Готовый перевод Варлорд. Темный пакт. / Варлорд!: Глава 12

Когда благополучие не падает с неба в виде наследства или выигрыша у судьбы в лотерею, за свое счастье приходится бороться. И когда ты кузнец своего счастья, есть одна проблема: чем больше куешь, тем меньше свободного времени и тем больше обязанностей. Настолько больше, что даже мантра «вот брошу все и уеду в Питер» («…в Петербург» в редакции этого мира) помогает не всегда. А уж о том, чтобы выйти на пенсию, жить в Байи, гнать самогон и танцевать с енотами остается только мечтать.

Мне так хотелось закрыть глаза и расслабиться, провалившись в сон, что мысли не контролировал. Они этим пользовались, и в голову лезли самые разные несвязные мыслеобразы и идеи. Закрыть глаза и отключится было нельзя, бодрствовать не хотелось, так что я плавал в полудреме с открытыми глазами.

Представляя зеленый, настоянный на душистом тархуне домашний самогон и танцующих почему-то под ритмы самбы енотов, я отстраненно наблюдал за сидящим напротив Андре. Когда инструктор наконец закончил с подготовкой графической модели, я волевым усилием вырвал себя из полусна в объективную реальность и подобрался, ожидая отчета. Который не заставил себя ждать.

— Ввиду известных событий, — заговорил Андре, — над нижним городом в постоянном режиме барражировало не менее двух полицейских конвертопланов, что сделало невозможным десантирование на крыле на крышу «Ямы». В связи с чем, используя подтвержденные полномочия, я изменил план выполнения операции, и проникновение в резиденцию Мюллера состоялось с земли, через развлекательные зону.

Андре сделал небольшую паузу, и в ускоренном темпе воспроизведения я посмотрел, как на фоне голубоватой объемной проекции две зеленые фигурки, изображающие Иру и Аду, прошли внутрь. После, рассекая желто-красное пятно биомассы они направились на третий этаж, к элитным салонам. Рядом с каждой из змееглазых индианок отображалось окно статуса, и приглядевшись я вдруг понял, что они приступили к выполнению операции даже без наличия минимальной защиты. Ну да, в броне через парадный вход Ямы не пройдешь. Рискованные девушки…

— В момент входа в здание на Арену уже начали прибывать первые команды к анонсированному вечеру поединков. Элимелех обошел системы безопасности комплекса и…

Андре продолжал говорить, а на экране я увидел подсвеченные красным коммуникации здания. Осознав в чем дело, не удержался и поморщился. Да, из-за наплыва людей в выходные системы здания испытывают повышенную нагрузку, поэтому полный цикл переработки человеческих органических отходов останавливается. В субботу и воскресенье биореактор «Ямы» даже воду для окрестных кварталов не производит. Работа его происходит в экономном режиме — только производство биогаза для обеспечения энергией здания бывшего торгового молла. Как итог — накопившиеся отходы жизнедеятельности и прорвавшаяся канализация, затопившая минус первый этаж…

Наблюдая за последствиями коммунальной аварии я увидел, как на проекции во временном отражении заметались пятна скоплений людей. По движению мне было видно, как собравшаяся в предвкушении зрелища на Арене толпа пытается покинуть заливаемый дерьмом этаж.

— С учетом социокультурной неоднородности посетителей при попытке покинуть общественные и служебные помещения возникло несколько конфликтов, так что внимание службы безопасности было приковано к месту аварии и выходам с Арены. В это время штурмовая пара сумела скрытно проникнуть на пятый этаж здания, беспрепятственно миновав первые два круга охраны Объекта.

Сейчас на картинке проекции я наблюдал как две зеленые фигурки ускоряются и пробираются по лифтовой шахте на пятый этаж. Выбравшись через вентиляционный колодец, Ира и Ада стремительно промчались по коридору. Короткая перестрелка, и все охранники у дверей апартаментов Мюллера оказались нейтрализованы.

Действие отображалось на схематической проекции беззвучно, я по-прежнему видел только миниатюрные зеленые фигурки исполнительниц. Но в тот момент, когда индианки убрали в подсобку тела и вломились в апартаменты Мюллера, отображении на проекции скакнуло вперед. Многократно увеличившись, на объемном голо-экране появилась картинка из глаз Иры. Совсем как в компьютерном шутере — с многочисленными отображаемыми параметрами на периферии зрения, среди которых сохранилась и мини-карта здания Ямы.

Словно в беззвучном кино от первого лица я наблюдал, как на переднем плане плюется пулями бесшумный пистолет и умирают застигнутые врасплох личные телохранители. Ускорившись будто пространственным прыжком, Ира в мгновенье ока оказалась рядом с Мюллером. Покрасневшее испуганное лицо рывком приблизилось, глаза расширились — но закричать Мюллер не успел. Ира ткнула его парализатором в шею, а после бросила застывшее тело на пол лицом вниз и стянула запястья пластиковой петлей наручников.

Звука не было — лишь в углу отображалась визуализация шума скачущими колонками графического эквалайзера. Действие проходило в молчании, и завораживало. На периферии экрана все еще светился безопасным зеленым значок общего оповещения комплекса — каждая смерть охранника являлась поводом к общей тревоге, но Элимелех явно сумел победить защитные системы.

Также на периферии зрения Иры я видел прогресс выполнения миссии. По отображению этапов я понял — индианки приоритетно выполняли алгоритм быстрого исполнения. Но неподнятая до сих пор тревога дала исполнительницам оперативный простор, так что сейчас они перешли к отработке второго, расширенного варианта действий.

Пока я всматривался в рабочую область значков периферии, Ада уже вскрыла сейф. Торопливо, но без лишней суеты индианка сгребла в небольшой рюкзак все его содержимое, довольно приличную кипу бумаги и носителей. Ира в этот момент задержала на старшей напарнице взгляд на секунду, и я невольно оценил внешний вид Ады. Одета индианка была как я предполагал эффектно: в обычные для Южных обтягивающие леггинсы и легкую распахнутую куртку. Под которой вместо майки было лишь несколько липких лент, поддерживающих грудь и лишь изображающих намек на нижнее белье — веяние последней моды.

