Готовый перевод Severus Snape / Принц-полукровка: Глава 38

После обеда я направился в учительскую. Проверять работы я закончил утром, но мне было крайне любопытно, что сегодня скажут преподаватели о моих учениках — особенно о Манцере. Первый урок у него был с Минервой, и я приготовился выслушать новую порцию жалоб.

К моему удивлению, в комнате никого не обнаружилось. Недоумевая, я обошел стол и вздрогнул, когда старый гардеробный шкаф внезапно с силой дернулся.

Я нахмурился и взялся было за палочку, когда сообразил, что внутри боггарт.

Точно. Люпин еще вчера предупредил всех, что хочет воспользоваться учительской для первого урока с третьекурсниками, и все, разумеется, согласились. Такое впечатление, что он забыл элементарное заклятье трансфигурации и не додумался превратить какой-то предмет в своем классе в шкаф. Чем еще объяснить его демонстративное объявление вчерашним днем?

А. Ну конечно же. Наверняка хотел показать, какой он изобретательный и необычный учитель, какие интересные занятия он умеет организовывать. Что ж, я с большим удовольствием останусь здесь и понаблюдаю, как именно ему удастся построить класс перепуганных третьекурсников. В конце концов, учительская — общее место, и я имею полное право здесь находиться. Люпину придется смириться с тем, что я стану первым свидетелем его позора.

Удовлетворенный, я выбрал место в противоположном конце класса, возле камина, и стал ждать.

Буквально через несколько минут дверь отворилась, и в учительскую, оживленно переговариваясь, зашли ученики вместе с улыбающимся Люпином. Я поморщился. Как этому чертовому оборотню постоянно удается выглядеть таким приветливым и жизнерадостным?

Брови Люпина удивленно приподнялись, когда он увидел меня, а потом улыбка на его лице стала еще шире. Похоже, он только обрадовался моей компании. Что за идиот.

Мой взгляд случайно упал на Поттера, и я замер.

Чёрт. Да что со мной такое сегодня?! Сначала отвратительное утро, когда мне не хотелось выходить из своей комнаты, потом я начисто забыл, что Люпин собрался проводить урок в учительской, а теперь это... Поттер. Поттер и то, во что может превратиться его боггарт. Что это будет? Темный Лорд? Почему-то я в этом сомневался. Дементор? Ведь именно эти создания служат ему напоминанием о смерти родителей. Но всё же... а если нет? Что, если это будет нечто куда более страшное? Например, тела его родителей.

Нет, я не хотел этого видеть. Никогда. Люпин окончательно рехнулся, если решил показать боггарта классу, в котором находится Поттер. Раз дементоры влияют на него так, что он теряет сознание, не хочется и думать, что произойдет, увидь он нечто более пугающее.

Наверное, мне всё же стоило остаться и присмотреть за тем, как пройдет урок. Чтобы... чтобы быть рядом в случае чего. Такому, как Люпин, нельзя доверить ничего ответственного.

Но я боялся, что сейчас мне тоже нельзя доверять. Потому что если я увижу... нечто подобное, мое состояние может стать крахом всего, что Альбус так тщательно запланировал. Потерять контроль над собой в присутствии Малфоя? Крэбба, Гойла, Забини, Нотта? Поттера? Ни за что.

— Не закрывайте дверь, Люпин, — торопливо сказал я, поднимаясь на ноги. — Не думаю, что хочу стать свидетелем этого.

Видя искреннее недоумение в глазах оборотня, я поспешно направился к выходу. Уже там, желая отвлечь Люпина и прервать его размышления о моём странном поведении, я остановился и ядовито проговорил:

— Наверное, никто не предупредил вас, но в этом классе учится Невилл Лонгботтом. Я бы советовал не поручать ему сложных заданий — он не справится, если только рядом не будет мисс Грейнджер, шепчущей подсказки ему на ухо.

Мой план сработал — вместо озадаченности в глазах Люпина появился холод.

— А я надеялся, что именно Невилл мне поможет, — проговорил он, пристально глядя на меня. — И я уверен, что он прекрасно справится.

Что ж, удачи.

Презрительно искривив губы, я вышел в коридор, с силой захлопнув за собой дверь.

Только снаружи мне наконец удалось перевести дыхание.

