Готовый перевод Mahoutsukai no Konyakusha / Невеста волшебника: Глава 4.2.

- Эди!

  Я отчетливо помнила, как звала его по имени. Все, что произошло после этого, было размыто, так как я двинулась, чтобы защитить его, получив пламя монстра себе в спину.

  Ошеломленная и изумленная, я видела, как магия монстра закружилась в водовороте вокруг него, поглощая все и вся. Посреди этого я просто повторяла:

- Все в порядке.

  Все в порядке. Все хорошо, все будет хорошо.

  После этого я потеряла сознание; в следующий раз, когда я очнулась, я лежала на своей кровати. Рядом был мой отец. И моя мать. И брат. И нянечка. Казалось, я спала столько же времени, сколько и во время болезни, когда мне было три года. Моя пульсирующая спина была доказательством того, что монстр не был сном.

  Отец облегченно вздохнул, мать и няня разрыдались, а младший брат прижался ко мне, повторяя снова и снова:

- Сестренка, сестренка!

  Первое, что я сказал, было, конечно, об Эди.

  Все члены моей семьи говорили мне не беспокоиться о нем, но это было смешно. Не то чтобы я злилась. Не то чтобы я хотела, чтобы он извинился. Я просто беспокоилась о его благополучии - вот и все. Именно по этой причине, можно сказать, у меня не было другого выбора, кроме как слишком сильно волноваться.

  Отец понял, что я не собираюсь сдаваться, и со своей обычной улыбкой сообщил мне, что его забрали в Академию Магии.

  Академия Магии. Как и следует из названия, это школа-интернат для изучения и развития магических способностей. Там собирались все, у кого был талант к ней. С тех пор как он узнал, что попал туда, он только и делал, что отсиживался в своей комнате в поместье Лансентов, даже ничего не ел. Так говорил мой отец.

  Помню, я почувствовала раздражение, подумав:

«Что же это такое? Он наконец-то набрал немного мяса на свои кости, и теперь он решил быть глупым и, в конечном итоге, вернуться обратно в свое тощее состояние? Нет, погодите, разве не было так холодно с его стороны даже не обсудить со мной, его подругой, такое важное решение, как поступление в Академию Магии?»

  Я немедленно решила нанести визит в поместье Лансентов, чтобы справиться со своим раздражением.

  И, конечно, меня остановили. Даже дядя Лансент, пришедший извиниться, остановил меня, но я никак не могла согласиться с ними.

  Если я получила шрамы от огненного зверя, шрамы, которые останутся на моей спине, даже если я использую исцеляющую магию, что я буду чувствовать к этому мальчику? Гнев, например? Но я не рассердилась. Я была раздражена, да, но из-за себя, а не из-за него. Как бы хорошо мы ни жили, я должна была помнить, что он был просто обязанностью, которую я должна была нести, у нас не было ничего общего, кроме нашего возраста. Но на этот раз мне дали понять, что, хотя я действительно "хотела" помнить об этом, я этого не сделала.

  Я повторяюсь, шрамы на моей спине - это не только его вина, но и моя. Но я легко могла сказать, что он никогда не примет этого, вместо этого бесконечно обвиняя себя. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя так, когда я защищала его.

  У меня не было никаких особенно крутых мыслей вроде: «Я ни за что не позволю ему обременять себя такими сомнениями!» Лучше всего позволить таким неприятным вещам быть сделанными каким-то "главным героем", который на самом деле решает пройти через все эти неприятности сам.

  Что я должна была сказать? У меня не было другого выбора, кроме как признать, что я была небрежна, когда наблюдала за ним, и мой отец уже ясно указал мне на это. Ну, мой отец пошел еще дальше и тоже пожалел, что был так небрежен со своими магическими книгами.

  Было ли это из-за моего чувства ответственности за то, что я "старше"? Или это было из-за дружбы, которую я развивала до сих пор? Или была какая-то другая причина, о которой я не могла думать? В самом деле, почему я заставила себя сделать невозможное в моем положении и направилась в поместье Лансентов? Я до сих пор не знаю ответа на этот вопрос. Я не помню подробностей, так что, возможно, это было не так уж и важно. Я чувствовала, что есть чрезвычайно простая причина, по которой я просто не могла оставить его в покое и пыталась все исправить.

  Во всяком случае, мое физическое состояние быстро успокоилось, поэтому я направился к поместью Лансентов, стоя в одиночестве перед дверью, за которой он спрятался.

  Мне не хотелось никого беспокоить, поэтому я напряглась до предела, сражаясь в одиночку.

  Мои родители, которых я оставила дома вместе с няней, все время говорили мне, чтобы я не переутомлялась, и дядя Лансент, который взял меня туда, сказал то же самое, но это было смешно, когда просто стоять тогда было пределом моих возможностей.

- Как поживаете, сэр Агедилус? Я, Филимина Вир Адина, поспешила покинуть свою больничную койку только для того, чтобы навестить вас.

