Готовый перевод Варлорд. Темный пакт. / Варлорд!: Глава 20

— Раз готовы, тогда начнем с минутки военной теории, — произнес Андре.

Выдержав паузу, инструктор заговорил дежурным тоном:

— После окончания Великой войны широкое распространение получила практика конфликтов низкой интенсивности. Так называемые локальные войны, ограниченные по территории отдельным географическим регионом, либо целями участников: государств, или представляющих их интересы национальных кланов или корпораций.

При этом, с увеличением количества одаренных, и появлением их на поле боя в составе нижнего тактического звена произошел кардинальный переворот в военном искусстве. Прежние доктрины ведения боевых действий никак не подходили к быстрой смене оперативной обстановки, расчлененности действий на мелкие стычки и возникающим трудностям с централизованным управлением войск. В конечном итоге роль больших батальонов, была полностью нивелирована, а статус обычного пехотинца низведен до положения средневекового необученного ополченца.

Одновременно с нарастанием количества локальных конфликтов в нижнее тактической звено требовалось все больше и больше одаренных. Но большие батальоны из владеющих не сформировать по известным причинам. И с изменением военной доктрины все страны Большой тогда еще Тройки неустанно предпринимали попытки пойти по другому пути. А именно, практически одновременно все государства начали работу над концепцией солдата будущего на основе технологических достижений. Достигнув при этом впечатляющего прогресса, — похлопал Андре по одному из ящиков.

Сделав паузу, инструктор задумался о чем-то своем, но потом встряхнулся и вернулся к лекции.

— Главным предназначением экипировки пехотинца нового поколения является… Надежда Геннадиевна? — вдруг вопросительно посмотрел на ясноглазую девушку Андре.

— Повышение боевой эффективности отдельно взятого солдата, так и всего отряда в целом.

— Отлично! — щелкнул пальцами инструктор и фальшиво улыбнулся.

— Повышение боевой эффективности, — протянул он, явно тяготясь роль лектора. Но сделав над собой усилие, он вернулся к дежурному тону: — При разных подходах ведущие страны тем не менее двигались по одному концептуальному высокотехнологичного оснащения, который предполагал… — выжидающе посмотрел он на Надежду.

— Предполагал создание базовой системы военной формы и экипировки нового поколения, включающей в себя комплекс тактического оборудования, систем камуфляжа, приборов наблюдения и связи, средств индивидуальной защиты и обеспечения долгосрочной деятельности бойца, — вновь отчеканила девушка без раздумий.

— Надежда Геннадиевна, — вдруг с укоризной протянул Андре. — А как же вы забыли о системах вооружения?

Наденька вдруг густо покраснела.

— Создание оружейных подсистем… — начала было она, но Андре ее прервал, мимикой показав, что поддел ее дежурно и вообще Надежда Геннадиевна большой молодец.

— Вне зависимости от первоначальных концепций вооружения пехотинца ведущие страны в большинстве пришли к модульным системам стрелкового оружия на единой платформе, но об этом чуть позже. Сейчас же revenons à nos moutons, — устроился поудобнее на ящике с экипировкой Андре, в этот раз постучав по ребристой поверхности костяшками.

«Вернемся к нашим баранам» — мысленно переведя услышанное я вдруг осознал, что понемногу начинаю французский понимать. Как кот или собака пока правда, больше по контексту и интонациям, но уже успех.

— В перспективных разработках экипировки нового поколения быстро были достигнуты такие цели как: снижение психологической и физической нагрузки, повышение мобильности и защиты, а также увеличения боевой эффективности. Оставалась лишь основная проблема, препятствующая выведению обычного пехотинца на уровень одаренного хотя бы третьего ранга. Надежда Геннадиевна?

— Отсутствие энергоносителей, позволяющих системам защиты работать автономно на протяжении длительного времени. Проблема была решена в августе шестидесятого года, когда была закончена разработка накопителя Брауна-Глушко, и на выставке в…

— За-ме-чательно, Надежда Геннадиевна, — вскинул руки Андре. — Итак, после решения проблемы энергоносителей, на поле боя появились мобильные отряды и штурмовые группы пехотинцев, экипированные в комплексы индивидуальной защиты нового поколения, способные успешно противостоять одаренным низшего тактического звена.

Андре сделал паузу, задумавшись, а после легко соскочил с ящика, на котором сидел и похлопал по ребристой поверхности.

— Разбирайте, — отошел инструктор в сторонку, а мы подошли к контейнерам.

Ящики по размеру казались немногим больше, чем привычные мне по прошлой жизни баулы с хоккейной экипировкой. На каждом нанесен указывающий принадлежность герб. Свой я увидел сразу — серый щит с желтоглазым волком. Контейнер, несмотря на массивный вид, оказался нетяжелым — удивился я, откатывая свой в сторону. Да, на нем присутствовали еще выдвижная ручка и колесики, как у чемоданов, так что с перемещением проблем не возникло.

После того, как приложил ладонь на идентификационный круг, с негромким шипением верхняя крышка отошла в сторону. Похожие звуки раздались рядом: уже все разобрали свои ящики, и вскоре все крышки поднялись, открывая контейнеры с экипировкой. Внутри оказались не только компактно уложенные элементы брони и снаряжения, но и оружие. Судя по виду, один из самых современных образцов.

— Перед собой мы сейчас видим комплекс под названием… Надежда Геннадиевна?

— Chevalier, — на французском ответила Надежда.

— Шевалье шесть-три, если быть точным. Индивидуальный комплекс экипировки пехотинца шестого поколения, состоящий на вооружении Французской колониальной армии.

— Почему именно Шевалье, Хефе? — поинтересовался Валера, доставая из ящика плотный комбинезон серого цвета.

Андре подумал немного, усталым взглядом демонстрируя Валере все, что думает о его догадливости. Но, судя по всему, решил ответить без предвзятости.

— Валера, как ты помнишь, я говорил о том, что у нашей команды стоит задача выиграть, или попасть в призы в национальном турнире. Если бы ты включил логику и соображение, то несомненно понял причину, сопоставив все вводные.

Ну, почти без предвзятости ответил.

