Готовый перевод The Villainess Who Has Been Killed 108 Times / Злодейка, которую убили 108 раз: Глава 18.1: Заботы моей матери. Но мы преодолеваем их вместе, шаг за шагом. Ради выживания.

— Ах! Даже так! Вы никак не можете понять, что я говорю! Но вы гений! Я так горжусь вами!

Мэри была так поражена, что подняла меня в небо и закружила.

На ее щеках появился румянец, а глаза сверкали на солнце.

Может быть, это просто потому, что я помню предыдущие 108 жизней?

...Я чувствую себя немного виноватой.

— А-а-ах, ауо-о-о

Кстати, Мэри.

Моя шея еще не успокоилась.

Пожалуйста, воздержись от интенсивных движений.

— Она, конечно же, дар Божий! Подарок от Бога!

— А-а-ах, о-о-ох, о-о-ох.

У меня шея затекла от всех этих движений!

Мэри, успокойся немного!

Моя шея вот-вот треснет!

Твой подарок от Бога вот-вот будет возвращен отправителю!

Я надавила на ее ладони и попыталась погладить их.

— Ох... простите. Я была так взволнована!

Мэри пришла в себя и остановилась, обнимая меня и извиняясь.

...фух... успешное приземление! Я вернулась на Землю.

— Удивительно... она действительно понимает нас, — сказала мама, нерешительно обращаясь ко мне.

— Мадам! Простите меня! Я не хотела быть такой нахальной...

Мэри встала и поклонилась, побледнев и извиняясь.

— Все в порядке, Мэри... Это ты всегда за ней ухаживаешь.

Моя мать выглядела печальной, в ее голосе не было мужества.

А ведь совсем недавно она выглядела такой оживленной, когда управлялась с луком.

— Ум! Мадам! Может быть, это и дерзко, но такая благородная мать, как вы...

Она силилась подобрать слова и не могла ничего сделать, кроме как торопливо говорить.

Странно было видеть мать в таком подавленном состоянии.

— Я знаю... благородная женщина должна оставлять воспитание детей на няню... но мой дом не похож на дом Мелвиллов. Моя мать растила меня сама. Ее руки были такими теплыми. Это делало меня счастливой. Я знала, что меня любят... и думала, что если у меня когда-нибудь будет ребенок, я буду любить его так же, но...

Лук в ее руке выскользнул и упал на землю.

— Я... пыталась убить ее... своими собственными руками!

— Мадам...

Мэри тоже растерялась.

— А теперь я узнаю, что она всё понимает.

Плечи матери затряслись, и она начала плакать.

— Я думала, что когда она вырастет, я смогу дать ей много любви и загладить свою вину, но я не могу. И теперь, когда я знаю, что она понимает мои слова, она, наверное, в ужасе. Она не может простить меня за то, что я сделала! Никогда не забудет этого!

...Мама.

...прости, но я действительно забыла.

Все-таки меня убивали 108 раз, а с учетом покушений это число достигает тысячи.

Днем меня пытаются убить, а ночью я посещаю вечеринки...

Даже с учетом вероятности быть убитой снова, я не парилась по мелочам.

А в случае с моей матерью я почти уверена, что ее накачали наркотиками эти проклятые Шайлоки.

Моих бабушку и дедушку тошнило от того, что ты и даже Амброзина, эта наложница, говорили эти гадости. Мой отец даже не приходит домой, потому что он в твоем доме... ты, должно быть, почти сошла с ума.

Это был несчастный случай! Несчастный случай! Ты - жертва!

— А-а-ах, о-ох, уа-а.

Я пыталась высказаться! Пусть Бог покажет ей мои чувства!

— Смотрите, она говорит, что никогда не простит меня! Она так же кричала, когда я пыталась ее убить! Этот голос снился мне в кошмарах снова и снова!

Что? Ты думаешь, меня волнует что-то такое?

Даже если я попрошу Бога, я получу совершенно противоположное тому, что я желаю?!

Это проклятие злой королевы?

Ты неправильно понимаешь, мама!

Даже когда ты пыталась меня убить, я говорила:

— ...пора преодолеть это испытание и жить своей жизнью!

Я была полна энтузиазма... кричала это снова и снова.

— Я такая ужасная мать...

— А-ах, у-о-ох.

Мама...

Я звала маму, чтобы успокоить, но ее губы были сжаты, лицо напряжено, а взгляд устремлен прямо вперед.

