Готовый перевод Severus Snape / Принц-полукровка: Глава 26

1981 год

Ноги подкашивались. Впервые после аппарации я не мог понять, где нахожусь — всюду лежащий белый снег ослеплял меня, до боли резал и без того воспаленные, опухшие глаза. Чувствуя, что еще секунда — и я без сил рухну вниз, я вцепился в стоящее рядом дерево, в последний момент удержавшись на ногах.

Боль. Горечь. Вина. Я не мог разобраться, какое из этих чувств горело в груди ярче всех, поскольку мне казалось, что в следующую секунду любое из них вырвется на поверхность, схватит меня за горло и затащит в липкую, плотную темноту, из которой мне уже никогда не удастся выбраться.

Глубоко вздохнув, я на секунду закрыл глаза, пытаясь собраться с силами. Потом медленно отстранился от дерева и осторожно, взвешивая каждый шаг, двинулся в сторону ворот, ведущих на кладбище.

Я не пришел на похороны. Просто не смог. Увидеть ее мертвой означало попрощаться с ней навсегда. К тому же я был последним человеком, которого люди хотели бы увидеть в тот день — меня до сих пор удивляло, что я все еще на свободе.

Кто бы присутствовал на похоронах — сплошные гриффиндорцы? Все они ненавидели меня. А что чувствовала Лили, я так и не узнал.

Шатаясь, я брел по кладбищу, разглядывая надгробия на могилах, читая различные имена, но не запоминая их. Едва увидев белый мрамор, я сразу понял, чье имя выгравировано на нем.

Лили.

Остатки сил внезапно покинули меня, и я рухнул на землю. Ладони обожгло морозом, но я почти не заметил.

Я тянул с визитом несколько недель, потому что не хотел верить в разрушительную правду. Не хотел видеть весомые доказательства того, что ее забрали у меня во второй раз, и теперь навсегда.

Каким же я был идиотом. Сейчас, вспоминая свои терзания после того, как Лили связалась с Поттером, мне хотелось смеяться — долго, до истерики. Она могла быть с другим, ненавидеть меня, презирать — но жива. Жива.

Я потянулся вперед и трясущейся рукой дотронулся до надгробия. Онемевшие от холода пальцы ничего не почувствовали, но осознание моей потери стало еще сильнее. Из горла совершенно неожиданно вырвался всхлип, и я обессилено уткнулся лбом в белый мрамор.

Я ведь умолял их. Их, сильнейших из всех — Дамблдора, Темного Лорда... Почему они не послушали? Я предлагал им все, я клялся в верности, я был готов совершить невозможное для того из них, кто позволил бы Лили остаться в живых, однако... они лишь пообещали. Ее жизнь ничего не значила в их глазах, каждый поступил только в своих интересах.

Дамблдор, может, просто совершил ошибку, но почему он не стал их хранителем тайны? Почему в настолько опасной ситуации он доверился такому ублюдку, как Блэк?

Лили.

Я прижался к надгробию крепче, плотно закрывая глаза.

Ее улыбка — светлая, всегда искренняя и полная жизни. От каждого взгляда на нее я чувствовал, как внутри все начинает таять, как отмерзает каждая замерзшая частица души, как в груди зарождается робкая, теплая надежда.

Ее глаза — невероятного зеленого оттенка, яркие и напоминающие драгоценные камни. Они казались мне бездонными, я мог смотреть в них часами, открывая для себя что-то новое, чувствуя, как загадка, всегда окутывающая Лили, становится понятнее... Но это впечатление было ошибочным, так как каждый следующий раз я все так же зачарованно наблюдал за светом, излучаемым ими, и до самого конца мне так и не удалось постичь их тайну.

Ее волосы — золотистый шелк, которого я иногда касался украдкой. Мне постоянно приходилось бороться с желанием зарыться в них пальцами, полностью ощутить их мягкость и нежность, их красоту. Я часто отвлекался на уроках и наблюдал, как в них запутывалось солнце, и как они переливались разными оттенками — от светло-золотого до ярко-красного.

Всего этого уже нет. Я ее никогда больше не увижу. Не услышу ее смех.

Лили.

Боль утраты стала еще острее, и я, болезненно закусив губу, снова всхлипнул.

В последние годы я видел ее очень редко, так что даже узнав о ее смерти, не мог до конца поверить в нее и принять. Но сейчас... Никаких иллюзий больше не оставалось.