— Надежда Геннадиевна, вы вот как думаете? — обернулся Андре к ясноглазой и как оказалось весьма подкованной в военной теории и истории девушке.

— Вы говорили о том, что наша задача, используя широкое освещение турнира, показать возможность обычных людей с помощью технического прогресса боле чем успешно противостоять даже сильным одаренным, причем в равных составах. Анализируя эту информацию, я пришла к выводу, что подобная задача — команде из нижней сетки турнира одержать победу над заведомо более серьезными противниками, поставлена не только нам…

— И… — заинтересованно протянул Андре, когда Надежда сделала паузу перевести дыхание.

— Схожие турниры проводятся в России, Британии и Европе, без участия Атлантов. Полагаю, именно поэтому французская экипировка выбрана для всех команд нижней сетки всех трех национальных турниров как компромисс, дабы все не владеющие магией и не усиленные имплантами участники пользовались однотипным снаряжением. Причем снаряжением среднего уровня по шестому поколению, и в случае массовых побед заведомо слабых команд именно это факт обратил на себя внимание.

— Все верно, — кивнул Андре. — Оргкомитетом турнира принято решение о стандартизации экипировки для участников нижней сетки, и утвержденный вариант доспехов действительно далеко не самый лучший по показателям в шестом поколении. Кроме того, могу добавить, что именно этот комплекс в ближайшее время поступит на вооружение частных армий ряда влиятельных корпораций. Это вам к размышлению позже, а сейчас познакомьтесь поближе с вашей экипировкой. Надежда Геннадиевна, что сейчас держит в руках Валера? — повернулся Андре к парню, который все еще стоял с комбинезоном в руках, рассматривая его.

— Контактный костюм из многослойной ткани с жидкой броней на основе наночастиц. Первый базовый уровень защиты, он же «защита последнего шанса». Кроме защитных функций, костюм снабжен системой терморегулирования, глубокого биомедицинского контроля, а также встроенными компонентами для оказания первой медицинской помощи при ранении. При подключении через нейрошунт костюм позволяет…

— Благодарю, Надежда Геннадиевна, — кивнул Андре и повернулся к Валере, — переодевайся уж, раз первым схватил.

Валера сохранил внешнюю невозмутимость, но на инструктора посмотрел с немым вопросом. Я его понимал — раздевалки в аудитории не было. Да, я бы также посмотрел на его месте. Впрочем, Валера долго раздумывать не стал, а очень быстро разделся, предоставив отворачиваться Эльвире и Надежде. Очень быстро он оказался в обтягивающем комбинезоне, похожем на костюм дайвера, только более плотном. Вернее, больше похожем даже на костюм из привычной мне космической фантастики.

Контактный костюм между тем подстроился под рельеф тела, став практически второй кожей. При этом на плечах и бедрах были заметны чуть угловатые уплотнения, засветились мягким голубым отсветом полосы окантовки воротника и накладок на плечах и бедрах.

— Продолжай, Валер, — кивнул Андре.

Надо сказать, что конструкция контейнера и укладки в нем отдельных элементов доспеха оказалась настолько продуманной, что ошибиться в порядке облачения было невозможно. Сначала Валера нацепил щитки на бедра и голени, после обул высокие сапоги, похожие на жесткие ботинки для сноуборда, только не такие массивные; следом пришел черед кирасы с паховым фартуком. Далее были экипированы наручи и наплечники, а последним элементом стал шейный горжет с массивной полумаской на нижнюю часть лица.

Все элементы доспеха выполнены были явно по меркам на Валеру. Поэтому облачившись полностью, он не слишком сильно увеличился в размерах — хоккейная экипировка и то человека шире делает. Скорее Валера стал похож на мотоциклиста, только без супербайка рядом. Добавляло схожести с мотогонщиком то, что на плечах и груди доспеха были нанесены красно-оранжевые цвета гимназии Витгефта — совершенно не подходящие армейской экипировке.

Пока, правда, элементы брони не были закреплены и активированы, поэтому Валера выглядел наряженным манекеном. Но конструкция костюма оказалась такова, что решалось все довольно просто — разобравшись, Валера легкими хлопками активировал стягивающие защелки. Доспех после этого подтянулся, подгоняясь под фигуру — как и контактный комбинезон до этого. Причем выглядело теперь все настолько идеально, что у меня возник вопрос — на девушках эта броня будет выглядеть также натурально, в соответствии с изгибами фигуры?

Валера между тем потянулся было к шлему, но Андре жестом его остановил. Показывая, что очередь шлема еще не пришла. В этот раз инструктор даже не стал спрашивать Наденьку, только вопросительно на нее посмотрел.

— Второй уровень защиты, бронекостюм из композитно-керамических материалов. Боевая компонента включает в себя интегрированный экзоскелет, переопределяющий на себя вес вооружения, доспеха и амуниции. Второй уровень защиты, вместе с не экипированным пока шлемом, обеспечивает стопроцентную баллистическую защиту использующего его пехотинца. При повреждении третьего уровня защиты…

— Надежда Геннадиевна, об этом чуть позже, — кивнул Андре. — Валер, пока броня без батареек, пройдись туда-сюда.

Валера послушно сделал десяток шагов по кафедре. Двигался он не то чтобы совсем неуклюже, но видна была некоторая скованность.

— Ощущения? — коротко поинтересовался Андре.

— Двойственные, — после краткого раздумья ответил Валера. — Отчетливо чувствуется тяжесть экипировки, при этом очень отзывчивые сервоприводы, так что приходится даже в какой-то мере движения сдерживать.

— Надежда Геннадиевна? — обратился за пояснениями Андре.

— Вес бронекостюма составляет двадцать один килограмм, средний вес полного комплекта вместе с вооружением и стандартным боекомплектом тридцать девять килограмм. При активном состоянии вес нивелируется экзоскелетом, а заряд батареи позволяет действовать в автономном режиме восемь часов с максимально возможной боевой эффективностью. Восемь часов без учета расхода энергии на работу кинетических щитов, — торопливо добавила Надежда под внимательным взглядом Андре.

— Восемь часов, — кивнув, эхом повторил он. — Какова продолжительность командного поединка на предстоящем турнире?

— Девять минут, — моментально ответила Наденька.