Ее сердце было закрыто. Полная депрессия.

Я это хорошо знала. Когда женщина в таком состоянии, помочь ей невозможно.

Я сама была такой же. Это выражение лица я унаследовала от нее.

Мы с Мэри посмотрели друг на друга... Что делать?

Что мне делать?

— Какого черта...

Брэдд нарушил неловкое молчание.

— Во-о-о-о?

Мое тело вырвалось из объятий Мэри.

— Вот. Возьмите ее.

— Хум-м?

Он прижал меня к маминой груди.

Это было странно, но никакого шока от того, что она держала меня, не было.

Моя опечаленная мама, Мэри и я были ошеломлены, но никто не шелохнулся.

Эй, Брэдд! Ты... ты поднял меня одной рукой!

Меня называли сокровищем Гортензии, а ты подхватил меня, как саквояж!

— Держите ее.

— Ва-а-а?

Я протянула руку, чтобы обнять маму, которая смотрела на меня широко открытыми глазами.

— Давайте! — решительно сказал Брэдд, еще сильнее прижимая меня к маме, которая все еще колебалась.

Ммм? Эй, Брэд! Я не чучело!

Ты должен быть добрым к новорожденному!

— Мадам! Пожалуйста, обнимите свою дочь!

Мэри тоже уговаривала мою мать.

Что за...

Мэри и Брэдд уставились на нас с надеждой.

Почему они так на нас смотрят?

Я знаю! Знаю! Ты должна это сделать!

Я приготовилась. Я вдохнула и приготовилась. Надула живот!

— Аву-у-у, аву-у-у.

Я протянула к ней руки. Мама! Я люблю тебя!

Пожалуйста, обними меня!

Ну же!

Если ты меня любишь, сделай что-нибудь! Просто сделай это!

Обними меня!

Мне становится неловко... Я чувствую, как у меня горят ушки.

Даже если они знают, что я в сознании, я не должна так мучиться.

Разве можно понять девушку, которая умерла в 28 лет и кричит: "Обними меня, мама?!".

И мало того, на нас смотрят.

В моих 108 жизнях у меня никогда не было мамы.

Впервые меня обнимает живая!

Я... нервничаю.

Руки мамы по-прежнему открыты и висят в пространстве.

Поза такая, будто она вот-вот треснет меня по лбу.

Скорее! Но не сильно!

Все ее подбадривали, поэтому она положила руку мне на спину и стала медленно приближать меня к себе.

Это было неловко. Как будто она держалась за опухоль или что-то в этом роде.

— Все в порядке! Она не сломается, даже если вы будете обращаться с ней грубо!

— Мадам! Сделайте все, что в ваших силах! Не бойтесь!

Что это за странные возгласы?!

Мэри так взволнована, что фыркает. У нее включился какой-то странный переключатель.

А со мной обращаются как с бомбой, готовой взорваться.

Это вызывает сожаление.

Мать ободрилась и стала прижимать меня к себе.

Несмотря на то, что она занималась спортом, на ней не было ни запаха, ни ощущения пота.

Запаха почти не было, но чувствовался запах буколического леса, который отличался от сладкого запаха Мэри.

Я... смущена...

Но смущение меня не смущает, и я принюхиваюсь к ней, насколько это возможно.

Это хорошо... так сильно....

Нюх-нюх-нюх

— Как она пахнет?

— У-о-о-о-о-о!

Ух ты! Брэдд догадался, что я так быстро почувствовала ее запах?!

Опять эта обычная хрень с кровотоком!?

Извини, я просто проверяла ее!

Пожалуйста, просто не обращай внимания!

— Что думаете, она милая? — сказал Брэдд с ухмылкой.

Ах, похоже, этот постыдный поступок не был обнаружен... Подожди, Брэдд!?

Ты опять скажешь, что я похожа на обезьяну, да?

Не хвали меня, если ты просто врешь!

Просто похвали меня!

— ...она...милая.

— А-у.

Эй, мам. Я знаю, когда ты просто льстишь мне. От этого у меня немного болит живот.

— Она такая же, как он, те же красные глаза, те же рыжие волосы. Не то чтобы она была некрасивой... но она его ребенок. Я не достойна быть её матерью... меня нельзя простить за то, что я сделала....

Но... ты правда считаешь меня милой?!

Эй, что теперь? Я чувствую, как краснею.

Подожди, я что, маменькина дочка?

http://tl.rulate.ru/book/48104/3220518