Готовый перевод Forgotten RR / Забытая: Глава 64 - Принудительное вознесение

Лаэлия стиснула зубы, чувствуя, как через нее течет раскаленная мана ее богини. Она чувствовала, как ломаются кости и рвутся мышцы, но в то же время ощущала успокаивающее тепло, которое распространялось по ней, пока Аперио что-то делала с ее душой.

Это была почти полная противоположность той церемонии посвящения, в которой она участвовала, чтобы стать истинным паладином Вигила. Та была наполнена болью. Но не от тела или разума, как сейчас, а от той невидимой части, что хранила ману. Она чувствовала, как ее резервы растут, как все больше и больше маны становится ей доступно. Лаэлия чувствовала, как тепло начинает успокаивать ее как изнутри, так и извне. Оно медленно распространялось из ее запасов маны, охватывая все ее существо, оттесняя боль от смены формы.

Теперь она была уверена, что все, что делает ее богиня, далеко не ограничивается осмотром. Но что она делает? Аперио извинилась после того, как лишила Вигила благословения и заменила его своим собственным. То, что крылатая Богиня всегда подчеркивала, что Лаэлия свободна в своем выборе, заставило ее поверить, что она не станет делать ничего слишком резкого без предупреждения.

И все же она была здесь, ощущая, как каждая частичка ее тела ломается и восстанавливается; чувствуя, как ее колодец маны углубляется до такого уровня, о котором она и не подозревала. Но больше всего Лаэлию смущало ощущение целостности, которое несли с собой изменения. Поначалу это было странно. Чужое, словно кто-то пытался привить ей чужие части. Теперь же она могла лишь сделать вывод, что, когда ее приняли в орден Вигила, у нее что-то отняли. Забрали то, о чем она и не подозревала.

Внимание Лаэлии привлек небольшой, хорошо знакомый толчок. Боль, которую она почувствовала в самом начале, незаметно для нее самой сошла на нет. На смену ей пришло чувство безмятежности, которое позволило ее разуму сосредоточиться с такой остротой, какой она никогда раньше не знала.

Вы получили титул [Полубога]!

[Полубог].

Вы уже сделали первые шаги на пути к божественности. Теперь, с помощью самой Всематери, вы сбросили свою смертную плоть и очистили свою душу от последних остатков падшего бога.

Ваш титул [Суверенитет разума] был изменен на [Суверенитет Я]!

[Суверенитет Я].

От чужеродного влияния освободился не только ваш разум, но и сама ваша душа. Подобные нарушения самости больше не будут допускаться.

Полубог? Уже сделала первые шаги? Она не делала никаких сознательных шагов к божественности; она просто нашла новую Богиню. Гораздо более достойную ее преданности. Последняя часть описания титула имела для нее гораздо больше смысла. Боль, через которую она прошла, должна была быть "сбрасыванием смертной плоти", как выразилась Система.

Несмотря на все утверждения, сама Лаэлия не чувствовала себя богиней больше, чем раньше. Присутствие Аперио оставалось таким же подавляющим, как и прежде. Единственное отличие, которое заметила Лаэлия, - это странная паутина. Если раньше в пространствах между людьми и вещами ничего не было видно, то теперь там были крошечные нити, пересекающие все вокруг. Чем больше она наблюдала за ними, тем больше понимала, что они сделаны из маны и связывают все и вся с ее Богиней. То, что она могла видеть окружающий мир с закрытыми глазами, дошло до нее не сразу.

Как и любой другой паладин, Лаэлия научилась использовать все имеющиеся в ее распоряжении навыки. В том числе она активно развивала свое сознание, пока не научилась ощущать окружающий мир только с помощью ауры. Однако способность видеть с помощью ауры была, по ее мнению, уделом только опытных магов. Или богам.

Из задумчивости ее вырвала новая волна боли и тепла. Противоречивые чувства заставили Лаэлию открыть глаза, ища, чем бы отвлечься, пока она не могла - и не хотела - остановить изменения.

Рука Аперио, проведшая по ее щеке, и страдальческое выражение ее лица отвлекли Лаэлию, хотя она и предпочла бы этого не видеть. Богине не нужно было говорить, чтобы Лаэлия поняла причину ее печали. Аперио ясно дала понять, что не любит навязывать людям свою волю. Что она только что и сделала.

"Прости меня, Лаэлия, - сказала крылатая богиня, ее глаза метались по сторонам, словно искали что-то, видимое только ей. "Я не могла оставить метку на твоей душе, ее нужно было очистить".

Лаэлия хотела ответить, но не смогла - ее тело забилось в конвульсиях, изгибаясь так, как она и подумать не могла. От резкого движения Аперио быстро убрала руку, и вместо нее по телу разлилось мягкое тепло. Человеку потребовалось лишь мгновение, чтобы распознать нежное прикосновение магии ее богини, которая держала ее на высоте и медленно ослабляла боль.

Лаэлия невольно вздрогнула, почувствовав, как под ее кожей вздрагивает плоть, как она ощущает нити магии своей Богини. Она и не подозревала - да и не поверила бы, - что способна замечать такие вещи. Как же она была так слепа всю свою жизнь? Мана всегда окружала ее, как же она могла не замечать ее раньше?