— Девять минут, — кивнул Андре. — Идем дальше: третий уровень защиты…

— Третий уровень защиты состоит из силовых щитов генераторов кинетического поля, способных при полном заряде батареи выдерживать очередь в упор из штурмовой винтовки…

Андре жестом прервал Надежду и один за другим начал доставать из контейнера длинные штыри батарей, всего четыре, вставляя их в разъемы уплотнения на спине и задней поверхности бедер. После этого взглядом показал Валере на шлем с полностью закрытым забралом, который тот без лишнего промедления надел.

— Боевой шлем со встроенной системой связи, тактическим модулем обработки информации, а также коммуникационной системой дополненной реальности, — продолжала делиться знаниями Наденька. — С помощью которой пехотинец в реальном времени отслеживают местонахождение своих боевых товарищей и обнаруженного противника. Кроме того, системы тактического модуля позволяют обнаружить присутствие противника находящегося вне зоны визуального контакта, чем достигается максимально быстрое овладение ситуационной осведомленностью и как следствие, безусловное тактическое преимущество.

— Отлично! Надежда Геннадиевна, очень вас благодарю, — вежливо улыбнулся Андре, но тут же посерьезнел: — А теперь перейдем к тому, зачем все мы здесь сегодня собрались. При проведении турнира, как понимаете, первоочередным порядком важна гарантия сохранности ваших драгоценных жизней. В связи с этим схватки будут проходить лишь в приближенном к реальному бою режиме. Да, вы все правильно поняли, — осмотрел нас всех поочередно Андре, — выведением из строя противника будет считаться преодоление внешнего уровня защиты. Это самый первый, стихийный щит для одаренных и третий, силовой уровень защиты для участников в доспехах. Надежда Геннадиевна, что происходит при пробитии силового щита?

— Поражающие факторы сдерживает второй уровень защиты: при прямом критическом попадании бронеплиты работают как динамическая защита. В случае преодоления защиты второго уровня остается жидкая броня, которая…

— Спасибо, Надежда Геннадиевна. Итак, для выведения противника из строя стоит задача выбить его внешние силовые щиты. После участник считаетесь условно погибшим. После уничтожения внешнего уровня вас и ваше здоровье должны спасти первый и второй уровень защиты, а также дополнительный силовой щит сопровождающего дрона.

Андре нагнулся над открытым контейнером Валеры и достал отдельно, вертикально закрепленный у стенки контейнера девайс, напоминавший формой противотанковую мину. Хотя нет, более прилизанный — на робота-пылесоса похож.

— Спутник дрон, в программе которого не будет стандартных возможностей наблюдения, а направлен он будет лишь на одну задачу — в случае вашей условной «гибели» поставить купол силового щита, дабы наверняка исключить возможность гибели настоящей.

Валера в это время жестами показал, что желает что-то сказать. Он даже помахал рукой и подергал шлем, показывая, что очень хочет от него избавиться. Андре подошел к нему ближе, в несколько движения деактивировал и вытащил батареи, а после несколькими жестами отжал сдерживающие защелки. Сняв глухой шлем, Валера открыл было рот, но Андре его опередил.

— Ты как обезьяна с гранатой, Валер, — покачал головой инструктор. — Ну что такое? Ты элита даже среди одаренных, весь мир у твоих ног, а ты не можешь разобраться с интуитивно понятной системой управления взглядом.

Интонации у Андре были настолько показательно-расстроенные, что я вдруг вспомнил как он отчитывал Валеру после нашего неудачного выступления на полигоне. Видимо то как Валера рассказал нам, что Андре снесло полчерепа в Корее, инструктор парню еще не простил и пользовался теперь каждым случаем, чтобы его беззлобно поддеть.

— Сказать-то что хотел? — посмотрел Андре на парня с сожалением.

— Хефе, а как с этим дела у одаренных? — поинтересовался покрасневший Валера. — С контролем защиты, я ведь могу немного переборщить и…

— Очень правильный вопрос, — удовлетворительно кивнул Андре. — Тактическая сеть будет работать без помех, поединки проходят без систем радиоэлектронной борьбы, и все ваши действия предполагаются под контролем анализатора. Можете не сдерживаться, и стрелять на все деньги — тактический анализатор просто прекратит стрельбу, когда внешний уровень защиты любого одаренного будет уничтожен. Прикладом же, думаю, прибить у вас никого не получится. И слава Богу, — вновь опередил Андре вознамерившегося что-то сказать Валеру. — Де, и каждый из одаренных, кроме работающей системы контроля вашего боевого бешенства, будет заряжен личными защитными артефактами. Так что у владеющих магией риск для здоровья еще меньше, чем у вас. И наконец, переходя все же к главному. Мощность силовых щитов зависит от заряда батарей, а это значит… Что значит?

Андре резко поднял руку, пресекая готовые сорваться с уст Надежды слова и посмотрел в глаза замаскированному принцу.

— Валер, удивишь меня догадкой?

— Это значит, Хефе, что учитывая время продолжительности раунда — девять минут, нам необходимо достичь максимальной боевой эффективности при минимизации расхода заряда батареи, сохраняя его для поддержания силового щита.

— Верно мыслишь, — кивнул Андре, в этот раз удержавшись от дежурной подколки. — В нашем деле мелочей не бывает. И каждый лишний миг или миллиметр — это много. Причем много настолько, что может стать ценой победы. Именно поэтому теперь каждое утро и вечер вы будет выполнять свой комплекс упражнений в индивидуальной экипировке пехотинца, без режима поддержки экзоскелета, с активацией энергией батарей максимально направленной на силовой щит.

По истечении двух недель стандартных тренировок, уже на основе анализа полученных данных, я индивидуально каждому из вас разработаю режим тренировок и предполагаемой работы экзоскелета. Нам необходимо найти компромисс, не потеряв в ваших физических возможностях, при этом максимально возможно усилив защиту. Также у меня к вам пожелание. Просьба и приказ — по возможности как можно больше свободного времени проводить в выданной экипировки, привыкая к изменениям антропометрических данных. Вы должны вжиться в экипировку, доспех должен стать вашей второй кожей. Это понятно, или необходимо разъяснить?

