Готовый перевод Abandoned Time-man Married a Monster / Брошенная и умирающая девушка вышла замуж за монстра [KR]: Глава 69

     Я открыла рот, чтобы что-то сказать Кину, а затем снова закрыла его. С тех пор, как я очнулась, я почти с ним не говорила. Единственные мои слова были лишь просьбой спасти меня. Я не осмеливалась заговорить с Кином. Вероятно, причиной тому было то, что мне было стыдно.

     Я прекрасно понимала: что бы я ни сказала, это успокоит Кина. Но не могла выдавить из себя ни слова. В душе творился полный хаос. Я хотела жить, но задавалась вопросом, смогу ли я пройти это лечение, и не хотела умирать, но боялась, смогу ли я жить. В то же время я чувствовала такую вину перед Кином, что не знала, как с этим бороться. Наряду с тревогой, в моей голове крутились вопросы.

     Почему ты так заботишься обо мне? Кто я для тебя? Ты знаком со многими людьми, и я знаю, что среди них есть гораздо более замечательные, чем я. Я могу сказать это даже по одному балу-маскараду. Тогда почему ты с таким больным человеком, как я? Мне жаль тебя, потому что ты так дорог мне. Я прекрасно знаю, что ты дорожишь мной. Но почему? Что тебе так нравится во мне?

     Комплекс неполноценности опасно сотрясал мое душевное равновесие. Я всё ещё была в замешательстве, поэтому ничего не решила. Так что я не знала, как мне общаться с Кином. Поэтому я не могла беспечно заговорить с ним.

     Я покачала головой, глядя на Кина, который выглядел усталым. Он и леди Минерва не говорили мне, сколько дней я пролежала без сознания. Но пока составляли план лечения, я посмотрела на дату и поняла, что с бала прошло три дня. Зная характер Кина, он, скорее всего, пробыл подле меня всё это время. Интересно, спал ли он нормально? Но по его лицу, которое постоянно появлялось перед моими глазами, я бы так не сказала. Надеюсь, что мое предположение о том, что он был рядом со мной все три дня, неверно.

     Я мысленно вздохнула, глядя на Кина, который снова сидел около меня и даже не думал уходить. Поколебавшись, я всё же заговорила.

     ― Думаю, я засну, когда увижу, что ты спишь.

     Это означало, что он должен вернуться в свою кровать и хорошо выспаться. Произнеся это, я снова замолчала. Кин глазами сказал, чтобы я не лгала, но я не изменила своих слов. Посмотрев на мое лицо, он в конце концов поднялся со своего места и вернулся в свою кровать. Кин лёг на бок и придвинулся как можно ближе ко мне. Его взгляд был направлен на меня. Мы легко могли бы дотянуться друг до друга, просто протянув руки.

     ― …

     Я видела, как его глаза то закрывались, то открывались. Это было так нелепо, что я чуть не рассмеялась. Наконец я закрыла глаза. Я должна была притвориться, что сплю, чтобы Кин мог уснуть.

     *****

     Лечение началось. Медицинский персонал собрался вокруг меня. После я приняла лекарство, которое прописала мне доктор Хайрам. Лечение было более болезненным, чем я думала, а таблетки ― сильнее. Я почувствовала головокружение и тошноту. Меня уже вырвало в третий раз. Не знаю, как из меня может ещё что-то выходить, если у меня на это даже сил не осталось. Мне также дали обезболивающее, но головокружение и тошнота не прошли.

     Тем временем мне пришлось принять лекарство, от которого снова заболел живот. Доктор Хайрам сказала, что это может быть реакция на первый приём лекарства, и попросила потерпеть, и, если симптомы тошноты и рвоты будут такими же сильными и во второй половине дня, то она заменит препарат. Мне удалось проглотить это лекарство, но больше я ничего не могла положить в рот.

     Кин с побелевшим лицом и сжатыми кулаками находился рядом со мной, пока меня лечили. Меня постоянно тошнило, поэтому я больше не просила еды. В конце концов всё, что я съела, вышло обратно.

