Готовый перевод Harry Potter: Second chance / Гарри Поттер: Второй шанс: Глава 51

Когда дверь за Гарри Поттером закрылась, директор взмахнул палочкой, заставляя поднос с чаем и завтраком исчезнуть. Он задумчиво посмотрел на Фоукса. Теперь, когда Гарри ушел, феникс почувствовал себя намного спокойнее. Тревожный блеск из его глаз пропал, и феникс принялся деловито чистить перья.

– Что скажешь, Фоукс? – спросил Дамблдор. – Похоже, что наш гость – одна сплошная загадка, как считаешь? – Феникс издал короткую трель, не отрываясь, впрочем, от своего занятия. – Хотелось бы мне эту загадку разгадать, – задумчиво добавил директор.

Фоукс посмотрел на своего хозяина и издал еще одну трель, всем своим видом показывая, что лично он в упомянутом молодом человеке ничего загадочного не находит.

– Ты даже не представляешь, как мне порой хочется уметь разговаривать на твоем языке, – только и вздохнул старый волшебник. А затем он надолго погрузился в размышления.

*****

Первая неделя в Хогвартсе проносится быстро и незаметно, не отмеченная никакими особенными происшествиями. Для меня она проходит под знаком бесконечных воспоминаний. Мне требуется время, чтобы привыкнуть, что здесь все не совсем так, как я помню. Окончательно сомнения в этом рассеиваются после того, как я добираюсь до архива библиотеки, где находятся старые подшивки «Ежедневного Пророка». Мадам Пинс всегда относилась к своим обязанностям крайне педантично, но я все равно удивлен тем, что она не пропустила ни одного номера газеты. Все они распределены по датам и занимают несколько весьма вместительных ящиков. У меня уходит немало часов на то, чтобы найти в этом ворохе по большей части бесполезной информации что-то действительно стоящее. Мадам Пинс, а вслед за ней и преподаватели, лишь качают головами, удивляясь, что вместо того, чтобы исследовать замок и задавать вопросы о Магическом мире, я уединяюсь в самом пыльном и темном углу библиотеки, копаясь в пожелтевших от времени газетах.

Однако то, что мне удается в результате выяснить, стоит затраченных усилий. Волдеморт мертв. Точнее, каким-то образом его просто никогда не существовало. Даже в старых списках студентов Хогвартса нет ни единого упоминания о Томе Риддле. Едва я до конца осознаю эту невероятную в своей восхитительности мысль, как меня охватывает чистая, ничем не замутненная радость. Мне все-таки удалось. Пускай таким диким, странным и непонятным образом, но я все же выполнил свою задачу. Я оправдал надежды Магического мира. И пусть никто не превозносит меня как героя, пусть никто даже не подозревает о том, что Темный Лорд когда-либо существовал, с меня довольно и того, что на моих плечах больше не лежит невероятного груза Пророчества.

Но моя радость несколько меркнет, когда мне удается узнать незавидную судьбу своих родных. Оказывается, Сириус умер еще до моего рождения на каком-то аврорском рейде. А отец последовал за ним вскоре после того, как мне минул год. Какая горькая ирония: даже безо всякой войны они погибли в сражениях. И мне приходит в голову, что мир без Волдеморта вовсе не такой идеальный, каким мог бы быть. В газетной статье более чем десятилетней давности говорится, что Джеймс Поттер погиб, пытаясь отобрать у группы Темных волшебников некий любопытный артефакт – свитки с рунами Мерлина. Якобы благодаря ним сила Темных магов настолько возросла, что они оказали группе авроров неожиданно сильное сопротивление, что и привело к гибели большинства членов группы. Я закусываю губу, прогоняя болезненные эмоции, и быстро черкаю на желтоватом куске пергамента всего два слова: «Свитки Мерлина».