* * *

Остаток дня я провел у себя в лаборатории, работая над зельем для Люпина. Ужин пришлось пропустить: отвлечься от сложнейшего процесса приготовления нельзя было ни на минуту.

Около девяти, завершив третий этап, я придирчиво изучил цвет кипящей жидкости и удовлетворенно улыбнулся. Я впервые варил Волчье противоядие, и меня несказанно обрадовало, что всё получилось с первой попытки. Конечно, предстояло еще несколько этапов, но самое трудное было позади.

Оставив зелье кипеть на медленном огне, я запер лабораторию и вышел из кабинета.

Единственный перерыв, что я сделал за весь вечер, ушел на разговор с Драко. Мальчик вел себя очень странно — избегал смотреть мне в глаза, бросал взгляды украдкой, отвечал невпопад. Когда я поинтересовался, в чём дело, он поспешил заверить меня, что всё в порядке, но его тут же заалевшие щеки мгновенно дали понять: врет. Я решил не докапываться до истины — по крайней мере, пока, так как основной моей целью было заставить Малфоя молчать о Блэке. Как ни странно, это не составило труда: я осведомился, действительно ли он хочет дать Поттеру шанс в очередной раз блеснуть своим гриффиндорским безрассудством и получить новую порцию восхищенных взглядов и завистливых вздохов, которые последуют независимо от того, удастся ему поймать Блэка или нет. Как бы между прочим я добавил, что люди наверняка примут любую глупость Поттера за благородство и снова вознесут его на пьедестал. Малфой нахмурился, задумчиво пожевал губу и нехотя кивнул. Он казался рассеянным, и я отпустил его, гадая, услышал он меня вообще или нет.

Может, всё дело в сегодняшнем уроке у Люпина? Встреча с боггартом мало кому придется по душе, особенно тринадцатилетнему ребенку. Мало того, что все окружающие видят твой самый большой страх, еще и ты сам сталкиваешься с ним лицом к лицу. Я не считал, что это может принести пользу — точно не в таком возрасте. Да и вообще, выискивание боггартов в замке не могло закончиться хорошо. Обычно боггарты выбирали себе место где-то на чердаке, в самых темных и укромных углах, но когда они ощущали угрозу, их передвижения становились хаотичными. Кто знает, сколько человек наткнется на них в ближайшие дни...

Все мысли мгновенно выветрились из головы, когда я повернул за угол. Я окаменел, чувствуя, как в ушах яростно застучала кровь. Перед глазами всё поплыло, желудок сжался так, что всё скудное содержимое ринулось наружу. Мне удалось сдержать себя лишь в самый последний момент. Я зажмурился, попытался сделать глубокий вдох, но воздух так и не поступил в легкие. Вторая попытка тоже не увенчалась успехом. Запаниковав, я схватился за горло, напрочь забыв о палочке. Отчаянно борясь с паникой, я выждал несколько секунд, а потом снова сделал медленный, размеренный вдох полной грудью. Какому-то количеству воздуха удалось попасть внутрь, и я опустил руки, не отрываясь глядя на тело, лежавшее на полу прямо передо мной.

Лили. Тусклые рыжие волосы, слипшиеся от крови, желтое, заостренное лицо с лиловыми пятнами, выцветшие остекленевшие глаза, изуродованное, разбитое тело.

Я знал, что это боггарт. Я ожидал, что мне придется столкнуться с ним в ближайшее время. Но — я всё равно не мог даже пошевелиться. Ноги налились свинцом, вдыхать и выдыхать было неимоверно трудно.

Как можно бояться того, что уже сбылось? Мой самый большой страх осуществился — Лили умерла, я не смог ее спасти.

Но... я так и не рискнул расспросить Дамблдора о той ночи. Я не знал, что Лили пришлось пережить перед смертью, страдала она или нет. Мне хотелось тешить себя мыслью, что она умерла сразу, но ведь я хорошо знал пристрастия Лорда. Мучил ли он ее? Самый верный способ узнать — спросить у Альбуса, но как только я собирался с силами, меня мгновенно охватывало оцепенение.

В каких-то случаях незнание казалось лучшим выбором.

Трясущейся рукой я вытащил палочку и попытался направить ее на тело передо мной.

— Риддикулус.

Ничего не произошло — с палочки даже не сорвались искры. Отчаянно закусив губу, я попробовал еще раз:

— Риддикулус.

