Готовый перевод Severus Snape / Принц-полукровка: Глава 28

Нападение, произошедшее на следующий день, покоробило даже меня. Несомненно, план Дамблдора оказался более чем действенным — гриффиндорское приведение успело вовремя защитить Финч-Флетчли и приняло основной заряд на себя, однако у меня не укладывалось в голове, как мог пострадать тот, кто уже умер. И, когда всё закончится и я сварю зелье из мандрагор, как напоить им призрака? Очевидно, придется изучать специальную литературу и искать подсказки, которые смогут натолкнуть на верное решение, потому что сейчас я и понятия не имею, как именно возвратить его к «жизни».

Больше всего в этой ситуации с новой атакой мне не нравилось то, что пострадавших нашел именно Поттер. На мальчишку, казалось, обрушились сразу все неприятности одновременно: сначала инцидент в Дуэльном клубе и разглашение того факта, что он змееуст; подозрения многих, что он пытался натравить змею на Финч-Флетчли; последующее нападение на этого ученика и то, что на месте происшествия застали именно Поттера; резкая неприязнь практически всех обитателей замка. Мне даже стало казаться, что я...

Да нет, не казаться. Никаких сомнений — я жалел мальчишку. Еще раз проанализировав случившееся в клубе — неясный приказ Поттера змее, его полная облегчения улыбка в сторону Финч-Флетчли — я только сильнее убедился в том, что он пытался помочь. Едва ли могло быть иначе — Поттер, несмотря на его невыносимость и испорченность, был... светлым. Я не мог этого отрицать. В этом он куда больше походил на Лили, чем на Джеймса. Да, парселтанг считался проклятьем, символизирующим мрак и порочность, даже смерть, но я никогда не разделял подобные предрассудки. В конце концов, кто из известных обществу магов современной Британии был одарен способностью говорить со змеями от природы? Кроме Темного Лорда — никто, так что делать выводы было слишком рано.

Но Поттер... Чем больше я раздумывал о возможном происхождении его дара, тем тревожнее мне становилось. Откуда у него такое умение? Я ни на секунду не верил, что оно появилось с его рождением на свет. Скорее всего, это еще одна черта, разделенная с ним Темным Лордом в тот день октября в Годриковой лощине, и подобное меня настораживало.

Я не любил размышлять над тем, как именно Поттер сумел пережить убивающее проклятье. Понять всё равно бы не удалось, а воспоминания, которые при этом всплывали на поверхность сознания, были слишком болезненными. Теперь же в список не разрешенных для меня загадок добавилась еще одна. Мальчик не только выжил после заклятья Авада кедавра, но и каким-то образом унаследовал что-то от Темного Лорда. Палочки-сёстры с одинаковой сердцевиной обеспокоили меня, но открывшаяся способность Поттера к парселтангу практически пугала. Как такое было возможно? Что еще он мог получить?

Если бы не прошлогодний инцидент с Квирреллом, я предположил бы, что Лорд сумел вселиться в мальчика, но сейчас эта идея не имела смысла. Больше ничего в голову мне не приходило.

Зато Альбус знал. Если он сумел догадаться о способности Поттера еще до того, как об этом стало известно, значит, у него была своя версия, которая подтвердилась в день обучения дуэлям. Я хотел пойти к нему и попытаться вызвать на серьезный разговор, узнать хотя бы половину из того, что было известно ему — но меня останавливало несколько причин. Первая заключалась в том, что я с горечью был вынужден признать: Альбус еще никогда не доверял мне какой-нибудь свой план полностью, не посвящал меня во все детали. Да, обычно я знал больше остальных, но даже мне не удавалось увидеть картину в целом вплоть до самого конца. Оставалось лишь строить догадки и надеяться, что когда-то мне будет позволено узнать всё и сразу. Но я не был оптимистом, и уж тем более — наивным, так что особо не верил в такой исход. Тем не менее, пробовать добиться желаемого мне никто не мог помешать, так что я всё же собирался задать Альбусу свои вопросы.

Останавливала вторая причина, и именно из-за нее я медлил.

