращение, как и двуличное поведение определённого человека из начальства.

Ей больше было интересно, как этот человек так хорошо держит свою позицию и сколько он получает денег за своё место в кресле? Наверняка немаленькую сумму, потому что Беатрис знала о некоторых актах подделки документов.

И то, что она в таком не участвовала, естественно, злило и раздражало руководство. Видите ли, какая-то высокомерная баба смеет не подчиняться своему начальству! Может быть, было бы всё иначе, если у Беатрис не было какой-то морали по отношению к умершим и периодически возникающей и грызущей днём и ночью совести.

Странно, что та вообще оставалась при ней на такой работе, где чаще всего ты можешь расстраивать и делать больно тем, кто приходит к тебе. Но что она может поделать? Ничего. Она ничего не может поделать, кроме как мысленно посочувствовать чужому горю.

И этот сон напоминал именно об этом. Он фрагментами показывал всю её жизнь её собственными глазами. Только при всём этом здесь было то, что никак не вязалось и не воспринималось ею.

В очередной раз, когда этот взяточник ругал её в закрытом кабинете, а она его довела до точки кипения — он поднял на неё руку, довольно сильно ударив. На мгновение всё расплылось, и в это время она почувствовала сильную боль, а затем увидела странно напуганное лицо начальства.

Даже как-то смешно получается.

Это с какой нужно ударить силой, чтоб всё перед глазами плыло и девушка почувствовала такую странную боль?

— Чёрт бы вас побрал, ребята, — недовольно пробормотала Беатрис и открыла глаза, смотря прямо перед собой. Работники клининговой службы посмели снова её разбудить и прервать сон. И как теперь ей его досмотреть? Она хотела узнать, чем он закончится. Ударит ли она своего начальника в ответ хоть во сне или её моральная этика останется при ней? Хотя в мыслях она его убивала, убивала и издевалась разными, всевозможными способами, какие только приходили на ум.

Шумно зевнув и закрыв глаза, Беатрис приняла сидячее положение. В комнате было темнее, чем в то время, когда она сама просыпается и когда приходят работники.

Открыв глаза, первое что увидела Беатрис — это не её собственная комната.

Где, мать вашу, она оказалась? Что за старинная обстановка конца семнадцатого или начала девятнадцатого века?

Она снова умудрилась напиться до беспамятства и прилипла к какому-нибудь смазливому личику, а тот оказался папенькиным сынком или богатенькой и влиятельной личностью? Конечно, такое может быть только в каких-нибудь романах или иностранных романтических новеллах в стиле гарема, но это не отменяет того, что такого действительно может быть в реальности.

Вздохнув, Беатрис посмотрела по сторонам, предполагая, что этот человек может быть где-то в комнате. Только он бы показал своё присутствие, находясь в комнате. Или нет. Встал, оделся и ушел, сказав своей прислуге потом заявиться к ней, разбудить и выпроводить? Ха. Может быть и так, такая версия больше похожа на правду. Более того, это может объяснить появление тех ребят, которых она приняла за работников клининговой компании.

— Нужно будет извиниться, — откинув одеяло в сторону, пробормотала Беатрис. Она даже не почувствовала того, что на ней была белая, длинная сорочка.

Шумно причмокнув, Беатрис провела языком по сухим губам, отмечая жажду, но не ощущая головной боли. Выходит, что она и не напивалась.

Замечательно.

— Молодая леди, это Ирис. Разрешите войти? — послышался голос за дверью. Нахмурившись, Беатрис опустила ноги с кровати, касаясь холодного пола, после чего резко подтянула их к себе. В таком шикарном и дорогом доме, если не особняке, оформленном под прошлые века, нет пола с подогревом? Или владельцы решили полностью окунуться в то время, ещё и своих рабочих заставили?

Другого оправдания она не могла придумать. Более того, что ей может дать имя человека, которого она не помнит? Правильно. Ничего. Разве что она будет знать, как обращаться к человеку.

— Проходи, — снова зевнув и посмотрев на пол, ответила Беатрис. На полу девушка увидела белые туфли, изнутри отделанные чем-то, напоминающим мех.

Особо не обращая внимания на тех, кому она разрешила войти, Беатрис обула эти туфли и поняла, что это на самом деле был мех, только это был искусственный мех или мех животного? Увы, в таком на плохо разбиралась.

— Ох, леди, вы уже встали, — снова услышала Беатрис и, подняв голову, удивилась. Она не будет этого скрывать. Женщина лет тридцати пяти, может быть старше, а может быть моложе, была в одежде викторианской эпохи? Да, кажется, так и есть.

