Готовый перевод The Analects of Righteous Father’s Collapse / Крах образа непогрешимого отца: Глава 5

На следующий день после скандала из-за зарезанного Цзян Люем петуха, пожилая пара Цзян позвала нескольких старейшин и руководство рабочей бригады, чтобы председательствовать при разделе семьи и семейного имущества.

Поскольку пожилая пара решила жить со вторым сыном, то большая часть дома отошла семье Цзян Хая. Комната, где до сих пор жила чета Цзян Лю, а также подсобное помещение, которое использовалось как кладовка, были отданы семье старшего сына.

Другими словами, семейство первого наследника теперь владело западным крылом дома, а семейство второго — восточным крылом и центральной частью дома.

Остальное: пять кур, а также кастрюли, сковородки и другие инструменты — были разделены поровну в зависимости от количества людей в каждом доме. То же самое касалось запасов еды.

Что же касается денежных сбережений, то их делить не стали, поскольку Мяо Цайфэн настаивала, что их семья ничем не владеет. А долг Цзян Лю больнице в шестьдесят юаней засчитали как долг только первого домохозяйства, потому что эти деньги были потрачены на него.

Цзян Лю и Сюй Сюсю не возражали против такого способа разделения. Но так как эта супружеская пара казалась слишком уж доброчестной, те старейшины, которые были свидетелями раздела, не смогли стерпеть происходящее:

— Значит, эти двое так много работали на семью, а в итоге при разделении получили только кучу долгов?

Этот вопрос поднял один из старейшин клана Цзян, приходившийся Цзян Чуанъэню первым дядей.

— Невестка Чуанъэнь, — обратился он к Мяо Цайфэн, — я позволю себе дать тебе совет: не стоит быть настолько безжалостной и рисковать охладить сердце твоего ребенка. Вы можете вести себя так лишь потому, что Лю-цзы и его жена настолько почтительны к старшим, но можешь ли ты быть уверена, что Хай-цзы и его семья будут столь же послушны вам в будущем?

Какая община обходится без парочки матрон, предвзято относившихся к членам своей семьи? Но трудно найти кого-то более предвзятого, чем Мяо Цайфэн.

— Двоюродный дедушка, о чем ты говоришь? Мы с мужем всегда были почтительны к нашим родителям. Как мы можем стать непослушными?

Ван Сюэмэй была очень довольна нынешним способом разделения. В душе она была уверена, что у старушки Цайфен припрятано еще много денег и все они достанутся в будущем им. Поэтому, когда старейшина хотел защитить семью старшего брата, она первая не согласилась с этим.

— Сюэмэй права. Наш второй сын тоже почтительный. Кроме того, продолжение рода Цзян будет зависеть от сыновей Цзян Хая, Цзяньцзюня и Цзяньдана. Им еще предстоит потратить немало денег, чтобы обзавестись невестами и собственными хозяйствами. Как старшая, я должна также подумать и о них.

Мяо Цайфэн долго думала этой ночью. Неважно, обделила ли она на самом деле своего старшего сына или нет, теперь все встало на свои места. Судя по всему, у него уже не будет детей, поэтому ради долгосрочного развития семьи она обязана продолжать быть предвзятой до самого конца и бороться за то, чтобы передать большую часть ресурсов семьи второму домохозяйству.

П.р.: Хотя для большинства из нас невозможно принять логику Мяо Цайфэн, но попытаться понять все-таки можно: большинство китайцев, особенно стариков, верят в загробную жизнь, а также в то, что если не будет потомков, способных возжигать благовония на семейном алтаре, то они превратятся в вечно голодных призраков в Подземном мире.

Что же касается семьи старшего сына, то у них обоих были свои руки-ноги и не было детей, тянущих их вниз. Так что они вполне могли свести концы с концами, даже выплачивая долг.

Мяо Цайфэн была уверена, что ее решение о таком разделении послужит общему благу. Легко выдвигать обвинения, будучи сторонним наблюдателем, но на самом деле, никто из них не имеет говорить, что она не права.

— Мы с мужем еще можем работать в поле, так что мы не нуждаемся в том, чтобы наш старший сын посылал нам деньги. Даже когда нам исполнится по сто лет, мы будем жить в доме нашего второго сына. Его семейного состояния будет вполне достаточно, чтобы покрыть расходы на наш пенсионный уход.

П.р.: Так как средняя продолжительность жизни в Китае в середине XX века составляла всего 35-40 лет (отчасти из-за высокой детской смертности, но все же), то выражение «когда нам исполнится сто лет» — это эвфемизм слов «до самой смерти и после нее».