В последнее время Альбус казался еще более уставшим и постаревшим, чем раньше. Теперь настоящая искренняя улыбка на его лице почти не появлялась, и он постоянно был глубоко погружен в свои мысли. Мрачная тень, иногда мелькающая в его глазах, заставляла меня держаться в стороне. Я ясно понимал, что дело не в нападениях, а в Поттере, но для того, чтобы с точностью объяснить происходящее, у меня было слишком мало информации.

Приближалось Рождество, а ситуация так до конца не прояснилась, и ни у кого не было уверенности в том, что нападения не повторятся. Я продолжал молчать и выполнял свои прямые обязанности, но параллельно с этим наблюдал за Альбусом. И за Поттером тоже.

* * *

— Мисс Грейнджер. Результат вашей работы неудовлетворителен.

Девочка, рассеяно помешивающая зелье, вздрогнула и посмотрела на меня широко открытыми глазами.

— Как... я ведь... — Она обеспокоено заглянула в котел, некоторое время молча изучала его содержимое, а потом недоуменно нахмурилась и вновь перевела взгляд на меня. — Почему неудовлетворителен, сэр? В учебнике написано, что на тридцать пятой минуте варки цвет...

Я воспользовался тем, что она горячо доказывала мне свою правоту, не разрывая при этом зрительного контакта, и аккуратно скользнул в привычный хаос воспоминаний.

Найти нужное не составило труда. Обшарпанные стены, треснутые каменные умывальники; котел и булькающее в нем варево, которое я мгновенно опознал как Оборотное зелье на начальной стадии приготовления. Встревоженный Уизли, то и дело нервно поглядывающий на дверь; Поттер, стоящий рядом с откровенно скучающим видом.

— Сэр? — повторила Грейнджер, и теперь в ее голосе звучало опасение. — Разве что-то не так?

— Любопытно, с чего вы решили уточнить это у меня, — холодно проговорил я, разрывая мысленный контакт и теперь зло изучая девчонку взглядом. — Пять баллов с Гриффиндора за вашу наглость.

Она возмущенно открыла было рот, но работающий рядом Лонгботтом что-то едва слышно ей прошептал, то и дело с ужасом поглядывая на меня.

Искривив губы в злорадной усмешке, я отвернулся и отошел к своему рабочему столу.

Оборотное зелье. Что ж, такой вариант мелькнул у меня в мыслях, когда я пытался определить, для какого именно состава гриффиндорской троице понадобились ингредиенты из моего личного запаса, но я отмел его по причине несостоятельности. Грейнджер может быть весьма способной ученицей, но не настолько, чтобы думать, будто ей действительно под силу справиться с таким сложным зельем. А про Поттера с Уизли и говорить нечего: помощи от них не будет даже при варке простейшего эликсира.

Судя по помещению, увиденному мною в воспоминаниях Грейнджер, они готовят зелье в заброшенном женском туалете на втором этаже. Интересно, как ей удалось затащить туда Поттера и Уизли... не думаю, что они преисполнились энтузиазма, узнав, где именно придется варить зелье.

Первым порывом было отправиться прямо туда, дождаться появления троицы и поймать их с поличным, уничтожив при этом зелье прямо у них на глазах. Зелье, которое они варили из моих ингредиентов. Однако урок у второкурсников всё еще не закончился, а когда, наконец, прозвенел звонок, я уже воцарился над своим негодованием и принял единственно правильное решение.

Мне нужно сходить к Альбусу и рассказать ему об увиденном. Я знал директора достаточно много лет и нехотя вынужден был допускать, что ему прекрасно известно о работе Поттера, Грейнджер и Уизли. Вполне возможно, что он сам инициировал авантюру, ведь как-то эти чертовы гриффиндорцы должны были достать книгу с рецептом, хранящуюся в Запретной секции. Для этого им было необходимо разрешение одного из преподавателей, и едва ли нашелся бы идиот...

Локхарт.

Выдохнув, я раздраженно качнул головой. Сомнительно, что даже он мог быть настолько глуп, но, признаться, меня бы это не особо удивило.

Что ж, визит к Альбусу должен всё прояснить.

* * *

— Директор, могу я зайти?

— Да, Северус, конечно, — Альбус отложил перо и послал мне теплую улыбку. — Что-то случилось, или вы просто зашли выпить чаю?