  Признаю, мое приветствие прозвучало неприятно. Но если бы я не произнесла эти вымученные, неестественные фразы, я, возможно, не смогла бы оставаться в сознании. У меня совсем не осталось сил, так что, надеюсь, он не будет обращать на это внимания.

  Ответа из комнаты не последовало. Что-то упало на пол с глухим стуком внутри, вместо ответа. Я не могла видеть наверняка, но мне показалось, что он затаил дыхание и выглядывал наружу.

- ...... Эди. Ты меня слышишь? Пожалуйста, открой дверь.

  Три стука. На мой второй вызов ответа тоже не последовало. Не было даже малейшего отклика, когда я потянула дверь.

  Это были Врата Небесной Скальной Пещеры? Если да, то был ли он богиней Аматэрасу? То есть, был ли тогда мой долг танцевать на улице голой? Это была шутка, над которой я даже не могла смеяться.

[1. Примечание: Врата Небесной Скальной Пещеры - это миф в японском фольклоре. Богиня солнца Аматэрасу была загнана в пещеру, распространяя тьму по земле. Другие боги устроили танцы снаружи, чтобы выманить ее; одна из богинь танцевала обнаженной, вызывая смех у других богов, что заставило Аматэрасу, наконец, выйти посмотреть, что происходит.]

  Не важно, сколько обезболивающих я намазала на спину, не важно, сколько лекарств я проглотила, и не важно, сколько успокаивающей целебной магии использовал на мне дядя Лансент, ожоги на моей спине не перестанут болеть только от этого. Доктор ясно сказал, что временно боль будет продолжаться.

  И да, это было больно. Больно, больно, больно, больно, больно, больно, больно, так больно, что я вспотела, так больно, что я не могла этого вынести.

  Боль, вкупе с отсутствием ответа от мальчишки, воспламенила мой боевой дух.

- Я так любезно прошу тебя просто открыть дверь! Ай!

  В тот момент, когда я с глухим стуком ударила рукой по двери, все передо мной стало совершенно белым. Искры летели из глаз, и мне казалось, что я ощущаю, как горит моя спина. Я инстинктивно села.

  Ах, да, даже вспоминая это, я чувствовала, как это больно. Моя рука тоже болела от удара в дверь, а спина болела еще сильнее. Я почувствовала, как мое лицо исказилось от боли, как будто это было чье-то другое лицо. Ай, ай, ай. Вот и все....

  И ко мне потянулась маленькая белая ручка.

- Филимина?!

  Это была его рука, того, кто должен был находиться в комнате. Даже сквозь мое искаженное зрение, затуманенное болью, он выглядел красивым, как всегда.

  Как давно он не спал? Под глазами у него были мешки, которые совсем не подходили к его молодым, но красивым чертам. Он выглядел гораздо более страдающим, чем я, его лицо выглядело душераздирающим и готовым заплакать.

  С отчаявшимся лицом он поднял меня, когда мое тело казалось близким к разрушению, хотя он был меньше меня.

- Филимина, ты в порядке?!?!

- ……Я поймала тебя.

  Я схватила его за тонкий палец и улыбнулась, а он выглядел еще более близким к слезам. Его глаза цвета восходящего солнца дрожали. Этот мальчик, который обычно не выказывал никаких эмоций, кроме равнодушия, теперь был обнажен. Хотя я ни в коем случае не хотела видеть, как он делает такое лицо.

- Давненько не виделись, правда?

- Я изви…

- Не извиняйся.

  Я не хотела, чтобы он извинялся, это была не шутка. В конце концов, это я должна была извиниться, верно?

- Мне очень жаль, Эди. Интересно, ты все еще будешь играть со мной?

- ...Почему? - Его голос дрожал. Почему он спрашивает об этом? Его глаза задавали вопрос даже больше, чем голос. Я не знаю, что означало это "почему", но я уже решила, как мне реагировать.

- Ну, это не имеет значения. Ты мне нравишься.

  Если бы я этого не сказала, то ничего бы к этому не привело. Мы бы ни за что не провели вместе два года.

  Два года. Прошло два года. Это был не особенно долгий срок, но, с другой стороны, и не короткий. За эти два года я поняла, что этот мальчик не ангел и не фея, как можно было предположить по его внешности.

  Поначалу, конечно, его эмоции были неразвиты или что-то в этом роде; с его пустым лицом я вообще не могла сказать, о чем он думает.

  Но медленно, очень медленно, но верно выражение его лица начало меняться. Затем он начал иногда показывать свою улыбку.

  Это была улыбка, легкая, как утренняя роса, падающая с зеленых листьев, но все же это была улыбка. Он начал улыбаться прямо передо мной. Да, например, если я ошибалась, читая магическую книгу. Или если у меня где-то застрял подол платья, и я спотыкалась.

… Ааа, он не был симпатичным. На самом деле, вспоминая это, я понимаю, что он вовсе не был симпатичным.

  Черт возьми, что смешного в том, что люди совершают ошибки? Не знаю, то ли из-за того, что его не воспитали должным образом, то ли из-за того, что он такой от природы, но правда была в том, что его личность ни в малейшей степени не была милой.

