Готовый перевод Final Fantasy XIV: Tales from the Shadows / Final Fantasy XIV. Слово о Тени: Мир его глазами (WoL Boys)

    Давным-давно, во всеми забытый век, люди были богами. На звезде, ставшей им милым домом, человек повелевал материальным миром, внутри и за пределами которого существовал мир эфирный.

    На протяжении веков сие эфирное пространство получало множество названий, но в самом начале оно было известно просто как Загробный мир — место, куда возвращались души умерших. Вода наполняет моря и океаны; испаряясь, она превращается в дождь и снова возвращается на землю. Как и вода, Загробный мир был неотъемлемой частью круговорота жизни на планете. За это люди глубоко почитали и уважали эфирный мир, который они никак не могли покорить, даже несмотря на своё всемогущество. Человек той эпохи был мудр и находчив, но он мог только мимолётно любоваться им, использовать лишь малую его часть. Полностью обуздать бесконечный поток эфира никому не удавалось.

    Однако в ту эпоху жили и те, кто обладал особой связью с Загробным миром. Среди нескольких избранных особенно отличался он...

***

    Очередной безмятежный вечер опустился на Амаурот. Горожане беззаботно прогуливались под огнями сверкающей столицы, все как один в черных мантиях. Некоторые собирались провести время в компании с близкими, другие спешили отойти ко сну пораньше — городское освещение одинаково служило и тем, и другим.

    Но он решил провести время в одиночестве в парке. Мужчина прилёг на ухоженную лужайку; капюшон мантии упал на землю, явив белоснежные локоны, аккуратно обрамляющие оригинальную красную маску, скрывающую половину лица — единственный неповторимый предмет его гардероба. На первый взгляд могло показаться, что человек просто любуется звёздами, или тянущимися к ним сверкающими башнями. На самом же деле он наблюдал совершенно иную картину, краски которой были скрыты от взора большинства.

    Любовался он сиянием эфира — эссенции, наполняющей все живое. Что в земных глубинах, что под небесной твердью, эти искры света горят одинаково ярко. Здесь, прямо у него на глазах, выполнившие своё предназначение души плыли в потоке путеводных искр, а затем, переходя в Загробный мир, внезапно исчезали.

    Вовсе не чудо, что мужчина мог любоваться этой картиной. Многие обладали этим даром. Но немногие владели им на таком высоком уровне. Ему было достаточно только сосредоточиться на эфире, чтобы увидеть, как жизни дрейфуют в потоке. Он был настолько зорким, что мог не только видеть душу — сердце жизни, но и различать еле уловимые различия в их оттенках — различать между собой личности. За подобное мастерство его часто величали обитателем Загробного мира.

    Какое-то время он наедине со своими мыслями любовался небом, наблюдал за эфирным танцем, пока мягкий шелест травы не выдал незваного гостя. Мужчина крепко зажмурил глаза, пытаясь мысленно прогнать шорохи, но чем ближе к нему приближался неизвестный, тем громче становились шаги. Наконец, нарушитель спокойствия заговорил:

    — До меня дошли новости. Поздравляю, Аид... Или теперь я должен официально обращаться к вам, уважаемый Эмет-Селк из Совета Четырнадцати?

    «Может, он оставит меня в покое, если притворюсь, что не заметил его», — понадеялся Аид. Но к великому сожалению, и вполне ожидаемо, гость и не собирался уходить. Мужчина смирился и нехотя встал на ноги.  Поправив капюшон и не скрывая своего недовольства он пробурчал в ответ:

    — Некого тут поздравлять, я всего лишь занял пустующий пост. Пост, позволь напомнить, от которого ты отказался.

    — Ладно тебе, ты все равно лучше всех подходишь на эту должность. Ты умеешь взаимодействовать с тем, что видишь. Я же рад, что хотя бы могу лицезреть это великолепие.

    — Тогда насколько хорошо ты подходишь для своей настоящей должности? Возможно, мне стоит поднять этот вопрос на заседании Зала Риторики.

    Аид пилил оппонента взглядом из-под маски, но его угрюмость была всего лишь дурачеством, которое только позабавило главу Бюро Созидания и близкого друга — Гитлодея. Одетый в чёрную мантию и белую маску, приятель выглядел весьма заурядно. Как и Аид, он мог наблюдать за Загробным миром. И если уж рассуждать о том, кто чётче видит эфирные причуды, то зрение Гитлодея было острее. Мало что ускользало из его вида — Гитлодей мог различать сущности и образы, как день и ночь. Этого было достаточно, чтобы получить должность в самом уважаемом институте — Бюро Созидания, где контролировалось создание концептов. «И заразиться самодовольством».

