Готовый перевод Uncompromising Honor / Бескомпромиссная Хонор: Часть 2-2

КФСЛ Лепанто

Система Гипатия

На флагманском мостике КФСЛ Лепанто было очень тихо. Тишина шока и ошеломления, абсолютного неверия, подумала коммодор Сандра Хаскелл в коконе собственного оцепенелого непонимания. Как начальник штаба эскадры линейных крейсеров 4012, она имела наилучшую информацию, и все еще не могла понять, не могла даже начать обдумывать то, что только что произошло.

Вся схватка длилась меньше восьми минут. Как такое вообще возможно? Как могла Оперативная группа 1030 начать сражение с девяноста восемью линейными крейсерами, сорока крейсерами и тридцатью двумя эсминцами и потерять девяносто три боевых корабля - в общей сложности - менее чем через восемь минут?

И все же это произошло... а нынешняя боеспособная численность оперативной группы была еще ниже: двадцать девять эсминцев, тридцать шесть крейсеров... и одиннадцать линейных крейсеров. Она была почти уверена, что потеря четырех крейсеров и трех эсминцев была случайной. Концентрация манти на линейных крейсерах была очевидной, сокрушительной и смертельной. Все боеспособные выжившие — за исключением КФСЛ Хамиди и самого Лепанто - получили по крайней мере некоторые повреждения. Технически, было еще семнадцать, чьи корпуса можно было бы починить, если бы был какой-то способ вернуть их домой. Но его не было. А это означало, что они были мертвы, как Трубадур, Стивидор и Торговец Март.

И как вице-адмирал Хайду Гьезо.

Эта мысль заставила Хаскелл оторвать взгляд от тактического дисплея и посмотреть на высокого, крепко сложенного мужчину, сидевшего в командирском кресле в центре флагманского мостика. Контр-адмирал Мартин Гогунов, командующий эскадрой линейных крейсеров 4012. Кроме Лепанто, из восьми кораблей Гогунова уцелели только два: КФСЛ Королева и КФСЛ Месть.

И несмотря на шестидесятипроцентные потери, в эскадре Гогунова было больше выживших, чем во всех тринадцати эскадрах линейных крейсеров Оперативной группы 1030.

Девять кораблей, подумала Хаскелл, глядя на человека, который только что унаследовал то, что осталось от оперативной группы вице-адмирала Хайду. Они сделали это девятью кораблями.

Она мысленно встряхнулась. Да, манти сделали это только с девятью кораблями, но этих смертоносных восьми минут было достаточно, чтобы выпустить девятнадцать залпов в пространство, прежде чем ужасный пуск Оперативной группы 1030 снял их с доски. Семьдесят пять сотен ракет были едва ли шестью процентами от залпа, который получили манти, что делало соотношение потерь еще более гротескно несбалансированным, но Хаскелл думала как тактический офицер. Наблюдая за этими ракетами, наблюдая за их РЭБ, чудовищными Глушилками и невероятными ложными целями, наблюдая, как их профили атаки изменяются и корректируются, она поняла, что в управлении огнем манти действительно есть компонент сверхсветовой связи. Это был единственный способ, которым они могли так быстро адаптироваться или поддерживать телеметрическую связь так долго, и если ей нужны были какие-то доказательства, то это было то, что случилось с последними атакующими залпами.

Не осталось никого, кто мог бы снабдить их дополнительной тактической информацией, и их точность, и особенно, выбор цели заметно снизились, и это при том, что сеть противоракетной обороны Оперативной группы 1030 была разорвана в клочья предыдущими пусками.

Так что, если уж на то пошло, неудивительно, что кто-то с таким радиусом действия, таким превосходством в РЭБ и сверхсветовой связи выбил из нас все дерьмо. Особенно когда вы добавляете в уравнение полную и абсолютную неожиданность.

Несмотря на ее шок, несмотря на ее холодное осознание того, какая технология представлена здесь, несмотря даже на потерю по крайней мере ста пятидесяти тысяч жизней космонавтов ФСЛ, она чувствовала невольное восхищение этими манти. Она ненавидела то, что вице-адмирал Хайду сделал с теми, кто остался в живых на борту их кораблей, и сожалела об этом еще больше, размышляя о том, какое мужество потребовалось всего лишь девяти кораблям, каким бы большим ни было их тактическое преимущество, чтобы противостоять ста семидесяти.

Они не могли знать, как сильно ранили нас, едва ли. Они, вероятно, ожидали, что наши потери будут тяжелыми, но не могли ожидать, что они будут так тяжелы. И что бы они ни думали сделать с нами, они чертовски хорошо знали, что не вернутся домой.

И это была даже не их звездная система.

Ей даже не хотелось думать о том, что это может означать в будущем. Ее не волновала неизбежная реакция “Большого Альянса" на нарушение Оперативной группой 1030 Денебских соглашений. Соглашения были чертовски конкретны о том, чтобы не стрелять по явно поврежденным кораблям, пока они эвакуируют свои экипажи. Конечно, иногда такое случалось. Часто было просто невозможно прервать атаку на корабль, как бы он ни был поврежден, особенно с помощью ракет. Но здесь произошло совсем другое. Залп, который прикончил искалеченных манти, был произведен только после того, как стало очевидно, что они полностью выведены из строя.