  Теперь, когда я думаю об этом, это верно. С тех пор остались только снимки того человека, каким он был. В нем не оставлось ничего детского, когда он взрослел.

…...Нет, он не "взрослел". Он уже был взрослым. В свои 9 лет он определенно всегда был более взрослым, чем я.

  Он никогда не говорил ничего такого, что могло бы раскрыть его истинные мотивы кому-либо, не говоря уже о том, чтобы жаловаться или быть эгоистичным, как ребенок. Он был таким ребенком. И даже этот ребенок был таким… таким отчаянным.

- Филимина, ты не против?

- Все в порядке. Эй, Эди, ты будешь продолжать со мной играть? - Я улыбнулась. Со всем своим упрямством и силой воли я улыбнулась. Улыбаться, терпя такую боль, было неприлично, но я все равно улыбнулась.

  А потом, когда я потеряла сознание, последнее, что я увидела, было его лицо, определенно готовое заплакать, губы, формирующие слово «Конечно».

  Я потеряла сознание в поместье Лансент и снова очнулась на кровати в своей комнате в поместье Адина.

  Мои родители и няня много ругали меня, говоря, что они сказали мне не переутомляться. Даже моя обычно тихая мать, прищурившись, сказала:

- Привязать тебя к этой кровати? - как королева в каком-нибудь фильме.

  Так прошла неделя, и мне, наконец, разрешили встать. Это был день, когда мальчик собирался в Академию Магии.

  В конце концов, его поступление в Академию было уже решенным вопросом, который, должно быть, был принят независимо от того, обсуждал он это со мной или нет. Это просто было решено раньше, чем ожидалось, вот и все. Так что мое нападение на поместье Лансентов было просто поспешным действием, но, в любом случае, я хотела, чтобы в конце концов все было хорошо. Потому что Врата Небесной Каменной Пещеры открылись, и оттуда вышла не богиня солнца, а ночная фея.

  Мы с родителями и братом отправились провожать его в поместье Лансентов. Он посмотрел прямо на меня своими закатными глазами и сказал:

- Филимина…

- В чем дело?

- Ты дождешься меня?

- Да, конечно.

  В то время я верила, что он вернется в поместье Лансентов на каникулы. Так что он отсутствовал всего несколько месяцев - долгий срок для 9-летнего ребенка, но мне было около 40 внутри. Пройдет совсем немного времени, так что я не могла забыть его, и я кивнула.

  Дядя Лансент выглядел счастливым и кивнул, стоя рядом. Отец выглядел так, словно наступил конец света, мать утешала его, а брат, держась за мамину руку, зевал.

  А потом он уехал в Академию Магии. Мне говорили, что он получал самые высокие оценки и был там самым молодым учеником.

  Ну что ж, тогда вы, должно быть, уже поняли. Я сама этого не понимала, но в то время я практически обручилась с этим мальчиком — с этим мужчиной.

  У меня не было абсолютно никаких намерений, когда я кивнул. Я ни за что не сказала бы ему, 9-летнему мальчику, эту фразу с таким намерением. Но я должна была понять двойной смысл еще до того, как задумалась об этом. Если бы я тогда поняла, что он имел в виду, я бы никогда не кивнула. Тут я опять ошиблась.

  В благородном обществе нет ничего необычного в том, чтобы обручать детей младше 10 лет. Политические браки ради удобства - это норма. И еще до того, как мне исполнилось 9 лет, я поняла, что наша семья Адина, будучи особенной в том, что отец занимал должность управляющего магическими книгами, рано определилась с моим женихом.

  Проще говоря, семья Адина имела более высокий ранг. Аристократическая семья, которая не была у всех на виду, не делала никаких опрометчивых поступков, чтобы разорить себя, не оказывала прямого влияния на политику, но и без этого имела стабильное положение.

  Я была первенцем в этой семье. Конечно, очень ценный ребенок. Вот почему приходили дети из знатных семей, мальчики беспорядочно цеплялись за меня, а девочки - за моего брата.

  Но теперь было понятно, что ожоги на моей спине никогда не будут исцелены медицинскими технологиями или исцеляющей магией — и на самом деле они все еще у меня были. В этой стране, где магия широко использовалась и стала частью реальной жизни, в этой стране, которая считала духов очень важными, получение ожогов от духа все еще не могло быть предотвращено. Возможно, было бы легче, если бы это был дух низкого ранга. Тогда эту рану можно было бы исцелить. Но на мне были отметены великого духа. Не было никого, кто был бы настолько капризен, чтобы полюбить меня по собственному выбору и захотеть взять в жены.

  На этом моя популярная жизнь закончилась. Вместо этого, этот мальчик с красотой ночной феи стал моим женихом.

  Хотя у меня на спине были шрамы, которые никогда не исчезнут, я в то же время возложила тяжелый крест ответственности  на этого мальчика.

http://tl.rulate.ru/book/36219/1401776