— Понятно, — эхом к голосам остальных ответил я, глядя на нишу своего контейнера с вертикальной полкой, где находились модули системы вооружений.

С интересом рассматривая аббревиатуры я вдруг понял, что к экипировке французской колониальной армии оружие полагалось русское: модульный комплекс АЕК. Покопавшись в памяти Олега, я «вспомнил», что АЕК действительно состоял на вооружении частей быстрого реагирования некоторых армий мира. Это запрещенные к экспорту автоматы конструкции Калашникова — новые образцы, состояли на вооружение только Армии Конфедерации, а вот АЕК поставлялся на экспорт, будучи распространенным по всему миру. В Африке так и вовсе у многих квази-государств и частных военных компаний на флагах и гербах присутствовал узнаваемый силуэт автомата Кокшарова.

— Хефе, — окликнул я инструктора. — С оружием будем знакомится?

— Обязательно. Но потом: после облачения в предназначающийся комплект экипировки каждый из вас получит доступ к тактической сети команды. Даже без имплантов управление функционалом доступно с помощью функции глазного контроля. С которым Валера не сумел оперативно разобраться, — не преминул пустить шпильку Андре. — В тактической сети вы найдете ежедневные задачи по тренировкам, а также стрельбе с обязательными к выполнению нормативами. Программа стрельб будет меняться каждый день, исходя из ваших результатов. В результате анализа я увижу, кого из вас лучше использовать в какой роли и с каким оружием, учитывая личные возможности и психофизические характеристики.

— Это все доступное нам вооружение, или…

— Да, все доступное оружие представлено модульной платформой АЕК, с вариациями в качестве полуавтоматической снайперской винтовки, пистолет-пулемета, штурмовой винтовки и ручного пулемета.

— Штурмовой стрелково-гранатометный комплекс? — поинтересовалась Надежда.

— К применению в турнире запрещен, — в тон ей ответил инструктор.

— Пистолет? — поинтересовался уже я.

— Лучший пистолет — это автомат.

Судя по тону и расслабленности Андре, он видимо посчитал вводную лекцию законченной. Атмосфера неуловимо изменилась и мои сокомандники пользуясь настроением инструктора закидали его уточняющими вопросами.

Пока Валера переодевался, а Андре отвечал, я присел рядом со своим контейнером. Взгляд привлекла интуитивно понятная кнопка, которая прямо просилась к нажатию. Противится желанию я конечно же не стал, и утопил аккуратный пластиковый квадратик. Тут же одна из сторон контейнера с легким шипением отошла в сторону, раскладываясь на многочисленные отделения. Как экономящий пространство ящик для инструментов, сразу пришла на ум ассоциация.

В небольших нишах мельком заметил десяток рожков, с непривычно меньшим углом изгиба, две банки на вид точь-в-точь как улитки для РПК, восемь укороченных прямых магазинов, а также тактические рукоятки, прицелы, планки и прочие элементы дополнительного обвеса. Но основное внимание обратил на самое широкое отделение, где расположились непосредственно оружейные модули: разные ложи с прикладами, затворная рама и четыре ствола разной длины: удлиненный снайперский и тяжелый пулеметный с уже закрепленными сошками, стандартный и укороченный с интегрированным глушителем.

С подобной моделью оружия я раньше не сталкивался — ни в реальности, ни на Арене. Но все было интуитивно просто и понятно, причем подкреплено простыми пиктограммами. Так что, не удержавшись, в несколько движений быстро собрал штурмовую винтовку, резким жестом вогнав пустой магазин, машинально дернув рукоять затвора. Поднявшись на ноги, покачал в руках оружие, после взял автомат наизготовку и замер, любуясь простой в своем совершенстве конструкцией. Примерившись к прицелу, удовлетворенно хмыкнул. Опять же не удержавшись, машинально прошептал первые слова молитвы Хартмана.

— Что? — краем уха услышав, поинтересовался вдруг Андре, отвлекаясь от вопроса Эльвиры.

Я хотел было отмахнуться, мол «да ничего», но с Андре такие вещи не проходят. Поэтому повторил громче, немного жалея, что невольно привлек внимание:

— Это — моя винтовка. Таких винтовок много, но эта — моя.

Глаза Андре расширились — кому, как не стрелковому инструктору понимать смысл подобных слов. Почувствовав повышенное внимание Андре, ко мне обернулись и остальные. Я под перекрестными и частично недоуменными взглядами почувствовал бесшабашное веселье и решил не останавливаться. Заговорил по памяти, дополняя импровизацией:

— Моя винтовка — больше, чем оружие. Это человек, такой же как я. Я должен научиться владеть ею также, как владею своей жизнью. Без меня моя винтовка бесполезна. Без моей винтовки бесполезен я. Мы с моей винтовкой знаем, что эффективный огонь — точный огонь. Побеждает не тот, кто стреляет первым, а тот, кто первый попадает. Поэтому я должен стрелять из винтовки метко. Должен стрелять точнее чем враг, который пытается попасть в меня.

Моя винтовка — мой лучший друг. Она — моя жизнь. Я и моя винтовка знаем, что счет ведется не на количество выстрелов, а на количество убитых…

Не прекращая говорить, я сделал контрольный холостой спуск, извлек магазин, оттянул рукоятку затвора, зафиксировав ее в специальной выемке, отжал замыкатель ствола и мягко повернув его. Опустившись на колено, отделил ствол и положил его в специальную выемку в контейнере.

— …Я и моя винтовка, мы станем частью друг друга. И мы будем убивать.

В несколько движений я извлек из ложи ствольную коробку, укладывая модули на предназначенные места и закрыл крышку, поднимаясь.

— Перед Господом я повторяю этот символ веры моей. Amen, — закончил я, выпрямляясь и демонстрируя интернациональное приветствие ладонь в кулак.

Наверно, тишина стояла не меньше минуты. Хм, «Amen», наверное, оказалось немного лишним. Осматривая присутствующих я отметил, что Илья, Наденька и Модест настороженно молчат просто потому, что остальные молчат. Зато Эльвира, Андре и Валера — судя по напряженным взглядам, слишком уж серьезно прочувствовали смысловой посыл.

