Готовый перевод The Youngest Daughter of the Villainous Duke / Младшая дочь герцога-злодея: Глава 23.2

Генрих не забыл обо мне. Просто мы не встретились. Он искал меня снова и снова.

Звенящим ледяным голосом он спросил:

— Что плохого сделала моя дочь?

Но ответа не последовало.

Это напомнило мне о былых временах. Был день, когда мне стало очень грустно от своего положения.

В тот день я спросила графа Семонда, почему меня должны бить, почему я должна выполнять тяжелую работу и почему я должна голодать.

Что я сделал не так, чтобы пройти через это?

Ответы, полученные тогда, до сих пор остаются такими же четкими, как памятные шрамы.

Просто я беспомощная, маленькая, и у меня нет ни братьев, ни родителей, которые могли бы меня защитить.

Теперь я бесполезна, потому что надоела и раздражаю их.

Больше всего я жалею, что они забрали меня.

Я держалась за слабую надежду, что мой умерший отец может быть жив, но граф Семонд сказал, что даже если он жив, все равно не придет ко мне.

Потому что Генрих — холодный, бездушный, беспощадный, жестокий злодей этой империи.

Но он нашел меня живой.

В тот день, когда пятилетним ребенком я впервые с горечью задала вопрос и услышала ответ, накрылась ночью старым одеялом, размышляя над словами графа Семонда, плача и зовя родителей.

Генрих тоже скучал по мне…

— Тебе грустно? — шепотом спросил Кин, когда я была готова расплакаться.

Я кивнула, и он коротко взглянул на меня, словно потерявшись в собственных мыслях.

Затем граф Семонд закричал — хрипло, словно его горло расцарапали изнутри:

— А разве не ты сам в этом виноват?! Эта… эта девочка — твоя дочь, в конце концов. Поэтому это твоя вина! Тебя не было семь лет!..

— На этом пока все.

Крик графа Семонда внезапно прекратился.

Я широко раскрыла глаза от удивления и огляделась. Но не успела даже оглянуться, как подземная тюрьма, погруженная в сырую темноту и слабо освещенная, исчезла, и появилась большая комната, в которой висела красивая картина, и стоял цветочный горшок.

На мгновение я оцепенела, соображая, где нахожусь, но это была моя комната.

— Э-э-э?

И прежде чем я осознала это, уже сидела на своей кровати.

А потом увидела Кина, стоящего передо мной с озадаченным лицом — он сделал шаг назад, отпустив мою руку.

— Нет, нет, подожди. Почему ты вдруг?..

— Разве ты не сказала, что тебе грустно? Если тебе грустно, перестань смотреть на такие вещи. Теперь все в порядке. — Кин, с его красивым лицом, улыбнулся и спросил, как будто ему что-то нужно. — Не поблагодаришь ли ты меня в этот раз?

— …С-спасибо?

Все еще озадаченный и немногословный Кин казался удовлетворенным.

— Ну, спокойной ночи.

Затем он исчез так же внезапно, как и появился.

Его нигде не было видно, как будто из пазла выпала неуместная деталь.

Удивленная, я спрыгнула с кровати и обнаружила на полу только фонарь, который брала с собой в подземелье.

Мне показалось, что меня посетил призрак.

— Что… Какого черта?..

Я задумалась, кем на самом деле является Киан. С прошлого раза он то появлялся, то исчезал. Очевидно, что он тоже не человек.

Думаю, мне стоит поскорее спросить о нем Генриха.

…Генрих.

Я присела на кровать на мгновение и вспомнила то, что услышала в подземелье.

Семь лет отсутствия. Причины, по которым Генрих не мог приехать ко мне.

Что, черт возьми, случилось, что Генрих отправил меня к графу Семонду, не воспитав должным образом?

Оглядев комнату, я почувствовала какую-то пустоту.

И просидела так почти полчаса, размышляя, а потом, довольно импульсивно подхватив подушку, вышла в коридор.

Местом назначения была комната Генриха.

Иногда бывают такие дни. Я уже давно знаю, что рядом со мной нет близкого человека, но сегодня был очень одинокий день.

Я не чувствовала себя так с тех пор, как приехала в замок, но интересно, может, это потому, что давно не было так тяжело, как сегодня?

Было одиноко. Я не хотела спать одна.

И решила: пусть сегодняшний день будет особенным.

День, когда Генрих поддержал меня. Точнее, день, когда я убедилась, что он полностью на моей стороне.

Разве это не хорошо?

Думая об этом, я нашла дорогу, которую Генрих описал мне в прошлый раз, когда я впервые заблудилась.

Я думала постучать в дверь, но когда слегка приоткрыла ее, то увидела сидящего на кровати Генриха, который еще недавно был в подземелье.

Он выглядел немного удивленным, когда увидел меня через щель в двери. Я, заикаясь, спросила:

— Это… Могу я сегодня спать с тобой?

Генрих сидел с минуту, не отвечая, но вскоре немного откинул одеяло и освободил для меня место, отодвинувшись в сторону.

Когда я подбежала, забралась на кровать, положила подушку и легла, Генрих укрыл меня — так же неловко, как гладил меня по голове днем.

Он долго смотрел на меня сверху вниз, прежде чем сказать:

— …Я не умею петь колыбельные или что-то похожее на колыбельную.

Только не говорите мне, что я все еще выгляжу так, будто мне нужна колыбельная или что-то в этом роде!

По какой-то причине я попыталась не рассмеяться и, сдерживая смех, покачала головой.

— Мне не нужна колыбельная. Но я могу сама ее спеть.

— Тогда спой.

Я вспомнила, как пела колыбельную в комнате Генриха, когда в прошлый раз заснула в его комнате. Тогда это была ошибка, но не сейчас.

Увидев, что Генрих улегся, я начала петь колыбельную — ту же, что и в прошлый раз.

Между прочим, он даже не спросил, зачем я пришла.

Он не обнял меня и не погладил по голове, как сделал бы любящий отец.

Он просто натянул одеяло на мои плечи чуть больше и несколько раз похлопал по нему. Как и ожидалось, эти жесты была очень неловкими.

Ощущение пустоты, заполнявшее мое сердце, постепенно уходило.

Сонный, остановив колыбельную и зевнув, Генрих негромко сказал:

— Пора спать.

— Угу, спокойной ночи…

Я по привычке свернулась калачиком под одеялом и заснула. Взгляд Генрих, казалось, еще долго касался меня.

И, вроде бы, он слегка погладил меня по щеке, пока я была в полудреме.

Так прошел длинный день.

http://tl.rulate.ru/book/49139/1709843