Взглянув на лица старейшин, Мяо Цайфэн продолжила:

— К тому времени, как мы станем слишком стары, чтобы работать, наш старший сын уже расплатится с долгами. Хорошо, если тогда он захочет содержать нас, стариков, но если откажется, я не стану его винить. Однако, если мы с его отцом в будущем серьезно заболеем, я надеюсь, что наш старший сын все же возьмет на себя наши медицинские траты в той же пропорции, что и разделенное имущество. Только одна треть — это вполне справедливо, вам так не кажется, старейшина?

На эти слова никто не смог возразить.

Поскольку Мяо Цайфэн привязала нынешний раздел имущества семьи к будущим пенсионным выплатам, то это означало, что кто больше унаследует, тот и платить потом будет больше. Но даже если это разделение выглядело справедливым, оно необязательно было таким.

Все знали, кто построил нынешний дом Цзян, кирпичик за кирпичиком, и кто обеспечил Цзян Хаю и Цзян Цзюань, брату и сестре, возможность учиться, кто оплатил все.

Сейчас богатство семьи Цзян разделяется надвое, и чета Цзян Лю получит свою половину, но правильно ли делить ценности, изначально созданные их руками?

В какой еще семье в наши дни применяется подобный подход к старшим детям? Поддерживать родителей, обеспечивать лучшие условия жизни младших братьев и сестер... В результате самый старший страдает больше всех.

Однако сейчас, когда уже все знали о предубежденности Мяо Цяофэн, она сделала шаг назад, отказываясь от заботы со стороны пары Цзян Лю в будущем, что, несомнено, избавит этих двоих от многих проблем.

— Двоюродный дедушка, у нас с Сюсю все еще есть руки и ноги. Мы не умрем с голода. Я понимаю ваше беспокойство, но поскольку это решение моих родителей, мы с Сюсю признаем его.

Цзян Лю также чувствовал, что этот способ разделения был хорош. На данный момент он уже выглядел слабой стороной, а после такого раздела будет вызывать еще большую жалость. С таким количеством жалости общественное мнение сможет противостоять традиции сыновнего благочестия. Даже если он сделает что-то не так в будущем, люди сначала задумаются о том, что он пережил за все эти годы, а не начнут сразу давить на него с исполнением сыновнего долга и вынуждать идти на компромисс.

— Эх...

Раз уж Цзян Лю сам согласился с этим, что могут сказать другие? Они могут только оплакивать его.

— Цзян Чуанъэнь, ты еще пожалеешь об этом, — это была самая распространенная фраза, которую сегодня слышал старший Цзян. Все считали, что отдалять от себя такого почтительного ребенка — самая большая ошибка, которую он когда-либо совершал.

Поначалу Цзян Чуанъэнь был согласен с таким мнением, но по мере того, как эта фраза повторялась все чаще, его обуял дух противоречия. К тому же, с чего это все решили, что его второй сын не сможет быть почтительным и позаботиться о нем в будущем?

Он все еще был отцом Цзян Лю, а все они так его раскритиковали, что он выглядел полным подонком на фоне такого замечательного старшего сына. 

В результате, независимо от мнения окружающих, раскол семьи стал предрешен.

***

Поля, принадлежавшие третьей бригаде производственного отряда «Красная звезда», представляли собой сплошные солончаки. Они не подходили для выращивания таких культур, как рис и пшеница, но зато давали хороший урожай подсолнухов. Семена подсолнечника, которые собирались здесь каждый год, приносили команде большой доход. Поэтому третью бригаду часто называли Звеном подсолнухов.

Вот только помимо подсолнечника на засоленных землях отлично рос бурьян. Самой большой головной болью для команды каждый год была борьба с большим количеством сорняков, которые были гораздо более энергичными, чем подсолнухи. Больше всего бед доставлял тростник.

В то время тростниковая солома мало что стоила. Применение ей могли найти лишь немногие женщины, которые умели плести вручную циновки и простую обувь. Помимо этого тростник не имел почти никакой экономической ценности и годился только для растопки. Но в то же время этот бурьян был таким живучим, что стоило скосить один «урожай», как тут же отрастал другой.

Впитав в себя воспоминания о первоначальном теле и раздумывая, как побыстрее получить доход, Цзян Лю нацелился именно на тростник, который классифицировался как бесполезный сорняк.

Поскольку, все знали, что ему нужно восстанавливаться, Цзян Лю сходил к бригадиру Гуаню и попросил отпуск на полмесяца. Воспользовавшись этим временем, он принес домой побольше тростника и разложил во дворе для просушки.

— Сюсю, зачем вы накосили столько тростника? — стали интересоваться некоторые люди.

Многим было интересно, что затеял Цзян Лю. Ведь если он хотел просто сплести пару циновок или корзин, то необязательно было набирать так много. Поэтому некоторые соседи подошли к Сюй Сюсю, чтобы расспросить об этом.