     К полудню мое состояние немного улучшилось. Я всё ещё чувствовала рвотные позывы, но меня не вырвало. Я лежала на кровати, тяжело дыша. Мне было больно видеть, с каким страданием Кин смотрит на меня, поэтому я отвернулась от него. Мне дали обезболивающее со снотворным эффектом. Всё тело обмякло, и я почувствовала сонливость. Мне всё ещё было больно, но я была рада, что обезболивающее помогло мне заснуть.

     Как только я закрыла глаза, сердце заколотилось, и я почувствовала тошноту. Я почувствовала себя лучше, а затем всё началось снова так быстро, что я даже встать с кровати не успела. Кин быстро повернул мою голову в сторону. Это было сделано для того, чтобы предотвратить попадание рвоты обратно в дыхательные пути. Я попыталась поднести ведро ко рту, но меня вырвало быстрее. Кин спокойно подставил руки. Поскольку я ничего не ела, то вышло лишь немного желудочной кислоты. Но всё равно брать что-то подобное руками… Кин небрежно убрал руки и спросил меня, всё ли со мной в порядке.

     ― Скажу им, чтобы сменили лекарство. Как ты сейчас себя чувствуешь? Опять тошнит?

     Кин вымыл руки и ненадолго ушел, чтобы рассказать доктору о моем состоянии. Сонливость, казалось, тут же улетучилась. На душе стало горько. Вопреки моему беспокойному разуму, лекарство заставило меня засыпать и просыпаться. Как только я открыла глаза, то увидела Кина.

     Ты не работаешь? Почему ты здесь весь день?

     В моем мрачном разуме бурлил комплекс неполноценности. В конце концов я взорвалась.

     ― Что, если я умру? Почему ты так добр ко мне?

     Мне было плохо, и я была не в себе. Я проговорилась и попыталась снова закрыть глаза. Однако неконтролируемое и расстроенное сердце продолжало выплескивать мои мысли.

     ― Возможно, мне не станет лучше. Нет, проблема даже не в исцелении. Я никогда ничему не училась и даже не знаю, что мне нужно будет делать, если я останусь с тобой. Посмотри, что творится сейчас. Мало того, что я не могу выполнять свои обязанности, из-за меня ты не занимаешься своей работой. В конце концов я всё разрушу.

     Кин какое-то время молчал. Я пыталась прочесть его мысли по лицу, но его выражение не изменилось. Он спокойно мне ответил:

     ― Встреча с тобой никогда не разрушала мою жизнь. И в будущем такого тоже не случится. Без тебя меня бы сейчас не было в живых, поэтому с самого начала у меня не было бы жизни, которую можно было бы разрушить.

     ― …

     Признаю, что спасла тебя. Но ты относишься ко мне не как к спасительнице. Мне бы не было так плохо, если бы ты был добр ко мне только потому, что я спасла тебе жизнь. Почему ты так сильно заботишься обо мне? Почему? Почему?

     Когда мое тело ослабло, и я достигла своего ментального предела, эмоции, накопившиеся за эти годы, вырвались наружу. Я не хотела этого говорить. Кин спокойно отнёсся к моей эмоциональности.

     ― Но я так добр к тебе не потому, что ты спасла меня. Просто это ты. Даже если бы ты не смогла спасти меня в тот день, уверен, что моя жизнь не сильно изменилась бы с нашей неожиданной встречи.

     Я подняла глаза и молча посмотрела на Кина. В его уверенном взгляде была нежность и чуткость. Его глаза ненадолго увлажнились, а затем высохли.

     ― Я… даже думать не хочу о том, что ты можешь умереть. Но раз ты спросила меня, я должен ответить. Почему я так добр к тебе, хотя ты можешь умереть? Знаешь ли ты, что этот вопрос сам по себе является противоречием? Ты словно говоришь, что, если ты умрёшь, все мои действия станут бессмысленными, ― голос Кина прозвучал немного эмоциональнее, чем ранее. ― В том, что я делаю, нет ничего бессмысленного. Скорее, я схожу с ума, потому что не могу сделать для тебя большего, что не могу болеть вместо тебя.