Закинув рюкзак за спину, Ада сорвала с лица маскирующие приметные глазные импланты темные очки. Тоже самое сделала и Ира — причем разницы после этого я никакой в отображении картинки не заметил. Бионические импланты глаз считавали данные сразу в нескольких режимах, так что в мозг напрямую передавалась картинка реальности, а не имитация человеческого взгляда с мешающими эффектами — то есть даже полнейшая темнота или густой дым ориентировку в помещении индианкам не затруднили бы.

Отведя взгляд от напарницы, Ира перехватила Мюллера за наручники и выпрямилась. Ада, держа оружие наготове, двинулась вглубь апартаментов местного «Хозяина». Старшая индианка быстро шла впереди, контролируя помещения и держа наготове оружие. Ира двигалась следом, таща за собой Мюллера, перехватив его за стягивающую запястья петлю. Руки «хозяина» были неестественно вывернуты, а рот открыт в беззвучном для меня крике. Хотя, учитывая заряд парализатора крик и там — с другой стороны видео, также был беззвучным.

Наблюдая картинку из глаз Иры, я невольно залюбовался: индианки двигались и действовали как единый организм — дополняя друг друга. В тот момент, когда они оказались в бассейне спорткомплекса, Ада пробежалась вперед. Я увидел, как она перекинула нейлоновый шнур с грузиком через вытянутую руку пафосной статуи, возвышающейся на краю бассейна в дизайне «под природу». Ира веревку поймала, после чего быстро и сноровисто связала Мюллеру щиколотки. Стремительный росчерк движения, и на лбу у недавнего хозяина здания и положения появилась надпись черным маркером: «Tu był Oleg Kowalski».

Польский я не знал. И предшественник мой тоже — Олег с малых лет обладал личным терминалом, в котором наличествовала функция синхронного перевода. Но мне вполне хватило знаний понять, что на лбу у Мюллера появилась надпись аналогичная нашему «Здесь был Вася», наносимая на заборы и памятные места. В этот момент появился звук, и тишину кабинета разбавил легкий гул — шелест сплит системы, шорохи одежд и сдавленные стоны ошарашенного Мюллера.

— Masz pozdrowienia od Olega Kowalskiego, — тщательно и с явным акцентом произнесла наверняка заученную фразу Ира, передавая Мюллеру привет от Олега Ковальского. От меня, то есть. И судя по выражению лица Мюллера, привет ему очень не понравился.

Сразу после сказанного Ада, находящаяся на другой стороне бассейна, потянула за веревку. Сидящий на коленях Мюллер от рывка за ноги упал лицом вперед, разбивая шлепком о кафель лицо в кровь. Раздался сдавленный крик, но звук почти сразу исчез. Глазами Иры я наблюдал, как Мюллера протащило ногами вперед к бортику и скинуло в бассейн. Оказавшись под водой, он погрузился в воду и забарахтался, извиваясь как червяк — руки ему никто не развязывал. Ада в это время быстро и сноровисто перебирала руками, стремительно выбирая слабину веревки. Делала она это невероятно быстро, я даже засмотрелся — выглядит как работа со шкотом в исполнении профессионального яхтсмена.

Влекомый веревкой Мюллер, оставляя за собой кровяной след на глубине, протащился несколько метров и оказался точно под статуей. Почти сразу его связанные ноги показались из-под воды. Несколько рывков и натянутая через рычаг руки статуи веревка вытянула Мюллера на поверхность. Почти вытянула — он остался висеть вверх ногами, с погруженной под воду головой и плечами.

Стоило только Аде остановится, как Мюллер изогнулся и его окровавленное лицо появилось из-под воды. Растерявший всю спесь «Хозяин» хрипло вдохнул и закашлялся. Ада в это время закрепила веревку, обмотав ее о вторую, отставленную в сторону руку статуи. Только сейчас я заметил, что скульптура изображает самого Мюллера — в римской сенаторской тоге и лавровым венком на голове. Изображает достаточно льстиво — поэтому я не сразу узнал в величественной статуе эту серую мышь.

Подвешенный над водой Мюллер между тем продолжал извиваться. Жажда жизни давала ему силы приподняться над водой и отдышаться, но подняться и надежно уцепиться за веревку ему не было возможности.

Ира, лишь изредка оглядываясь по сторонам, отходила прочь, в сторону тропического сада, где ее уже ждала Ада. Индианки не покидали помещения — на периферии зрения я, как и они, видел безопасно-зеленые информирующие иконки. Время было, опасности не наблюдалось — и держа наготове оружие, чтобы в случае чего добить приговоренного, индианки замерли, ожидая естественное окончание казни.

Мюллер умирать не хотел — извиваясь из последних сил, он пытался удержать голову над водой. Силы его явно покидали. Но вернулся рассудок: теперь подвешенный не бестолково барахтался, а набрав в грудь воздуха погружался в воду, выжидая там некоторое время, давая отдых мышцам. Вот только из-за полученного разряда парализатора тело повиновалось ему все же не полностью. Довольно быстро растеряв все силы, Мюллер смирился со смертью. Но не смирилось его тело — не в силах в очередной раз поднять голову на поверхность, навстречу спасительному глотку воздуха, висящий вниз головой «хозяин» забился в страшной агонизирующей панике.

Опускать меч должен тот, кто выносит приговор — вспоминая заветы Эддарда Старка, не отрываясь смотрел я на извивающегося из последних усилий Мюллера. При этом чувствовал, что Андре внимательно за мной наблюдает.

Зрелище равнодушным не оставляло, но я терпеливо досмотрел до того момента, как Мюллер перестал дергаться и застыл с погруженной под водой головой. После этого вид из глаз Иры исчез, и вновь на первый план вышла схематическая проекция, на которой было показано, как зеленые фигурки быстро эвакуируются из Ямы.

— Полный отчет об операции, — протянул мне плоский прямоугольник флешки Андре. Кивнув, я убрал носитель в карман — дома посмотрю.

