Готовый перевод Lodestar / Полярная звезда: Глава 39. Интервью.

— Это будет новая эра, — сказала я. — Долгое время Технари, которые действительно могли что-то изменить, боялись пытаться что-либо делать из-за страха, что Бойня нанесёт им визит. Нередко так и происходило.

Ведущая, сидевшая напротив меня, была шестой или седьмой за последнюю неделю, и я уже не различала и не запоминала каждую по отдельности. Тем не менее, я всё лучше и лучше выступала с заявлениями.

— Ты с кем-нибудь встречаешься? — спросила она.

Я заставила себя не хмуриться. По какой-то причине некоторые из тех людей, с которыми я сейчас встречалась, казалось, сосредоточились на каких-то незначительных вещах. Будь со мной дедушка, он наверняка смог бы посоветовать что-нибудь на тему того, как общаться с такими кадрами.

— У меня сейчас практически нет свободного времени, — ответила я. — Я пытаюсь восстановить город, разрушенный трагедией. Я создала фонд для Технарей, у которых есть воспроизводимые технологии. Конечно, таких немного, но они способны навсегда изменить наше общество. И я хочу призвать этих людей приехать в Броктон-Бей и позволить нам взглянуть на то, что у них есть.

Если повезёт, я смогу уговорить их там же и остаться, а это означало, что со временем Броктон-Бей мог превратиться в технологический центр страны. Там будут открываться новые производства, и возможно даже появятся филиалы таких компаний, как Microsoft и Apple, если всё это будет выгодным. А чем больше денег начнёт крутиться в городе, тем быстрее люди смогут получить рабочие места и вернуться к нормальной жизни.

— Я также хочу обратиться к людям — нам пригодится всё, что вы сможете прислать, — сказала я. — И побудить конгрессменов ускорить получение помощи от ФЕМА, а также попросить денег на восстановление города.

— Вы просите слишком многого, — сказала ведущая. Выглядела она так, будто ей было некомфортно от моих слов. Я уже видела такой взгляд в исполнении Опры, Колберта, Киммела и того парня из Национального Радио.

— Этот город — единственное место во всём мире, где был повержен Губитель, — не стала я обращать внимания на слова ведущей. — Что делает его больше, чем обычным мемориалом. Это место должно стать местом для празднования, тем, что даёт надежду на то, что человечество в конце концов восторжествует над любыми невзгодами, что вселенная обрушивает на нас. Но до тех пор, пока есть люди, которые потеряли свои дома, этого не произойдёт.

— Всё это очень тяжело, — сказала ведущая в ответ. — У многих людей едва хватает денег на собственные семьи.

— Это правда, но так не должно быть, — с энтузиазмом отозвалась я. — Левиафана больше нет, а это значит, что мы снова можем начать заниматься судоходством. Значит, будет больше торговли, что приведёт к увеличению производств, что в свою очередь породит увеличение рабочих мест. Как я уже говорила, мы стоим на пороге новой эры, и это означает, что скоро условия жизни для всех улучшатся.

— Я слышала, что ты планируешь выпускать новую линию одежды, это правда? — спросила она, широко улыбнувшись.

Я боролась с желанием бросить что-нибудь резкое в ответ. Мне нужно было хорошее отношение от этих людей, какими бы глупыми они ни были. Мнения обо мне разделились — половина земного шара думала, что я новый Губитель, другая половина считала меня спасительницей человечества. Мне было необходимо, чтобы публика видела во мне абсолютно благожелательную личность.

И вообще-то на самом деле…

— Я об этом не задумывалась, но возможно, идея неплоха. Я могу создавать пуленепробиваемую одежду всего за часть стоимости, которую берут другие производители. Всё, что мне нужно, это привлечь дизайнеров, которые смогут предложить модели, которые люди захотят носить. В конце концов, мода никогда не была моей сильной стороной.

— И чтобы работать с вами, им придётся перебраться в Броктон-Бей, — добавила ведущая.

Возможно, она была не такой глупой, как я о ней думала. Я улыбнулась и кивнула в ответ.

Остальная часть интервью была настолько банальной, насколько ведущая вообще могла это сделать. Она с лёгкостью переводила разговор с важных тем в сторону чего-то несущественного, независимо от того, как сильно я старалась их поддерживать.