Странно, я вроде ничего такого и не сказал — так, на память озвученная легкая версия из американской массовой культуры, сдобренная парой стрелковых аксиом от инструкторов ЦСН ФСБ моего мира. Но вдруг понял причину: в этом то все и дело. Мы с ними из разных миров, причем абсолютно отличающихся по ментальности. Здесь не было страшной Второй мировой, результат которой зависел от больших батальонов миллионных армий. Здесь Первая (для меня, для них единственная) мировая призрак давно минувших дней, как былины. Сейчас война здесь — локальное дело небольшой группы профессионалов. Поэтому в моих словах — причем в скрытой насмешке фатализма, с которой я читал молитву, вся троица прочувствовала что-то откровенно для себя чуждое.

— Прелестно. Просто прелестно, — произнес с искусственной улыбкой Андре. Я в ответ только чуть голову склонил. Да, если их с американской версии армейского фольклора так проняло, что было бы если б я им из русского что задвинул, страшно представить.

— Программа тренировок есть, можете приступать, — вместо прощания произнес ставший задумчивым Андре и вышел из аудитории. Мы еще постояли немного, пообщались на отвлеченные темы, похватали контейнеры и покатив их за собой, тоже двинулись на выход.

Я покидал аудиторию последний и не сильно торопился. А в коридоре меня, как оказалось, уже ждали. Я понял это, почувствовав чужое внимание, сдобренное ненавистью, злобой, отчаянием и даже завистью. Обернувшись по эху эмоций увидел, как от стены поодаль отлепился Аверьянов и торопливо пошагал в мою сторону.

За его приближением я наблюдал, в ожидании чуть склонив голову. Мне было по-настоящему интересно, зачем изгнанный из клана повелитель воздушной стихии так долго ждал меня, и что ему вообще сейчас нужно. Подойдя близко, Аверьянов остановился и сжимая-разжимая кулаки уставился на меня горящим ненавистью взглядом. Прошло несколько мгновений, а он все еще молчал, продолжая поедать меня глазами.

— Чего хотел-то? — небрежно поинтересовался я, нарушая надрыв момента. Аверьянов от моего вопроса вздрогнул, а лицо его перекосило гримасой.

— Ты смеешь спрашивать, что я хотел? — прошипел он. — Ты разрушил мою жизнь!

А, ну да. Его же забрал Мустафа и повязал на передаче веществ, а сейчас бывший одаренный стал послушной собачкой на поводке конторы. Печальная история, но почему-то я ему совсем не сочувствую.

— Брось, я только последний гвоздь вбил, остальное ты сам, — покачал я головой, категорически не признавая обвинения. — Ты же не ругаешь молоток, когда себе по пальцу попадаешь…

Хм. Судя по всему, ругает. Причем не дежурно — как это многие делают, просто чтобы пар сбросить, а будучи абсолютно уверенным именно в виновности молотка. Тяжелый случай.

Возникла тягучая пауза, во время которой Аверьянов демонстративно и угрожающе сопел, а я думал о том, что совершил ошибку, не уничтожив, или даже не прибив его насовсем. Оглянувшись по сторонам, я посмотрел, что рядом никого нет, и жестом поманил Аверьянова поближе. Когда он подошел почти вплотную, я доверительно ему сообщил на ухо:

— Дружище, да мне насрать и на тебя, и на твою жизнь. Так хотел-то чего?

— Верни мне перстень! — отшатнувшись, свистящим шепотом произнес побагровевший Аверьянов.

Блин, перстень же его еще у меня, я и забыл совсем!

Отойдя на шаг, я оценивающе глянул на Аверьянова. Он смотрел на меня с такой нескрываемой ненавистью, что ясно — будь у него возможность, прикончил бы меня прямо сейчас. Да, дела. Глупый и лишенный воображения человек — часто самый опасный противник. Действия профессионалов с холодным сердцем можно хотя бы предсказать, а такие товарищи опасны именно своей непредсказуемостью.

— Сегодня у меня много дел. Завтра, в двадцать три ноль-ноль.

— Мне надо сегодня!

— Тебе еще раз сказать, как мне важны твои желания? — поинтересовался я, и смахивающим жестом попрощался с ним: — Давай, до свидания.

Пусть завтра приходит. Он так ничего и не понял из произошедшего. И сейчас в нем столько ненависти, что его легко могут зарядить как брандер и направить в мою сторону. Так что вдруг завтра в одиннадцать будет заварушка какая-нибудь, и… Нет человека, нет проблемы, как провозглашают гуманисты. Я правда сам не гуманист — мне для убийства ближнего хотя бы формальный повод нужен.

— Ты настоящие исчадие ада! — проговорил вдруг Аверьянов мне вслед. И когда я обернулся, бесстрашно добавил: — Тебя прислал мне сам дьявол!

— Да ну не-ет, — протянул я с нескрываемым удивлением. — Меня совсем не дьявол прислал, и уж точно не из преисподней, — совершенно искреннее добавил чуть погодя.

— А откуда? — с глуповатой гримасой поинтересовался Аверьянов.

— Оттуда, — многозначительно показал я пальцем вверх, и развернувшись двинулся прочь, покатив за собой контейнер с экипировкой. Пока шел, размышлял о том, что нельзя — ну вот нельзя за собой такие хвосты оставлять. Неправильно я с Аверьяновым поступил. А как правильно? А черт его знает, как в этом случае было бы правильно.

Выходя из здания гимназии успел увидеть, как разъезжаются от крыльца машины, увозя по домам остальных из моей команды. Им проще — у них ординарцы есть, а у меня… а у меня тоже все неплохо, увидел я машину с черно-красными флажками — цветами Юсуповых-Штейнберг. Не тот представительный авто, на котором сегодня с Анастасией в школу ехал, но тоже вполне ничего.

— Агтуг Сег-геевич, добгый день! — выскочив с водительского места машины, с широкой улыбкой появился на брусчатке площади Моисей Яковлевич Фридман. Глянув на внушительный контейнер, который я тащил за собой, юрист тут же засеменил к багажнику, чтобы помочь мне упаковать багаж.

— Ну, здравствуйте, Моисей Яковлевич, — искренне обрадовался я. И появлению юриста, и тому, что наконец можно скинуть на кого-то другого хотя бы часть своих дел.