— Что по трофеям из сейфа?

— Из сейфа забраны документы, драгоценности и анонимные чеки на предъявителя в трех швейцарских банках. Трофеи находятся на руках у Ады, оценочная стоимость взятого составляет не менее ста тысяч золотых рублей, возможно больше. По указанию сам знаешь кого Адой обналичено чеков на тридцать тысяч золотых рублей, сумма уже находится на твоем счету.

«Отлично» — только и кивнул я, усмехнувшись.

— В связи с напряженной обстановкой в протекторате, возникший в результате твоих необдуманных действий, протокол эвакуации пришлось поменять, и все исполнители прибудут в Елисаветград только послезавтра, к вечеру среды.

При упоминании «необдуманных действий» я только поморщился.

— Как прибудут, решим с распределением трофеев. Шиманская?

— Проходит реабилитационные процедуры после установление новых глазных имплантов, доставкой из протектората занимается Моисей Яковлевич.

— Сроки?

— Среда, вечер.

Деньги-документы послезавтра вечер, Шиманская послезавтра вечер. Совпадение? Глянул на часы в уголке проекции — пять сорок пять утра. На утреннюю тренировку пора скоро. Но переключиться мыслями на ближайшую перспективу не получалось.

Среда, вечер. Шиманская заедет с одной стороны, документы из сейфа Мюллера с другой. Так совпадение? Внутренний индикатор предчувствия беды понемногу начал перемигиваться всеми оттенками красного.

Мне очень не нравилось то, что и наемники с документами, и Шиманская должны прибыть в протекторат в один момент. Предчувствие уже буквально вопило аварийной сиреной, что это не совпадение. Возможно, не будь предупреждения от Безбородко, я бы отмахнулся и не думал об этом. Но действительный тайный советник просто так подобными намеками разбрасываться не будет.

Ладно, об этом чуть позже — профессионалы всегда концентрируются на первоочередных задачах, не распыляясь.

«Пока Титаник тонул, музыканты продолжали играть» — заботливо подсказал внутренний голос на предмет профессионального отношения к делу.

— Хефе.

— Да?

— Мне необходимо две личности.

— На себя?

— Нет, на моих людей.

— С этим может помочь Моисей Яковлевич.

— Не думаю. Мне нужно легальное изменение статуса.

Я как «Артур Волков», настоящий принц «Валера Медведев», Ольга с нашивкой «Нелидова А.» — мы все носили маски. И всем было понятно, что поскреби чуть-чуть, и под масками появятся совершенно другие люди. Но при этом за каждой маской, а иногда и не за одной, присутствовала действительно реальная личность с прописанными в конституции или дарованными монархом правами и обязанностями. Личности-маски для Зоряны и Васи я действительно мог сделать через Фридмана. Но работает эта маска до первой серьезной проверки, сразу обнажая реальную личность — которая не только прав никаких не дает, но и банально несовместима с жизнью.

— Кто?

— Зоряна Смит.

К девушке я испытывал особенные чувства — потому что она закрыла меня собой от пуль, без раздумий рискуя жизнью. Кроме того, мы ведь в ответе за тех, кого приручили, поэтому этот вопрос мне надо закрыть как можно быстрее.

— Необходимый статус? — спросил Андре, сделав несколько быстрых движений рукой. Явно в дополненной реальности открыл меню моего личного дела и искал связанные с Зоряной записи.

— Гражданка Конфедерации. Реальная гражданка, не маска.

О том, чтобы приобрести для Зоряны новую личность, я думал давно. Но последние события меня подстегнули. Вот не вернулся бы я из протектората, и куда ей идти из поместья? А самое главное, как идти — без личности. Или в лес, ягодами питаться, или арест, депортация и привет очередной протекторат — не думаю, что в поместье Юсуповых-Штейнберг ей как-то помогут. А с учетом того, что в Волынском протекторате уже есть свидетельство о смерти Зоряны, ее там банально на органы разберут, перекрестят и забудут.

Не та личность, судьбой которой кто-то будет интересоваться. Вот в случае, если Зоряна станет гражданкой Конфедерации именно как Зоряна Смит, а я по каким-то причинам исчезну или наши пути разойдутся, в этом случае девушка уж точно не пропадет.

— Она русская? — поинтересовался Андре.

Зоряна жила в Восточном, русскоязычном районе, но отец ее разговаривал только на польском, и не раз даже при мне довольно агрессивно высказывался на национальную тематику. Вопрос же национально принадлежности в протекторатах решался не в плоскости род-народ-приплод, а культурной самоидентификацией. Если отец записал Зоряну как польку, то русской ей точно не стать — в документах, привязанных к ее реальной личности. А так как я хотел обеспечить Зоряне возможность хоть какого-то маневра, то гражданство Конфедерации необходимо было прикреплять именно к реальной личности, к Зоряне Смит, родившейся и выросшей в Волынском протекторате.

Да, непростая задача. И я не то, что не ищу легких путей, но для того, чтобы обеспечить Зоряне благополучие — в случае если со мной что случится, других способов просто нет. Или я их пока не вижу.

— Не знаю, но скорее всего не русская, — покачал я головой.

— Я узнаю в ближайшее время и сообщу, могу ли тебе помочь.

— Хефе.

— Да?

— До среды мы сможем это сделать?

— Завтра к обеду сообщу, — кивнул Андре.

— Хефе. Завтра к обеду мне необходимо это решить. Вы сможете помочь, или мне искать другие пути?

— Я попробую и буду стараться, обещать не могу.

— Принял, спасибо.

— Пожалуйста.

Убрав в карман куртки переданный носитель с отчетами по операции, я кивком попрощался и направился к выходу из отеля на Ингульской, где квартировал Андре. На улице меня уже давно ждало такси, которое и довезло меня до усадьбы.

С удовольствием полной грудью вдыхая свежий воздух, прошелся по аллеям приусадебного парка. Оглядываясь по сторонам, искал взглядом поручика Садыкова — он в это время как раз должен выбегать на утреннюю пробежку. Действительно вскоре увидел — конфедерат из группы Измайлова бежал навстречу. Вот только был не один, а вместе с Зоряной.