Лили мертва. Она действительно ушла, оставив меня одного, и теперь я не мог и надеяться на то, что моя и без того жалкая жизнь хоть когда-нибудь наладиться. Без Лили ничего просто не могло быть, ничто не имело права на существование. Я же — тем более.

Только по какой-то нелепой, чудовищной случайности я был все еще жив.

1981 год

Я сидел в кресле, безразлично наблюдая, как на улице поднимается метель. Изредка мимо моих окон проходили люди, и все они несли в руках подарки, завернутые в яркую праздничную бумагу, разноцветные приспособления для декорирования и прочую дребедень. Надо же, Рождество, оказывается, бывает и в таких кварталах, как Тупик Прядильщиков. Странно, что раньше я этого не замечал. Да и сейчас не заметил, если бы не сидел практически целый день, смотря в одну точку.

Резкий стук в дверь заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Я помотал головой и потер глаза, пытаясь вырваться из болота меланхолии, в которое был погружен уже несколько недель.

Кто-то стучал, значит, нужно открыть. А если это окажутся дети, выпрашивающие сладости и всякую отраву...

Я уже был в прихожей, когда настойчивый стук повторился, а потом дверь вдруг слетела с петель. Я успел только схватиться за палочку, когда меня ослепили сразу несколько вспышек, унося измученное сознание прочь.

...Место, в котором я очнулся, было мне незнакомым. Серые стены, небольшой деревянный стол с одним стулом, чудом втиснутые в такое маленькое пространство. Куда больше это напоминало клетку, а не комнату.

Выпрямившись, я поморщился от резкой боли, охватившей голову. Чем бы меня не оглушили, заклятье было далеко не самым приятным.

Дверь с отвратительным скрежетом распахнулась, и я невольно прищурился; яркий свет, льющийся с другой стороны, больно резал глаза.

— Северус Снейп? — спросил грубый голос.

— Кто вы? — вместо ответа осведомился я и ужаснулся, услышав, как хрипло прозвучали мои слова. Несколько последних недель я не произносил ни слова — странно, что я и вовсе не разучился разговаривать.

Заклятье, сбившее меня с ног, вернуло мои мысли к теперешнему.

— Северус Снейп? — снова спросил голос. Я увидел, как какой-то мужчина вошел в помещение и закрыл дверь, принося глазам успокоение.

— Да, — сквозь зубы процедил я и, отряхнувшись, выплюнул: — Кто вы?

— Аластор Муди, аврор, — уродливое лицо исказила неприятная усмешка. В холодных карих глазах светилась такая неприкрытая ненависть, что мне на секунду стало не по себе, однако я быстро пришел в себя и попытался понять, что происходит.

Что я здесь делаю? Комната, судя по всему, камера для допросов, но почему меня приволокли сюда?

Теоретически я понимал, что после всего, что я сделал, мое место — в Азкабане, но после многократных заверений Дамблдора в том, что никаких обвинений мне предъявлено не будет, я, наконец, смог поверить в это и перестать вздрагивать от каждого громкого звука.

Очевидно, зря.

— И что же вам нужно? — как можно спокойнее спросил я. Муди приблизился и опустился на стул, сверля меня пронзительным взглядом. Я осторожно, чтобы не вызвать новую волну головокружения, поднялся на ноги, но он тут же взмахнул палочкой и рявкнул:

— Сидеть, мразь!

Желтый луч света отправил меня обратно на пол, и, придя в себя, я, уже трясущийся от ярости, прорычал:

— Какого черта? Если вам есть, что предъявить мне — поделитесь этой информацией со мной! Начинать стоило именно с этого, или опыт вашей работы настолько ничтожно мал, что вы...

— Долоритус! — лениво проговорил Муди.

Боль, пронзившая все тело, была такой дикой, что я коротко вскрикнул, сгибаясь пополам, и лишь потом с силой закусил губы, чтобы больше не издать ни звука.

Фирменное заклятье некоторых индивидуумов «светлой стороны» — законная форма пыточного, которое по эффектам не особо отличалось от Круцио. Раньше я только читал о подобном, теперь же довелось испытать на себе.

Когда мне начало казаться, что тело сейчас разорвется от боли, заклятье, наконец, было снято. Задыхаясь, я лежал на полу, пытаясь заставить себя подняться и презрительно взглянуть в сторону Муди, но сил не было.