По крайней мере, разговор шёл лучше, чем тот допрос с пристрастием, который мне устроили на шоу Фокса. Тамошний телеведущий, по-видимому, считал меня не меньше, чем Антихристом. Он задавал мне каверзные вопросы и давил меня моей анти-Протекторатской точкой зрения.

И это было немного лицемерно, так как Фокс, казалось, считал, что и Протекторат сам по себе опасен, главным образом потому, что они не в полной мере подчинялись правительству. Я никогда не могла понять нить их рассуждений. Возможно, это было как-то связано с Клинтонами*.

Я могла понять желание подчинить нас ответственности, но даже я полностью не контролировала свою группу. Однако я не собиралась из-за этого вымещать на них злость, раздавив им головы как дыню или сделав что похуже.

Я даже чувства искушения на эту тему не испытывала.

Интервью на Национальном радио тоже было трудным. Они задали несколько сложных вопросов, на которые тяжело было нормально ответить, несмотря на то, что звучали они хорошо. Они были обеспокоены тем, как много Сил оказалось в руках подростка.

Почему-то никто не хотел верить в то, что я полностью себя контролирую и не являюсь мстительной и мелочной, как остальные девочки-подростки. Я едва ли могла понять такое поведение. В конце концов, я была образцом сдержанности, разве что за исключением того случая с отцом, и другого случая с Девяткой, и, возможно, парочки других случаев тоже.

Я уже начинала подумывать о том, что мне будет нужен рекламный агент. Я никогда не задумывалась о том, что управлять имиджем на самом деле так сложно, но при этом не хотела скатываться до уровня Протектората, когда их Стражи, причём из разных городов, рассказывали жуткие истории о том, как их заставляют носить глупые костюмы просто потому, что опрос среди местного населения показал, что розовый цвет сделает твой вид менее угрожающим.

Ни за что не надену розовое, хотя думаю, что красный или чёрный это хорошие цвета.

Как только интервью подошло к концу, я вышла из студии и глубоко вздохнула. Чикаго казался милым городом, и здесь не стояло того странного запаха, что был в Нью-Йорке или на ужасающих размерами просторах Лос-Анджелеса. Я могла представить, как осяду здесь, если конечно придёт такой момент, когда я буду готова расстаться с Броктон-Бей.

Взлетев наверх, я сфокусировалась и искривила пространство. Предо мной возник Броктон-Бей.

Дедушка, по-видимому, не очень часто использовал эту способность, и я действительно не могла понять, почему. Фактически это была телепортация, и с ней все становилось куда проще. Без неё мне потребовалось бы несколько часов для того, чтобы долететь до Броктон-Бей, к тому же, чем чаще я использовала эту способность, тем легче становилось это делать.

Я даже подумывала пообщаться с Вистой на эту тему, чтобы посмотреть, не сможем ли мы выучить друг у дружки пару новых способов использовать силы. У меня была парочка идей на эту тему, о возможности которых дедушка никогда не говорил.

Теперь, когда его больше не было, я начала осознавать, что, возможно, полагалась на него слишком сильно. Он десятилетиями мог экспериментировать со своими способностями, а это означало, что он знал способы использования своих и, соответственно, моих сил, о каких бы я никогда не подумала.

С другой стороны, настолько сильно ему доверяя, я упустила из виду кучу возможностей использовать свои силы таким образом, о каких он даже никогда не задумывался. В конце концов, даже если наши силы были идентичными, это не означало, что я должна использовать их точно так же, как это делал дедушка.

Я думала по-другому, поэтому и некоторые вещи я могла бы делать иначе.

Кто откажется телепортироваться, умея это делать? Если бы использование этой способности было попроще и не вырубало электронику рядом с точкой прорыва, я бы использовала её даже для того, чтобы дотянуться до холодильника. И даже нашла бы оправдание на тему того, что мне нужно тренироваться, иначе я могу и забыть, как это делается.

Конечно, были и другие навыки, в использовании которых я практиковалась. Я практически не использовала те зачатки телепатии, которые у меня были, кроме того единственного раза, когда дразнила Эмму, и для общения с дедушкой. Ни для чего больше я их не использовала. Если мутантские способности работали как мышцы, то мне нужно было её использовать, если я не хотела потерять эту способность.