Приблизившись, Садыков приветственно кивнул и пробежал мимо, а Зоряна остановилась. Ее эмоции нахлынули на меня волной — девушка всерьез за меня переживала. Сейчас она разволновалась еще больше — явно с трудом сдерживалась оттого, чтобы не броситься обниматься. Вот только мое бесстрастное выражение лица ее остановило, и Зоряна замерла в нерешительности. И лишь тогда, когда намекнул на улыбку и подмигнул ей, она несмело улыбнулась и подошла еще ближе.

— Я очень волновалась, — негромко произнесла Зоряна.

— Я тоже. У тебя все в порядке? — взял я ее за руку и заглянул в глаза. Снизу вверх заглянул — за выходные я, к сожалению, не подрос.

— Да, — кивнула раскрасневшаяся Зоряна.

— Хорошо. Поговорим вечером.

Девушка вновь сдержанно кивнула — она далеко не дура, и по моему поведению явно чувствует, что вокруг собирается буря. Ее многократно усилившееся волнение, близкое к страху, ощущал сейчас отчетливо. Еще раз сжав запястье девушки, кивнул ей и направился в сторону восточного крыла, а Зоряна побежала догонять Садыкова.

В комнате меня ждала подготовленная одежда — спортивный костюм, форма гимназиста и завтрак. Явно Зоряна заранее постаралась. После того как переоделся и выполнил свою утреннюю норму на улице и в зале, с Зоряной перекинулся всего парой слов — уже опаздывал, лишь подбодрил ее еще раз и сказал, что вечером поговорим.

В гимназию добрался на автопилоте. Не устал и не маялся от недосыпа, нет — просто погрузился в себя, размышляя о насущных проблемах. С внешнем миром взаимодействовал при этом словно система в безопасном режиме, с загрузкой лишь основных функций. Именно поэтому не сразу заметил, что в аудитории вокруг меня собралось немало одноклассников. И все от меня что-то хотели.

Оу, а ведь я даже знаю, что они хотят — вспомнились события минувшей пятницы. Вроде два дня назад было, а как вечность мелькнула. Моргнув пару раз, я медленно положил руку на спинку стула и сев вполоборота, полусонным взглядом осмотрел аудиторию. Все на месте — двадцать один ученик.

Темноглазый Модест, выглядящий слегка жеманно по сравнению с сидящей рядом задумчивой валькирией Эльвирой, на меня внимания не обращал, погрузившись в ассистант. Светловолосый широкоплечий Илья — словно сошедший с картины настоящий русский богатырь, маленький только еще, показательно дремал. Вот только при этом все трое явно заинтересованы происходящим, и — надо же! — как понимаю по эху эмоций, готовы если что вмешаться. Неожиданно. И, наверное, даже неожиданно приятно.

Ясноглазая Наденька, кстати, в отличие от трех других моих собратьев-одержимых не демонстрировала показательное безразличия. Большие глаза юного олененка смотрели на меня с откровенным беспокойством.

Еще пятеро одноклассников не совсем понимали, что происходит, обозревая собравшуюся вокруг меня группу из одиннадцати человек. Девять юных дам и два молодых джентльмена — все те, кто не отправил информацию по моему запросу о прошлогодней успеваемости.

— Всем привет, — окончательно вынырнув из «безопасного режима», широко улыбнулся я, осматривая собравшихся вокруг юных одаренных. Улыбнулся без тени веселья — по-деловому, только зубы показав.

— Нам хотелось бы получить объяснения, — произнес вставший прямо напротив высокий гимназист.

Выждав небольшую паузу я сделал вид, что пытаюсь сдержать зевок. Даже имитировать ничего не пришлось — стоило только подумать о мягкой кровати, как зевнуть захотелось неудержимо. Ну я и не стал себе отказывать — прикрывшись рукой зевнул так, что аж слезы из глаз брызнули.

— Простите великодушно, — только и произнес было я, как меня сразу догнал второй зевок. — Еще раз простите, — смаргивая брызнувшись слезы, я исполнил рассеянный извиняющийся жест.

Еще одна пауза, во время которой напряжение в классе почти зазвенело — никто не любит, когда над ним демонстративно смеются. А передо мною таких одиннадцать человек собралось. Мда, не очень хорошо сейчас вышло, поэтому надо быстренько сфокусировать всеобщее внимание, вычленив из группы одну жертву — чтобы на меня вся толпа не обозлилась окончательно.

— Вы, простите, кто? — кратко, но сильно зажмурившись, в последний раз моргнул я и поднял взгляд на высокого гимназиста. Он достаточно хорошо контролировал эмоции, и только глазами сверкнул после столь показательного небрежения.

— Андрей Разумовский.

В нашем классе всего пятеро парней — включая меня. Илью и Модеста я знал, так что оставались еще двое, Разумовский и Велльсгаузен — как понимаю невысокий тихий парнишка, держащийся позади всей честной компании.

Личные карточки тех, кто прислал мне отчеты я изучил и запомнил имена, а на тех кто мой запрос проигнорировал, даже время тратить не стал. Но парней легко запомнить, их мало.

— Ааа… — протянул между тем я понимающе. — Андрей Разумовский. Привет, Андрей, — не удержался и добавил я.

— Привет, Артур, — в тон мне ответил молодой Разумовский, вернув небрежность в тоне.

— Так ты по какому поводу? — сознательно отделил я его от остальной группы.

— Нам хотелось бы получить объяснения, — повторил Разумовский, и зло сжал губы в тонкую линию.

— Поподробней, пожалуйста, — откинулся я на спинку и показательно перебрал пальцами, словно невидимому коту за ухом почесал. Разумовский наконец не выдержал и раздраженно дернул щекой.

— Мы желаем получить объяснение по поводу назначенного тобой, и несостоявшегося в воскресенье утреннего собрания, — поигрывая желваками, произнес Андрей.

— Э… — чтобы изобразить крайнее удивление, мне даже сильно стараться не пришлось. — То есть никто ничего не понял?