— Вставай, — жалящее заклинание попало в плечо, и я, зашипев, резко дернулся. Давно я не испытывал подобного унижения. Больше всего мне хотелось подняться, выхватить палочку и показать чертовому ублюдку несколько проклятий от Пожирателя смерти, но я был не настолько наивен, чтобы полагать, что при задержании меня не обыскали и не отобрали все предметы, которые можно использовать, как оружие.

— Вставай! До чего же ты жалкий, Снейп. Ваш Лорд в наказание с вами чаи распивал, что ли? Ты от одного проклятья на ногах не держишься. Вставай!

Скрежеща зубами от бессилия и ненависти, я, наконец, поднялся, хотя все мышцы отчаянно протестовали.

Может быть, в гневе Темный Лорд и правда был страшен, но я практически никогда не попадал к нему в немилость, а напротив — считался одним из лучших. За все годы служения — и после, когда я прибыл на очередную встречу, уже являясь шпионом, Круцио я получал всего дважды, и это не длилось дольше десяти секунд. Этот же аврор действовал куда жестче — его проклятье длилось около трех минут, и хоть по силе оно несколько уступало своему эквиваленту, такая длительная, беспрерывная боль могла свести с ума кого угодно.

— Ты хотел знать, почему ты здесь, Снейп? — громкий, издевательский голос бил по оголенным нервам. — Я отвечу. Из-за уродливой татуировки у тебя на левом предплечье. По-твоему, этой причины недостаточно?

Я ощутил новую волну ненависти, поднимающуюся во мне. Да что он вообще знает!.. Тот, к кому я присоединился, и тот, кого в итоге предал — два совершенно разных человека! Я совершил ошибку, но ведь тогда настоящие планы Темного Лорда были прикрыты действительно стоящими целями. Я и предположить не мог, чем же это закончится.

Хотя, несомненно, моя вина все равно присутствовала. Если бы я не был так слеп... так поглощен революционными идеями... Лили сейчас была бы жива — отмечала бы Рождество вместе с Поттером и со своим маленьким сыном.

Очередное жалящее заклятье вырвало меня из новой пучины тоски.

— Информация, Снейп, — рявкнул Муди. — Мне нужна информация! Все те, кого мы опросили, назвали тебя как одного из самых приближенных слуг Волдеморта. Какие имена Пожирателей смерти тебе известны? Кто из них в действительности был под Империо? Где расположена ваша штаб-квартира? Ну?

— На все эти вопросы с легкостью может ответить Лестрейндж! — выплюнул я. — Вы же поймали ее, неужели все еще не допросили?

— Допросили, можешь не сомневаться, — на губах Муди появилась все та же отвратительная усмешка. — Но она упрямая сука. К тому же совсем спятившая, как и все в ее поганой семейке. От нее мы ничего не добились. Но с тобой дело пойдет иначе, не так ли? На боль ты, похоже, реагируешь. Долоритус!

Вернувшиеся адские ощущения вновь заставили меня вскрикнуть. Извиваясь на полу, я впился в губу с такой силой, что по подбородку тонкой струйкой потекла кровь.

Уже на грани потери сознания я услышал отменяющие заклинание слова. Все тело словно разваливалось на куски, но я отчаянно продолжал цепляться за остатки самоконтроля, пытаясь мысленно оттеснить боль и облегчить свое положение.

— Это так, для профилактики, — пояснил Муди. — Ну, так как, будем говорить? Начнем, пожалуй, с имен.

Я, все еще борясь с головокружением, умудрился процедить сквозь зубы:

— Всю необходимую информацию я предоставил Дамблдору.

Жалящее проклятье на этот раз показалось куда более сильным.

— Директору Дамблдору! — прошипел Муди. — Мало того, что ты врешь, так еще и демонстрируешь полнейшее неуважение к этому человеку! Тебе известно, что только благодаря ему большинство заключенных, включая тебя, выродок, получат лишь срок в Азкабане? Хотя я бы вас всех отправил на Поцелуй — своими же руками...

— Он не знает, что я здесь? — я уцепился за эту мысль, как за спасительный трос.

— А с какой стати ему об этом докладывать?

Ярость, кипящая внутри, угрожала вырваться наружу мощной вспышкой.

— Я работаю на него! Я отвернулся от Темного Лорда еще до его падения!