Остаток дня уместил в себя немало. В первую очередь я препоручил Зоряну Фридману — юрист должен был разбираться не только с моим новым титулом, но и параллельно с легализацией ее личности по третьему варианту предложенному Андре. Потом я потренировался в доспехе, освоил систему управление тактической сетью контролем взгляда, и самое главное — наконец ознакомился с завещанием Петра Алексеевича.

После того, как узнал о размере полагающейся мне доли, понял почему с такой неприязнью был принят Анной Николаевной. На ее месте сам бы я еще больше расстроился — учитывая, что это ведь именно она сохранила и преумножила активы рода после гибели Петра Алексеевича.

Узнав о том, что я теперь крайне обеспеченный человек, пребывал в самом радушном расположении духа. Которое закончилось тогда, когда Анастасия доверительно изволила сообщить о предпринятых ею за последние сутки действиях. Осознав услышанное, я помолчал немного. Потом, осмысливая, еще помолчал. А после решил высказаться прямо и без излишней тактичности.

— Ваше сиятельство… знаешь, что?

— Что?

— Ну ты и дура, — в сердцах произнес я.

Немного послушал ошарашенную тишину, я откинулся на спинке кресла и внимательно посмотрел на княжну. Анастасия оказалась крайне изумлена услышанным. Она даже отпрянула, не совсем понимая, что именно сейчас делать. В ее ярких глазах постепенно зажегся магический отсвет, девушка привстала над столом с угрожающим выражением лица, а кулачки ее сжались.

Не слишком ли я переборщил? — раздраженно подумал я. Раздраженно потому, что в общем-то был еще слишком мягок в оценке. И еще потому, что узнав о завещании начал воспринимать активы рода не как что-то чужое и эфемерное, а как часть своего имущества. Которому действия княжны могли нанести непоправимый ущерб.

Но с разъяренной девой напротив все же необходимо было разговаривать, а не устраивать битвы на выживание. Поэтому я, предваряя всплеск вспышки ярости заговорил спокойным тоном, завладевая вниманием девушки.

— Прелесть общения с эмоциональной связью, особенно такой прочной как у нас с тобой, в том, что можно быть предельно честным. И сейчас, не выставляя ментальные щиты, я мог бы спокойно сказать: «Анастасия, мне кажется ты категорически не права», но… эффект был бы абсолютно такой же. Как считаешь?

Несколько секунд княжна переваривала услышанное, а после огонь в ее глазах начал ослабевать.

— При всем уважении я считаю, что ты невоспитанный хам, — резко произнесла Анастасия.

— При все уважении, — эхом повторил я и искренне рассмеялся.

Очень хорошая фраза, которая позволяет вежливо показать человеку все, что ты о нем думаешь. Но вспышка веселья быстро прошла, и устало покачав головой, я вздохнул. Тяжелый день сегодня был. И вчера. Черт, да и позавчера тоже непростой в общем-то.

Но даже смеясь, концентрацию не терял. Краем глаза наблюдая, что княжна пока не собирается кидаться ледяными стрелами, я потянулся к чашке с кофе, чтобы отхлебнуть. Неудачно — потому что кофе давно закончился, а я об этом забыл. Негромко чертыхнувшись, вновь откинулся на спинке кресла и посмотрел княжне в глаза.

— Давай подытожим.

«Ну давай», — мысленно ответила княжна, внимательно на меня глядя.

— Есть род Юсуповых-Штейнберг, который сейчас… двигается прямиком к глубокой заднице, если говорить прямо. И, — чуть повысил я голос, не давая княжне вставить слово, — находился в поул-позиции задолго до того момента, как меня расчехлили и привезли сюда заинтересованные люди. Или до моего появления все было прекрасно?

Анастасия отвечать благоразумно не стала. Понятно, что ситуация до моего появления была получше, но она в принципе не совсем глупая. Но чтобы наверняка, я все же озвучил очевидное:

— Род Юсуповых-Штейнберг, искусственно созданный как яблоко раздора между Юсуповыми и Разумовскими, должен был и так почить в ближайшие несколько лет. Мое появление послужило лишь катализатором, ускоряя события…

Анастасия слушала молча. Она уже отошла от вспышки злости, вызванной моим откровенным комментарием, и сейчас чувствовала по моим эмоциям, что целенаправленно оскорбить ее и тем более насмехаться я не собирался.

— …Даже мне, появившемуся из медвежьего угла, ясно что в ближайшее время в регионе возможен конфликт национальных кланов и метрополии. И что-то мне подсказывает, что именно твой род выбран в качестве триггера. Вернее, не род, а богатые активы, которые должны послужить причиной конфликта влиятельны кланов здесь, на Юге России.

Княжна сохраняла молчание. Не соглашалась, но и не опровергала. Продолжала внимательно смотреть на меня, но ментальные щиты не ставила, так что ее комментарии вслух мне и не нужны были.

— Сейчас я слышу от тебя, что утром из разных источников ты узнаешь, что твои брат и сестра получили персональное покровительство самой (!) императрицы. Кроме того, с тобой невесть каким способом связывается Анна Николаевна и просит тебя до наступления твоего второго совершеннолетия самой запросить покровительство в императорской канцелярии. Насколько понимаю, она предлагала тебе всего на год, до семнадцати лет, передать род под управление петербургских чиновников. Более того! — снова перебил я пытавшуюся вставить слово Анастасию, — ты принимала решения, даже не беря в расчет события недавнего времени, когда солидарность с тобой продемонстрировали Валера с Эльвирой, который явно отпрыски высокородных семейств… что? — прервался я, почувствовав удивление Анастасии.

— Ты не знаешь, кто они?

— Откуда я должен об этом знать?

— Мог бы спросить.

— А зачем?

— Ну да, действительно… зачем.

— Ну так кто они?

— Тебе же не надо?

— Не надо, это когда не знаю кого спрашивать.

— Валера — персидский принц, хан Нахичеванский, племянник правящего шаха. Эльвира — сибирская царевна и внучка генерал-губернатора Багдада.

— Воу, — не смог сдержаться я.