Судя по многозначительному молчанию и ментальным щитам, или не поняли, или решили просто поставить меня на место. Разумовский собрался было что-то сказать, но я резким жестом его оборвал.

— В экстренных ситуациях информации для анализа и тем более планирования никогда не бывает достаточно. Мне кажется, что уж для вас это должна быть непреложная аксиома, — включил я совершенно иной тон, не давая возможности меня перебить. — И если вы не можете проанализировать случившееся используя наличную информацию, — быстро оглядел я собравшуюся вокруг группу, — что ж, я как глава, простите, как староста класса очень сильно расстроен не только вами всеми и каждым по отдельности, но и перспективами нашего класса «Индиго» в грядущих рейтинговых мероприятиях.

Зря они дали мне трибуну — меня теперь только с оружием в руках можно заставить замолчать. Но раз уж дали — как бы лениво не было и не хотелось спать, надо сейчас показать мальчишкам и девчонкам, что меня лучше не трогать. Достаточно простой прием в корпоративной жизни — дать всем понять, что решить проблему без твоего участия всегда окажется или проще, или дешевле. В большой организации подобное сильно помогает жить.

— Сейчас я расскажу вам все то, что по моему скромному мнению вы все должны были уяснить из произошедшего. Кстати, вы не были на Таити? — задал я неожиданный вопрос, быстро осмотрев всех одиннадцать сгрудившихся рядом одноклассников. Никто не ответил, видимо на Таити не были. — Таити, Таити, — вздохнул я, но видя, что Разумовский пытается меня перебить, вернулся к прежнему собранному тону: — Итак, деловая этика. Первого сентября во второй половине дня я отправил всем на личную почту запрос о предоставлении данных по прошлогодней успеваемости. К четвертому сентября, к пятнице, мне ответило всего девять учеников из всего списочного состава класса.

— Что говорит деловой этикет об ответах на письма? Он говорит нам, что получив деловое письмо, с ним положено работать. А работать — это значит, что письмо необходимо как минимум прочитать, и после определить необходимость своих последующих действий.

Времени нормально перевести дыхание не было, поэтому я говорил и говорил, не давая остальным вставить ни слова.

— Получив от меня как от старосты класса официальный запрос, вы все его проигнорировали, чем не только грубо нарушили деловой этикет, но и явно показали свое пренебрежительное отношение ко мне как к официальному лицу, которого вы сами же и избрали на эту должность. На должность, между прочим, требующую полной самоотдачи и большой потери личного времени.

Быстро осмотрев собравшихся вокруг, я продолжил, пресекая уже не только Разумовского, но и нескольких заговоривших гимназисток.

— Но вернемся к деловой этике. Время ответа на письмо — это показательная позиция вашего отношения к отправителю. В разных компаниях и организациях существуют разные нормы, от двух-трех до сорока восьми часов. Если получив письмо вы понимаете, что не можете ответить на него по каким-то причинам, обязательным правилом хорошего тона является ответ в стиле: письмо получил, информацию предоставляю тогда-то или хотя бы никогда-то….

В этот момент открылась дверь и в аудиторию зашел преподаватель Географии и Истории.

— Дмитрий Борисович, доброе утро, — быстро обернулся я к нему. — Прошу вас, позвольте до начала урока закончить экспресс-собрание класса?

Школьного звонка как явления в учебных заведениях этого мира не было — считалось, что урок начинается и заканчивается после объявления об этом учителя, а уровень обучающихся не предполагал надобность в подобном контролирующем девайсе. Поэтому преподаватель Географии и Истории внимательно осмотрел плотную группу рядом со мной, и кратким жестом разрешил мне закончить, двинувшись к своему столу. Я вновь обернулся к пока молчащим одноклассникам:

— Как староста класса я решил, что утреннее воскресное собрание поможет вам всем на ярком и показательном примере осознать что непунктуальность, в том числе молчаливое игнорирование запросов и назначенных встреч, с понятием деловой этики совершенно несовместимы. К сожалению, от всех вас — как сказал Андрей Разумовский, он ведь говорит от имени всех одиннадцати, понимания я не увидел, поэтому вынужден буду просить руководство гимназии назначить вам дополнительный курс по деловому этикету, запрос напишу сегодня же.

— Как староста, — повысил я голос и добавил пафосной патоки, — я заинтересован в том, чтобы наш класс был в числе лидеров гимназии и безмерно надеюсь, что вы все мне в этом поможете. Надеюсь, я исчерпывающе ответил на вопрос… — я сделал паузу и посмотрел на Разумовского, словно вспоминая, как его зовут. — Ответил на вопрос Андрея. А теперь прошу всех занять свои места, Дмитрий Борисович ждет.

Сейчас был довольно опасный момент — кто-то мог не смириться и не глотать, а попробовать возмутиться.

— Артур, а какое отношение к теме столь познавательного собрания имеет Таити? — неожиданно раздался глубокий голос Эльвиры, которая своим вопросом очень вовремя разрядила напряженную обстановку.

— Устройство человеческого общества в любых моделях довольно схоже. У туземцев с Таити есть народное поговорка, которая иносказательно отлично характеризует один признак деловой переписки — кто последний в цепочке писем адресат, с того и спрашивают больше всех.

— И как звучит эта поговорка? — снова поинтересовалась Эльвира. Но не давая мне времени на ответ, почти сразу же произнесла: — Впрочем, расскажешь после. Не будем заставлять ждать Дмитрия Борисовича, — холодно, только губами, улыбнулась преподавателю девушка с татарским именем и внешностью северной валькирии. А после, когда я едва заметным кивком поблагодарил ее за помощь, еще раз улыбнулась. Теперь уже только глазами, и мне.

Лекции посвященные истории, географии и политологии этого мира оказались для меня весьма интересны, поэтому часы пролетели незаметно. И после окончания уроков, нагруженный новыми знаниями, я вышел из аудитории и направился на завтрак. В просторной столовой было достаточно многолюдно, но места хватало всем — так что даже толкаться плечами в час пик не приходилось. Набрав себе от души — как на ужине первого дня отдыха в турецком отеле, я занял привычное место в дальнем углу у панорамного окна.

