Готовый перевод Harry Potter: Second chance / Гарри Поттер: Второй шанс: Глава 42

Холод зимнего вечера накатывает на меня волной, и я плотнее закутываюсь в пальто. Снег уже успел припорошить дорогу, и от наших с Хейли шагов на земле остаются цепочки следов. Белые хлопья кружатся в желтоватом сиянии фонарей, прикрывают голые ветви деревьев, ложатся на крыши домов, делая их похожими на домики с праздничных открыток. Я вдруг понимаю, что пришло очередное Рождество.

– Как тебе новая школа? – спрашивает Хейли.

– Обычно. Уроки, учителя, домашние задания… – я передергиваю плечами. – Как всегда.

Улица пустынна. Вокруг очень тихо, и мне кажется, что если прислушаться, то можно услышать, как ложатся на землю снежные хлопья. Наши голоса кажутся неестественно звонкими в этой тишине.

– А у меня все так интересно! В моей школе есть и танцы, и актерское мастерство, и даже верховая езда! Хотя в основном, конечно, мы учим иностранные языки. Я уже немного знаю французский и немецкий, – говорит она, чуть розовея от гордости. – Я, правда, сначала очень скучала по дому и маме с папой. Думала, что не смогу дождаться Рождественских каникул. Но там и правда очень здорово.

Я улыбаюсь и говорю, что рад, что ей понравилась новая школа.

– Я подружилась с несколькими девчонками, – говорит Хейли. – Правда, мне с ними не очень интересно. А мальчишки там просто ужасные: вместо того, чтобы нормально разговаривать, они только и делают, что обзываются и дергают за волосы. Я из-за них даже плакала несколько раз…

За разговором я не замечаю, как мы успеваем пройти всю Тисовую и улицу Магнолий, отходя все дальше от дома Дурслей. Я смеюсь, слушая забавные рассказы Хейли о ее новых одноклассниках, но меня что-то гнетет. Иногда мне кажется, что из темноты за мной наблюдают чьи-то внимательные глаза, и я плотнее кутаюсь в пальто, будто его шерстяной воротник может отгородить меня от всего мира.

– Смотри, звезда падает, – шепчет Хейли, указывая на небо.

Я тоже поднимаю голову вверх и успеваю заметить яркую вспышку на фоне черного неба.

– Загадай желание.

Я усмехаюсь и делаю вид, что задумался. Я не буду ничего загадывать. Некоторым желаниям лучше навсегда оставаться неисполненными. Мне в глаза летит колючий снег, замирая на стеклах очков, и я поспешно стряхиваю его. Хейли шмыгает носом.

– Замерзла?

Она кивает, и я поправляю ее сбившийся шарф, замечая, что Хейли тоже здорово изменилась. Раньше ее волосы были намного короче, а глаза, кажется, не мерцали настолько ярко. Сейчас она выглядит такой счастливой и взволнованной, что я улыбаюсь. Моя младшая сестренка. И пусть кто угодно говорит, что мы друг другу даже не родственники, я думаю о ней только так. Я собираюсь привычно согреть ее заклинанием, но вижу на противоположенном конце улицы чей-то силуэт и отдергиваю руку, словно обжегшись. Это может оказаться волшебник. Не стоит рисковать.

– Я провожу тебя до дома, – коротко говорю я.

– Что-то не так?

В глазах моей подруги появляется беспокойство, и я отрицательно мотаю головой, растягивая губы в улыбке.

– Нет, все хорошо.

Некоторое время мы идем в тишине, только снег приминается и тает под нашими ногами. На лбу Хейли собирается морщинка, словно она о чем-то глубоко задумалась. Я иду молча, не желая мешать ее мыслям.

– Знаешь, – наконец негромко говорит Хейли, – может быть, это все глупости… Наверное, я как всегда навыдумывала себе неизвестно чего, но… – она закусывает губу, отводя глаза в сторону.