Когда манти и их друзья узнают об этом, придется чертовски поплатиться, мрачно подумала она. Так и должно быть. Черт побери, должно быть. В первую очередь в этом причина, по которой Денебские соглашения были написаны, и...

“Я хочу, чтобы как можно скорее были обновлены общие запасы боеприпасов.” Голос у Гогунова был жестким, ровным, а глаза мрачными. “Я знаю, что большинство наших выживших получили повреждения. Теперь, когда мы потеряли подвески, мне нужно знать, что у кого есть, когда мы переназначим цели.”

Хаскелл внутренне содрогнулась. Конечно же, он не имел в виду...

“Мы продолжим выполнение Флибустьера, сэр?” - спросила она.

“Конечно!” Удивление Гогунова было очевидным, и он пристально посмотрел на нее. “Именно для этого мы и пришли! Вице-адмирал Хайду может и погиб, но это не меняет задачи!”

“О, конечно, нет, сэр!” - быстро сказала Хаскелл. “Мы немедленно сообщим вам эти данные.” Она кивнула коммандерe Грегори Хэму, оперативному офицеру Гогунова, и Хэм начал вбивать запросы в свою панель.

“Хорошо.” Выражение лица Гогунова немного смягчилось, и он повернулся к капитану Алексис Чой, своему офицеру связи. “Пока Грег собирает цифры, вызовите контр-адмирала Юнца. Сообщите ему, что он теперь заместитель командующего оперативной группой. Скажите ему, что я поручаю ему оперативное управление нашими крейсерами и эсминцами и что я хочу, чтобы он лично командовал поисково-спасательными работами.”

“Да, сэр,” - быстро ответила Чой. Она взглянул на Хаскелл краем глаза и начала вводить код КФСЛ Яшима, флагмана тяжелых крейсеров контр-адмирала Томаса Юнца.

Хаскелл знала, почему Чой бросила на нее такой взгляд. Если Гогунов передавал ответственность за ПСО (поисково-спасательную операцию) с таким количеством соларианских спасательных капсул и таким количеством разбитых соларианских линейных крейсеров в его руки, то это могло быть только потому, что он ожидал быть слишком занятым чем-то другим, чтобы наблюдать за этим самому. И это означало...

“Сэр, - доложил коммодор Хэм, - цифры предварительные, но похоже, что на борту линейных крейсеров около двух тысяч птичек. Вы были правы насчет повреждений. Мы потеряли по меньшей мере по одной пусковой на борту пяти кораблей, которые все еще боеспособны. Мне понадобится по крайней мере пять или шесть минут, чтобы рассчитать новый план ведения огня для Флибустьера.”

“Ну, двух тысяч должно хватить, чтобы выполнить эту работу,” - сказал Гогунов. “Давай, начинай составлять его прямо сейчас.”

“Сэр, - осторожно спросила Хаскелл, - какой срок вы хотите установить на запуск?”

“Как ты думаешь, какой срок мне нужен?” - рявкнул Гогунов. “Тот, что дал им Адмирал Хайду!”

Хаскелл с трудом сглотнула. Ей не понравилось, когда Хайду Гьезо отказался продлить свой последний срок ультиматума для гипатийцев даже на одну секунду. Ей было безразлично, что говорится в их приказах, для нее нарушение Эриданского Эдикта было нарушением Эриданского Эдикта, кто бы это ни совершил и кто бы это ни санкционировал.

И она только что обнаружила, что решение Хайду нравится ей еще меньше теперь, когда его исполнение пало на эскадру линейных крейсеров 4012 и ее персонал.

На Сандру Хаскелл.

“Сэр, я думаю, нам стоит подумать...”

“Адмирал Хайду и миз Янг-О'Грэйди - оба, я напоминаю вам, погибшие, коммодор, - подумали обо всем, что мы собираемся сделать,” - решительно сказал Гогунов, его глаза были жестче, чем когда-либо. “Тот факт, что эти ублюдки манти только что устроили засаду, пытатясь остановить нас, только делает более важным доказать, что они этого не cделали. Не смогли.”

Хаскелл сидела очень тихо, а ее мысли метались, как белка в колесе, пытаясь найти какой-нибудь способ, какой-нибудь аргумент, который мог бы изменить его решение.

Проблема была в том, что она не думала, что он существует.

Она никогда не встречала флаг-офицера, которого уважала бы больше, чем Мартина Гогунова. Она была его начальником штаба в течение почти пяти стандартных лет, и его операционистом в течение двух стандартных лет до этого, и она многому научилась у него за это время. Но она также знала, что Мартин Гогунов, которому она служила так долго, стал одержимым человеком еще до того, как это произошло с оперативной группой.

Его семья гордилась своими флотскими традициями, и он, его сестра и все три брата закончили академию и сразу же поступили на службу во флот. Коммодор Маргарита Гогунова, его сестра, и капитан Аллен Гогунов, его младший брат, оба служили во флоте Пограничной безопасности. Его старший брат, вице-адмирал Маршалл Гогунов ушел в Боевой флот... и погиб вместе с Сандрой Крэндалл в битве при Шпинделе. И она знала, что Гогунов получил подтверждение непосредственно перед тем, как их перебросили в Гипатию, что капитан Скотт Гогунов, младший ребенок в семье и еще один офицер Боевого флота, был убит вместе с Массимо Филаретой на Мантикоре.

