Готовый перевод Harry Potter: Second chance / Гарри Поттер: Второй шанс: Глава 60

Дамблдор не ожидает ответа Мастера Зелий. Старый волшебник просто поворачивается и уходит – удаляющийся стук его каблуков гулко отдается в тишине. Снейп остается стоять в пустом коридоре. Он выглядит странно задумчивым и замкнутым. Затем он встряхивает головой – в узкую полоску между гобеленом и стеной мне видно, что при этом на его губах появляется что-то, что человек, не знающий Мастера Зелий и то, что он совершенно не умеет улыбаться, непременно принял бы за улыбку, и быстрыми шагами уходит прочь.

Я вслепую добредаю до своей комнаты, нечаянно подслушанный разговор не идет у меня из головы. Снейп ненавидит меня. Он так и сказал только что Дамблдору. Точнее, это звучало как «я ненавижу их обоих», но в том, что наравне с новым учителем по ЗоТИ в это обобщение вхожу и я тоже, нет ни малейших сомнений. Итак, с новым преподавателем Защиты все ясно. Просто Снейп сам грезит об этой должности, но по жестокой прихоти судьбы ему не удается заполучить ее ни в одном из известных мне измерений. Но вот чем ему успел насолить я, безобидный сквиб-сирота, оказавшийся с ним в одном замке исключительно по милости директора, остается под вопросом. И, кроме того, мне интересно, что такого могло произойти со Снейпом, после чего он пришел к Дамблдору, разбитый и несчастный, и попросил о посте преподавателя Зелий. Смерть друга? Родителей? Я гадаю, что могло случиться здесь, в этом тихом мире без войны, заставившее его сломаться и стать именно таким, но теряюсь в догадках.

За раздумьями я не замечаю, как проходит время, и очень скоро я обнаруживаю, что пора идти в Большой зал на завтрак.

– Волнуешшшься? – спрашивает Силенси, наблюдая за тем, как я в который раз раздраженно дергаю воротник мантии, стоя перед зеркалом в ванной.

– Немного, – честно отвечаю я. – Просссто… теперь всссе будет по-другому, верно? Опять придетссся привыкать.

– Теперь здесссь ссслишшшком много людей, – недовольно шипит змея. – Нессспокойно. От людей всссего можно ожидать.

Самое обидное – то, что мне даже нечего на это возразить.

Я захожу в Большой зал через дверь для преподавателей, настороженно оглядываюсь, а затем незаметно проскальзываю на свое место за столом. Смешно, можно подумать, словно я не завтракал здесь каждое утро почти все лето, словно я вдруг оказался на чужой, враждебной территории, где ни в чем нельзя быть уверенным. Почти все ученики и преподаватели уже в сборе. Сотни студентов накладывают в свои тарелки овсянку, тосты, яичницу с беконом, изучают только что полученные расписания уроков, разговаривают, а я из-за них почему-то чувствую себя здесь чужим, хотя у меня, в отличие от них, нет другого дома кроме Хогвартса. И это – одна из тех вещей, к которым мне еще только предстоит привыкнуть.

Почти все учителя в сборе, но место рядом со мной пустует: вероятно, оно предназначается для нового преподавателя ЗоТИ, потому что мадам Хуч переместилась на следующий за ним стул. МакГонагалл и Спраут разговаривают, несомненно, о новом профессоре.

– Нет, Помона, он нигде раньше не преподавал, – говорит МакГонагалл. – Но директор утверждает, что он отличный специалист по Защите.