К несчастью, прямо сейчас я казалась себе слабее, чем те экстрасенсы, которых показывали по телевизору. Я могла ощутить сильные эмоциональные вспышки у людей, но практически больше ничего сверх этого.

Идея о создании колонии на Марсе должна была подождать — не потому, что я не могла добраться до Марса, а потому, что рассчитать правильно маршрут до планеты было для меня сложно.

Я раздумывала над тем, будут ли мне платить за вывод спутников на орбиту, или может быть просто за то, что я поднимаю их вверх, используя магнитные поля. Ещё я, наверное, могла бы защититься от Симург. Пусть в шлеме дедушки больше не был заключён его разум, был шанс, что сам он сможет защитить меня от её ментального влияния.

Хотя я не узнаю этого до следующего её нападения. И я не хотела надеяться на эту технологию, чтобы потом внезапно понять, что она не работает против того, что считается «контролем разума» в этом мире. Если же это сработает, то именно эту технологию я с радостью передам Протекторату. Это значительно бы упростило для других битвы с Симург и другими властелинами.

Технологии должны были стать самой большой потерей с пропажей дедушки, по крайней мере, для этой Земли. Потому что вещи, которые он конструировал, могли быть воспроизведены любым человеком из тех, кто будет достаточно хорошо разбирается в вопросах строительства, и, конечно, знает, как работать со специальными инструментами. Это было почти как способности технаря, который мог подробно и понятно объяснить все этапы производства технарских устройств, которые до этого не были воспроизводимы.

Хотя, конечно, не то, чтобы таких людей действительно не существовало.

Дракон была способна перепроектировать** некоторые технарские устройства, и существовали другие кейпы, которые могли делать то же самое. Я подозревала, что Протекторат намеренно скрывает некоторые свои технологии просто для того, чтобы за ними оставалось преимущество.

Лучше всего наука развивалась, когда информация была открыта для общего пользования. Вот почему бум открытий произошёл сразу после того, как был создан печатный станок, и ещё один случился с развитием интернета. Средства коммуникации были ключом к развитию, и любой, кто действовал против них, был как тормоз для развития науки и всего человеческого вида.

Я хотела создать свой отдел развития и нанять работать туда несколько достаточно умных и заинтересованных человек из обычных людей, у которых были бы хорошие шансы понять, как устроены некоторые устройства тинкертеха, которые не были настолько футуристичны. В конце концов, не каждое технарское устройство было лазерным стволом или генератором сингулярностей.

Если бы мы могли подтолкнуть науку к развитию, мы бы помогли человечеству сделать ещё один шаг навстречу звёздам. Если бы у нашего вида была возможность расселиться по уголкам вселенной, то даже если бы Сын, Губители или кто-нибудь ещё решил уничтожить Человечество, мы бы оказались слишком рассеяны по пространству космоса, чтобы это было возможным.

Для той, кто всё ещё жил, по сути, в металлическом бараке, у меня были большие амбиции. Теперь у меня было достаточно денег за счёт наград за устранение Бойни — 25 миллионов долларов уже лежали на моём счету. Причём эта сумма у меня осталась уже после того, как из неё вычли все налоги, и после того, как я оплатила работу целителей для лагеря, так как я тогда не шутила, когда говорила об этом.

К тому же был повод — по всей видимости, по лагерю успел распространиться какой-то мерзкий штамм холеры. Не все пили бутилированную воду. Мне было не по себе при мыслях, что ещё могло произойти, с учётом того, что биотуалеты были не самыми гигиеничными местами в мире.

Я предпочитала летать в Бостон, чтобы там делать все гигиенические процедуры, но не была уверена, как с этим вопросом обстоят дела у папы. Я не хотела об этом задумываться.

Сборные душевые кабинки в лагере спустя некоторое время уже не так сильно пугали людей. Пусть они были металлическими, всё равно они больше были похожими на походные кабинки или душевые для домов на колёсах. Но в них можно было мыться и они могли использовать отработанную воду ещё раз, чего я добилась благодаря чертёжным схемам Элита. Я подозревала, что это был никакой не тинкертех, но это было неважно. Конечно, часть воды при этом всё равно терялась, но наполнять ёмкости всё равно нужно было не так уж и часто — всего раз в два дня.