Мой голос прозвучал настолько хрипло и сдавленно, что палочка снова не отреагировала. Сейчас я вообще не чувствовал в себе магии, не чувствовал, что хоть что-то могу. Как будто не было долгих лет обучения в Хогвартсе, тонны прочитанных книг, часов изнурительных занятий.

— Риддикулус!

Раздался хлопок. Я с надеждой посмотрел вперед и едва сдержал стон. Теперь вместо Лили на полу лежал Поттер, скорчившийся в позе эмбриона. Его очки были разбиты, на лице застыло беспомощное выражение, а по всему телу виднелись порезы будто от Сектумсемпры. Моего заклятья.

Нет. Нет, это видеть было просто невозможно!

— Риддикулус!

На этот раз мне удалось произнести нужное слово увереннее и тверже, но боггарт не исчез. Неудивительно — я не мог представить ничего смешного. Превратить свой самый большой кошмар в шутку? Для меня это было просто непостижимо.

С очередным хлопком тело Поттера превратилось в тело Дамблдора. При виде этого сильного, могущественного человека неподвижным и бессильным меня накрыл слепой ужас. Не надеясь, что заклятье сработает, я всё равно попытался выдавить заветное слово.

Бесполезно. Хлопок — и теперь передо мной лежало тело мамы, с опухшим лицом и неестественно вывернутыми руками.

Палочка выпала из рук, и я привалился к стене, тяжело дыша.

У меня ничего не получалось. Я не смогу это сделать. Легче всего было бы попытаться сбежать, но я почти не чувствовал своего тела. Мог только стоять с плотно закрытыми глазами, стараясь не забыть, как дышать.

А ведь чтобы мой малодушный побег увенчался успехом, мне придется прятаться: оказавшись с человеком один на один, боггарт может преследовать его, пока человек не справится со своим страхом — или боггарт не отвлечется на новую «жертву». К тому же в коридорах на этого боггарта может набрести какой-нибудь младшекурсник, не умеющий себя защитить...

Я не чувствовал чужого присутствия до тех пор, пока сзади не раздался приглушённый возглас.

— Профессор Снейп! О Боже мой...

Грейнджер. Чёрт, только не она. Ситуация становилась всё хуже и хуже, словно я попал в кошмар, который никак не заканчивался.

Девочка, растерянно замершая, внезапно решительно выпрямилась и шагнула вперед. Уже через мгновение боггарт превратился в Минерву, разочарованно глядящую ей в глаза и качающую головой.

— Я доверяла вам, — тихо проговорила она. — Я доверяла вам, мисс Грейнджер, и посмотрите, что вы наделали. Теперь всему Магическому миру известно о том, что мы разрешили вам пользоваться маховиком времени — и всё из-за вашей безответственности! Профессор Дамблдор лишился работы, а мне, возможно, предстоит отправиться в Азкабан за такое вопиющее нарушение правил. Вы всех подвели. Вы нас предали! Вам теперь с этим жить!

Если бы у меня нашлись силы, я бы фыркнул. Страх Грейнджер не мог бы быть примитивнее... но с другой стороны, настоящие страхи обычно такие и есть: примитивные, банальные, почти не трогающие тех, кто от них свободен. Ответственная девочка больше всего боится не оправдать надежд. Подвести тех, кто ей доверился. При других обстоятельствах... я бы это оценил.

— Риддикулус! — звонко воскликнула она. Раздался щелчок, Макгонагалл недоуменно шагнула назад и шлепнулась на пол. Ее тело уменьшилось в росте и распухло. Волосы рассыпались по плечам, зеленая мантия превратилась в короткое пурпурное платье. Вместо профессора трансфигурации на полу сидела упитанная девчонка кукольного вида и беззастенчиво разглядывала меня через громадные квадратные очки.

Грейнджер залилась краской и закрыла лицо руками. Но быстро придя в себя, она обратилась ко мне:

— Профессор, у вас есть какой-то футляр? Нужно загнать его куда-то, пока он снова не превратился.

Я медленно поднял палочку и сосредоточился. Сейчас, не видя перед собой самые страшные в моей жизни образы, я почувствовал прилив сил и сумел трансфигурировать крошечный камень в коробку.

— Возьмите, — хрипло сказал я, протягивая коробку Грейнджер. — Потом отдайте... Люпину.