Причем удивился не от осознания положения в обществе моих товарищей по команде, а больше от несоответствия привычной картины мира: у меня дома история Ирана и Ирака развивались несколько иначе. Здесь же в Персии и шахская власть сохранилась, и страна осталась в зоне влияния России, как это и было в начале двадцатого века, когда порядки в регионе наводила Персидская казачья бригада. Государство же Ирак, как колония Великобритании, здесь не появилось вовсе, а территорию России (Конфедерации) — как логичное продолжение Большой Игры, омывал Индийский океан.

Но стоит подумать об этом позже — вернулся я в настоящее, переставая смотреть сквозь княжну и поймав взгляд ее ультрамариновых глаз:

— Вместо того, чтобы запросить покровительство у императорской канцелярии, пользуясь явными признаками расположения, ты подаешь прошение об утверждении тебя как главы имперского рода до достижения тобой второго совершеннолетия. Если с дипломатического переводить на понятный мне, хаму невоспитанному, язык, то выглядит это как: «Идите вы в задницу, мне от вас ничего не нужно!»

— Тебе не понять, — дернула щекой Анастасия.

Глубоко вздохнув, я на миг прикрыл глаза. Хотелось как-то выругаться, как бывает, когда утыкаешься в непреодолимую стену чужого непонимания. Но сравнение пришло неожиданно.

— Ты сдачу Москвы Кутузовым тоже осуждаешь? — открыл я глаза.

— Нет, но это совсем другое…

— Да как так-то!? — уже не выдержал я. — Послушай, я не аристократ по рождению, и вот этой твоей привязки к крови и почве не понимаю. Да, мне это чуждо, да, я этого не понимаю. Не понимаю, но могу принять как данность. Сейчас же ты путаешь кровь и честь с ненужной жертвенностью, граничащей с откровенным идиотизмом. Боец должен не умирать геройски, а буднично выполнять приказы, как говорил мне…

Вовремя опомнившись, я осекся — и не став сообщать Анастасии, кто и при каких обстоятельствах говорил мне это в другом мире.

— Кто говорил?

— Неважно. Я сейчас в общем-то хотел сказать больше о том, что в споре паровоза и Анны Карениной выигрывает паровоз. Всегда. Без вариантов.

Княжна вспыхнула. Вдруг она подобралась и неожиданно — я по эху эмоций почувствовал, пришла к совершенно неправильному выводу. Но до того, как Анастасия произнесла слова, о которых бы потом пожалела, я привлекая внимание хлопнул ладонью по столу, заставив ее вздрогнуть.

— Нет, — произнес я в наступившей тишине.

— Что нет?

— Ты ошибаешься, я не трус.

«Но я боюсь» — добавил внутренний голос голосом Никулина из Бриллиантовой руки.

Из-за этого моего шуточного воспоминания княжна что-то почувствовала, и явно засомневалась в моей правдивости. Я понял почему — при всей ее иезуитской расчетливости она все же остается шестнадцатилетней девушкой. И из-за юного возраста часто не видит полутонов, а обычную и естественный для зрелого возраста готовность к выигрышному компромиссу принимает за слабость. И надо было это как-то сейчас пресечь.

— Прошу тебя, — спокойно сказал я, и для усиления эффекта пальцем на ухо свое показал: — Послушай меня, и умоляю, попробуй услышать. Мы сейчас с тобой в одной лодке, и у меня нет выбора кроме как пытаться выгрести вместо с тобой. Но если ты при этом совершаешь откровенно идиотский…

Анастасия ощерилась, мигом став похожей на рассерженную рысь.

— …хорошо, откровенно идиотский с моей точки зрения поступок, я оставляю за собой право тебе об этом сказать. А теперь прошу внимания. Согласись, в качестве опасающегося и ищущего вариант покинуть корабль пассажира, если ты уж начала меня в этом подозревать, на моем месте было бы умнее молчать, плыть по течению и ждать момента чтобы смыться, не привлекая внимания. Как считаешь?

Вопрос был риторический, поэтому посидели, помолчали немного. Чуть погодя я продолжил, уже спокойным и размеренным голосом:

— И Анна Николаевна, и ты рассчитывали на мое, неизвестное еще происхождение, которое поможет роду. Да и я, если честно, на него тоже рассчитывал, но ситуация изменилась. Не забывай, что сорок три миллиона долларов у меня уже есть. Так что, если четно, глядя с позиции благоразумного человека для меня твой род как чемодан без ручки: бросить нельзя, и тащить жутко неудобно.

Увидев, как княжна вспыхнула, я в который уже раз примиряюще поднял руку:

— Не злись и будь проще. Никто тебе не мешает сейчас сказать тоже самое в отношении меня со своей позиции главы рода, и ты также будешь права…

«…а майор Гулимов пусть в ответ нассыт в сапоги лейтенанту Матвееву и успокоится!» — усмехнулся я воспоминаниям.

— Еще раз прошу, не зацикливайся на мелочах, мысли стратегически. Я ведь вчера тебе прямо сказал, что о грядущих неприятностях меня предупредили те персоны, кого я считал своими возможными покровителями. Пойми, заинтересованные люди просто отошли в сторону. Я не силен в нравах и обычаях аристократии, но люди все одинаковы, и я готов с полной уверенностью тебе рассказать дальнейших ход событий.

— Так расскажи, — заполнила паузу с трудом сдерживающая себя княжна.

— У рода будут спровоцированы серьезные проблемы, твое прошение будет отклонено, а…

— Прошение — это формальность, — перебила меня Анастасия. — Я уже достигла первого совершеннолетия, поэтому…

— Ты давно интересовалась не только биржевой стоимостью активов рода, а реальным положением дел? Наши заводы…

При слове «наши» Анастасию перекосило как от дольки лимона, но как-то комментировать она не стала.

— …работают по императорским подрядам. И срыв даже одного из них может послужить поводом для отклонения прошения, а тебя признанием недееспособной как исполняющей главы рода на время следствия по делу Анны Николаевны. А если, допустим, срыв работ по контракту произойдет одновременно с оглашением материалов дела? Напомнить причину, по которой Анну Николаевну закрыли?

По взгляду понял, что напоминать не требуется.