Многие офицеры Флота Солнечной Лиги потеряли семьи и близких друзей на Шпинделе и Мантикоре. Общие потери могли быть меньше, чем статистические колебания по сравнению с невероятным общим числом соларианских граждан, но при всех своих огромных размерах, ФСЛ был одной из самых маленьких военных организаций в истории в процентном отношении к населению государства, которому он служил. Его численность в мирное время едва достигала 155 миллионов человек, и это включало в себя все его окружение в военной форме. Теоретически, когда резервисты будут полностью мобилизованы, его численность увеличится более чем втрое, но никто не говорил о мобилизации всех этих супердредноутов, учитывая, что они полностью устарели.

Численность на кораблях флота в мирное время до Шпинделя - мужчин и женщин, фактически сражавшихся в этой войне, - составляла всего 27 400 000 человек, а потери на сегодняшний день в погибших, раненых и взятых в плен, не считая сегодняшней катастрофы, составили уже более пяти миллионов человек. Это составляло почти двадцать процентов его общей космической мощи, и, несмотря на свои размеры, это было сплоченное сообщество, со многими семьями, такими как Гогуновы и Хаскеллы, если уж на то пошло, которые служили во флоте в течение столетий. Так что да, многие соларианские офицеры пострадали, но мало кто из них пострадал так сильно, как Мартин Гогунов.

И еще меньше людей находилось в состоянии действовать в соответствии со своим горем и ненавистью.

“Сэр, у меня есть запрос от Президента Вангелиса.” Тон капитана Чой был еще более бесстрастным, чем у Хаскелл.

“Чего он хочет?” - Гогунов откусывал каждое слово, как кусок боевой брони.

“Сэр, он предлагает нам помощь в поисках и спасении.”

“О, я в этом уверен,” - усмехнулся Гогунов. “Я полагаю, это один из способов попытаться потянуть время после того, как он не удосужился упомянуть нам, что в системе есть враждебные военные корабли. Этот ублюдок знал, что они там, знал, что они собираются напасть на нас, и все, что он делал, это продолжал ныть о том, что ему нужно больше времени, чтобы убрать своих проклятых людей с платформ! Черт, он, вероятно, просто задерживал нас, пока они не заняли позицию, чтобы выстрелить нам в спину!”

“Гм, может, мне перевести его на ваш дисплей, Сэр?“

“Я не могу придумать ни одной причины в галактике, почему вы должны это сделать,” - ответил Гогунов. “Пожалуйста, будьте любезны сообщить ‘президенту’, что я сейчас слишком занят, чтобы ответить на его звонок, и что я рекомендую ему сосредоточиться на ускорении эвакуации своих людей. Мы позаботимся о наших.”

Чой колебалась, ее лицо было глубоко несчастным, когда она повернулась к своим дисплеям спиной к адмиралу. Потом ее плечи поникли.

“Да, Сэр,” - тихо ответила она. Затем она прочистила горло, нажала клавишу и заговорила в свой собственный микрофон.

“Прошу прощения, господин Президент,” - сказала она без всякого выражения. “Адмирал Гогунов поручил мне сообщить вам, что он сейчас слишком занят, чтобы говорить с вами. Однако он рекомендует вам сосредоточиться на ускорении эвакуации ваших людей, пока мы занимаемся поисково-спасательными работами.”

Она помолчала, прислушиваясь к своему наушнику.

“Нет, господин Президент. Извините. Это единственное сообщение, которое у меня есть для вас.” Она снова прислушалась. “Да, Сэр. Я понимаю.” Еще одна пауза. “Сожалею, что вы так думаете, Сэр. И да, запись ведется.”

Она откинулась назад, когда связь с поверхностью планеты прервалась, и Хаскелл увидела, как она прикусила нижнюю губу.

Тишина на флагманском мостике была такой же полной, как и после последнего ракетного залпа, но теперь она была совсем другой. Начальник штаба чувствовала это вокруг себя, чувствовала неуверенность, несчастье, ужас... и встречные волны гневного, злобного одобрения от некоторых подчиненных Гогунова. Она не могла сказать, сколько из них чувствовали себя именно так, и мысленная белка мчалась все быстрее и быстрее, пока она пыталась придумать какой-нибудь способ, любой способ, отвлечь своего адмирала, человека, которым она так восхищалась, от пути Джаггернаута.

“Сэр, у меня есть запрос от капитана Тернер,” - внезапно произнесла капитан Чой, и Гогунов, взглянув на нее, кивнул.

“Соедините ее со мной.”

“Да, Сэр,” - ответила Чой, и на дисплее появилась миниатюрная темнокожая флаг-капитан Гогунова.

“Да, Индира?” - сказал он немного нетерпеливо.

“Как я поняла, тактическая секция переназначает цели Флибустьера, Cэр,“ - сказала она.

“Конечно, так и есть.”

Гогунов специально попросил назначить Тернер своим флаг-капитаном. Они прошли долгий путь, со времен обучения в Академии, и Сандра Хаскелл знала, как глубоко он уважает суждения Тернер. Несмотря на это, его тон был раздраженным, нетерпеливым.

Интересно, он уже знает, что она собирается сказать? То, что я надеюсь, черт возьми, она скажет, подумала она. Держу пари, что так оно и есть. Думаю, то...

“Могу я спросить, как скоро вы собираетесь провести запуск?” - спросила Тернер.