Девочка с готовностью кивнула, ловко упрятала боггарта и бережно положила коробку в свою сумку.

— Вы в порядке? — осторожно спросила она. — Вы очень плохо выглядите. Давайте я помогу вам добраться до ваших комнат? Или, может, мне позвать мадам Помфри?

— Нет! — резко прервал я ее. — Нет.

Грейнджер замолчала, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

— Вы... вы не можете никому рассказать о том, что видели, — наконец хрипло выдавил я. — Никому. Даже вашим дружкам, Поттеру и Уизли. Это понятно?

— Да, — тут же закивала она. — Клянусь, я никому не скажу.

Некоторое время я напряженно сверлил ее взглядом, потом поджал губы.

— Что вы вообще здесь делаете в такое время? Забыли дорогу в общую комнату Гриффиндора? Вынужден разочаровать вас — она никак не в подземельях.

— Нет, — Грейнджер смущенно затеребила руками мантию, — я просто должна была встретиться кое с кем.

— Вот как? — Я подозрительно прищурился. — С кем именно?

— Простите, я не могу вам сказать, — еле слышно пробормотала она. — Если этот человек захочет, он с вами сам поделится.

Будь я в лучшем расположении духа, непременно вытряс бы из нее правду. Но после заклинания трансфигурации я снова почувствовал такую слабость, что стал всерьез опасаться упасть прямо здесь, в коридоре, перед Грейнджер. Представить сложно, какие последствия имело бы столь полное, окончательное унижение.

— Идите, — бросил ей я. — И держите рот на замке.

Судорожно кивнув, Грейнджер прошла вперед, но снова остановилась и повернулась ко мне.

— Вы уверены, что с вами всё будет в порядке? — обеспокоенно спросила она. Я ответил ей яростным взглядом.

— Не забывайте, с кем разговариваете. Убирайтесь отсюда! Немедленно!

Видя, что она всё еще колеблется, я хотел снять несколько десятков очков с Гриффиндора, но промолчал. Сам не до конца понимая, почему.

Наконец, участливо пожелав спокойной ночи, девочка скрылась за поворотом. Я привалился к стене и устало закрыл глаза. День, начавшийся так плохо, закончился настоящим кошмаром. Я не хотел даже думать о том, что будет, если Грейнджер не сдержит слова и проговорится.

На подкашивающихся ногах я медленно двинулся к двери, ведущей ко мне в комнаты.

В безопасность.

Следующим утром я впервые за много лет опоздал на завтрак. Я видел время, я знал, что следует поторопиться, но около десяти минут простоял в каком-то оцепенении, не решаясь выйти в коридор и узнать, что принес с собой этот день.

Предчувствие было не лучшим. Неужели вчера я действительно позволил Грейнджер уйти безнаказанной? Что за помрачение рассудка на меня нашло, если я поверил, будто она никому ничего не расскажет? Наверняка вся школа уже в курсе, и, как только я выйду из комнаты, на меня обрушится всеобщее внимание.

Чертов Люпин с его боггартами. Возможно, вчерашний случай был всего лишь удачной инсценировкой? Меня бы не удивило, если бы улыбчивый оборотень подстроил встречу с боггартом, а сам наблюдал неподалеку, наслаждаясь результатами своих стараний.

С другой стороны... пожалуй, даже для Люпина это слишком. Он, кажется, всерьез вознамерился оправдать мнение Дамблдора о себе, и, к огромному сожалению, пока мне не представилось повода подловить его на неискренности.

Глубоко вздохнув, я коснулся дверной ручки, но снова замер.

Стоит ли вообще идти на завтрак? Я всё равно опоздал. Теперь, если мои худшие опасения подтвердятся и окажется, что Грейнджер не смогла удержать язык за зубами, я окажусь в центре еще более пристального внимания.

В мои школьные годы подобная сцена повторялась не один раз. Сколько времени я провел, опасаясь выйти из спальни и столкнуться с волной нежеланного внимания, вызванного новой шуткой Поттера и его компании. Каким жалким каждый раз я чувствовал себя от собственного страха! Я ведь мог за себя постоять. Я так и делал. Неоднократно и Поттер, и Блэк сами мечтали провалиться сквозь землю от позора благодаря моим ответным выпадам, но это ничуть не смягчало унижения, которое я испытывал, ведь всё происходило на глазах человека, чье мнение единственное имело для меня значение. Я хотел, чтобы Лили гордилась мной, а не была вынуждена неловко опускать взгляд и притворяться, будто ничего не произошло.

