Готовый перевод Harry Potter: Second chance / Гарри Поттер: Второй шанс: Глава 49

Я благодарю их обоих, и вскоре Дамблдор прощается со мной, сказав, что у меня был очень нелегкий день, и мне надо как следует отдохнуть. В этом с директором не поспоришь. Когда я остаюсь в комнате один, то падаю на кровать в полном изнеможении, закрывая лицо руками. Это был невероятно, абсолютно, выматывающе тяжелый день. Я не могу поверить, что снова здесь, в Хогвартсе. Все произошло так быстро, что сейчас, если закрыть глаза, то мне кажется, что минувшие события – не более чем сон. Самый нереальный, самый сумасшедший сон, который только можно вообразить.

– Господи, как же я устал, – шепчу я, массируя виски. В них начинает неприятно покалывать, но я каким-то образом знаю, что это покалывание не грозит вылиться в очередной приступ адской головной боли, и это немного успокаивает.

– Ну конечно же, он устал, – ворчит зеркало, с которого профессора, уходя, откинули спасительную занавеску. – Ах, я и забыл, как эти люди любят себя жалеть. Я всегда утверждал, что вы чересчур мнительные…

– Замолчи, ладно? – говорю я, не открывая глаз. – Иначе я тебя захлопну.

Со стороны зеркала доносится обиженное сопение, но я довольствуюсь и этим и шепчу: «Нокс». Комната погружается в непроглядную темноту. Я блаженно потягиваюсь, хрустя затекшими позвонками.

– Ты не собираешься переодеться перед сном в пижаму? Или у вас, магглов, это не принято? – язвительно интересуется зеркало.

Я издаю страдальческий стон и наспех избавляюсь от верхней одежды, не глядя кидая ее на пол, после чего ныряю под одеяло.

– А вообще-то, тебе явно не мешает принять душ, – не унимается зеркало.

Я отчетливо скриплю зубами, и Оберон замолкает. Но потом все-таки не выдерживает и добавляет:

– И причесаться тоже было бы отнюдь не лишним!

– Завтра, ладно? А сейчас просто помолчи, я и правда чертовски устал. Или же мне придется подняться и захлопнуть проклятую занавеску, но учти, что после этого я ее больше не открою. Вообще никогда!

Строптивое зеркало наконец затихает, а я блаженно устраиваюсь в мягкой постели. Мне совсем не хочется думать о событиях последних дней, а еще меньше хочется гадать, что же будет дальше. Я чувствую, что проклятая судьба снова загребла меня в свои лапы, но я уже устал злиться. Пусть все будет так, как должно быть. В конце концов, я и так уже сделал все, что только мог. С этими мыслями я погружаюсь в спокойный и безмятежный сон.

*****

Просыпаюсь я резко, словно от толчка. Меня гложет какая-то смутная тревога, но я никак не могу обнаружить ее источник. Это сродни занозе под кожей, которую нельзя увидеть, но и не замечать тоже невозможно. Я обегаю глазами комнату, но здесь нет ничего необычного. Даже чертово зеркало не подает никаких признаков жизни и, не зная его подлой сущности, можно принять его за самую что ни на есть обыкновенную деталь обстановки. В комнате стоит тишина, только шуршат от сквозняка неплотно задернутые занавески, да чуть слышно тикают часы на стене. Я встряхиваю головой и переворачиваюсь на другой бок, пытаясь снова заснуть, но сон почему-то не идет. Тревога все возрастает, и тогда я выбираюсь из кровати и подхожу к распахнутому окну, вдыхая свежий прохладный воздух полной грудью.

Сейчас очень рано, не больше пяти утра, и солнечный диск только-только начинает выплывать из-за горизонта. Очертания Запретного леса темнеют в слабых предрассветных лучах, и, глядя на них, я вдруг понимаю, что именно тревожит меня, не давая спать. Воспоминания. Они гранитной плитой давят на грудь, и, хотя я знаю, что сейчас все не так, как раньше, что сейчас все хорошо и спокойно, перед глазами встают совсем другие картины – картины моего прошлого. Я вспоминаю совсем другой летний день, когда я точно так же стоял перед распахнутым окном и вглядывался в предрассветный сумрак. И у меня тревожно сжимается сердце от страха увидеть вдруг то же самое, что и тогда, в последний свой мирный день в Хогвартсе. Я боюсь, что из мрака Запретного леса вдруг выступят дементоры, замораживая летний воздух своим мертвым дыханием. А я буду в ужасе смотреть, как они все появляются и появляются, упираясь в защитный барьер замка, окружая его сплошным кольцом. В тот раз их было так много… Они даже не успели выйти из леса целиком, когда члены Ордена оттащили меня от окна. Я был слишком важен для войны, чтобы позволить мне бороться против этих скользких тварей за Хогвартс, за свой дом. И когда все остальные сражались с дементорами, я отсиживался на Гриммауд Плейс. Это был последний день, когда в Хогвартсе царил мир. После этого мне всегда было тяжело находиться в замке, где сами стены давили на меня со всех сторон, напоминая о том, что совсем рядом проносилась смерть. И тем более странно для меня ощущать сейчас спокойствие замка. Все во мне кричит о том, что этого не может быть – что после всех страданий, виденных этими стенами, магия Хогвартса не может окутывать меня столь мирно и безмятежно, обещая защиту и покой. Как будто бы это лишь хрупкая иллюзия, готовая в любую минуту разбиться на осколки.