“Я намерен, капитан, провести запуск по заранее объявленному графику.” Голос, который раньше был раздраженным, теперь стал ледяным.

“Сэр, при всем моем уважении, я считаю, что мы должны отложить запуск.”

“Нет.”

Серо-зеленые глаза Тернер чуть-чуть ожесточились при этом односложном ответе. Она пристально посмотрела на него и глубоко вздохнула.

“Сэр, - сказала она с непривычной официальностью, - я настоятельно прошу вас пересмотреть время запуска.”

“Нет,“ - повторил он еще тверже.

“Сэр, мы контролируем более восьми тысяч транспондеров подвесок.” Усилия Тернер сохранить свой собственный тон разумным и рациональным были очевидны. “Потребуется время, чтобы восстановить их все, и Бог знает, там, вероятно, есть подвески с мертвыми или поврежденными маяками. Нам нужны все руки для поиска и спасения прямо сейчас. И, честно говоря, нам действительно нужна помощь каждого гипатийского шаттла, который мы можем получить. Если мы отодвинем время запуска, дадим им дополнительное время, необходимое для завершения гражданской эвакуации, — она слегка подчеркнула слово ”гражданская“, - они с гораздо большей вероятностью предоставят нам эти малые суда.”

Интересно, она действительно не знает, что Вангелис только что предложил именно это? Хаскелл задумалась. Это звучит так, будто она не знает, но...

Что бы там ни думал начальник штаба, но внезапно вспыхнувший огонь в глазах Гогунова показал, что, по его мнению, произошло.

“У нас здесь девяносто кораблей, капитан,” - холодно сказал он. “Я уверен, что мы сможем найти достаточно шаттлов и катеров, чтобы подобрать наших людей. И если местные власти не в состоянии вовремя эвакуировать всех своих гражданских, — в отличие от Тернер, его акцент был совсем незначительным, — то, возможно, им следовало подумать об этом, прежде чем они стали предателями Солнечной Лиги и пригласили несчастных ублюдков, которые только что убили почти двести тысяч наших людей.” Он впился взглядом в изображение своего старого друга. “Вы уж простите меня, если я не пролью много слез по поводу того, как они пожинают последствия своей гребаной измены.”

“Сэр, мы не знаем, кто из гражданских в этих поселениях поддержал референдум об отделении, - невозмутимо ответила Тернер, - но их все еще более шести миллионов, и согласно объявленным гипатийцами итогам, двадцать процентов населения системы проголосовало против отделения. Это означает, что наши "мишени", где-то около миллиона соларианских граждан и их детей которые никогда не хотели отделяться.”

“Это чертовски плохо,” - сказал Гогунов. "Мы их там не селили."

“В этом нет военной необходимости.” Голос Тернер был таким же ровным, как и у Гогунова. “На самом деле, как я только что заметила, против этого есть военный аргумент, например, спасение нашего личного состава. В сложившихся обстоятельствах, Адмирал Гогунов, я самым решительным образом протестую против вашего решения.”

“То, что вы с удовольствием называете моим решением, было принято вице-адмиралом Хайду при поддержке и одобрении высокопоставленного гражданского представителя федерального правительства в системе, капитан!” - рявкнул Гогунов. “Теперь они оба мертвы, благодаря нападению, предпринятому без всякого предупреждения враждебной оперативной группой, о существовании которой гипатийцы знали и никогда не упоминали. Поскольку они больше не в состоянии изменить решение и сроки, которые они приняли перед тем, как были убиты, я просто приступаю к исполнению последнего законного приказа, который мне дали. И это именно то, что собирается сделать наша оперативная группа. Это понятно?”

“Ваши намерения ясны, Сэр,” - ответила Тернер размеренным, официальным тоном. “Однако я считаю, что это является незаконным актом согласно Эриданскому Эдикту. Поэтому я должна отказаться от его выполнения.”

Хаскелл резко вздохнула, когда стальные слова флаг-капитана ударили по палубе, как древняя рыцарская перчатка, и лицо Гогунова потемнело.

“Вы не имеете права отказываться от моих приказов, капитан! Воинский Устав говорит об этом совершенно ясно, и я напоминаю вам, что Солнечная Лига находится в состоянии войны. Это превращает мятеж в тяжкое преступление, капитан Тернер!”

“Военные и гражданские суды четко установили, что военное право не отменяет Конституцию, Сэр,” - решительно заявила Тернер. “А Эриданский Эдикт представляет собой конституционный запрет на действия, которые вы собираетесь осуществить. И я хотела бы напомнить вам, Сэр, что сам Воинский Устав требует от офицера на службе отказаться от выполнения незаконного приказа и конкретно указывают, что это обязательство применяется во время войны так же, как и в мирное время.”

“Я не собираюсь обсуждать это с вами, капитан. Вы будете выполнять мои приказы, или я отстраню вас от командования и помещу под строгий арест, чтобы вы ждали военного трибунала по возвращении на базу.”

“Сэр, со всем почтением, я должна отказаться подчиниться этому приказу.”

“Тогда вы свободны, мадам. Капитан Ёсидзаки заменит вас на посту командира Лепанто, а вы удалитесь в свою каюту и будете считать себя арестованной. Итак, вы готовы подчиниться этому приказу, или мне нужно послать морских пехотинцев, чтобы силой удалить вас с флагманского мостика?”