Платье простого кроя, с белыми вставками, длинными рукавами, закрытым горлом. На голове был белый чепчик, как и у другой прислуги, зашедшей за ней. Отличие было в том, что за ней стояли горничные, почти в такой же одежде. Только вместе с платьем у них был ещё и белый фартук. У каждой из горничных что-то было в руках. У одной таз, у другой кувшин с водой, у третьей полотенце. Несколько прошли в одну из закрытых дверей, за которой оказалось был гардеробная…

Серьезно? Хозяева этого дома настолько прониклись симпатией к прошлому, что решили настолько всё реализовать?

Страшные фанатики.

— Молодая леди, вы не чувствуете тошноты, головной боли или, может быть, ломоты в теле? — остановившись в нескольких шагах перед ней, женщина поклонилась и хотела было протянуть руки и помочь Беатрис, но остановилась. Беатрис смотрела на неё настороженным, недоверчивым и сомнительным взглядом.

Что вообще происходит? Что за бесплатный цирк? Как она оказалась в этом месте, если она засыпала в своей небольшой, но просторной серой комнате, где из окна можно было увидеть её любимый небольшой сад с деревьями и растениями?

— Только головная боль, — вздохнув, как можно спокойнее произнесла Беатрис и дёрнулась. Её голос звучал иначе. Он был более мягким и тихим, каким-то тягучим. Не может же быть такого, чтоб из-за головной боли она слышала свой голос иначе. Её настоящий голос был высоким, немного грубоватым из-за нескольких инцидентов, связанных с голосовыми связками.

— Ох, тогда стоит позвать лекаря, — кивнув, сказала Ирис, немного развернулась, указывая на одну из горничных. — Ступай и позови лекаря, живо!

Поморщившись от столь высокого тона и грубой команды, Беатрис хотела прикоснуться ладонью к виску, но остановилась, смотря на свои руки.

Бледноватая кожа, красивые длинные пальцы, невероятно ухоженные ногти со здоровой ногтевой пластиной. Без единого шрама. Ни на внешней стороне, ни на внутренней. Ни на одном пальце.

Голос не её. Руки не её.

Что здесь, чёрт возьми, происходит? Может быть она уснула и это продолжение странного сна? Но тогда она бы не ощущала боль. Она бы чувствовала какой-то дискомфорт.

— Подай зеркало, — прикрыв глаза, сказала Беатрис, сделала медленный вдох и очень медленный выдох. Так она пыталась успокоиться, вернуть способность трезво мыслить, не обращая внимания на какие-то посторонние вещи и раздражители.

Ирис ничего не произнесла, только лишь посмотрела на свободных горничных, вставших под стенку. Те поняли немой приказ. Одна из них быстро подошла к туалетному столику, беря небольшое зеркало. Так же быстро подойдя к Ирис, она отдала его ей, а сама женщина протянула его Беатрис.

Открыв глаза и взяв зеркало, Беатрис увидела не себя. Она увидела совсем другого человека. На какое-то мгновение это лицо показалось странным и чужим, а в другой момент, Беатрис кое-что вспомнила.

Крепче сжимая ручку зеркала и один из его краёв, Беатрис старалась подавить странную, незнакомую для неё эмоцию. Но, если она правильно предполагает, — это истерика с желанием отказаться от происходящего.

Снова медленно вдыхая и выдыхая, она вспоминала все существующие детали. Она не хотела ошибиться в своём предположении. Не хотела. Она хочет, чтобы всё это оказалось двойным сном, кошмаром. Только вот суженные и немного удлинённые серого цвета зрачки и янтарная радужка с вьющимися тёмно-русого цвета волосами, приближенный чуть ли не к каштановому; ещё и довольно длинный, но тонкий шрам от края челюсти и вдоль шеи к ключице вызывали разные эмоции…

Корделия Монфор-л’Амоник.

Живой, как она сама его называла, второй антигерой незаконченной истории. Это один из немногих второстепенных персонажей, влияющих на этот триллер, одна из тех, в кого Беатрис действительно вложила душу, не считая главной героини и нескольких мужских персонажей.

В этой истории было всего три любимых персонажа, которым она уделила внимание. Главная героиня. Главный злодей. И высокомерная, эгоцентричная, влюблённая злодейка. Конечно, эту влюблённость к середине книги она превратила в ненависть, презрение, но это она сделала почти перед самой смертью Корделии. Более того, из-за жестоких, почти маниакальных наклонностей второго главного героя, она не была убита безобидным способом. Корделия не была заморена голодом или казнена, нет. Обычная смерть, как казнь или что-то такое, являлось, по мнению Беатрис, чем-то банальным и скучным.