     ― …

     ― …Прости, что поднял этот вопрос. Люблю. Я люблю тебя, Эйли, ― с отчаянием признался он мне.

     Кин не плакал, как вчера. Он держал меня за руку, словно не собирался отпускать, и продолжал бормотать:

     ― Мне так не нравится смотреть, как ты болеешь. Мне кажется, что в тот день я смог выжить, поглотив остававшееся тебе время. Если ты болеешь, то и я тоже должен, так почему страдаешь только ты?

     Мое сердце упало после этих слов. Чувствовал ли Кин то же самое, когда задавал этот вопрос ранее? Я сильно зажмурилась. Между бровями залегли морщинки.

     Да, на самом деле, я знаю, почему так дорога тебе. Если бы для чувств нужны были причинно-следственная связи, то в мире бы не было столько влюблённых, и никто бы не плакал, почему любить так трудно. Я нравлюсь тебе так же, как ты мне.

     Но в это было так трудно поверить. Меня всегда ругали за бесполезность, и я жила в таком месте, где каждую неделю слушала о том, что мне не следовало рождаться. Я всегда хотела хоть кому-то нравиться, но даже представить себе не могла, что меня будут так беззаветно любить. Потому что считала себя плохим человеком.

     Для меня было странно, что я тебе так сильно нравлюсь. Так необычно и печально, что ты так заботишься обо мне, человеке, который может скоро умереть. Я чувствовала вину, и в то же время мне было приятно.

     Запутанные чувства моментально успокоились. Я приняла тот факт, что ты думаешь обо мне так же, как я о тебе. Тогда я должна была жить. Я должна была бороться за свою жизнь. Учитывая, что Кин прикован к моей постели, я должна молиться о выздоровлении и делать всё, что в моих силах.

     Только после того, как мою болезнь обнаружили, а мое тело и разум были истощены, я смогла наконец-то принять решение. Глядя на Кина, который так же страдал, как и я, я поняла, что должна жить. Пусть и странным способом, но я приняла решение.

     *****

     Я открыла свои крепко зажмуренные глаза. Когда я выплеснула свои эмоции, головная боль, боль в животе и тошнота, которых я раньше не замечала, вернулись. Я попыталась унять боль, глубоко дыша. Это не сработало. Скорее, боль стала ещё мучительнее, чем раньше, когда мое сердце успокоилось. Но я не стала это показывать. Мне нужно было кое-что сказать Кину прямо сейчас.

     ― …Кин.

     ― Да? ― ответил он мне ласково.

     ― Я скажу это только один раз, поэтому слушай внимательно.

     ― Я всегда внимательно слушаю то, что ты говоришь.

     Если бы меня сейчас не тошнило, я бы ущипнула Кина за руку. Как ему удаётся всегда говорить такие смущающие слова? В прошлом кто-то сказал, что это врождённое, и это была я сама. Без особой на то причины, я вдруг опустила глаза вниз, а затем снова посмотрела на Кина.

     ― Прости.

     Кин поморщился, похоже, он этого не ожидал.

     ― Если ты собираешься извиняться, то я не буду тебя слушать. Зачем тебе просить прощения, если ты не виновата в том, что болеешь? Говори что угодно, но не извиняйся, ― предупредил он меня.

     Я не стала ничего такого говорить, как и отрицать слова Кина, что сделала бы, будь я такой же, как раньше. Он с обеспокоенным лицом смотрел на меня, ожидая, какое ещё сенсационное заявление услышит от меня. Я не стала исправлять это недопонимание. Вместо этого я глубоко вздохнула и сказала:

     ― Я люблю тебя.

     Нелегко признаваться в таком месте, которое пропахло лекарствами, когда сама ты нормально не умывалась несколько дней, а всё тело облеплено медицинскими аппаратами. Но ничего не поделать. Я должна была сказать это прямо сейчас.

http://tl.rulate.ru/book/52588/2697730