Организм мне достался молодой, подготовленный, и усталость недосыпа давно ушла, не оставив даже привычной чуть сковывающей заторможенности. Так что смотрел на окружающий мир я сейчас вполне ясным взглядом. Единственное, хотелось отдохнуть от тяжелых дум, поэтому я бесцельно скользил взглядом по собравшимся в столовой гимназистам. Среди которых вскоре заметил тонкую статную фигуру Анастасии — княжна появилась в столовой с некоторым опозданием, когда основной поток студиозов схлынул. Наверное потому, что впервые уделял так много внимание внутреннему миру гимназии, а не своим мыслям и планам, я заметил довольно неприятную деталь.

Держалась Анастасия горделиво и отстраненно, как подобает настоящей сильной женщине. Вот только мне сейчас стало отчетливо заметно, что к ней даже подходить лишний раз опасаются — вокруг девушки словно образовалось пустое пространство. Да, ее точно избегают, утвердился я в своих догадках. Причем большинство присутствующих старательно делает вид, что не обращает на нее вовсе никакого внимания. Большинство княжну не замечало, но в достатке наблюдалось и злорадно-презрительных взглядов. Сохраняющая невозмутимость Анастасия между тем уже привычно подошла и устроилась за моим столом напротив, поздоровавшись коротким кивком.

Получается, кстати, что ведь это не ее жест доброй воли — как я думал сначала, когда она подсаживается ко мне за стол. Наоборот — она садится рядом, чтобы не оказаться в одиночестве под прицелом злорадных взглядов и пересудов. А так даже видимость приличий соблюдена — садится с нелюдимым гостем своей матери, и не подкопается никто.

Почувствовав мой заинтересованный взгляд, княжна вопросительно приподняла бровь.

— Это из-за того, что ты едва не убила Разумовскую? — поинтересовался я.

— «Это» это что? — подобравшись, напряглась Анастасия.

Ух ты, как ей тема-то неприятна, оказывается.

— Это… — произнес я и скользнув взглядом по залу, нашел компанию целительниц. Высмотрев среди них памятные зеленые волосы подруги Анастасии, которая помогала ей после дуэли, я выразительно показал на нее княжне взглядом. В тот момент, когда Анастасия обернулась, внимательно присмотрелся к зеленоволосой целительнице. Направленно присмотрелся, так что она даже вздрогнула и замерла, не донеся до рта вилку со шпинатом. Но несмотря на мой пристальный взгляд, щедро дополненный эмпатией, не обернулась. Подобное пристальное внимание считалось дурным тоном в обществе и требовало как минимум объяснений. Зеленоволосая целительница же сделала вид, что вообще ничего не почувствовала и не поняла.

— Вон та не желающая оборачиваться девушка после дуэли сказала мне, что считает себя твоей подругой, — перевел взгляд я на Анастасию. — Вот и спрашиваю, такие изменение последствия надругательства над Разумовской, или…

— Или, — поджав губы, произнесла Анастасия. Опустив взгляд в тарелку, она показала, что обсуждать эту тему более не желает. Ну да, арест княгини и сопутствующие обстоятельства дело такое — новым взглядом посмотрел я на княжну.

Понятно теперь, почему от нее шарахаются как от прокаженной: Разумовские юную княжну готовы уничтожить в любом случае — она ведь урожденная Юсупова. И если Анну Николаевну осудят, то участь ее дочери кажется незавидной — род подгребут под себя, Анастасию… выкинут на свалку истории, в лучшем случае. Непонятно, как к этому отнесутся соперники Разумовских Юсуповы, но вот то, что род Юсуповых-Штейнберг оказался между жерновами интересов двух влиятельных кланов, это очевидно. И сейчас на самом острие между сжимающимися шестеренками находится Анастасия. Такая юная княжна с ультрамариновыми глазам и волосом цвета воронова крыла — новым взглядом посмотрел я на девушку.

После, еще раз оглянувшись по сторонам, я оценил показательное отсутствие к нам интереса. И у меня возник вопрос — ведь мы сейчас в имперском городе, который окружен землями Вольницы национальных кланов. Юсуповы-Штейнберг род имперский, и судя по происходящему его скоро как минимум подомнет под себя кто-то более сильный. И это еще хороший вариант, потому что все идет к тому, что род вовсе уничтожат, поделят или вообще показательно втопчут в землю.

Род Юсуповых-Штейнберг был создан императорскими службами или даже самим Императором для того, чтобы вбить клин между влиятельными кланами Юсуповыми и Разумовскими, которые в случае сближения превращались в реальную силу не только в Конфедерации, но и во всей Европе. И сам возникший у меня вопрос собственно в чем — неужели Император будет просто наблюдать за происходящим? Или это его сакральная жертва, которую он приносит на алтарь имперской необходимости? Но если все так просто, последствия подобного непредсказуемы — когда власть начинает сдавать своих, лояльность подданных к такой власти теряется моментально.

Тяжело вздохнув, я поковырялся в тарелке, вдруг лишившись аппетита. Вокруг заворачивается раунд серьезной игры, а у меня нет даже крох информации для анализа. И если я начну сейчас барахтаться, не факт, что будет толк — мелькнула у меня пораженческая мысль. В прошлой жизни было такое — полгода сотни людей работали над поставленной задачей, а как потом оказалось еще до начала проекта было принято принципиальное решение о ликвидации всего направления. Я оказался одним из немногих, кто впоследствии узнал о том, что работа с самого начала была бессмысленной, остальные же остались в счастливом неведении. И вот сейчас, если Анна Николаевна сидит в камере, а род Юсуповых-Штейнберг приговорен к уничтожению или вовсе даже к показательному дерибану.…

— Привет, — прозвучал позади глубокий чувственный голос, и к нам за стол присела Эльвира. Поправив светлые локоны, валькирия пристально посмотрела на Анастасию и продемонстрировала кивком, что «привет» предназначался ей.