“У вас есть полномочия освободить меня, и я приму это с облегчением,” - холодно сказала она, но затем ее голос изменился. “Я приму это с облегчением, но, говоря как человек, который больше не является вашим флаг-капитаном, человек, который знает вас сорок лет, подумайте об этом, ради Бога, Мартин! Разве мало людей уже погибло сегодня?”

“Не тех людей!” - рявкнул Гогунов в ответ и ударил по клавише разъединения.

“Где эта последовательность на запуск?” - потребовал он.

“Работаю над этим, Сэр,” - сказал коммодор Хэм в звенящей тишине.

“Хорошо.”

“Сэр, Адмирал Юнц на связи,” - доложила капитан Чой.

“Соедини,” - ответил Гогунов и кивнул в ответ, когда Юнц появился на дисплее. “Адмирал.” Его голос звучал почти нормально, несмотря на конфронтацию с Тернер. “Чем я могу вам помочь?”

“Сэр.” У Юнца был странный взгляд, взгляд человека, пытающегося справиться с кошмаром... и терпящего неудачу. “Могу я получить разрешение обратиться к гипатийцам за помощью в поисково-спасательных работах?”

“Нет!” Его темные глаза расширились от резкого ответа Гогунова, и новый командир оперативной группы резко покачал головой. “У них есть... — он взглянул на дисплей, - девяносто семь минут до того, как мы начнём Флибустьер.” Он оскалился. “Я не хочу, чтобы говорили, что мы помешали им эвакуировать как можно больше своих людей до истечения срока, даже если они предатели.”

“Но, Сэр, я не уверен, что у нас достаточно малых судов, чтобы подобрать наших выживших и...”

“Я не хочу слышать никакого дерьма о том, что у нас недостаточно малых судов.” В отличие от Юнца, глаза Гогунова горели, как голубая лава. “Мы гребаный флот Солнечной Лиги, Адмирал. А теперь делайте свое дело!”

“Да, Сэр,” - ответил Юнц. “Но, Сэр, если вы позволите мне закончить, у меня нет достаточно малых судов, чтобы подобрать выживших мантикорцев. Вот почему я подумал, что системные власти могут...”

“Подобрать манти?” - вспылил Гогунов. “Да какое мне дело до этих чертовых манти?”

“Но Денеб...”

“К черту Денебские соглашения!” - рявкнул Гогунов, и огонь его глаз внезапно сменился ледяным блеском. “Но вы правы, Адмирал. Мы же не можем просто оставить их плавать там, не так ли? А их скорость дрейфа означает, что они войдут в зону поражения примерно через десять минут.”

“Сэр...” - начала Хаскелл, не в силах скрыть ужас в голосе. Стрельба по спасательным капсулам была нарушением всех правил войны. Конечно же, он не собирался...

“У вас есть надежный пеленг их транспондеров, Адмирал?” - продолжал Гогунов, не обращая на нее внимания и не сводя глаз с Юнца.

“Ну да, Сэр.” Выражение лица Юнца стало совершенно пустым. “По крайней мере, некоторых. Вы приказываете мне стрелять по ним, когда они войдут в зону поражения ракет, Адмирал Гогунов?”

“Именно это я и приказываю вам сделать,“ - решительно сказал Гогунов. “Пора бы кому-нибудь научить этих мясников, что действия имеют последствия. Они ответственны за каждую каплю крови, пролитую с того момента, как они убили Адмирала Бинга и всех мужчин и женщин на борту его флагмана. Теперь их гребаная очередь.”

“Сэр, вы уверены...”

“Ну конечно же!” - взревел Гогунов. “Что, черт возьми, с вами происходит? Вы получили приказ, теперь выполняйте его!”

“Да, Сэр,” - сухо ответил Юнц.

“Сэр,” - снова начала Хаскелл. “Адмирал Гогунов, если мы...”

“Запуск ракет!” - внезапно сказал Хэм. “Несколько пусков...” Он замолчал на мгновение, словно не в силах поверить в то, что собирался сказать. Потом он оглянулся через плечо на Гогунова. “Сэр, дальность пуска - шестьдесят миллионов километров. Ускорение примерно четыре-пять-один километров в секунду в квадрате.”

КФМ Арнгрим

Система Гипатия

“Боюсь, он говорит серьезно,” - сказал Адам Вангелис с экрана Меган Петерсен. Президент системы выглядел изможденным, а его измученное лицо было словно из железа. “Когда убили Хайду, я надеялся, что тот, кто его заменит, окажется в здравом уме, но этот Гогунов даже не разговаривает со мной.” Он покачал головой, его голос был тяжелым. “После той цены, которую заплатили ваши люди, я не могу... я не могу по-настоящему сосредоточиться на всем этом.” Он снова покачал головой, движение было усталым и побежденным. “Наш народ никогда не забудет того, что сделали Адмирал Котоуч и ваши космонавты, коммандер Петерсен. Никогда. Но похоже, что все они погибли абсолютно напрасно.”