— Если вы не заняты, я хотел бы поговорить с вами о Поттере, Грейнджер и Уизли. Их поведение выходит за всякие рамки допустимого, даже учитывая ваше толерантное отношение к их былым проступкам.

— Присаживайтесь, — Альбус кивнул на стоящее перед его столом кресло. — Я вас внимательно слушаю.

— У меня есть все основания полагать, что эта хорошо известная нам своими выходками троица варит Оборотное зелье, — сообщил я, внимательно наблюдая за реакцией Альбуса. Выражение его лица не изменилось ни на йоту, и я еще больше утвердился в том, что он слышит об этом не в первый раз. — Из моей кладовой некоторое время назад исчезли определенные ингредиенты. До этого дня я только подозревал, но сегодня убедился окончательно, что за хищение ответственны именно Поттер, Грейнджер и Уизли.

— Убедились каким образом? — полюбопытствовал директор, и я на мгновение замялся. Я не был уверен, стоит ли посвящать Альбуса в то, что я время от времени применял легилименцию к студентам.

Должно быть, правильно истолковав мое молчание, Дамблдор хмыкнул и беззаботно проговорил:

— Таким тонким и редким искусством, как легилименция, мало кто владеет, но те, у кого хватает таланта и терпения освоить его, обычно не могут справиться с искушением заглянуть в сознание других людей. Поверьте, Северус, мне это очень знакомо. Я уверен, что нам с вами хватает моральных устоев и выдержки не предавать доверие близких друзей, однако в школе, с учениками, бывают определенные... моменты, когда это просто необходимо. Вы сказали, у вас были серьезные подозрения насчет намерений Гарри, Рона и Гермионы, поэтому нет ничего удивительного, что вы посчитали нужным убедиться либо же опровергнуть свою правоту. Это ради их безопасности.

Я с сомнением посмотрел на Альбуса, который всё еще спокойно улыбался, и, не найдя в его взгляде неискренности, позволил себе расслабиться.

— Вы правы, — скованно согласился я. — И в результате своей проверки я выяснил, что эта троица в самом деле виновата в пропаже ингредиентов из моих запасов. Они варят Оборотное зелье на втором этаже, в заброшенном туалете.

— А вам известно, для чего они это делают?

— Нет, — нехотя был вынужден признать я. — Но в любом случае, ничем хорошим это закончиться не может. К тому же я могу дать вам стопроцентную гарантию, что у Грейнджер, как бы внимательно она ни следовала инструкциям, сварить это зелье правильно не получится. Ни одному второкурснику подобное не под силу.

— Должен признать, ситуация довольно сложная, — Дамблдор встал с кресла и медленно приблизился к портрету Диппета, висящему у окна. — Вы правы, для второкурсников варить зелье, подобное Оборотному — прямая дорога к мадам Помфри, и это в лучшем случае...

— Значит, вы согласны с тем, что их нелепый эксперимент необходимо прекратить!

— Ну-ну, Северус, — Альбус успокаивающе поднял вверх руки, — не стоит делать поспешные выводы.

— Что же в таком случае предлагаете вы? — язвительно осведомился я, уже предполагая, каким будет ответ.

— Я считаю, детям нужно позволить довести их задумку, какой бы сложной она ни была, до самого конца. Сами подумайте, Северус, — быстро добавил он, правильно истолковав выражение моего лица, — что учит людей лучше, чем их собственные ошибки?

— Ошибки других.

Альбус хмыкнул:

— Иногда это помогает, не спорю. Однако всё же, на мой взгляд, свои проступки всегда остаются в памяти дольше. Этот опыт не станет лишним для Гарри, Рона и Гермионы.

— Какой именно опыт вы сейчас имеете в виду? — Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы скрыть растущую внутри злость. — Мы что, должны позволить им нарушить всевозможные школьные правила, отравиться при этом ядовитыми испарениями, но оправдать свое бездействие необходимостью? Действительно, какое утешение — вероятно, второй раз они не станут варить неизвестный состав. Но не слишком ли дорого обойдется подобная ошибка?

— Северус, я и в мыслях не имел того, что вы предположили, — впервые с начала разговора я заметил промелькнувшее на лице директора раздражение. — Конечно, мы приложим все усилия, чтобы дети не пострадали. Я бы даже сказал, в случае ошибки с приготовлением зелья их можно направить в нужную сторону, помочь осуществить задуманный план.