Быть чистым — ещё один шаг к тому, чтобы чувствовать себя человеком, и это довольно сильно повлияло на то, что люди начали спокойнее относиться к жизни в таком лагерном режиме.

Я даже установила стиральные машины по всему лагерю, хотя они постоянно ломались из-за слишком частого использования.

Поговаривали даже о том, чтобы возобновить школьные занятия со следующей недели, раскидав всех учеников Уинслоу, которые почти что все жили в лагерях, на Аркадию и другие школы в этой области.

Теперь, когда я задумалась об этом, я вдруг поняла, что ученики Уинслоу меня избегали. Хотя я и не собиралась при встрече вырывать им печень за то, что они не помогали мне, когда надо мной издевались, или за то, что они смеялись, когда видели это.

Я в конце концов была героем, ну или, в крайнем случае, не была злодеем.

Хотя иногда у меня возникало такое искушение, когда я имела дело с раздражающими ведущими ток-шоу, любившими задавать идиотские вопросы навроде того, какая на мне надета обувь, в то время как сто тысяч человек в моём родном городе едва ли все имели одеяла. И когда я общалась с бюрократами, которые пытались препятствовать каждой моей идее, которую я пыталась реализовать.

Казалось, бюрократия была везде, и было такое ощущение, что предназначалась она только для того, чтобы удерживать людей от фактического выполнения хоть каких-то работ. Я понимала, что некоторые из правил имели под собой серьёзные причины и хорошую подоплёку, для меня в их соблюдении проблемы не было. Проблема состояла в том, что правила были обо всём, и их было так много, что существовала целая профессия, целью сотрудников которой было заставлять всех следовать этим правилам.

Создание бизнеса не должно быть таким сложным. Так же, как и благотворительность, или строительство приютов, или любая из той дюжины вещей, которую я пробовала сделать только на прошлой неделе.

Казалось, что люди больше боялись судебных исков, чем хотели спасать жизни, и это было неправильно.

Пролетая над лагерем, я отмечала всё то, что было сделано. Люди потихоньку пытались вернуться к прежней жизни, чего бы им это ни стоило. Ассортимент в моих продуктовых стендах был расширен различными предпринимателями, которые представляли некоторые крупные организации — по-видимому, убийства Губителя и Девятки оказалось достаточно, чтобы они добровольно начали привозить нам еду.

Новые продуктовые ларьки тоже принимали мою валюту, так как в конце месяца я обменивала её на настоящие деньги, с учётом той скидки, которую они мне предоставляли. При этом по меньшей мере половина продуктов была именно из таких вот пожертвований. Я подозревала, что таким образом они пытались увеличить популярность своих компаний, особенно когда кто-то из них попытался установить стенд с сигаретами.

Его установку я запретила.

Те люди, у которых была сильная зависимость, находили способы раздобыть их самостоятельно или найти посредников, которые сделали бы это за них. Я слышала даже, что некоторые люди зарабатывали себе этим на жизнь, поскольку цена на сигареты была заоблачной.

И тем не менее, были люди, которые отказались от этой вредной привычки, и я хотела сделать всё, чтобы им было легче бросить курить. В конце концов, я была довольна тем, что даже из этой чудовищной трагедии получилось извлечь хоть что-то хорошее.

ФЕМА наконец отправила в наш город инспекторов, впрочем, то же самое касалось и страховых компаний. По-видимому, того, как я пристыдила их в своём первом и последующих интервью, оказалось достаточно, чтобы заставить их всех зашевелиться. Но даже с полчищем инспекторов, наводнивших Броктон-Бей, было невозможно получить всё, что требовалось для поселения, в какие-либо разумные сроки.

К тому же, несмотря на всё это, стоило учитывать тот факт, что половина людей, живших в кварталах для бедняков, были всего лишь арендаторами, а не собственниками жилья.