Сердце Меган превратилось в камень. Она посмотрела на ком-изображение, переданное на расстояние 3,3 световой минуты буем Гермес, который установил Адмирал Котоуч. Они не использовали его раньше, так как направленный гравитационный импульс вряд ли мог быть скрыт от солли. Однако больше не было причин скрывать присутствие мантикорских военных кораблей в гипатийском пространстве. Кроме того, оставшаяся платформа Призрачного Всадника, с которой он поддерживал связь, вела сверхсветовую передачу с того момента, как Котоуч начал свою атаку. Эта платформа показала ей каждую жестокую деталь того, что эскадра сделала с Оперативной группой 1030, и когда она наблюдала, как кровавая бойня взорвалась на ее участке, поняла, что флагман Хайду был среди уничтоженных, она надеялась, как и Вангелис, что тот, кто унаследовал командование, проявит здравомыслие, чтобы отказаться от нарушения Эриданского Эдикта. И все же теперь, когда она смотрела реальности в лицо, она знала, что надежда - это все, что у них когда-либо было, и вкус неудачи был горьким .

Адмирал Котоуч никак не ожидал, что уничтожит оперативную группу солли. Если уж на то пошло, он и представить себе не мог, что солли понесут такие потери. Никто из них этого не ожидал. И он знал, - они все знали, - что если солли настолько сумасшедшие, чтобы санкционировать что-то подобное, то их выжившие могут совершить акт массового убийства.

Но мы должны были попытаться, уныло подумала она. Мы должны были это сделать. Каждый из нас скорее умрет, пытаясь остановить это, чем будет жить, зная, что мы стояли в стороне и позволили случиться чему-то подобному.

Камень в ее груди сжался, когда она подумала о Джейсоне, задаваясь вопросом, есть ли какой-нибудь шанс, что он может быть на борту одной из горстки спасательных капсул, чьи маяки-транспондеры они засекли. Но таких капсул было немногим более сотни, и ее мозг с беспощадной точностью уже выдал итог.

А теперь еще и это.

“Он не даст вам больше времени, даже после того, как вы предложили помочь спасти его собственных людей?”

“Ни одной секунды,” - тяжело произнес Вангелис семь с половиной секунд спустя, когда буй Гермес передал Арнгриму его ответ на сверхсветовой скорости. Президент системы горько рассмеялся. “Он даже не сказал мне этого в лицо. Он ‘слишком занят’. И мы ни черта не можем с этим поделать.”

“Я бы на это не поставила, Сэр,” - сказала коммандер Меган Петерсен, не обнаружив твердости в собственном голосе.

Она подняла глаза от дисплея и встретилась взглядом со своим старшим помощником. Лейтенант-коммандер Тирунаву молча посмотрел на нее, затем слегка кивнул. Она указала на лейтенанта Бердена и лейтенанта Патрика Крауча, офицера Арнгрима по радиоэлектронной борьбе, и Тирунаву снова кивнул, более резко. Он подошел к тактической секции Бердена как раз в тот момент, когда Вангелис ответил Меган.

“Что вы имеете в виду, коммандер?” - потребовал президент Гипатии, потом напрягся. “Ваш корабль - единственный уцелевший! Вы же не можете рассчитывать остановить девяносто солариан в одиночку! Ради Бога, разве Мантикора не потратила достаточно жизней, пытаясь остановить то, что вы не можете остановить в конце концов?”

“Не имеет значения, сможем мы остановить это или нет, Сэр,” - решительно заявила Меган, ее карие глаза были полны огня. “Важно то, попытаемся мы это сделать или нет.”

“Но... Но вы не можете пожертвовать жизнью всех своих людей просто так,” - мягко сказал Вангелис семь секунд спустя, и она покачала головой.

“Не ‘просто так’, Сэр. Мы говорим о причине, по которой мы здесь. Мы говорим об ответственности и порядочности.” Она расправила плечи, спокойно встретив его взгляд. “Другой мантикорский капитан должна была принять это решение в месте под названием Грейсон, господин Президент. Она сделала то же самое, что и Адмирал Котоуч, и по той же причине. Вы нам доверились. Ваши люди доверились нам. И даже если бы это было не так, господин Президент, я не могу отправиться домой и сказать моей Императрице, что я стояла рядом, наблюдая акт массового убийства, и ничего не сделала.” Она покачала головой. “Честь Звездной Империи, - Ее честь, - не позволит мне сделать это. Теперь, если вы извините меня, у меня есть несколько дел, которые надо сделать. Петерсен, конец связи.”

КФСЛ Лепанто

Система Гипатия

“Ракеты?” - требовательно спросил Мартин Гогунов.

“Да, Сэр,” - подтвердил Коммодор Хэм. “На таком расстоянии у нас еще нет точного счета, но, похоже, около тридцати.”

“С шестидесяти миллионов километров?” Гогунов впился взглядом в дисплей, как будто думал, что он ему врет.

“Да, Сэр.” Хэм покачал головой. “Боюсь, я не имею ни малейшего представления, откуда они. У нас нет ничего на позиции, позволяющей накрыть место запуска. Это более чем в семидесяти пяти миллионах километров от того места, откуда они начали атаку на нас.”

“Они, должно быть, оставили наблюдателя, Сэр,” - сказала Хаскелл, молясь, чтобы направление внимания на нового врага отвлекло Гогунова от его безумия.” Он посмотрел на нее, и она пожала плечами. “Мы только что получили доказательство того, что их РЭБ достаточно хороша, чтобы спрятаться от нас в системе, Сэр, но никто не смог бы скрыть гиперпространственный след на таком расстоянии. Кроме того, они находятся внутри гиперграницы, и начальная скорость их ракет показывает, что они стартовали почти из состояния покоя относительно Гипатии.” Она указала на тактический дисплей, где только что были добавлены приблизительные координаты старта. Без четкой эмиссионной сигнатуры для стартового корабля они были намного более приблизительными, чем обычно, и янтарная сфера, указывающая их возможное положение, была почти в две световые секунды в поперечнике. “Это значит, что это не может быть кто-то новоприбывший.”