– Надеюсь, что это и правда так. Я ничего не хочу сказать, но мне кажется, что профессор Торнтон излишне налегал на теорию. Думаю, в эти уроки не мешало бы внести чуть больше разнообразия…

Директора пока не видно, равно как и нового преподавателя. Они появляются в Большом зале лишь тогда, когда завтрак уже почти подходит к концу. Дамблдор проходит к своему месту, но не садится, а продолжает стоять, возвышаясь над остальными. Рядом с директором становится волшебник в серой потрепанной мантии. Я перевожу взгляд на его лицо, и на миг чувствую, как земля уходит у меня из-под ног. Я был готов ко вчерашней встрече с Роном, Гермионой и Джинни. Я заранее настраивался на нее, ведь мне надо было сохранить спокойствие. Но Мерлин, почему-то меньше всего на свете я был готов увидеть здесь его, поэтому я никак не могу справиться с собой, я захлебываюсь потрясением, и неверием, и отголосками старой боли. Мое лицо искажается бурей разнородных эмоций, которые буквально разрывают меня на части, и мне приходится уткнуться носом в тарелку, чтобы хоть как-то это скрыть. К счастью, взгляды всех присутствующих сейчас обращены на директора.

– С удовольствием представляю вам нашего нового преподавателя Защиты от Темных Искусств, – говорит он. – Профессор Люпин.

Ремус Люпин. Оборотень и мародер. Мой первый наставник и верный друг. Тот, кто научил меня оживлять теплящийся во мне свет в виде Патронуса.

Тот, кто четырнадцать лет назад сообщил мне, что мой отец мертв.

Ремус сгибается в легком поклоне. Дамблдор хлопает в ладони, все остальные подхватывают, и зал разражается аплодисментами. Не хлопаю я один. Я просто в ступоре, вот и все. Я продолжаю сидеть, неподвижно глядя в одну точку даже тогда, когда аплодисменты стихают, а Дамблдор и Люпин садятся на свои места. Ремус опускается на стул рядом со мной, оправляет мантию, а затем улыбается мне своей неизменной, немного виноватой улыбкой, и я забываю выдохнуть.

Я потерял отца, когда был ребенком, а затем и крестного. Ремус стал для меня тем, кто сумел заменить их обоих. Добрый, понимающий, все время чувствующий себя виноватым в своей болезни, Ремус всегда знал, как правильно поступить. Всегда поддерживал сына своего старого друга. Он научил меня побеждать страх. После его смерти я не сотворил ни одного Патронуса. МакГонагалл говорила, что надо пытаться снова и снова, что мне просто не хватает внутреннего света, но все было бесполезно. Просто Ремуса не стало, и я больше не мог бороться со своими страхами.

А теперь он снова со мной.

На меня острой волной накатывает жалость, жалость к самому себе. Мне хочется уткнуться Ремусу в плечо, и разрыдаться, и рассказать обо всем, что мучило меня столько лет. Мне хочется накричать на него, хочется, чтобы он почувствовал себя виноватым. Как он мог бросить меня, когда я больше всего в нем нуждался? Мне хочется, чтобы он сказал, что я все делаю правильно.

Все мы нуждаемся в одобрении родителей время от времени.

Но он молчит, поглядывая на меня с легким интересом, и я понимаю, что не могу этого выдержать. Я молча отодвигаю в сторону тарелку с омлетом, вытираю рот салфеткой, поднимаюсь из-за стола и выхожу из Большого зала. Все внутри меня клокочет, я растерян, я чувствую себя обманутым, хотя не могу понять, почему. Я так сильно врезаюсь ногтями в ладони, что это причиняет боль.

– Гарри! Сбавь обороты, а то можно подумать, за тобой гонятся дементоры!

Это Хагрид. Его зычный голос разносится по всему коридору, поэтому сделать вид, что я ничего не слышал, не представляется возможным. Я останавливаюсь, крепко сцепив зубы, чтобы не сказать что-нибудь резкое. Великан тем временем нагоняет меня и останавливается, отдуваясь.

– Ух… Тебя не догонишь… – он переводит дыхание и спрашивает: – Почему ты здесь? Завтрак что, уже того… закончился?

– Закончится с минуты на минуту, – уклончиво отвечаю я.