— Привет, — вполне обыденно поздоровалась княжна с так неожиданно появившейся Эльвирой, которая сейчас в непривычном одиночестве — за ее плечом я не видел обычно маячившего там Модеста.

Анастасия внешне сохранила полное спокойствие, и для других она была полностью закрыта. Но не для меня — наша связь после уничтожения тьмы по-прежнему сохранялась, и я чувствовал, как бушуют эмоции княжны. Эльвира непростая девушка — я помнил разнос, который нам устроил Андре после проваленного испытания. И помнил, как обозвав Валеру принцем, он говорил с Эльвирой в похожем уважительном ключе — уважительном к статусу, не к личности. Нас он всех тогда достаточно чувствительно повозил как котят мордой по своим ошибкам, безо всякой деликатности.

— Артур, подскажи… — начала было Эльвира, но оборвала фразу на полуслове, обернувшись.

Собравшееся вокруг чужое и очень густое всеобщее внимание я тоже почувствовал. Вот только, что неожиданно, смотрели совсем не нас — вспыхнувший при появлении за столом Эльвиры бикфордовым шнуром интерес пропал почти сразу, переместившись в другое место. Не сговариваясь, мы — Анастасия, Эльвира и я, обернулись и увидели Валеру. В сопровождении стайки гимназисток, с привычной расхлябанной вальяжностью замаскированный принц шествовал по залу. Впрочем, его принадлежность к высшему имперскому свету была для всех секретом Полишинеля, как понимаю.

Выглядел Валера как всегда идеально органично-растрепано, но судя по его серьезному лицу, разговор проходил довольно важный. Валера внимательно прислушивался к словам сопровождающих девушек и вдумчиво кивал в нужных местах. Гимназисток рядом с ним шагало четверо, и это явно члены какого-то комитета или клуба, ведущие с ним деловую беседу.

— Дамы, — оборвал Валеру одну из говоривших девушек на полуслове, обращаясь при этом ко всей группе. — Не смею больше вас задерживать.

Ошарашенная подобным поведением гимназистка так и осталась стоять с открытым ртом, когда Валера перестал ее слушать и развернувшись на сто восемьдесят подошел к нашему столу. В помещении на несколько мгновений воцарилась полнейшая тишина. Но здесь все же собрались те, кого держать лицо учили сызмальства, так что через мгновение помещение вновь наполнил привычный гул голосов, а четверо так бесцеремонно отшитых гимназисток сделали вид что все в порядке вещей и вообще отлично. Перегруппировавшись, четверо девушек уже удалялись.

На Анастасию я не смотрел, чтобы не смущать лишний раз — девушка и так едва держала лицо. Сложно, да — еще минуту назад она была одна среди враждебного окружения в перекрестке незамаскированных презрительных взглядов, а тут расположение демонстрируют сразу две фигуры подобного масштаба. Причем всем и каждому понятно, что самостоятельно на подобный демарш ни Валера, ни Эльвира бы не пошли.

Вот он и ответ. Предварительный пока — приговоренный кланами Вольницы имперский род не брошен, и просто так его как минимум не дадут подвергнуть обструкции. А значит, самое интересное только начинается.

— Леди, доброе утро! — бодро и весело поздоровался Валера, присаживаясь к нам. Показательно меня проигнорировав, он поочередно приветливо глянул на Анастасию и Эльвиру.

Выждав несколько секунд, я показательно медленно отодвинул тарелку, еще и гримасу продемонстрировал такую, словно съел сейчас что-то очень неприятное и вот-вот готов с этим расстаться.

— Аппетит пропал? — участливо поинтересовался принц, заглядывая мне в лицо. — Прости, Артур, не заметил сразу. Привет, как дела?

— Минуту назад было отлично. Как ты пришел похуже стало, не скрою.

— Какая печальная история, — покачал головой Валера, и со скорбным видом подтянул мою тарелку к себе. Положив тонкий кусок буженины на нежный ломтик сыра, он завернул все в трубочку и с удовольствием откусил.

— Артур, так каким образом этика деловой переписки касается обычаев туземных племен Таити? — поинтересовалась Эльвира.

Повернувшись к ней я увидел, как к столику подходит Модест с чаем. Поставив одну кружку перед Эльвирой, вторую он отставил в сторону для себя. Но ее тут же схватил Валера, который запихивал в рот уже второй кусок моего сыра. Благодарно промычав, Валера довольно звучно отхлебнул горячий напиток.

Модест сверкнул черными глазами, медленно выдохнул сквозь зубы, но сдержался. Присев за стол, демонстрируя ангельское спокойствие, он уставился на улицу, глядя на аллею парка через панорамное окно.

— Да это перченая шутка и не хотел бы… — начал было я.

— Почему без лимона? — одновременно со мной поинтересовался Валера у Модеста. Который после вопроса с трудом сохранил видимость душевного равновесия.

— …сейчас ее озвучивать, — закончил я, покачав головой под внимательном взглядом Эльвиры. Голубоглазая девушка источала такую ауру серьезности, что можно было подумать она никогда в жизни веселиться не пробовала и не собирается.

— Ну-ка ну-ка, — проглотил Валера сыр и выжидательно уставился на меня. — Что за шутка?

— Ты не поймешь, — только и отмахнулся я.

— Эльвира? — повернулся Валера к валькирии. — Это насчет того, что десять идиотов в воскресенье утром на собрание по деловой этике приперлись?

Оу, неожиданно как. Оказывается, для меня проходной момент, а кому-то теперь не отмыться будет пару недель как минимум, да и позже без гарантии. Эльвира между тем повернулась к Валере и начала говорить на удивление ровно и спокойно.

— Два идиота и девять идиоток, если быть точным, — поправила Эльвира Валеру, и добавила: — Артур сегодня утром им всем объяснял нюансы деловой переписки, в процессе упомянув что корпоративный социум повадками похож на туземные племена Таити. Вот я и хочу понять, как это связано…

Сделав небольшую паузу, Эльвира сцепила пальцы и вывернув ладони вытянула руки вверх. Еще и глубоко вздохнула при этом, так что пиджак распахнулся, а ткань блузки на груди натянулась так, что третья по счету пуговка как казалось, была готова оторваться с громким щелчком оторваться и улететь далеко-далеко.