Лаэлия глубоко вздохнула, расслабив мышцы. Что бы ни сделала Аперио, все было закончено, и она это знала. Мысленно оценив себя и свое новое состояние, она с удивлением обнаружила, что чувствует себя не так уж и иначе. Единственное, что сразу бросалось в глаза, - это откровенно смехотворное количество маны, к которой она теперь имела доступ.

Она уже собиралась черпать ее из колодца, чтобы произнести простое заклинание, когда на краю ее сознания всплыло еще одно уведомление.

Вы получили титул [Наследник Всематери]!

[Наследник Всематери].

Всемать даровала вам частицу своего могущества, превышающую то, что могут носить другие представители вашего рода. Остерегайся своей силы.

Послание Системы сопровождалось еще одной волной маны. Хотя эта волна не причинила боли, она все же заставила человеческую женщину вскрикнуть: окружающий мир вдруг приобрел резкость, заставив ее прищурить глаза. Что?

Она несколько раз моргнула, и резкость окружающего мира, казалось, стала такой, что на нее можно было спокойно смотреть. Все вокруг казалось гораздо более детализированным, чем раньше, но некоторые детали казались достаточно странными, чтобы над ними можно было долго размышлять. Крошечные изъяны платья Аперио теперь были видны ей, они были разбросаны по ткани, казалось, беспорядочно. Основная часть одеяния богини была сделана не из ткани, а из маны, сотканной самой Аперио, если верить человеку.

Второй, более озадачивающей деталью, чем просто странные несоответствия ткани платья ее Богини, было наличие крошечных нитей маны, тянущихся от самой Богини. Они не всегда были видны, то появляясь, то исчезая из ее улучшенного зрения, что заставляло ее искренне любопытствовать, что же это такое. Это были не те же самые бесчисленные нити, что тянулись к Богине, связывая с ней все вокруг, а нечто иное. Лаэлия не могла понять, что это такое, но инстинктивно понимала, что они важны и что шутить с ними - верный путь к ранней могиле.

Аперио с недоумением наблюдала за тем, как Лаэлия кружится по кругу. Глаза паладина метались по сторонам, иногда на подозрительную долю секунды задерживаясь на нитях, связывающих реальность воедино. Видит ли она их?

Крылатая Богиня слегка покачала головой, пропуская сообщение о том, что Лаэлия вознеслась и стала полубогом. Это было не то, что она планировала, но, учитывая, сколько маны она израсходовала, было бы странно, если бы ничего не произошло. Она ожидала чего-то в результате своих действий.

Больше всего Аперио удивило то, что Лаэлия получила не титул [Прикоснувшаяся к Всематери], а другой. Почему именно Наследник? Она не готовила себе замену. Более того, Аперио была уверена, что ее не смогут - никогда не смогут - заменить.

Вигил и Инанис убили ее, но она все равно вернулась. Просто на это потребовалось время. Ее отсутствие, похоже, тоже не пошло на пользу миру. Система была нарушена, и некоторые боги сочли нужным использовать смертных в качестве пешек для своего удовольствия. Что же произошло в других мирах?

Скорее всего, то, что произошло на Веренире, было не исключением, а правилом. Это заставляло задуматься о том, сколько миров - или царств? - было. Сколько божеств она создала.

Покачав головой, Аперио выкинула эту мысль из головы. У нее было нечто гораздо более важное. "Лаэлия".

Упоминание ее имени заставило человека остановить свой поворот и сосредоточиться на крылатой богине. Исцеление ее души и вливание в паладина большего количества маны, чем это было разумно, привели к изменениям, которые, как была уверена Аперио, заметил бы любой.

Несмотря на то что физически Лаэлия почти не изменилась, теперь она, казалось, требовала к себе больше внимания. Она не стала выше ростом или приобрела более четкие очертания, как сама Аперио, скорее, она, казалось, приобрела нечто такое, что заставляло других обращать внимание на ее присутствие. Как это работает? ...Я делаю это с людьми? Это, конечно, объясняет, почему люди всегда реагировали на нее довольно решительно.

"Ты вольна уйти, если пожелаешь, - сказала Аперио, - но я должна была снять метку с твоей души, даже не получив на это твоего согласия. Нет такого мира, в котором я бы позволила нанести на душу человека руны, лишающие его воли. Даже если для этого мне придется применить силу". Откуда мне знать, что они не хотят моей помощи? Кто бы ни наложил метку, он может просто приказать им отказаться от нее.

Лаэлия на мгновение замешкалась, ее брови дрогнули в замешательстве, о котором Аперио догадалась. "Руны на моей душе?"

"Да. Служение, повиновение, такие же, как на ошейнике раба".

"И поэтому я теперь чувствую себя... целой?" спросила Лаэлия, и Аперио с легким удивлением отметила, что из речи женщины исчезла отрывистость. Она выучила язык благодаря моей мане, или метка на ее душе каким-то образом мешает ей использовать все свои языковые способности?