К сожалению, мне не удается узнать об этом артефакте ровным счетом ничего. Словно во всей огромной библиотеке Хогвартса нет ни единого упоминания о нем. В газетах же написано только то, что свитки были спрятаны в недрах Отдела Тайн. Возможно, они не такие уж и ценные, иначе, я уверен, мне удалось бы найти о них хоть какие-то упоминания. Но мне все-таки хотелось бы знать, за что отдал свою жизнь Джеймс Поттер.

– Гарри, ты в порядке? – спрашивает профессор МакГонагалл.

Я встряхиваю головой, отвлекаясь от своих мыслей, и поспешно отвечаю:

– Да-да, все хорошо. А что?

– Просто тебе не мешает иногда моргать, знаешь ли, – со смехом отзывается вместо МакГонагалл мадам Хуч.

Я резко опускаю взгляд, утыкаясь носом в тарелку. Иногда прямолинейность преподавателя полетов сбивает с толку. Впрочем, это вносит в мою жизнь своего рода разнообразие, потому что остальные преподаватели Хогвартса, похоже, полагают, что я получил нешуточную психологическую травму во время той аварии, и потому обращаются со мной с такой осторожностью, словно я сделан из стекла. А несколько дней назад я даже случайно услышал, как профессор Спраут делится с профессором МакГонагалл опасениями, что мне, похоже, ужасно тоскливо в Хогвартсе. Она на полном серьезе говорила, что я, наверное, чувствую себя одиноким и всеми заброшенным, скучаю по своей семье, и что обстановка замка совершенно не кажется мне «домашней». На следующий же день после этого разговора все профессора стали обращаться со мной и вовсе как с ребенком. Они и не подозревают, что в семье своих родственников я не был окружен и сотой долей того внимания, которое обрушилось на меня в замке. Это известно только директору, но он молчит и лишь улыбается в бороду, наблюдая за тем, как со мной носится весь профессорский состав, и как я смущаюсь от этой непривычной заботы. Думаю, его это в известной мере забавляет.

– Роланда! – в один голос восклицают МакГонагалл и Спраут.

– Прошу, будь хоть немного тактичнее по отношению к Гарри, – шепотом продолжает Спраут. – Разве ты не видишь, что он еще не оправился после…

Но договорить она не успевает, потому что в этот момент Снейп подчеркнуто громко отодвигает свой стул из-за преподавательского стола и стремительно выходит из Большого зала, не выдержав этой суеты вокруг моей персоны. Черная мантия развевается за ним, словно крылья гигантской летучей мыши, и вся его походка дышит едва сдерживаемым раздражением. Я лишь пожимаю плечами и возвращаюсь к своему завтраку. Профессор Снейп – еще одно исключение из профессорского состава. Потому что если все остальные преподаватели относятся ко мне, как к родному сыну, то у Мастера Зелий неизменно такой вид, словно он хочет свернуть мне шею. Зато я в который раз убеждаюсь, что в моем прошлом профессор был таким мерзавцем вовсе не из-за того, что на него повлияла война – просто он такой по природе. К счастью, профессор старается избегать меня точно как же, как и я стараюсь избегать его. Наши встречи можно пересчитать по пальцам; большинство из них состоялось в Большом зале за едой, и только однажды мы столкнулись в коридоре. При этом Снейп скривился, словно его заставили проглотить целый лимон, и прошипел сквозь зубы что-то про наглых нахлебников, которые только и могут, что путаться под ногами.

Ну, наша первая встреча тоже была в некотором роде знаменательна. Она произошла за ужином, на второй день после того, как я приехал в Хогвартс. Я пришел тогда с небольшим опозданием, и за столом уже сидели все преподаватели. Включая Снейпа.

– О, добрый вечер, Гарри, – сказал мне тогда Дамблдор с добродушной улыбкой. – Рад, что ты все-таки к нам присоединился.