Модест так и смотрел в сторону шелестящих на ветру листьев парка, едва покраснев. Валера оценивающе и без стеснения глядел на столь впечатляющую демонстрацию, я же только деликатно мазнул глазами, словно невзначай. И сразу почувствовал на себе внимательный взгляд Анастасии, в эмоциях которой чувствовались осуждение, обида… или… собственническое раздражение? — с удивлением глянул я на княжну, но она моментально отвела взгляд.

— …раз уж мы все вместе собрались под одной крышей ради нашей новой подруги, надо же хоть о чем-то беззаботно поговорить, верно? — закончив фразу, улыбнулась Эльвира, перехватывая внимание Анастасии. Довольно холодно улыбнулась. А я только в этот момент понял: для того, чтобы произнести эту фразу, Эльвира установила над нами купол тишины.

— Подожди, не убирай, — быстро попросил ее Валера и обернулся к черноволосой княжне: — Когда соберемся расходится, ты можешь первой встать и пройтись мимо…

— Да они и так разбегутся сейчас, — оборвала его Эльвира, сходу уловив замысел. — Все, сняла, — быстро произнесла она, опуская руки. На висках ее заблестели бисеринки пота. А сильна девица, раз до инициации может оперироваться силой дара. Да, купол тишины доступен сильным одаренным или одержимым еще до прохождения инициации… вот только во всех помещениях гимназии стояли глушащие возможности и силы стихий артефакты.

Очень непростая девушка. Очень.

Озвученный замысел Валеры я, кстати, тоже понял хорошо — он хотел, чтобы Анастасия прошлась мимо всех нейтральных компаний вынудив их показать реакцию или ее отсутствие, заставив сделать выбор. Продемонстрировать прежнее равнодушие на глазах собравшихся клановых гимназистов, или выказать лояльность императорской власти, пойдя против воли хозяев окрестных земель. Да, замысел лежал на поверхности, так что многие догадавшиеся об опасности «нейтральные» гимназисты из имперских родов и кланов, не находящихся под эгидой Разумовских и Юсуповых, торопливо покидали помещение. Под насмешливым взглядом Валеры, кстати.

— Да, веселье придется немного отложить, — хмыкнул он вслед очередной ретировавшейся компании.

— В деловой переписке кто последний адресат, с того и спрашивают. А как звучит подобная интерпретация у туземных племен Таити? — напомнила мне вопрос Эльвира.

— Кто последний, тот и папа, — не стал я больше отнекиваться.

Несколько мгновений помолчали, потом Валера звучно фыркнул.

— Плебейская шутка какая-то, — поморщился он.

— Ты знаток плебейских шуток, смотрю, — парировал я. — Знаешь, я за всю жизнь общался со многими людьми из разных сословий, вплоть до… Кстати, Валер, ты хоть раз в жизни видел принца? Нормального принца, я имею ввиду, самого настоящего? — на голубом глазу якобы без задней мысли поинтересовался я.

После моих слов всегда невозмутимый Модест вдруг фыркнул, а потом вовсе звонко и весело рассмеялся, заставив оскорбленного Валеру нахмуриться.

— Как забавно, — пожал плечами Модест под слегка осуждающим взглядом Эльвиры. — Надо же, как интересно подметил Артур этот туземный каламбур: кто последний, тот и папа… — добавил он. Тут уже не выдержал я, рассмеявшись — видимо Модест тоже умеет играть вдолгую, не принимая эмоциональных поспешных решений. И чай Валере он точно не простил.

— Идут, — вдруг произнесла Анастасия, молчавшая до этого времени, и взглядом показала через окно. Синхронно обернувшись мы увидели, как по главной аллее к широкому крыльцу гимназии двигается достаточно внушительная делегация. Во главе ее я заметил директора Марьяну Альбертовну, фон Колера, других членов преподавательского корпуса, а также много важных чинов и мундиров — среди которых был и мэр Елисаветграда. Я его недавно в новостной картинке видел, запомнил хорошо. И вся компания выступала сопровождением худощавого седого мужчины в первых рядах, которому директор гимназии что-то активно рассказывала и показывала.

— Это кто? — негромко поинтересовался я.

— Герцог Алессандро Медичи, первый владеющий даром гонфалоньер справедливости новой эпохи, — ответил Валера, который вместе со всеми присматривался к делегации.

— И… зачем он здесь?

— Ты забыл что ли? — с недоумением глянул на меня Валера. Причем сейчас он выглядел вполне серьезно, отставив в сторону привычную предвзятость в нашем общении.

— Да. Забыл, — кивнул я, напряженно пытаясь вспомнить. Алессандро Медичи, знакомое что-то.

— Национальные соревнования… — начал было Валера, но осекся — увидел по глазам, что я сразу вспомнил. Андре будет готовить нашу команду к российскому национальному турниру на приз принца Ольденбургского. Занявшие высокие места поедут во Флоренцию, уже для участия в международном турнире на приз герцога Медичи, первого гонфалоньера справедливости.

Сам Алессандро Медичи в этот момент ступил на крыльцо и на несколько мгновений поднялся над окружавшей его толпой, закрывавшей его до этого. Лицо герцога оказалось повернуто в мою сторону, и мы даже на таком расстоянии встретились взглядами. Валера что-то говорил фоном, а чуть погодя и вовсе перегнулся через стол и довольно бесцеремонно потряс меня за плечо.

— А? — повернулся я, вздрогнув.

— Все в порядке? — спросил Валера.

— Да. Все в полном порядке, — ровным голосом ответил я, отводя взгляд.

«Все просто, мать его, замечательно, Томми!» — закадровым грязноватым голосом знаменитого переводчика произнес я мысленно.

Я узнал этого франтоватого седого герцога. Алессандро Медичи, значит. В прошлый раз, при нашей первой встрече в другое время и в другой реальности, он назвал мне немного другое имя.

http://tl.rulate.ru/book/53552/1373987