    Раздражённый хорошим настроением друга, Аид буркнул:

    — Все? Или ты ещё что-то хотел?

    Приятель расплылся в широкой улыбке, и Аид тут же пожалел о своём вопросе.

    — Вообще-то, да. Ты уже похвастался перед нашим другом?

    — В этом нет необходимости. Приказ все равно опубликуют, если слухи ещё не расползлись по городу. Все новости о Совете обычно разлетаются со скоростью света.

    — На мой взгляд, новостями такого масштаба нужно делиться лично. Я могу найти его хоть сейчас. Это не займёт много времени.

    — Я не просил ни твоего мнения, ни помощи. Ты наверняка и без этого занят, и я не хочу тебя задерживать.

    Впервые за время разговора улыбка исчезла с лица Гитлодея; он покачал головой, словно вопрошая, как Аид догадался. Аид был уверен, что пожалеет об ответе на молчаливый вопрос, и какое-то время решил выдержать тишину. Вздохнув, он продолжил.

    — Недавно тебя искал кто-то из Слова Лахабреи. А это непременно означает, что тебе поручили очень важное дело, и времени прохлаждаться здесь у тебя нет. И раз уж ты решил разыскать меня в такой час, то наверняка тебе нужен совет или, что удивительно, даже помощь.

    Гитлодей ничего не ответил, будто раздумывая над словами друга. Секунду спустя он пожал плечами и рассмеялся:

    — Зачем так обижаешь меня, дружище? Я всего лишь случайно заметил тебя здесь и решил поздравить с назначением.

    С ноткой озорства товарищ продолжил:

    — И, осмелюсь сказать, у тебя ещё меньше времени бездельничать, учитывая новые обязанности. Хотя ты никогда не обращал внимания на вещи, которые не считал достойными своего внимания.

    Нежелательная шутка ничуть не улучшила настрой Аида.

    — Ты поздравил меня, — сварливо ответил он. — Если больше вопросов нет, то я пойду.

    Гитлодей тут же серьёзным голосом остановил друга.

    — Стой. Как ты заметил, я хочу проконсультироваться... И ещё у меня есть просьба. Выслушаешь меня, уважаемый Эмет-Селк?

    — Бессмертная птица? — переспросил Аид, пока друзья шли по закрытому от посторонних глаз отделу Бюро Созидания.

    Гитлодей кивнул.

    — Это не живое создание, если быть точнее, а магия, принявшая форму птицы, обладающей могущественными исцеляющими способностями. И как подобает всем творениям Слова Лахабреи, она невероятно красива.

    — Я даже не сомневаюсь. Тогда в чем же проблема?

    — Как я уже объяснил, это неживое создание. Концепт магии в образе птицы. Поэтому...

    Гитлодей протянул руку к огромным вратам. Двери бесшумно открылись, и Аид содрогнулся от доносящихся громогласных криков. Нахмурившись, он перешагнул через порог и увидел невероятной красоты птицу с ярким огненным оперением, летающую кругами под сводом зала. Мужчина оценил величие сего создания, и, присмотревшись повнимательней, понял суть проблемы — сердце птицы необычно сияло.

    Аид ахнул:

    — Душа... Но как?

    Люди той эпохи были невероятно искусны в магии созидания и могли сотворить все, что угодно. Все, что могло прийти на ум, кроме одного — живой души. Аид прекрасно знал, что души спонтанно проявляются в существах, рождённых по законам природы. Душа — подарок от самой планеты, и её невозможно воссоздать иными способами. Ни одно искусственное творение, как бы умело его ни изваяли по природному подобию, не могло обладать душой. Поэтому такие существа классифицировались отдельно как «волшебные создания».

    — Случилось нечто неожиданное. — стал объяснять Гитлодей. — Когда мы исследовали концепт, блуждающая душа слилась с ним — душа, обременённая сожалением, судя по поведению. Она отказывается возвращаться в Загробный мир.

    Слушая друга, Аид пристально наблюдал за разъярённой птицей. Только она ударилась об стену и со взрывом обратилась в сгусток поломанных перьев, как тут же сила исцеления воскресила её. Самоубийственный танец продолжался снова и снова; иногда птица выбрасывала излишки магической энергии, или ярости, как казалось Аиду, в виде огненного дыхания.

    Из-за невыносимого зрелища мысли сами слетели с его уст.

    — Она мечется из-за гнетущего страха смерти. Это создание обречено на вечные муки, и так же оно будет мучить других. Жалкое существование.

    — Ты так сопереживаешь, словно чувствуешь её боль.

    Аид пренебрежительно махнул рукой.

    — Да, да. Но как ты собираешься действовать? Каким бы произведением искусства она не была, мы не можем её вот так оставить.