– Говори, – подбадриваю я ее. – Я в любом случае не обижусь.

– Хорошо. Просто… не сердись, пожалуйста, но просто мне иногда кажется, что ты… ну, притворяешься кем-то другим. Как будто бы на самом деле ты не такой. Или, во всяком случае, не совсем такой. Как-то так.

– В каком смысле? – хмурюсь я.

– Я не знаю. Просто иногда ты разговариваешь со мной, а мне кажется, что ты где-то далеко. Или смеешься, но мне почему-то кажется, что на самом деле тебе грустно. И я хочу тебе помочь, но не знаю, чем, и чувствую себя такой жалкой и беспомощной.

Я заставляю себя беззаботно рассмеяться, и этот смех почти обманывает меня самого. Только почти. Я говорю, что все это и правда глупости, что Хейли не стоит забивать себе голову подобными вещами. Я говорю, что мне незачем притворяться кем-то другим, что у меня все прекрасно. И когда мы уже стоим на пороге дома Хейли и я обнимаю ее на прощание, то беспокойство окончательно уходит из ее глаз.

Уже на обратном пути к дому Дурслей я думаю, что все-таки поступил правильно. Я никогда не расскажу ей, что на самом деле я и правда совсем другой. Потому что настоящий Гарри Поттер испугает Хейли. Потому что настоящий Гарри Поттер – давно мертвец. Я лучше поработаю над своим смехом, чем признаюсь, что разучился смеяться по-настоящему, искренне и беззаботно, уже очень, очень давно.

*****

Пятнадцатилетие Дадли празднуют шумно и богато. В доме номер четыре на Тисовой улице собираются все родственники, друзья и просто знакомые кузена; гостиную со столовой украшают воздушные шары, цветы и праздничные открытки, а на заднем дворе накрыт огромный стол со всевозможными блюдами. Изо всех окон гремит оглушающая музыка – пусть соседи видят, как Дурсли умеют праздновать. К слову, отмечают не только день рождения Дадли, но еще и тот счастливый факт, что Дадли приняли в секцию по боксу в Смеллтингсе, его школе, и кузен уже занял первое место в школьном соревновании. Дядя Вернон пригласил на праздник своих коллег по работе и теперь громко разглагольствует о том, что его сына, несомненно, ждет большое будущее в спорте.

Гостей пришло столько, что дом Дурслей напоминает гудящий улей. Кажется, в нем не осталось ни единой комнаты, в которой можно хотя бы нормально развернуться, не то, что скрыться от людского общества. Помимо многочисленных друзей и приятелей Дадли из Смеллтингса пригласили еще и некоторых его одноклассников из нашей старой школы – разумеется, тех, кто учится хоть в сколько-нибудь престижных учебных заведениях и дружба с которыми поможет Дадли преуспеть в жизни. Сам Дадли вовсю играет со своими дружками в какие-то компьютерные стрелялки и, судя по всему, даже не подозревает о честолюбивых планах своих родителей.

Единственное, что хоть как-то скрашивает утомительный вечер – это то, что Хейли тоже пригласили на праздник. И хотя за все время совместного обучения она едва ли перемолвилась с Дадли и парой слов, все равно пришла на его день рождения. Разумеется, ради меня. За что я ей очень благодарен. Так вышло, что Хейли – единственная девчонка на празднике, и мне смешно наблюдать, как на нее таращатся дружки Дадли, явно не зная, как себя с ней вести. Они боятся даже перемолвиться с ней парой слов, и мне отчего-то очень живо вспоминается, какой проблемой для нас с Роном было пригласить девчонку на бал, когда нам тоже было по четырнадцать лет. Но Хейли, кажется, не замечает взглядов, которые парни украдкой на нее кидают, и я испытываю какую-то странную гордость за нее. Я отношусь к Хейли, как к родной сестре – и знаю, что туповатые дружки Дадли ее недостойны. И сделаю все возможное, чтобы ей всегда доставалось лучшее, как сделал бы любой старший брат.