То, что ее паладин, казалось, не был обеспокоен вопиющим нарушением всего, что она хотела отстаивать, раздражало Всемать. Неужели для нее это не имеет значения? Или она считает, что не может меня допрашивать?

"Возможно, - ответила Аперио. "Но не возражаешь ли ты против того, что я вмешалась в твою душу? Пусть ты и не смогла остановить меня, но это не значит, что ты должна просто смириться с этим. Ты имеешь право злиться на меня".

Лаэлия ничего не ответила, просто уставившись на Аперио. Крылатая богиня наклонила голову, не найдя ответа. Она ведь ненавидит меня, не так ли? Это было то, чего она ожидала; то, что должно было произойти.

"Я злюсь, но не на тебя", - сказала ее паладин, ненадолго задержавшись на собственных словах. "Почему я теперь умею говорить на этом языке? Я никогда не могла вспомнить нужные слова, как бы ни старалась".

Возможно, дело в метке. Но почему? Это не имело для Аперио никакого смысла. Запретить кому-то учить язык - мало что даст, особенно если он все равно способен на нем говорить. Пусть и сломанным.

Руны, вырезанные в душе Лаэлии, все еще были свежи в памяти Аперио, но, несмотря на то, что она прекрасно помнила их все, она не знала, относится ли хоть одна из них к использованию языка.

"Возможно, Вигил не пожелал, чтобы ты заговорила на другом языке как следует. Почему он так поступил, я не знаю". Признаться в отсутствии знаний оказалось на удивление легко, привычное чувство отвращения никуда не делось.

Лаэлия просто покачала головой, скорее всего, отбросив магическое овладение языком на потом. "Я не сержусь на тебя. Не потому, что боюсь, что ты можешь меня убить, а потому, что доверяю твоим суждениям о том, что будет лучше. Да, перемены были болезненными, но, на мой взгляд, они того стоили. Хотя провозглашение меня твоим наследником может оказаться бременем, которое я не готова нести".

"Хочешь, я отменю титул?" Как только я пойму, как это сделать.

"Нет!" воскликнула Лаэлия, делая шаг к крылатой Богине. "Я выложусь на полную, только прошу тебя быть терпеливой, пока я привыкаю. Восприятие мира таким, каким я его воспринимаю сейчас, - это то, к чему я не была готова".

"И что же ты теперь воспринимаешь?"

"Детали, о существовании которых я и не подозревала. Я чувствую, как твоя мана струится по моей коже, ощущаю каждую частичку своего тела с такой ясностью, о которой я и не подозревала. А иногда я могу видеть крошечные нити маны, которые проходят через все".

Значит, она их видит. "Не трогай нити. С ними не стоит играть".

"Я и не собиралась, и не думаю, что смогу", - быстро сказала Лаэлия. "Они чувствуют себя... важными, в каком-то смысле. За пределами моей досягаемости".

Аперио кивнула. Хорошо, что ее паладин понимала их важность. "Ты уверена, что с тобой все в порядке? Что то, что я с тобой сделала, было правильным?" Задавать такие вопросы было немного неприятно, но Аперио с радостью согласилась бы, лишь бы убедиться, что с ее паладином, ее учеником, действительно все в порядке.

В ответ на вопрос Лаэлия посмотрела на свои руки, сжатые в кулаки, словно проверяя их на прочность. "Я чувствую себя лучше - сильнее, чем когда-либо. Я наконец-то могу говорить на языке, на изучение которого потратила больше десяти лет, и все это с меньшей болью, чем при посвящении в паладины Вигила. Думаю, я в порядке".

Она на мгновение замешкалась, сделав шаг на почтительное, по мнению Аперио, расстояние, прежде чем продолжить говорить. "Ты заботишься о тех, кто следует за тобой, действуешь так, что многие сочли бы это неподобающим для Всематери. Все потому, что ты хочешь убедиться, что случайный смертный снова станет свободным, даже если для этого придется ненадолго покориться его воле".

"Я знаю тебя не так давно, но доверяю тебе больше, чем кому-либо другому из моих знакомых. Ты спасла моих детей и ничего не попросила. Ты спасла меня от Вигила, исцелила мою душу и первое, что ты сделала, - попросила прощения за то, что не спросила сначала моего разрешения. Я не могу придумать ничего, что могло бы сделать богиню более достойной моей преданности".

Изящным движением она опустилась на колено, протянув руки ладонью вверх к Аперио. "Я, Лаэлия Уайтгард, ничья дочь, клянусь своей жизнью и верностью Аперио, Всематери, создательнице всего сущего. Я клянусь, что буду верной и преданной, что стану твоим мечом и щитом, чтобы донести твое слово и ценности до нижнего мира, чтобы они могли жить, освободившись от власти тиранов".

Ее слова сопровождались волной маны: казалось, сама Вселенная приветствует импровизированное обещание, которое дала Лаэлия. Аперио посмотрела на вздернутые, но пустые руки паладина и призвала лук, который взяла у Инанис.

Подобно тому, как она бесчисленное количество раз видела, как это делал Император, она бережно вложила оружие в руки паладина и произнесла: "Поднимись, мой Наследник".

http://tl.rulate.ru/book/29851/3986337