И тогда я рассеянно, словно в тумане натягиваю на себя приведенную в порядок домовыми эльфами одежду и выхожу из комнаты в темные коридоры замка.

– Куда ты? Хотя бы свет зажги. Убьешься! – окликает меня Оберон, но я пропускаю его слова мимо ушей. Та самая магия замка, которую я чувствую каждую минуту, уверенно ведет меня вперед. Я не оступлюсь на лестнице даже в такой темноте. Мне просто надо убедиться, что все это… настоящее. Что оно вдруг не обратится в прах, как и остальные хоть сколько-нибудь значимые вещи в моей жизни.

Я бездумно иду по пустынным галереям Хогвартса. Мои шаги гулко отдаются в высоких каменных сводах, и в предутреннем полумраке я сам себе кажусь лишь бесплотным призраком, обреченным вечность бродить по местам своей прошлой жизни. Ноги сами выбирают дорогу, а я лишь подчиняюсь их воле. Все кажется таким знакомым, и в то же время совершенно другим. Я чувствую себя так, словно попал в чье-то воспоминание, где все окружающее – не более чем тень давно минувших дней. Бесконечные коридоры, залы и галереи сменяют друг друга, постепенно становясь светлее и отчетливее. И даже несмотря на то, что я знаю, что это происходит оттого, что солнце медленно выплывает из-за горизонта, мне кажется, что я поднимаюсь все выше и выше по бесконечному подземному туннелю, в конце которого брезжит свет.

Прихожу в себя я только тогда, когда прямо передо мной вырастает портрет Полной Дамы. Я рассеянно оглядываюсь по сторонам и не могу удержаться от горького смешка. Пройти столько коридоров, чтобы все равно оказаться здесь. Что ж, этого следовало ожидать. Я смотрю на такой знакомый портрет, зная, что за ним – всего в нескольких футах от меня – моя родная гриффиндорская гостиная, в которой я провел столько счастливых часов с друзьями. На миг меня охватывает очень странное ощущение – будто стоит мне назвать верный пароль, и портрет отъедет в сторону, а за ним окажутся все мои однокурсники-гриффиндорцы, такие же счастливые и беззаботные, какими были на пятом курсе, до официального начала войны.

– Тебе надо войти внутрь? – спрашивает Полная Дама.

Я встряхиваю головой:

– Что?

– Ты хочешь войти в гостиную? – повторяет портрет.

– Хочу, – неожиданно отвечаю я.

– Тогда тебе надо назвать пароль, дорогой, – говорит Полная Дама.

Я ничего не отвечаю, и она добавляет:

– Ну же, это совсем нетрудно, пароль не менялся с самого начала лета. Этого и не нужно, ведь сейчас здесь почти никого нет. И, скажу тебе по секрету, временами мне бывает довольно одиноко без всех этих ужасно шумных студентов, которые только и делают, что снуют мимо. Я, конечно, не прочь пообщаться с Сэром Эдвардом с того холста, что висит на один лестничный пролет ниже, но временами он бывает полнейшим занудой…

Я разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Постой! – кричит мне вслед Полная Дама. – А как же пароль? Куда ты? Расскажи хотя бы, откуда ты здесь!

– У меня нет пароля, – коротко отвечаю я, спускаясь по лестнице. А даже если бы и был… в самом деле, что я буду делать в пустой гриффиндорской башне? Терзаться воспоминаниями? Кажется, на сегодня с меня этого довольно. Я – чертов сентиментальный идиот. Еще немного, и Дамблдору придется отправлять меня в Святой Мунго лечить нервы…

Я замираю перед окном и делаю несколько глубоких вдохов, постепенно успокаиваясь. Солнце уже полностью взошло, и вместе с предрассветными тенями рассеялось мое странное наваждение. От вчерашней дождливой серости не осталось и следа, солнечные лучи кажутся ослепительно яркими на фоне пронзительно синего с редкими облаками неба. Даже отсюда мне видно, как они играют на покрытой мелкой рябью поверхности озера. Сегодня чудесная погода для квиддича. Кажется, я лет сто не летал. Не удивлюсь, если вдруг окажется, что я и вовсе забыл, как управлять метлой. Но едва я ловлю себя на этой мысли, как моя радость улетучивается. Вряд ли мне удастся полетать, не раскрывшись перед Дамблдором. Но, в конце концов, полеты – не такая уж и большая цена за все те преимущества, которые предоставляет мне мое нынешнее положение. Главное, что я кажусь окружающим безвредным. Мне слишком хорошо известно, с какой опаской Магическое общество относится к сильным волшебникам, и у меня нет никакого желания испытать это на себе.

А может, Дамблдор и понял бы меня. В конце концов, кто, если не он? Раз уж до сих пор, прожив столько лет, он не утратил веры в чудеса, то, возможно, даже моя история не показалась бы ему такой уж бредовой. Я прижимаюсь ладонями и лбом к прохладному стеклу и прикрываю глаза. Временами мне начинает казаться, что я чертовски запутался, но уже поздно что-либо менять. Да и вряд ли я смог бы. Мои губы кривятся в злой, насмешливой улыбке. Ты невероятно хорош в этом, не так ли, Поттер? Затевать то, с чем потом не можешь справиться. Но на этот раз я должен, у меня просто нет выбора. Свое решение я принял уже давно. Но, видит Мерлин, ради себя же самого мне следовало просчитать все возможности.

http://tl.rulate.ru/book/36380/790436