«Ты боишься совершенно не тех вещей, Северус, — я вспомнил, как когда-то сказала она, раздраженно закатывая глаза. — Ну попал ты в неловкую ситуацию, и что дальше? Они бывают у всех! Это же не повод навсегда запереться в комнате и никуда не выходить. И не делай такое выражение лица — как будто, знаешь, ты соревнуешься с камнем, кто из вас безэмоциональнее. Случилось с тобой что-то глупое, посмейся вместе со всеми! Случилось что-то грустное — отреагируй, не бойся показаться слабым или нелепым. И сразу поймешь, что вовсе не весь мир против тебя — а те дураки, которым лишь бы поиздеваться, пусть катятся к чёрту. Кому какое дело, что они там думают?.. Чувствовать, к твоему сведению, совершенно нормально. Это всего лишь делает тебя человеком».

Слегка улыбнувшись, я опустил голову и, поразмыслив еще несколько мгновений, всё же толкнул дверь.

Лили права — она всегда права. Какая разница? Какому идиоту боггарт может показаться смешным — уж точно не тем, кому приходилось хоть раз с ним сталкиваться. Умные студенты поймут, почему я не смог справиться со своим. А до тех, кто не осознаёт, что с возрастом растут и страхи, мне дела нет. Пусть думают, что хотят, — в случае чего, я с большой радостью развею их сомнения в моей компетентности.

По дороге к Большому залу я почти полностью убедил себя в том, что мои опасения были абсолютно беспочвенными и глупыми. Даже если Грейнджер поделилась со своими друзьями, это мало что поменяет. Да и сомнительно, что она проговорится, — стоит только вспомнить ее боггарта. Больше всего на свете она боится подвести полагающихся на нее людей — крайне маловероятно, что она нарушит свое обещание. Глупой или болтливой эту девочку сложно назвать.

Окончательно успокоившись, я быстрым шагом зашел в зал и присоединился к коллегам. Из-за шума, царящего среди завтракающих учеников, я не сразу понял, что за нашим столом внезапно повисла мертвая тишина.

В душу снова начало закрадываться плохое предчувствие. Оно только усилилось, когда Дамблдор, с подрагивающими от смеха уголками губ, жизнерадостно проговорил:

— Доброе утро, Северус! Я уже было подумал, что вы не придете. Снова работали всю ночь?

Я смерил его подозрительным взглядом. Что-то явно было не так — за столько лет я прекрасно выучил все оттенки голоса Альбуса, и сейчас он явно старался меня отвлечь, а не искренне интересовался причиной моего опоздания.

Особенно громкий взрыв смеха со стороны учеников привлек мое внимание, и я машинально посмотрел в их сторону.

Большинство, если не все взгляды были прикованы ко мне. Только ко мне. Даже слизеринцы с трудом прятали улыбки. Шушуканье и смешки усилились, а неловкое молчание других преподавателей неожиданно показалось мне оглушительно громким.

Судорожно сжав кулаки под столом, я послал полный ярости взгляд Грейнджер. Та, перехватив его, тут же залилась краской и отчаянно замотала головой, отхлестав волосами сидящего рядом с ней Уизли. Тот недовольно что-то проговорил, отодвигаясь подальше, но я едва заметил, так как Макгонагалл, сидящая справа от меня, неожиданно совершенно несвойственным ей образом хихикнула. Я свирепо посмотрел на нее, но она, продолжая смеяться, не стала встречаться со мной взглядом. Тогда я посмотрел на Альбуса, но он тоже улыбался, хоть и куда более сдержанно.

Дело было явно не в боггарте: ни Дамблдор, ни Макгонагалл никогда бы не стали смеяться над чем-то подобным.

Но что еще могло случиться?

— Могу я поинтересоваться, в чём повод такого веселья? — ледяным тоном осведомился я. Минерва послала мне загадочную улыбку.

— Как, Северус, разве вы не слышали последние новости? О вчерашнем уроке защиты у моих третьекурсников?