— Помочь им сварить Оборотное? — как можно спокойнее уточнил я, чувствуя, что от негодования начинают подрагивать кончики пальцев. Временами Дамблдор выводил меня из себя, как никто другой.

— Можно и так сказать, — уклончиво произнес он.

— Прошу прощения, но от меня по-прежнему ускользает смысл вашей затеи. Какая им польза от удачного завершения эксперимента?

— Прежде всего — развитие самостоятельности, — отозвался Альбус. — На данном этапе оно просто необходимо. К моему огромному сожалению, Северус, эти дети никогда не будут обычными. То, с чем им приходится сталкиваться, только доказывает, что в будущем проблем станет еще больше, и они окажутся гораздо серьезнее. Гарри, Рон и Гермиона должны поверить в себя — согласитесь, их прошлогоднее приключение способствует этому — но в их возрасте... одно сильное разочарование — и в нужный момент в будущем они могут не найти в себе веры в успешный исход. Без веры же нет надежды, а без надежды... стоит ли продолжать? И так ясно, что она — наше самое большое оружие.

— Вы всегда заходите настолько далеко вперед... — Я покачал головой, пытаясь прийти в себя. — Мы ведь пока даже не знаем, для чего им это зелье. Вполне возможно, их задумка не настолько грандиозна, что требует подобного вмешательства.

— Посмотрим правде в глаза, Северус. Они сумели получить разрешение от Гилдероя на книгу из Запретной секции... да, мне прекрасно об этом известно: мадам Пинс пришла ко мне в тот же день, сообщить весьма странную, с ее точки зрения, новость. Так вот, они достали книгу, нашли заброшенное помещение, даже рискнули пойти на такой большой шаг, как взлом кладовки с вашими личными запасами, чтобы позаимствовать недостающие ингредиенты...

— Украсть, а не позаимствовать. Директор, давайте называть вещи своими именами.

— Они всего лишь дети, — Дамблдор с ностальгией улыбнулся. — Когда я был в их возрасте, я и не такое проделывал... К тому же, уверен, их поступки несут в себе лишь благие намерения. Наверняка они хотят помочь выяснить, кто именно совершает эти нападения, и сделать что-то, чтобы предотвратить их.

— Это значит, что они снова будут подвергать себя опасности? — Мне с трудом удалось сдержать обвинение в голове.

— Мы же будем рядом, — улыбка Альбуса стала шире. — Если вас это успокоит, я обещаю сам лично всё проконтролировать. А вы держите меня в курсе, если вдруг станет известно что-то еще.

Я только вздохнул, до сих пор не чувствуя себя до конца убежденным.

* * *

Рождественским утром подземелья казались мне куда более холодными, чем в любой другой день. Кутаясь в халат, я недовольно уставился на небольшую горку подарков, лежащих возле камина. Верно, елку я никогда не ставил, поэтому эльфы всегда складировали адресованные мне посылки в одном и том же месте. Учитывая, что почти всё из присланного — хлам, который считают себя обязанными преподносить мне на самые главные праздники некоторые ученики, лучше было разобраться с ним сразу.

Как я и ожидал, в большинстве свертков оказались наборы для письма, особые виды пергаментов по два галлеона за двадцать штук и стандартные справочники по зельям, которых у меня накопилось около сотни. Люциус прислал бутылку вина, а преподавательский состав — традиционный набор колб и достаточно специфических ингредиентов. Остался лишь один сверток, завернутый в темно-фиолетовую бумагу — можно было не смотреть на открытку, чтобы понять, кто даритель: Альбус, безусловно. Он каждый год присылал мне что-то особое, отличающееся от посылок всех остальных.

Поставив вино Люциуса на стол, я убрал все остальные подарки, а сверток Альбуса оставил лежать у камина. Почему-то сейчас мне не хотелось его открывать. Посмотрю позже — например, вечером, когда этот глупый день подойдет к концу.

Весь замок был увешан отвратительной мишурой и уставлен елками самых разных размеров. Если бы он не был практически пустым, я бы большую часть времени просидел у себя в подземельях, но учеников осталось меньше двадцати, так что я позволил себе обойти коридоры, наслаждаясь редкой для этих мест тишиной.