Но я не смотрел на директора. Я смотрел на Снейпа. Как всегда с жирными черными волосами, свисающими по обе стороны лица, с изжелто-бледной кожей и злой как черт – он производил поистине незабываемое впечатление. Его глаза неподвижно уставились на меня, и если бы взглядом можно было убить, то я, несомненно, уже был бы мертв.

– Кажется, ты еще не знаком с нашим Мастером Зелий? – продолжил Дамблдор все тем же жизнерадостным тоном. – Так вот, Гарри, это профессор Снейп. Северус, это Гарри.

О рукопожатии я тогда даже не подумал, просто пробулькал какие-то маловразумительные слова приветствия. Впрочем, Снейп оказался еще менее учтив. Он сквозь зубы прорычал: «Приятно познакомиться», но сказано это было таким тоном, что сомнений не оставалось как раз в обратном. Потом он буркнул что-то вроде: «Прошу меня извинить, но мне надо работать», и вылетел из Большого зала, так и не доев свой ужин. Да и у меня аппетит после такого приема окончательно пропал, поэтому весь вечер я вяло копался в тарелке, в то время как профессора изумленно переглядывались, гадая, что нашло на их коллегу. Для себя самого я довольно быстро нашел причину странного поведения Снейпа. Просто он – гад, каких не видел свет, поэтому для него подобное поведение просто типично. Углубляться в эту тему не было ни малейшего желания, так что я просто оставил все, как есть, и решил для себя вообще больше по возможности не сталкиваться со Снейпом. Пока что мне довольно неплохо это удается.

– Гарри, будь любезен, зайди сегодня вечером в мой кабинет, – говорит Дамблдор, поднимаясь из-за стола. – Пароль все тот же.

Я киваю и возвращаюсь к уже успевшей остыть лазанье. Кажется, Большой зал во время ужина – не лучшее место для раздумий. Оглядевшись вокруг, я обнаруживаю, что за столом остались лишь Флитвик с Вектор, увлеченные каким-то заумным разговором о Высшей Магии. Поспешно доев остатки лазаньи, я выскакиваю из Большого зала.

Оказавшись в своей комнате и привычно обменявшись «любезностями» с Обероном, я скрываюсь в ванной комнате. Здесь нет портретов, а зеркало по каким-то причинам не волшебное. Во всяком случае, оно не подает признаков жизни. Думаю, кто бы ни планировал эти апартаменты, он пришел к разумному заключению, что если здесь будет два совершенно невыносимых волшебных зеркала, то обитатель комнат просто-напросто свихнется. Я закатываю широкий рукав рубашки и беру Силенси на руки.

– Тебе придетссся оссстаться здесссь, – шиплю я. – Я не могу взять тебя с сссобой.

Змея спрашивает, почему, и мне приходится объяснять, что я снова пойду в комнату с фениксом. Тогда Силенси недовольно шипит, обнажая длинные белые клыки.

– Просссти, – улыбаюсь я, – но меня вызвал директор. Я не могу не прийти. Да и тебе давно пора здесссь освоиться. Погуляй по замку. Развейся!

– Хорошшшо, я сссделаю то, что ты просссишшшь, – шипит Силенси. – Возвращайссся ссскорее.

Я переодеваюсь из старых джинсов Дадли в полинявшие брюки. Едва ли они выглядят лучше, но почему-то у меня складывается ощущение, что вызов в кабинет директора требует некой официальности с моей стороны. Разумеется, это глупо, думаю я уже тогда, когда иду по коридорам Хогвартса к кабинету Дамблдора. На самом деле, мне нужна мантия. Я чувствую себя до ужаса странно здесь, в волшебном замке, в маггловской одежде. Вероятно, с началом учебного года все только ухудшится. Я хмурюсь. В любом случае, я скорее буду ходить по школе в старых шмотках Дадли на потеху студентам, но не возьму от директора ни кната. В этой внезапной гордости есть что-то неизъяснимо глупое, детское и иррациональное, но я ничего не могу с этим поделать.

http://tl.rulate.ru/book/36380/790438