— Неужели? — Муди вскочил на ноги и заковылял ко мне. Я невольно вздрогнул, но тут же молча выругался на себя. — Знаешь, сколько таких историй я слышу от заключенных? Были бы хоть пооригинальнее... но, как бы там ни было, и если ты так настаиваешь... Проверить, слава Мерлину, есть способ и без Веритасерума, который сейчас не достать. Не думаю, что в мысленной защите ты блистаешь так же, как и эта полоумная Лестрейндж, — и, прежде чем я успел сообразить, о чем речь, Муди выкрикнул: — Легилименс!

Истощенный пыткой, я не смог сразу же поставить блок. Чувствуя, как Муди не ищет что-то конкретное, а просто продирается сквозь мои воспоминания, я попытался призвать все навыки окклюменции, которыми владел, но аврор действовал с грубой силой, взламывая мои преграды одна за другой, а я так и не оправился от заклятий, да и не был еще настолько хорошим окклюментом.

Сгорая от унижения, я вместе с Муди наблюдал за издевательствами Мародеров в школе, за тем, как разгневанная МакГонагалл, услышав от меня несколько крепких выражений, вымыла мне рот мыльным заклятьем на глазах всего класса. Когда он добрался до тех воспоминаний, что касались Лили, я ощутил такой ужас, с которым испытываемый недавно не шел ни в какое сравнение.

Он не мог ее увидеть. Он не мог узнать, что я чувствовал к ней, как боготворил ее, и как ее смерть меня уничтожила.

И я сам... я просто был не в состоянии пережить все это повторно. Все, что угодно, кроме этого.

Атака Муди утихла — он наткнулся на новый возведенный мной блок, гораздо более сильный, чем предыдущий. Я было возрадовался, но тут же понял, что аврор просто готовился перед новым нападением. Секунда — и на мой блок обрушился такой удар, что устоять у меня шансов не было.

Лили, с улыбкой ерошившая мои волосы. Лили, сосредоточенно хмурившаяся и покусывающая кончик пера, и я, загипнотизировано наблюдающий за ней. Лили, пытающаяся меня утешить после смерти матери; разговаривающая со мной; разъясняющая действие скрепляющих чар. Лили, отвергающая мои извинение, влюблено смотрящая на Поттера. Лили и моя безумная, иногда пугающая меня самого любовь к ней; тепло, радость и надежда, испытываемые мной каждый раз, стоило лишь оказаться рядом с ней, ощущение, что я не одинок, что у меня тоже есть человек, заботившийся обо мне, ради которого я был готов совершить невозможное.

Дальше Муди, видимо, потеряв интерес, просмотрел мои последние воспоминания, связанные с Дамблдором, но я практически не заметил этого, чувствуя, как сейчас разваливался на куски не только физически, но и морально. От новой, острейшей волны боли и горечи мне хотелось кричать, крушить все вокруг, пытаясь найти объект, на котором можно было бы выместить ярость и ужас.

«Он знает. Он знает. Он знает». Он осквернил то единственно светлое, что у меня осталось — память о Лили, мои самые сокровенные и тщательно хранимые воспоминания.

Муди оборвал заклятье, и вскоре я уже мог различить его лицо, расплывшееся в насмешливой ухмылке.

— Так ты был влюблен в Лили Поттер, Снейп? В Лили Поттер? Да ты еще более безумен, чем эта психопатка Беллатрикс, — он отвратительно расхохотался, а я, желая лишь одного — исчезнуть отсюда, еще крепче вжался в стену. — Женщины не любят уродливых сопляков, вот что я тебе скажу. Ничего из себя не представляющий и убогий, строящий ей щенячьи глазки — как ты вообще мог рассчитывать на что-то? — Муди хрюкнул от смеха. — Таких, как ты, надо топить при рождении, чтобы не оскорбляли своей жалкой пародией на настоящие чувства приличных людей. Что ж, — он поднялся на ноги и двинулся к двери, — я пока оставлю тебя в этом райском месте — да дементора приставлю на всякий случай, а мне нужно связаться с Дамблдором. И вот что еще, Снейп, — он обернулся на пороге, оскалившись. — Однажды Пожиратель — всегда Пожиратель. Предавший один раз предаст и второй, так что если ты своим дезертирством надеялся получить второй шанс — подумай еще раз. Таким, как ты, он не дается.

Дверь хлопнула, оставляя меня погруженным в пучину боли, горя и отчаяния, уже ничего не видящим перед собой.

А спустя некоторое время пришел холод, и все мои кошмары начались сначала.

http://tl.rulate.ru/book/53747/2377708