— А что я должен был слышать? — Я саркастически изогнул бровь. — Лонгботтом установил очередной рекорд? Его боггарт самоуничтожился, поскольку не смог сделать выбор и принять хоть одну четкую форму? Неудивительно — трудно остановиться на одном варианте, когда их тысяча: мальчишка боится даже собственной тени.

— Ха, — Макгонагалл перестала улыбаться и сердито поджала губы, — если вы считаете Невилла трусом, это доказывает в очередной раз, как плохо вы разбираетесь в детях. Но забавно, что вы упомянули боггарта именно этого мальчика — его форма и правда была несколько... неожиданной.

— Не такой уж и неожиданной, — скорбно заметила Спраут, качая головой. — Я всегда говорила, что вы слишком строги с детьми, Северус. И посмотрите, чем ваш подход закончился! Разве это нормально — чтоб ученики до такой степени боялись собственных преподавателей!

— Ну, теперь страха Невилла заметно поубавилось, — самодовольно возразила Макгонагалл. — За что отдельное спасибо профессору Люпину.

— Кто-нибудь объяснит, о чём речь? — раздраженно поинтересовался я. В чём бы ни было дело, я так и знал, что в этом замешан Люпин!

Когда никто не ответил, в разговор наконец вмешался сам оборотень.

— Ничего особенного не случилось, Северус, — миролюбиво заметил он. — Просто, как вы помните, я предоставил Невиллу шанс быть первым, кто сразится с боггартом. И он справился со своим заданием — справился блестяще, как я и надеялся.

— Да, — я презрительно усмехнулся, — теперь причина всеобщего неудержимого смеха понятна. У Лонгботтома в первый раз получилось сделать то, что от него требовали. И в самом деле, удивительно.

Люпин нахмурился.

— Не думаю, что вы справедливы к Невиллу, — возразил он. — Мальчик талантлив; всё, что ему нужно, — немного веры и поддержки со стороны взрослых. А всеобщий неудержимый смех, Северус, объясняется тем, что больше всего на свете Невилл боится именно вас.

Я шокированно уставился на него.

— Что?

— Вот именно, — снова заговорила Макгонагалл, но на этот раз в ее голосе не было смеха. — Представьте наше недоумение, когда мы узнали, что боггарт Невилла превратился в вас. В преподавателя, к которому ученики должны тянуться — но нет, вас они только боятся! На этот раз вы зашли слишком далеко, Северус. Если из всех возможных вещей бедного мальчика приводите в такой ужас именно вы, то я даже не представляю, какая пытка для него ваши уроки.

Я, всё еще не в состоянии до конца поверить, что являюсь главным страхом идиота Лонгботтома, мрачно взглянул на нее.

— Единственная пытка для этого ученика — его собственное неумение сосредоточиться и выполнять простые инструкции, — холодно сообщил я. — Если простая требовательность для него равносильна самому большому кошмару, я могу только выразить надежду, что в дальнейшем он повзрослеет и поймет, что есть вещи куда страшнее. Хотя, глядя на Лонгботтома, я очень в этом сомневаюсь. Даже в тринадцать лет он — главное посмешище Гриффиндора.

— Кстати говоря о посмешище, — язвительно проговорила Макгонагалл. — Все ученики, очевидно, пришли в полный восторг, увидев вас в новом облике, Северус. Невилл, помимо всего прочего, обладает богатой фантазией, так что ему не составило труда превратить свой страх в нечто совершенно ему противоположное. Уверена, в течение дня вы еще не раз об этом услышите — судя по всему, это тема номер один среди учеников.

— И не только среди них, — весело заметил Флитвик. Я с яростью уставился на него, и он, тут же сникнув, вернулся к своему завтраку.

— Что ж, — льду в моем голосе мог бы позавидовать сам Темный Лорд, — я нисколько не сомневался, что уровень интеллекта у большинства в этой школе соответствует уровню их чувства юмора. Если это кажется вам смешным, то я могу только посочувствовать. Даже у первокурсников обычно куда более высокие стандарты.

Не дожидаясь очередных ответных реплик, я резко поднялся, с грохотом отодвинув свой стул, и стремительным шагом покинул Большой зал. Мне было абсолютно безразлично, что подумают мои коллеги или ученики, которые, несомненно, с любопытством наблюдали за разворачивающейся сценой.

Я позабочусь о том, чтобы все они заплатили за это.

В особенности — Лонгботтом.

http://tl.rulate.ru/book/53747/2741236