— И я железно уверен, что твое прошение удовлетворено не будет. Более того, в ближайшее время наверняка появится повод для того, чтобы высочайшим указом назначить… external manager, внешнего управляющего для рода, не знаю как это на русском аристократическом будет.

— Мне удовлетворят прошение. Отказ противоречит всем принятым правилам, и государь на это не пойдет.

— Писаным правилам?

— Нет.

— Пф, тогда тем более забудь. Здесь и сейчас не будет никаких правил. Что-то висит в воздухе, неужели не понимаешь? И это явно не люстра — даже такое невоспитанное хамло как я это отчетливо чувствует. Род Юсуповых-Штейнберг — это расходный материал в делах государственного значения, и мне очень печально, что ты, вроде бы понимая, это не принимаешь. В политике, а тем более в геополитике, нет места порядочности — к пульту управления государством стоит три кольца оцепления и нормальные люди туда не пройдут, так что…

Княжна вдруг вспыхнула, а я понял, что с прямотой общения несколько переборщил. Ну да, осторожнее надо: я ведь, получается, государя-императора сейчас так оскорбил.

— Стоп-стоп-стоп, — снова пришлось мне поднимать ладони. — Не принимай буквально: у любого хорошего царя всегда есть команда уродов, которая предназначена именно для тех дел, на которые ему самому не дает пойти порядочность, совесть или общественное мнение. Он просто в нужные моменты случайно отворачивается, типа другим был занят, без обид ребята.

Анастасия замерла, осмысливая мои слова и судя по эмоциям даже не зная, как реагировать. Наверное, ей на сегодня хватит. Да и мне тоже — мысленно махнул я рукой и поднявшись, направился к выходу. Анастасия проводила меня взглядом, спиной ощутимо чувствовал. Но не окликнула.

Когда принимал душ, глаза уже слипались. Входящей информации за сегодня оказалось настолько много, что непроизвольно получилось поставить барьер и в мыслях царила удивительная легкость и пустота. Или это следствие ментальных тренировок, и мантра «я подумаю об этом завтра» по-настоящему работает?

До кровати дошел уже полностью расслабленный, думая лишь о том, как хорошо сейчас будет упасть на подушку, закрыть глаза и заснуть. Но появившаяся невесомым призраком Зоряна мягко присела рядом и начала делать мне расслабляющий массаж. В процессе которого я понял, что спать так уж сильно пока и не хочу, в общем-то.

Утром, едва приоткрыв глаза, скосил глаза в сторону прикроватной тумбочки. Дисплей часов показывал дату и время: «09.09.2020», «05:53».

В чем дело? Раньше всегда просыпался в пятьдесят четыре минуты, почему сейчас начал на минуту раньше? Надо часы проверить. Или на тумбочке, или свои, биологические — решил я. Вдруг едва-едва, на грани слышимости щелкнула ручка, и в комнате бесшумно появилась Зоряна. Странно, обычно она всегда заходит так, чтобы утром нам не пересекаться.

Наблюдая за девушкой из-под опущенных ресниц, я увидел, как она тихонько приоткрывает дверь, видимо, чтобы закатить тележку с завтраком.

Потянувшись и соскочив с кровати, на мгновение напугав и смутив Зоряну. Мельком отметив ее белое платье, я подмигнул девушке, с удовольствием потянулся и направился умываться. Когда вышел, мокрый и свежий, замер — потянув носом и осматриваясь. Как-то все обычно и… необычно. Окна приоткрыты, и вместе со свежим воздухом комнату наполняет терпкий аромат полевых цветов. Вот, кстати, явно недавно собранные букеты лежат — заметил я. Зоряна опять же все еще здесь, в комнате.

Я привык, что девушка утром максимально старается не показываться мне на глаза, просто организовывая завтрак и одежду. Причем это ее и только ее решение и манера поведения. Сейчас же Зоряна только заканчивает сервировать столик. На котором, между прочим, непривычное разнообразие. Вроде все тоже самое, только чуть больше, ярче… праздничнее что ли. Да и сама девушка, только-только обратил я внимание, выглядит удивительно красиво. Нет, она и так-то очаровательна, но сейчас и вовсе ослепительна. Причем простой красотой: в короткой, едва до середины бедер белоснежной тунике с золотыми оборками и подчеркивающим талию поясом; греческих сандалиях, с оплетающими стройные ноги ремешками. В ушах поблескивают чистой слезой серьги, которые я покупал ей в подарок на первой и единственной нашей прогулке по Елисаветграду, на изящной шее тонкое золотое ожерелье.

— Оу. Прекрасно выглядишь, я очарован, — не удержался я от комплимента. И когда Зоряна опустила взгляд, только сейчас заметил, что и волосы у нее уложены в сложную прическу с вплетенными свежими цветами.

«Что за праздник?» — хотел было поинтересоваться я, но сдержался.

Приветливо и немного смущенно улыбнувшись, Зоряна легким шагом порхнула к окну и одним движением распахнула плотные шторы. Комнату залили яркие лучи только-только взошедшего солнца, усиливая и так неожиданно праздничное настроение.

— Солнышко лучистое, улыбнулось весело… — не удержался и вполголоса напел я, без особой причины чувствуя, как улучшается настроение.

Зоряна между тем подошла ближе — пряча при этом взгляд, и вдруг опустилась на колени и поцеловала мне руку, которую я не успел отдернуть.

— С днем рождения, мой господин, — произнесла она, опуская голову с показательной покорностью.

— Эй-эй-эй! — попробовал я было возмутиться странным показательным подобострастием, но вдруг осознал сразу несколько вещей.

Первое — мне уже пятнадцать. Серьезная заявка, как я вообще упустил подобную дату. Хотя удивительного немного — последний десяток лет о своем дне рождении узнавал от других, дело привычки.

Второе — поведение Зоряны не было показательным подобострастием, а девушка таким образом выражала искреннюю благодарность.

И, как следствие этого, третье: я уже официально стал «нашим благородием», а Зоряна получила официальный статус и теперь полноправный членом общества в Конфедерации. Не понял еще что пятнадцатилетие значит для меня, в вот у нее уж точно есть повод для праздника.

http://tl.rulate.ru/book/53552/1381252