Готовый перевод I’m a Villainess, Can I Die? / Я злодейка, могу ли я умереть?: Глава 4

Перевод: Astarmina

— Ч-что... что ты сказал?

Голос герцога задрожал, едва он услышал рассказ.

Как же он был рад, что его дочь, после столь долгого времени, захотела выйти из комнаты и прогуляться по саду... Но к вечеру она вернулась, обмякшая, на руках рыцаря...

К тому же... самоубийство? Она пыталась покончить с собой?

Герцог, словно почувствовав резкую боль, схватился за голову и издал слабый стон:

— Ухх...

— Ваша Светлость!

— Отец!..

— Хватит... Все в порядке...

Он смотрел на свою дочь, словно мёртвую лежащую на кровати.

Его единственная, прекрасная дочь.

Селина, дочь, рождённая от второй жены после смерти первой, с детства была крайне эгоистичной.

Он знал, что она недолюбливала сводного брата и плохо обращалась со слугами.

Ему так же было известно, что она срывала свой гнев на других дамах, а порой даже на принцессе.

Но... несмотря на её сложный характер, разве она не была его дочерью?

Герцог не мог так просто ни возненавидеть, ни отказаться от нее.

И, когда Селина упала с лестницы и четыре дня не приходила в сознание, его сердце разрывалось от боли.

А когда дочь открыла глаза, её голос был хриплым, и она долгое время не могла говорить. Стала такой тихой и спокойной, будто совсем другой человек.

«Кто вы?»

Как же сильно сжалось сердце, когда услышал эти слова.

Но дело было не в её спокойствии. Она просто ничего не помнила. Он внутренне порадовался, думая, что, возможно, её характер изменился.

Несчастная.

Дочь, потерявшая память, большую часть времени проводила в одиночестве.

Когда она бодрствовала, герцог отправлял разных людей разговаривать с ней, но, глядя на то, как Селина всегда спокойно и равнодушно отвечала, не мог скрыть своего сожаления.

Однако сегодня она предприняла попытку самоубийства.

– В чем же причина... Селина?

Из уст герцога слабо вырвался печальный вздох.

***

– У вас нигде не болит?

– Болит... ягодица.

Личный врач герцогского дома уже в который раз задавал мне один и тот же вопрос. И я в который раз давала один и тот же ответ.

– Есть ли у вас какие-то неудобства?

– Кроме ягодицы... нет.

На этом этапе, наверное, все подумали бы, что я одержима своим задом.

На мои слова о том, что болит только ягодица, врач нахмурился и, наконец, перестал задавать вопросы.

Судя по его не самой довольной физиономии, я начала подозревать, что с моим задом может быть что-то серьёзное.

— Тогда почему... вы пытались спрыгнуть?

Если моя память меня не подводит, я слышала эту фразу и вчера.

Правда, тогда это сказал мужчина с длинными волосами, а сегодня — человек, у которого их нет. Что ж, даже врачебные навыки не спасают от облысения.

Закрыла глаза, мысленно выражая соболезнования его волосам.

Хотел спросить у врача: «Тогда почему ваши волосы решили спрыгнуть?» Но, понимая, что иногда лучше промолчать, я проглотил этот вопрос и вместо этого ответил на его.

— Просто мне все надоело.

***

Когда врач вышел из комнаты Селины, люди, молча ждавшие в коридоре, сразу же окружили его.

Герцог Уайт, герцогиня, юный лорд, а также вчерашний герой, спасший Селину, гениальный рыцарь Лукас.

Собравшись с мыслями перед этой напряжённой аудиторией, врач прочистил горло, чтобы не допустить ошибки, и выровнял голос.

— Кажется, никаких серьёзных травм нет. Однако...

— Однако что? — задавая вопрос, герцогиня Уайт с беспокойством сделала шаг вперёд. В её больших рубиновых глазах уже стояли слёзы.

— Кажется, у неё серьёзное душевное расстройство.

Врач мельком взглянул на дверь и предложил переместить разговор в другое место.

Несмотря на тревогу оставить Селину одну в комнате, все согласились. Комната не располагалась слишком высоко, а острые предметы и верёвки были убраны ещё вчера, пока она спала. Поэтому, с некоторым колебанием, все покинули помещение.