В это время я по-тихому скупала недвижимость у собственников по дешёвке (не под своим настоящим именем, разумеется). Домовладельцы и землевладельцы знали, что пройдут годы, прежде чем их собственность будет восстановлена, и большинство из них хотели быстро от неё избавиться, чтобы получить деньги уже сейчас.

Лунг занимался тем же самым, хотя я постоянно напоминала ему о том, что нельзя никого запугивать для того, чтобы заставить продать их собственность. Даже если это не было этически неправильным, это всё равно шло вразрез с тем образом, которому мы пытались следовать.

Никто не верил, что мы сможем восстановить город. Даже с теми деньгами, что у нас сейчас были, это казалось невозможным.

Но если бы у нас получилось, мы бы стали богаче, чем когда-либо, и людям было бы где жить, пусть даже им и придётся платить за аренду. Я получу хорошую прибыль, и при этом люди будут мне благодарны. Если же у нас ничего не получится, то у меня на руках останутся сотни бесполезных участков земли.

Последовав совету Лунга, земли на моё имя скупались дюжиной подставных компаний. Я продавала полезные ископаемые, которые добывала из морской воды, в ускоренном темпе — только потому, что у меня сейчас были миллионы долларов, не означало, что они будут оставаться у меня вечно.

В конце концов, поддержание работы продуктовых киосков стоило денег, несмотря на все пожертвования, как и показы фильмов, которые я устраивала, чтобы люди могли развлекаться.

Солнце уже садилось, когда я с облегчением опустилась на место рядом с папой.

Повсюду были расстелены одеяла — настоящие, а не те дешёвки, которые прислали ФЕМА. Люди болтали между собой и передавали друг другу еду и напитки.

В этой части лагеря ко мне уже все привыкли, поэтому никто и глазом не моргнул, когда я аккуратно села рядом с отцом.

— Ну и как тут идут дела? — спросила я.

— Все в восторге от показов фильмов, — ответил он. — В последние два дня у нас практически не было потасовок, скорее всего потому, что мы ограничили количество пива, которое ларьки могут продать одному человеку.

Некоторое время это было настоящей проблемой. Были люди, которые злоупотребляли системой продажи или просто были алкоголиками. Обычно те, кто много пил, становились шумными и игнорировали достигнутых ранее соглашений, ввязываясь в драки.

Когда солнце село, кто-то вышел и сообщил всем, что фильм вот-вот начнётся.

Точно такие же сценки происходили по всему лагерю. В основном на экранах крутили старые фильмы, но с тех пор, как у меня получилось подзаработать, я заплатила чуточку больше, чтобы получить одну из новых кинокартин.

Я видела, как в стороне устроился Лунг с парочкой красивых китаянок, которые устроились у него по бокам. У него всё ещё оставались привычки, которые я не то, чтобы одобряла, но в конце концов личная жизнь была не той темой, на которую можно было вести душеспасительные речи.

И всё-таки, хорошо было оказаться настолько влиятельной личностью.

Я смеялась над смешными сценами в фильме вместе с остальными. Показ как раз подходил к концу, когда вокруг меня начались усиленные перешёптывания. Я подняла голову, чтобы увидеть, о чём говорят все вокруг.

В воздухе над нами висел Золотой человек.

Из того, что я слышала, он едва ли обращал внимание на людей, но сейчас он смотрел прямо на меня с совершенно бесстрастным выражением лица.

Я замерла.

Все в этом мире считали его величайшим героем земли, но я знала, кем он был на самом деле. Он был тем, кто породил Губителей, был источником всех несчастий нашего мира. Он был тем, кто собирался в конечном итоге уничтожить не только наш мир, но и все параллельные Земли, всех представителей человеческого вида.

И теперь он был здесь.

-

*вообще, президентом Клинтон был с 1993 по 2001 г., но после он начал вести активную общественную жизнь, поддерживая всякие политические и благотворительные организации. Возможно также речь идёт о хиллари клинтон — с 2001 по 2009 она была сенатором от штата Нью-Йорк, а с 2009 по 2013 была государственным секретарём США. Также она была кандидатом в президенты США на выборах 2016 г. от демократической партии.

** собственно, тут использовалось сочетание «reverse engineer», что означает в переводе «обратное проектирование»

http://tl.rulate.ru/book/31885/688000