Хейли как всегда жизнерадостна и беззаботна, и пока мы бродим по тесному двору, старательно обходя столы с едой, гостей и цветы тети Петуньи, она болтает, не умолкая. Мы разговариваем обо всем на свете, и мне нравится, что с Хейли действительно есть, о чем поговорить. Я рад, что ее голова не забита насквозь всякой романтической чепухой, как у девчонок из моей школы. При воспоминании об их глупой трескотне я морщусь.

– Я что-то не то сказала? – обеспокоено спрашивает Хейли.

– А? – я перевожу на нее виноватый взгляд. – Прости, я просто задумался.

– О чем?

– Неважно, – говорю я и меняю тему разговора: – Знаешь, завтра мы с Дурслями уезжаем.

– Правда? Куда?

– Куда-то на отдых, – кисло сообщаю я. – Неважно. Я хотел попросить тебя об одной вещи… Ты не присмотришь за Вильгельмом, пока меня не будет? Не потащу же я его с собой.

Хейли и Вильгельм понравились друг другу с первого же дня, как я их познакомил. Хейли не могла удержать восторженных вздохов при виде настоящей совы, а Вильгельм, как я подозреваю, оказался весьма самолюбив. Окончательно моя подруга покорила сердце совы, когда стала приносить Вильгельму угощения – то, чего я никогда не делал, предпочитая выгонять ленивую птицу на охоту. С тех пор сова часто прилетает к Хейли в гости, а последние несколько лет Вильгельм практически живет у Хейли дома, когда она возвращается из школы на каникулы. Так что, фактически, моя просьба присмотреть за ним является не более чем формальностью. Наглая сова и так проводит у нее все дни и ночи напролет.

Хейли расплывается в улыбке:

– Ну конечно, без проблем!

– Так я и думал. – Я тоже улыбаюсь, встряхивая головой, чтобы убрать с глаз непослушные волосы. Вообще-то, теперь нет нужды отпускать такую длинную челку – ведь мне больше не надо скрывать от чужих глаз свой шрам. Но эта привычка осталась со мной, как и многое другое из моего прошлого. Хейли протягивает руку, отодвигая в сторону непослушные волосы, и я посылаю ей благодарную улыбку.

Взгляд Хейли отчего-то меняется, и хотя я не могу понять, в чем именно заключаются эти изменения, мне вдруг становится не по себе. Грудь странно спирает, а в глазах темнеет от дурного предчувствия – будто сейчас произойдет нечто непоправимое, но я уже не смогу это предотвратить.

– Гарри, знаешь, – говорит Хейли, по-прежнему не отстраняясь от меня; я с ужасом осознаю, что это вызывает у меня что-то вроде паники, – ты мне нравишься. В смысле, очень нравишься. Я даже думаю, что… – она прикрывает глаза и выпаливает на одном дыхании, – что я люблю тебя.

Вот оно. Я настолько ошеломлен, что едва ли могу вздохнуть. Я не могу даже двинуться с места. Хейли бросает на меня неуверенный взгляд, а потом осторожно тянется ко мне, приподнимаясь на мысочках. Словно в замедленной съемке я вижу, как ее лицо становится все ближе – я даже могу почувствовать ее теплое дыхание на своем лице – но почему-то никак не могу сдвинуться с чертового места. Я мог бы отстраниться, обратить все в шутку – сейчас, пока не слишком поздно. Но я не чувствую в себе сил даже пошевелиться. И только когда губы Хейли наконец-то прижимаются к моим собственным губам – в легком, невесомом, почти невинном поцелуе, – я наконец обретаю способность двигаться. Я панически шарахаюсь в сторону, словно от огня. Мое дыхание частое и прерывистое. Я не понимаю, отказываюсь понимать, как мы к этому пришли. Мне хочется завыть от отчаяния. Неужели я давал… повод?

http://tl.rulate.ru/book/36380/789879