    Гитлодей посмотрел на Аида — раздражающая улыбка снова озарила его лицо. И снова мужчина пожалел о своём многословии.

    — Поскольку она в некотором смысле бессмертна, мы не в силах вернуть её в Загробный мир, а любые попытки только причинят ей боль. Поэтому нам нужна помощь могущественного мага, и я не знаю никого могущественнее тебя.

    Гитлодей радостно просиял, и Аид снова принялся пилить взглядом старого друга. Но в этот раз он решил не поддаваться на издёвки — как-нибудь потом вернёт должок. Аид молча сосредоточился, и его силуэт задрожал. Внезапно его фигура стала искажаться подобно тени.

    Сквозь гул сгущающегося эфира он расслышал реплику друга: «Никогда не перестаю удивляться...»

    Гитлодей наблюдал поразительную вещь — как необузданные силы Загробного мира наполняли его друга. В такие моменты Аид всегда ощущал себя одним целым с потоком эфира. Сильных магов было в достатке, но никто не был так могущественен, даже члены Совета.

    Когда перевоплощение завершилось, Гитлодей уже казался коротышкой по сравнению с товарищем.

    — И правда, нет более подходящего кандидата на эту должность. Позволь ещё раз поздравить тебя, Эмет-Селк.

    Аид тихонько усмехнулся и направился к птице.

***

    — ...Ваше Сиятельство? Ваше Сиятельство!

    Издалека громко зазвенел нетерпеливый и настойчивый голос. Спросонья старик открыл глаза и по старой привычке сосредоточил внимание на потоке эфира. Однако он не увидел того яркого сияния, которое мог наблюдать тысячи лет назад, вместо него лишь тусклый, слабый огонёк, угасающая свеча взамен когда-то сильного пламени. Император бессознательно скорчился от отвращения. Собравшись с мыслями, он наконец-то вспомнил, где находился. «Опять уснул в кресле. Ах, радости ушедшей эпохи».

    — Ваше Сиятельство, у меня назначена аудиенция. — громко произнёс стоящий перед ним человек.

    Старик напряжённо осмотрел высокого златовласого юношу. И хотя парню было всего двадцать, морщинки на лбу прибавляли внуку несколько лет. «Внуку этого тела», — мысленно поправил себя император. Тут он вспомнил, что мальчуган, Варис, хотел с нетерпением рассказать деду о недавно подавленном беспорядке в какой-то богом забытой провинции. «Такое дело явно не требует моего внимания, а уж официальной аудиенции и подавно». Возможно, малец в конце концов набрался смелости похвалиться своими достижениями. А может его надоумили амбициозные придворные. Не важно. Это лишь интриги несовершенных существ. Солус устало поднялся с кресла и, пройдя мимо внука, направился к выходу. Не успел он сделать и пары шагов, как Варис смело спросил:

    — Чем я вас так расстроил?

    Старик опешил от неожиданного вопроса. Бегло из-за плеча дед посмотрел на внука: от переполняющего отчаяния тот казался молодым, как и подобает его возрасту. Действительно, нужно сильно разочароваться в собственном дедушке, чтобы выдать такое. Немного помолчав, Солус со вздохом ответил:

    — Своим видом.

    — Что..? — в замешательстве переспросил юноша, но дед больше ничего не сказал и неторопливым шагом покинул комнату.

    Дойдя до приёмного зала, император самоиронично улыбнулся. Пусть чистокровные гарлеанцы и известны своим крепким телосложением, то тело, которое Солус использовал, не имело никаких отличительных черт, да и его жена обладала самой обычной для этой расы комплекцией. Но к удивлению, их первенец вырос невероятно высоким и крепким человеком даже по гарлеанским меркам. И хотя все вокруг восторгались его внешностью, сам же мальчик очень стеснялся себя.

    В конце концов, они все несовершенные создания. Немощные, хилые, глупые. Слепо хватающиеся за свои хрупкие, расколотые жизни, повторяющие одни и те же ошибки снова и снова. Они никогда не заменят его братьев и сестёр. И вопреки такому мнению, когда Солус гладил по белокурой головке новорождённого сына, он не мог не надеяться. На что? Император не был уверен, но все равно питал надежду. Потом было уже без разницы, ибо любимый сын поддался некой нелепой болезни и ушёл в мир иной раньше отца, оставив после себя наследника — живое напоминание о том недолгом существовании.

    И вот, хрупкое тело привело Солуса в пункт назначения. Он ненадолго остановился перед дверью, сделал глубокий вдох и крепко-крепко зажмурил глаза, пытаясь мысленно прогнать шум и гам.

http://tl.rulate.ru/book/37826/814013