“Значит, это те же самые ублюдки, что напали на нас,“ - проскрежетал Гогунов. Это был не тот глагол, который Сандра Хаскелл выбрала бы для любого достаточно смелого, чтобы вступить в бой при соотношении восемнадцать к одному, но она энергично кивнула.

Гогунов сердито посмотрел на боковые панели тактического дисплея. Это было просто смешно! Даже если предположить что, кто-нибудь мог точно прицелиться во что угодно на расстоянии почти трех с половиной световых минут, шестьдесят миллионов километров были вдвое больше любой дальности, на которой даже манти когда-либо пытались вступить в бой без чертовски большой скорости сближения. Если предположить, что эти приближающиеся ракеты каким-то образом смогут поддерживать ускорение на всем пути, им все равно потребуется почти девять минут, чтобы достичь его корабли. Но они не могли этого сделать. Ни один импеллерный двигатель ракеты, когда-либо построенный, не мог выдержать такого ускорения так долго, и в отличие от многоступенчатого Катафракта, ни одна ракета манти никогда не демонстрировала способность включать чисто баллистическую фазу в свой профиль атаки. Так это был какой-то безумный блеф? Неужели эти кровожадные ублюдки пытаются отвлечь его от основной миссии - научить гипатийцев и всю остальную галактику платить за измену?

Возможно, это был блеф, но он не хотел рисковать после того, что уже произошло.

“Приготовиться к противоракетной обороне,” - сказал он. “И давайте направим несколько разведывательных платформ к месту их запуска.”

“Да, Сэр,” - ответил Хэм. “Противоракетная оборона находится в готовности номер один. А ближайшие платформы будут в пути через... восемьдесят секунд, как только до них дойдут инструкции по маневрированию. Я боюсь, что потребуется еще пять или шесть минут, чтобы подойти к ним достаточно близко, чтобы преодолеть стеллс-систему манти.”

“Просто найди этих ублюдков, Грег,” - сказал Гогунов. “Просто найди их.”

Коммодор Хэм кивнул, и Сандра Хаскелл откинулась на спинку командирского кресла, наблюдая, как значки ракет приближаются к ней. Как и ее Адмирал, насколько она знала, она обнаружила, что почти — почти - невозможно поверить, что даже мантикорские ракеты могут иметь такую дальность. С другой стороны, даже Катафракты раннего поколения в записях Лепанто так могли, хотя для этого потребовалась бы баллистическая фаза длиной в 41 миллион километров - и более восьми минут. Конечно, вероятность того, что они действительно попадут во что-нибудь с 3,3 световых минут, была... слабой, если не сказать больше. Но если...

“Отключение клина!” - внезапно объявил Хэм. “Период разгона составлял три минуты, Сэр. Скорость сближения после отключения семь-точка-три тысячи километров в секунду; дальность пять-два-точка-шесть миллионов километров.” Он покачал головой. “Боюсь, мы потеряли цель.”

Гогунов хмыкнул. Конечно, они потеряли цель. Никто не мог держать такие маленькие цели на таком расстоянии на активных датчиках, и без импеллерных сигнатур пассивные тоже не могли их отследить.

Он обдумал цифры. Три минуты приравнивались к максимальной продолжительности фазы разгона для стандартной ракеты. Одноступенчатые соларианские ракеты последнего поколения имели несколько более высокую скорость разгона, но эта трехминутная тяга ракетных двигателей была тактическим фактом жизни каждого флота в космосе на протяжении большей части стандартного века. Таким образом, вопрос заключался в том, обладали ли манти тем же потенциалом многоступенчатых двигателей, что и Катафракты.

Либо да, либо нет, Мартин, подумал он. И в любом случае, будет немного больше информации о возможностях ублюдков.

“Предположим, у них есть вторая ступень с такой же тягловой силой,” - сказал он. “Тогда каков их профиль?”

“Исходя из этого предположения, сэр, общее время полета из состояния покоя должно составлять ровно девять целых три десятых минуты. Они будут идти по баллистической траектории в течение трехсот семидесяти девяти секунд и снова запустятся примерно на двадцать-одним-точка-девять миллионов километров, предполагая, что им нужна максимальная скорость для их окончательного профиля атаки.” Хэм пожал плечами. “Они, конечно, могут отложить все для того, чтобы усложнить задачу.”

Гогунов кивнул и посмотрел на таймер. Триста семьдесят девять секунд с момента отключения означали, что через пять с половиной минут они так или иначе будут знать о любых способностях второй ступени.

“У вас есть очередность запуска для Флибустьера?” - спросил он.

“Э-э, нет, сэр,” - ответил оперативный офицер. “Боюсь, что нет...”

“Я понимаю, почему вы отвлеклись, Грег.” Гогунов тонко улыбнулся. “Но у нас есть немного времени до того, как эти ракеты доберутся сюда, если, конечно, они доберутся, так что мы можем использовать их, как вы думаете?”

“Да, Сэр.” Хэм, похоже, был не в восторге от такой перспективы, отметила Хаскелл. “Я займусь этим прямо сейчас. Это займет...”