— Душевное расстройство? Что вы имеете в виду?

— Когда я спросил о причине произошедшего, она ответила, что сделала это из-за скуки. Судя по всему, после потери памяти у него возникли стресс, усталость и эмоциональная пустота, которые смешались воедино. Можно сказать, она совершенно опустошена.

— Как же так...

Герцогиня тяжело вздохнула, а затем залилась слезами. Герцог мягко утешал свою жену, одновременно вопросительно глядя на врача.

— И как же ее можно вылечить?

Врач, закрыв глаза, покачал головой.

Болезни души не поддаются лечению лекарствами.

Тем более, по его безучастному и отрешённому выражению лица было видно, что она действительно утратила все чувства.

— Сейчас нет никакого способа. Остается только наблюдать... Если пытаться вернуть память немедленно, симптомы только ухудшатся. Желательно не оставлять её одну, насколько это возможно. Кто знает, когда она снова предпримет крайние меры...

— Не может быть...

Герцог тяжело откинулся на спинку кресла.

Его сердце чуть не остановилось после одного такого случая, а теперь ему говорят, что это может повториться в любой момент...

Нет. Он не может допустить, чтобы его дочь ушла таким образом.

Герцог перевел взгляд на Лукаса, который слушал вместе с ними в комнате.

Лукас Барнет.

Герцог лично с ранних лет заметил талант этого рыцаря и щедро вкладывал средства в его развитие.

Если бы не он, то его дочь, вероятно, нашли бы под колокольней с изуродованным телом...

— Сэр Лукас.

— Да, Ваша Светлость.

— Позаботься о моей дочери, о нашей Селине... Прошу, защити её.

Голос герцога дрожал, словно его охватила безмерная тревога. Лукас молча кивнул, принимая просьбу.

Когда герцог, поддерживая свою супругу, покинул кабинет, врач тоже ушёл, в просторной комнате остались только Лукас и Аарон.

Аарон беззвучно провёл рукой по своему лицу, пытаясь успокоиться. Образ младшей сестры всплыл перед его глазами, и он, сдавленно вскрикнув, опустил голову.

— Лукас, пожалуйста, позаботься о моей сестре. Я бы тоже хотел быть рядом, но боюсь, что могу доставить ей неудобства...

Лукас с сожалением посмотрел на него.

Благодаря поддержке герцога он, сын бедного баронского рода, смог поступить в академию.

Более того, герцог выделил ему комнату в своей резиденции, а герцогская чета относилась к нему наравне с Аароном, своим сыном, ровесником Лукаса.

Аарон был для него не толькод орогим другом, но и братом. Поэтому Лукас прекрасно знал, как сильно тот любит младшую сестру.

И также знал, что эта та терпеть не может Аарона.

— Конечно. Не беспокойся.

Глупо, конечно, но, несмотря на то, что младшая сестра так сильно его ненавидела, Аарон все равно очень заботился о ней. И Лукас часто упрекал его за это.

Возможно, именно поэтому вчера он так решительно отказал ей. Может быть, он считал ее человеком, который причиняет вред его другу, его спасителям. Даже зная, что она — пациентка, потерявшая все свои воспоминания.

— Ха-а...

Чувство вины зашевелилось в сердце Лукаса.

Она же сказала, что ему не нужно испытывать вину, но, как бы он ни старался, он не мог избавиться от этих мыслей.

***

Я моргнула. Что бы это ни было, но в пустой комнате оказалось нечто, что вошло и не собиралось выходить.

— Я же сказала, выйди.

— Я не могу уйти, миледи.

С искренним сожалением на лице это нечто опустило взгляд и умоляюще посмотрело на меня.

— Почему?

На мой вопрос оно снова закатило глаза. Похоже, вчерашняя неудача обернулась назойливой проблемы, от которой нельзя избавиться.

Кажется, его отправили сюда, потому что до потери памяти Селина держала его ближе всего.

Но... разве не было такого, что у этого существа к Селине, то есть ко мне, было много претензий?

А если бы, пока я спала днем, этот человек ударил меня по голове, что тогда?