В какие-то моменты она придерживалась обычных традиционных методов, а в другие — нет. Убийство персонажа является вторым вариантом. Любого персонажа, любого плана, если она захочет его убить, Беатрис будет вести к смерти сразу же, но вот само убийство не происходит моментально. Чтоб прочитал и забыл.

Нет.

Это скучно.

Беатрис опишет все детали, что придут ей в голову. И Корделия была одним из таких персонажей, угодивших под кровавую раздачу их творца.

«Кажется, был момент с падением с высокой лестницы. Тогда я устранила её на три главы, где она пропустила чуть больше месяца», — переведя взгляд на дрожащие руки, Беатрис хмыкнула. Головную боль, значит, она ощущает, а ломоту от такого падания — нет? Довольно странно.

— Молодая леди, прошу Вас, — сделав решительный шаг в сторону Беатрис, Ирис хотела забрать зеркало из рук, даже если это было непозволительно прислуге. Но Корделия, а теперь уже Беатрис, ранее сама отдала приказ забирать зеркало или уводить её от него, если та слишком долго сидела перед ним. Даже если она будет им угрожать или применять грубую силу.

— Уберись, — переведя недовольный взгляд на прислугу, Беатрис вспоминала окружение персонажа. Ирис, гувернантка Корделии, ударит её в спину. Она выдаст большую часть тёмных махинаций и тёмных действий персонажа. Ирис была нанята, поздно. В подростковый период, когда она проявляла свой характер, Ирис видела только тёмную сторону девчонки и редко когда спокойную, уравновешенную леди. Потому что в следующий момент она ввязывалась в драку со старшим братом или другими людьми, привыкшими видеть тёмное «я».

Так что это вполне естественно. Более того, Ирис слишком поздно поняла, что у неё было куда больше привилегий и рычагов влияния на девочку, чем у её семьи.

— Его Светлость пожелал видеть вас после того как вы очнетесь, — опустив руки, Ирис склонила голову. После произошедшего инцидента Ирис боялась, что их молодая леди перевернёт весь дом вверх ногами, стоит ей очнуться. Но… Леди пробыла целый месяц в коме, рядом с ней всё время находились только приближенные к ней слуги. Те, кто был с ней с самого детства и терпел отвратительные выходки, надеясь, что мисс станет прежней и Ирис, личная гувернантка, место которой было подле этой избалованной девочки.

— Пускай отец сам придёт своими нежными ноженьками к своему отвратительному младшему отпрыску, — почти невольно произнесла Беатрис. Являясь автором собственной истории, она помнила почти все написанные моменты. Не в точных деталях, но более подробно, чем хотелось бы. И она очень хорошо помнит брань Эргерцога империи на двух своих отпрысков. Он не сильно о них заботился, ему нужна была только выгода, власть и абсолютное подчинение.

— Молодая леди! — подняв голову, Ирис удивлённо воскликнула. Только что их леди повторила слова Его Светлости. Такой же пренебрежительный и высокомерный тон.

Закатив глаза, Беатрис положила зеркало стеклом вниз на прикроватную тумбочку.

— Ирис, я не ясно выразилась? — поднимаясь с кровати, Беатрис прошла мимо гувернантки, которая в скором времени осмелится укусить свою госпожу. Так зачем держать собаку, что укусит своего хозяина?

Более того, в этой комнате есть более преданная Корделии прислуга. Да и чем может помочь Ирис? По своей должности она является обычной гувернанткой, обычная няня, только для детей более старшего возраста. Так что это её просчёт, как автора, что она посмела сделать обычную няню кем-то важным для девочки с чистой аристократической кровью. Безобразие.

— Но, молодая леди, — сжав юбку платья, Ирис напугано смотрела на Корделию, не уделяющей ей прежнего внимания.

— Или выполняешь приказ, или ты будешь уволена. Без рекомендации, — даже не повернувшись и не посмотрев на Ирис, добавила Беатрис и подошла к тазу с тёплой водой.

Да. Есть действительно более лояльные люди, чем эта дамочка.

— Гретта, Агнесс, подготовьте ванну, — сказала Беатрис и, немного закатав рукава рубашки, спокойно умылась, вытирая лицо мягким полотенцем.

Ирис же оставалась на том же месте, где изначально и стояла. Даже не пошевелилась. Женщина ошарашенно смотрела на молодую и красивую леди. Она вела себя так же, как и обычно, но что-то отличалось в ней. И это даже не из-за изменившегося к ней отношения, скорее она что-то для себя решила, и теперь будет придерживаться этого решения.