Как и для многих студентов, Астрономическая башня еще с учебных лет была моим любимым местом в Хогвартсе. Самая высокая башня замка, с которой открывался потрясающий вид — прошло много лет, а я всё еще продолжал им восторгаться. Когда школа была почти безлюдной, он привлекал меня в особенности сильно.

Я неспешно поднялся по лестнице и хотел уже подойти к большому широкому окну, как вдруг заметил чью-то фигуру, плотно укутанную в мантию.

Поттер, чёрт его побери. Кажется, он вездесущ, и я обречен видеть его вновь и вновь даже в свободное от учеников время.

Лучше всего было уйти, однако я почему-то не смог сдвинуться с места, пристально изучая мальчика взглядом.

Что могло выдернуть его из компании друзей в Рождество? Более того — он казался... расстроенным. Почему? Я был уверен, что после отъезда большинства студентов Поттер наоборот воспрянет духом, так как в последнее время неприязнь по отношению к нему проявлялась всё острее. Меня неприятно удивлял тот факт, что вся школа вновь с такой легкостью отвернулась от него, тогда как совсем недавно была готова носить на руках. Поттер ходил подавленным, старался избегать людных мест, и всё чаще у меня создавалось впечатление, что даже компания верных друзей не могла его отвлечь.

Конечно, мне следовало порадоваться тому, что судьба преподала избалованному мальчишке еще один урок, но, глядя в его расстроенное лицо, я хотел только, чтобы ситуация поскорее улеглась и забылась. Нехотя, я был вынужден признать, что видеть счастливого, довольного жизнью Поттера мне нравилось куда больше, чем наблюдать за этим воплощением одиночества и тоски.

Приглядевшись внимательнее, я заметил, что Поттер сжимал в руках письмо и время от времени перечитывал его. Каждый раз после этого он мрачнел и сидел несколько минут, низко опустив голову. Потом снова читал и снова расстраивался.

Вспыхнувшее во мне любопытство требовало, чтобы я на ходу изобрел какое-то правило и конфисковал у Поттера его маггловский листок бумаги. Но в последний момент я передумал. Наверняка это обычное письмо от родственников, которые, скорее всего, упрекнули мальчишку в нежелании отмечать Рождество дома. Второе по счету, между прочим.

Поттер вдруг резко встал на ноги, медленно скомкал послание и спрятал его в карман. Яростно бросил что-то на пол и двинулся к лестнице.

Замер, увидев меня, и тревожно нахмурился.

— Я просто смотрел в окно, — сообщил он. — Это не может быть запрещено правилами.

Я насмешливо изогнул бровь, и мальчик насупился еще больше.

— Не припоминаю, чтобы делал вам какое-либо замечание, мистер Поттер, — шелковым голосом произнес я.

— Тогда... тогда я пойду, — на лице Поттера отразилось облегчение, но, наткнувшись на мой угрожающий взгляд, он быстро прибавил: — сэр.

Я склонил голову в знак согласия и посторонился. Поттер, явно не веря, что его отпустили, поспешно зашагал вниз по лестнице, бросив мне напоследок:

— С Рождеством.

Изумленный, я смотрел на него до тех пор, пока он не скрылся из виду. Поттер поздравил меня с Рождеством? Невероятно. Хотя едва ли он сам заметил, что сказал — наверняка облегчение от того, что я даже не сделал ему выговор, заставило его ляпнуть первое, что пришло в голову.

И всё же даже зная это, я не мог избавиться от вспыхнувшего во мне теплого чувства, постепенно распространяющегося по всему телу.

Не понимая своих чувств и злясь на себя за такую абсурдную реакцию, я фыркнул вслух и приблизился к окну, у которого сидел Поттер. Машинально посмотрел вниз, на пол, как раз в то место, куда мальчик что-то бросил, и мое внимание привлек маленький странный предмет. Я наклонился и поднял его, недоуменно рассматривая.

Зубочистка? Да еще и запечатанная. Какого чёрта она ему понадобилась?

Нет, Поттер никогда не перестанет ставить меня в тупик.

http://tl.rulate.ru/book/53747/2459381