Хагрид выглядит расстроенным:

– Эка жалость, все-таки опоздал… Ничего сегодня не успеваю… Живность всякую, ну, для урока, мне только вчера подвезли, а уговор еще о прошлой неделе шел. Представляешь, говорят, опасные животные… де, надо в декларации ихние всех вносить. Дык они ж разве опасные? Они и мухи не обидят, уж я-то знаю!

Хагрид ударяет себя кулаком в грудь, якобы в подтверждение своих слов, а у меня зарождается некое нехорошее предчувствие. Мы идем по длинным коридорам в направлении выхода из школы, по сторонам мелькают доспехи и живые портреты.

– Сейчас ты сам их увидишь и убедишься, что ничего безобиднее их и того… на свете не сыскать. Мне их специально привезли, они только в одной стране и водятся. Еще не оправились, бедолаги, от переезда. Мерлином клянусь, ничего интереснее ты в жизни не видел!

Я вспоминаю, что за тварей Хагрид обычно называет «интересными», и мое беспокойство усиливается.

– Ммм, Хагрид, может, для начала ты возьмешь для урока что-нибудь… – я осторожно подбираю слова, – менее экзотичное?

Хагрид смеется, качая головой:

– Так что же им, флоббер-червей прикажешь показывать? Ну уж нет! Детишек надо это… заинтересовать, вот так. Иначе никакого проку от этих уроков не будет.

Хагрид распахивает тяжелые двери замка, и мы выходим на улицу. Тут же налетает порыв ветра, моя мантия взвивается вверх, отросшие волосы падают на лицо. И я иду по мокрой от росы траве и вдыхаю свежий воздух полной грудью, но чувствую, что мне все равно этого мало. Я продолжаю задыхаться, как будто бы до сих пор сижу в душном от скопления людей Большом зале и ощущаю на себе внимательный взгляд добрых янтарных глаз.

Я не замечаю, как мы подходим к бревенчатой избушке Хагрида. Здесь все готово для предстоящего урока, и мне вдруг приходит в голову, что, должно быть, он вот-вот состоится, и эта мысль неожиданно отрезвляет.

– Вот они, крошки, – говорит тем временем Хагрид, указывая на несколько приземистых вольеров, сооруженных неподалеку от тыквенных грядок. – Иди сюда, Гарри, только глянь на них. Прекраснейшие создания.

Лицо великана выражает полнейшее умиление, и я делаю несколько осторожных шагов по направлению к вольеру. Он не слишком большой, явно недостаточный для того, чтобы поместить туда по-настоящему крупное и опасное животное, но заглянув внутрь я понимаю, что явно недооценивал Хагрида.

– Рунескопы?! Ты сошел с ума, – я беспомощно запускаю руку в волосы. – Нет, ты точно сошел с ума. Их ты собрался показывать своим третьекурсникам?

Змееныш рунескопа выглядит отталкивающе. Его окрас еще слишком блеклый по сравнению с тем, который встречается у взрослых змей, из короткого толстого тела причудливо вырастают три узких головы на тонких шеях, которые вяло кусают друг друга, и все это напоминает какую-то дикую жертву атомной или экологической катастрофы, одну из тех, которых нередко показывают по телевизору, когда ведут трансляцию из мест повышенной радиоактивности.

– Здорово, правда? – с нездоровым блеском в глазах отзывается лесник. – Ну где они еще смогут того… посмотреть на живых рунескопов, а?

Я прислушиваюсь к приглушенному шипению змеи, и с ужасом понимаю, что головы переговариваются между собой.

– Убью тебя, – шипит одна голова другой, широко раскрывая пасть и пытаясь добраться до неприятеля короткими белесыми клыками.

– Ну так попробуй, – лениво отзывается вторая голова. – Знаешшшь, твои обещщщания уже становятся ссскучными. Тебе ссследовало бы хоть иногда выполнять их…

http://tl.rulate.ru/book/36380/791228