— Это слуга поняла. Слуга просит прощения за неуважительное поведение. — Сложив руки вместе и поклонившись, как того требуют правила и этикет, Ирис широким шагом вышла из комнаты. Но в сторону кабинета Эргерцога она шла не спеша. Молодая леди желала принять утреннюю ванну, так что не стоит сильно спешить.

Закатив глаза, Беатрис присела в кресло и откинула волосы на спинку мебели.

— Просто расчеши, — откинувшись назад, Беатрис закрыла глаза расслабляясь.

В данный момент она может себе это позволить. В комнате нет ни одной «крысы», все те, кто находятся рядом, терпят её, прислуги старой закалки. Большинство из них находились рядом с Корделией, когда той не было ещё и года. Они знают чуть ли не всё её привычки и пожелания, а также почти все стороны её характера. И за всё то время, пока она бесчинствовала, Корделия не прикасалась к ним. Она проявляла свою аристократическую снисходительность.

Если вспоминать оригинальную историю, то после того, как Корделия очнулась, она устроила скандал. Она проигнорировала ужасную боль и тошноту, боль по всему телу. Она направилась к своему отцу требовать справедливости. Но всё, что её встретило, так это презрение, упрёки и, естественно, угрозы. Куда же без них.

Значит, ей также надо устроить бардак. Только она не будет поддаваться чужим эмоциям и безрассудно окунаться в кипящую воду. Она просто постарается создать для себя спокойную обстановку на максимальное количество времени, насколько это будет возможно.

А пока что ей стоит думать, что это отвратительный кошмар и в скором времени она проснётся, стоит зазвенеть будильнику или кому-то позвонить.

— Леди, вы действительно ощущаете только головную боль? — Две горничные, что сначала ушли в гардеробную вернулись с несколькими

платьями на выбор. Даже если они были в соседней комнате, они слышали всё, что происходило в спальне Корделии. И они действительно были обеспокоены на счёт здоровья их леди.

— Вы упали с такой высоты, тем более вы падали вниз головой по лестнице! — Неосознанно одна из этих двух горничных сжала край платья, сминая его, а когда поняла, что делает, испуганно посмотрела на Корделию. Та в свою очередь расслаблено и даже как-то безразлично отреагировала на это. Она просто закрыла глаза и вернула голову в исходное положение.

— Может быть частичная амнезия, — спокойно выразилась Беатрис зная, что здесь её поймут. Она, как создатель этого произведения, вложила частичку себя. И эта частичка заключалась в улучшенной медицине. Пусть здесь была эпоха примерно начала восемнадцатого или девятнадцатого веков, Беатрис немного повысила уровень медицины, которая у них была. Так что будет не странно, если она так выразится. Они смогут понять, про что она говорит.

От таких спокойных слов некоторые горничные ошарашенно посмотрели на Корделию, но ничего не посмели сказать.

— Не исключаю того, что из-за этого инцидента может быть нарушена нормальная работа организма. — Незаметно для всех, Беатрис щипала саму себя, пытаясь вызвать какие-нибудь болезненные ощущения. Но, увы, боли не было. Но ощущение того, как она пытается себя ущипнуть — есть. — Поэтому не стоит удивляться каким-то странным действиям, — ухмыльнувшись, сказала Беатрис и открыла глаза, стоило горничной убрать руки от её волос.

Никто ничего не смел говорить. Если верить словам их госпожи, то возможно, что она её поведение может отличаться от прошлого? Или их госпожа имеет ввиду, что она не сможет долго жить? Они являются обычной прислугой и не имеют права своевольно действовать, это могут засчитать как за нарушение. А в семье эргерцога такое непростительно и каждую прислугу, нарушившую приказ своего хозяина, ожидает печальный и плачевный конец. А по сравнению со старшими членами этой семьи Корделия является более лояльной.

Она не убивает. Она может их уволить как с рекомендацией, так и без неё, но только в том случае, если именно она их уволит, а не кто-то другой по её просьбе. Только в этом случае они смогут спокойно покинуть поместье. А может быть и такое, что за пределами с ними что-то случится. Увы, подобного никто не знает.

Те, кто смог отсюда уйти — больше не появлялись и даже не подавали никакого намёка на своё существование.

Только мало кто остается возле неё, потому что большинство её слуг могут подвергаться насмешкам хозяйки, или их могут подставить другие слуги, из-за чего их госпоже придётся от них избавиться или взять удар на себя. Но чаще всего получалось так, что удар получала она, и не потому что хотела, а потому что её обыгрывали в игре слов и намёков.

— Леди, ванна готова, — раздался голос. Недавно ушедшие две горничные вернулись и открыли очередные закрытые двери.