— Вы все знаете, что мой муж не может позволить себе бездельничать. Если бы не врач, который велел ему отдыхать, он никогда бы не перестал работать в поле. Поэтому он решил накосить тростника и сплести несколько пар домашних тапочек и циновок. Он планирует отнести часть на базар и посмотреть, не захочет ли кто-нибудь обменять их на другие припасы.

Сюй Сюсю повторила объяснение, которое дал ей Цзян Лю специально для любопытных. С тех пор как «банда четырех» была свергнута, ранее запрещенная частная торговля снова стала возможной. Во время проведения ярмарок жители деревни теперь могли обмениваться друг с другом излишками своих запасов и это не считалось незаконным.

П.п.: «Банда четырех» — группа высших руководителей Компартии Китая, на которых после смерти Мао Цзэдуна возложили ответственность за все репрессии и недочеты политики периода Культурной революции 1966—1976 годов.

Два раза в месяц проводились большие ярмарки, на которые съезжались не только жители окрестных деревень, но также горожане и жители других округов, которые были готовы обменять талоны, недоступные в сельской местности, на крупы, овощи и яйца, выращенные фермерами на приусадебных хозяйствах.

После объяснения Сюй Сюсю любопытство соседей немного угасло, хотя инстинктивно они сомневались в том, что идея Цзян Лю обменивать плетеные изделия на продукты или другие предметы так уж хороша.

На самом деле, некоторые люди уже давно додумались до этого. Они плели из тростниковой соломы обувь и пытались обменять ее на другие товары. Но они не учли того, что у городских жителей есть более прочная, удобная и красивая обувь и они совсем не нуждаются в плетеных тапочках и сандалях. К тому же деревенские жители были не так уж искусны в этом ремесле. С тех пор многие знали, что плетеную обувь нельзя продать, и делали ее только для собственных нужд.

То же самое касалось и плетеных корзин. А тростниковые циновки хоть и пользовались популярностью в летнюю жару, но были достаточно крепкими, чтобы служить по десять, а то и двадцать лет. Спрос был невелик, а времени на плетение такого коврика уходило намного больше, чем удавалось выручить денег.

После нескольких неудач местные жители потеряли интерес к этому виду бизнеса и косили тростник лишь изредка, для собственных нужд.

Однако сейчас Цзян Лю и вправду не может заниматься чем-то еще из-за своей травмы. Хорошо, что он нашел себе хоть какое-то дело, чтобы убить время. Поэтому независимо от своего мнения о провальности этой затеи, соседи не стали ничего говорить молодым людям.

Чем же занимался Цзян Лю, пока все так пессимистично относились к его идее? Он пошел в горы, набрал много полевых цветов и рассортировал их по цвету. Затем он растолок их и замесил разноцветную пасту, в которой замочил высохший тростник. Спустя какое-то время он снова разложил на просушку уже окрашенный тростник.

Этот простой метод давал не такие уж яркие краски. К тому же большинство полевых цветов в этих горах были красными или желтыми, так что выбор расцветки был сильно ограничен, но он все же стал богаче, чем единственный желто-зеленый тон.

Когда подготовительная работа была закончена, Цзян Лю начал плести.

В его прошлой жизни плетение из тростниковой соломы было довольно популярным ремеслом. В то время, когда он и его дед могли опереться только друг на друга, они оба занимались подобной работой. В то время плетеная корзина могла стоить от восьми до пятнадцати юаней, и если они работали достаточно быстро, то успевали сплести по пять штук в день. Заработанных в результате денег вполне хватало для ежедневных расходов.

Конечно, плетение из тростниковой соломы в то время было уже не таким простым: узоры плетения, цвета и формы изделий претерпевали постоянные изменения. Для традиционного вида плетения к тому времени совсем не осталось места на рынке.

Сейчас Цзян Лю просто плел, понемногу добавляя красный тростник. Поначалу непривычная для этого тела работа шла медленно, но его скорость плетения становилась все быстрее и быстрее. Через час с лишним в его руках оказалась небольшая круглая корзинка.

То, что у него получилось, было диаметром с две ладони, меньше десяти сантиметров в высоту и походило на пиалу для фруктов. Что удивительно, так это то, что красный тростник, который он вплел, складывался в иероглиф пожелания счастья молодоженам. Такая корзина неплохо смотрелась.

Цзян Лю сделал еще пару таких корзиночек для фруктов, прежде чем взяться за разработку новых изделий.

До следующей ярмарки осталось всего несколько дней. Он хотел успеть закончить первую партию и протестировать нынешний рынок.

-----

https://vk.com/webnovell — промокоды на главы, акции, конкурсы и прочие плюшки от команды по переводам K.O.D.

http://tl.rulate.ru/book/45346/1321360