Умереть от чужой руки — это же глупая смерть, поэтому я против этого.

— Ладно, хватит. Я поняла.

Эй-как-его-там, наконец, расслабился, словно только сейчас смог успокоиться, и встал прямо у двери.

Хотя уже целый час наблюдаю, как он стоит там без движения, продолжать это было утомительно, и у меня начинали болеть ноги.

— Сядь, что ли?

— Что?

— Сядь. Найди себе место и просто присядь. У тебя же ноги болят.

Эй-как-его-там, посмотрел на меня с удивлением, но тут же снова выпрямился и встал в прежнюю позу.

— Нет. Не болят.

Похоже, он думает, что я его испытываю.

Иначе бы не выдавал такие неправильные ответы и не улыбался бы так самодовольно.

Но раз уж моя память совсем испарилась, я не могу просто так выдать старый правильный ответ. В конце концов, экзамен – это такая штука, где ответ меняется в зависимости от того, кто составляет вопросы.

Если это не нравится, единственный выход – самому стать тем, кто спрашивает.

— Не ты, а я болею. Мне больно смотреть, поэтому сядь, пожалуйста.

Преобразование зрения в осязание... или в боль, ты об этом слышал?

Вот это и есть правильный ответ.

Аккуратно придвинула к нему кресло, пронаблюдала, чтобы он сел, и довольная легла на кровать.

Снова потекло время, полное скуки. В этом мире ничего толком не было. Захватывающих романов почти не найти, не говоря уже об интернете, а чтобы послушать хоть одну мелодию, приходилось звать музыкантов в комнату.

Ах, не стоило проваливать.

Лукас, этот мерзавец.

Ну ничего. Когда-нибудь шанс обязательно появится.

Но даже так, не было какого-то решительного настроя на то, чтобы «вот так взять и умереть!»

Разве не так? Составлять планы только ради того, чтобы умереть... Это не столько унизительно, сколько наводит немного меланхолии.

Правда, Селина? Я ведь не из-за лени. Я делаю это ради тебя.

Поэтому решила ждать удобного случая и закрыла глаза. Для начала хотя бы посплю сегодня.

Прошло несколько дней, и я поняла, что реальность куда более сурова, чем себе представляла.

Насколько сурова? Настолько, что даже не оставляла шанса на появление какого-либо случая. Этот Эй-как-его-там, прочно осел в моей комнате, а главный герой оригинального произведения заявлялся каждый день.

Я даже подумала, будто на двери написано, что за посещение начисляются баллы, и предложила Эй-как-его-там, выйти и проверить.

Он посмотрел на меня, как на больную, но вскоре с натянутой улыбкой верного слуги осмотрел дверь, вернулся и доложил мне о состоянии её чистоты.

Прошло пять дней, как он поселился на кресле в моей комнате, и Лукас отмечал своё присутствие.

В конце концов, я не выдержала находиться взаперти под постоянным наблюдением и решилась выйти на улицу.

— Я хочу выйти из комнаты.

Как только я покинула комнату, за мной по пятам последовали Эй-как-его-там и Лукас.

Они что, решили устроить какую-то игровую вечеринку? Я думала, что стоит только спокойно заверить, что всё в порядке, и ситуация разрешится, но прошло пять дней, а никаких изменений так и не произошло.

Или же пять дней — это всё ещё слишком мало, чтобы они успокоились?

Более того, за это время родители Селины несколько раз приходили, шаркая ногами и глядя на меня со слезами в глазах. В такие моменты мне хотелось открыть окно и закричать: «Вернись, Селина!»

Нет, Селина, подумай сама, ведь тебе с самого начала следовало бы жить по-доброму. Почему ты жила так, что теперь это утомляет меня?

— А?

На мой равнодушный отклик двое, не отстававших от меня ни на шаг, остановились.

— Селина.

Тот, кто твердым и холодным голосом позвал меня по имени, был не кто иной, как брат Селины Уайт — Аарон Уайт. Он был второстепенным мужским персонажем в этом третьесортном романе, который до самого конца пытался верить в Селину, но в итоге был предан ею.

http://tl.rulate.ru/book/39274/5395020