Чем она, Беатрис, думала, когда создавала планировку? Она хотя бы начертила её на листе, чтобы понимать, как это выглядит? Кажется, такого не было. Она создавала её так, как было удобно. Да, недочёт.

— Нетта, убери эти платья и найти платье без корсета, — сказала Беатрис и, окинув беглым взглядом платья, спокойно направилась ванну. А названная горничная забрала у своей коллеги платье и снова направилась в гардеробную, искать платье без корсета.

И пока Беатрис в теле Корделии собиралась принять ванну, Ирис не спеша направлялась к эрцгерцогу. Ей дали ясный приказ — привести молодую леди в кабинет хозяина, но она не подчинилась ему. Вместо этого она спокойно идёт выполнять приказ молодой леди.

Ирис была рада видеть, что леди решила не искать первого молодого лорда и устраивать ссоры. Устраивать скандал, едва очнувшись… Подобное поведение вызвало бы недовольство эргерцога и эрцгерцогини, в частности так же был недоволен и сам молодой лорд.

Как гувернантка молодой леди, она почти всё время находится рядом с леди, и в тот день, когда она упала с лестницы, она была рядом и ничего не предприняла, когда началась очередная ссора между старшими детьми. Если бы она вмешалась, то можно было избежать подобного. Хотя в тот день Ирис увидела и другую сторону самого старшего сына Герцога. Пусть он и запоздало проявил реакцию, но он попытался ей помочь. Потому что он поймал Корделию до того, как она ударилась головой о плиты холла.

По собственной инициативе или из-за того, что у эрцгерцога уже были планы на молодую леди…

— Ирис, что ты забыла в этом крыле? Ты должна быть рядом с Корделией. — Подняв голову, Ирис немедленно остановилась, немного поклонившись, приветствуя старшего молодого лорда.

— Приветствую милорда, — прикрыв глаза, Ирис мысленно ругала себя за невнимательность и неосмотрительность. — Его Светлость пожелал увидеть молодую леди, когда та очнётся, но она отказалась. Вместо этого она попросила прийти Его Светлость, если это очень срочное дело, — подбирая правильные слова, Ирис ответила на вопрос первого молодого господина. Потому что у неё нет смелости так высказываться в сторону своей хозяйки.

— Корделия очнулась и не устраивает скандал? Ирис, не обманывай, — спросил Леонард, подозрительно оглядывая прислугу с ног до головы. Он не поверит, что его «драгоценная» сестра не устроит скандал из-за произошедшего. — Я пойду проверю.

— Молодой лорд, не стоит идти сейчас. Сходите чуть позже, может быть, леди сама захочет вас найти, — сглотнув, Ирис осмелились преградить дорогу старшему ребенку эргерцога, но и на то были уважительные причины.

Нахмурившись, Леонард хмыкнул обходя Ирис.

Эта прислуга слишком лояльна по отношению к своей молодой леди.

— Надеюсь, из гостиной никто не вышел. — Покачав головой, Ирис продолжила свой путь к Герцогу, а Леонард направился в комнату сестры. Даже если у них не самые хорошие отношения, всё же он старался держаться на расстоянии и уважать её, но каждый раз, когда они встречались, и он пытался сделать ей замечания и что-то посоветовать, всё переходило в ссору и недовольство.

Такое поведение Корделии очень раздражало его, но он не смел поддаваться эмоциям. Подобный инцидент произошел не в первый раз, но с участием лестницы и сестры произошел впервые. Но и он не мог молчать, когда его сестра вела себя так абсурдно и высокомерно, презирая всё и всех вокруг.

В какой момент она так сильно изменилась? Она была умной и спокойной девочкой, что пошло не так, раз она стала такой?

Действительно, что такого произошло, чтобы умный и послушный ребёнок, подающий большие надежды, стал высокомерным, эгоцентричным, эгоистичным? Тем более, она умудрилась влюбиться в обычное красивое лицо, говоря, что «любит». Но она даже не понимает, что это обычная влюблённость, которая исчезнет со временем. Она просто влюблена в красивую внешность. Не больше.

А что будет, если он сейчас неожиданно зайдёт, даже не предупредив? Снова начнётся скандал.

Остановившись посреди коридора, Леонардо смотрел вперед. Может, действительно, стоит зайти позже? После того, как она увидится с отцом. Тогда будет более ясно, стоит ли ему сейчас показываться перед сестрой или нет.

Кивнув самому себе, Леонардо снова направился вперёд, но уже не к Корделии, а повидать младших близнецов, тренирующихся с рыцарями.

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод

http://tl.rulate.ru/book/55922/1454723