Он замолчал, сильнее прижав наушник к уху, затем резко вскинул голову.

КФМ Арнгрим

Система Гипатия

«Переход на вторую стадию активации запуска через пять минут», - объявил лейтенант Берден, и Меган кивнула.

Ее решение о запуске было менее спонтанным, чем мог предположить Президент Вангелис. Она много думала о своих приказах, ожидая, пока адмирал Котоуч и остальная часть эскадры совершат свою самоотверженную атаку, и у нее не было никаких сомнений, что она просто нарушила их. Она должна была быть наблюдателем адмирала, его свидетелем. Она должна была записывать для потомков все, что солли могли сделать, в качестве доказательства в любых послевоенных судебных процессах по военным преступлениям. Она должна была позаботиться о любых выживших из эскадры, если солли не подберут их. И она должна была быть передовым разведчиком капитана Экворта, тем, кто предупредит и вовремя уведомит его, если Вукодлак и корабли сопровождения чудесным образом прибудут до ухода солли.

И она должна была вернуть людей Арнгрима домой живыми.

Она знала все это, так же, как она знала, что любая комиссия по расследованию может прийти к выводу, что ее приказы не оставляли ей права делать что-либо еще. Но это было еще одним способом сказать, что ее задница прикрыта. Что с бескомпромиссными инструкциями адмирала Котоуча в информационной базе данных Арнгрима никто не мог обвинить ее в том, что она ничего не сделала.

Но было несколько приказов, которым она не могла подчиниться. Не тогда, когда преемник Хайду был так же полон решимости утопить систему Гипатию в крови гражданских. Она не могла «наблюдать» за этим и жить с собой в ладу.

Она гадала, насколько потеря Джейсона повлияла на принятые ею решения. Кровоточащая рана его смерти разорвалась в ее сердце, еще более усугубленная тем фактом, сколь маловероятно, что она когда-либо будет точно знать, действительно ли он умер с Чинкуэдой. Она разбиралась в цифрах и знала насколько бесконечно мал этот шанс на самом деле, но, учитывая шансы против ее единственного корабля, было слишком вероятно, что она никогда и не узнает, каков шанс. И если каким-то чудом он выживет, а она нет, что он подумает о ее решении сейчас?

Он бы понял, сказала она себе. Он сделал бы то же самое. Я знаю, он бы так и поступил. И подумала, что он одобрил бы ее тактику.

Самой большой слабостью Арнгрима была емкость боезапаса. Имея только двенадцать пусковых установок и всего двадцать ракет на одну пусковую, у нее было всего двести сорок ракет, и четверть из них были птичками противоракетной обороны, в первую очередь Зуделками и Драконьими Зубами. Это дало ей ровно по две лазерные головки для каждого из уцелевших военных кораблей.

Даже превоходство мантикорских технологий не могло компенсировать такие шансы.

Но солли не могли этого знать, и поэтому она произвела тройной залп, используя полные пятнадцать процентов от общего запаса боеприпасов за один запуск. Тридцать шесть ракет типа Марк 16 - восемь из них Зуделки и Драконьи Зубы - пройдут через то, что осталось от защиты солли, подумала она мрачно, и она выбрала свою цель со злым умыслом. Пока они не догадались, что она сможет сделать это всего лишь пять раз, прежде чем ее пусковые опустеют ...

О, и было бы неплохо избежать столкновения с любой из их ракет, Меган, прозвучал в ее голове голос, так похожий на голос Джейсона, и она удивила себя маленькой, но искренней улыбкой.

«Эти разведчики-беспилотники приближаются, Мэм», - сказал лейтенант Крауч со своей секции РЭБ. Она посмотрела на него, и он поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом. «Скорее всего, они прорвутся через наши стелс-системы в следующие сорок пять секунд или около того».

«Тогда, полагаю, пришло время твоего маленького сюрприза, Пат».

"Да, Мэм!"

Несмотря на напряженность момента, Крауч на самом деле улыбнулся с юношеским энтузиазмом. Возможно, потому что в его возрасте он действительно чувствовал себя бессмертным, подумала Меган. Не то чтобы он не имел права на какую-то личную гордость. Он и Берден довольно долго размышляли о возможности использования соларианских разведчиков после того, как Арнгрим получил приказы адмирала Котуча.

Разведывательные дроны солли были гораздо менее скрытны, чем думали ФСЛ. Не то что бы они бегали c дикими воплями «Вот и я!». Фактически, по сравнению с предыдущими платформами, с которых Королевский Мантикорский Флот начал свою долгую войну против Народной Республики, они вовсе не были плохи. На самом деле, немного лучше, чем обладал КФМ на рубеже веков. К сожалению для ФСЛ, это было двадцать лет назад, и все изменилось в секторе Хэвен. Комбинация бортовых датчиков Арнгрима и гораздо более способных разведывательных платформ, которые она и ее павшие корабли сопровождения развернули до финальной битвы адмирала Котуча, имела очень мало проблем с отслеживанием поступающих сигналов от дронов, и Берден и Крауч наметили полеты противоракет Марк-31 вдоль их наиболее вероятных векторов. Противоракеты запустили по баллистике с отключенными приводами, полагаясь исключительно на начальную скорость, сообщаемую мощными магнитными драйверами пусковых установок Арнгрима.

Это было всего лишь полторы тысячи метров в секунду, очень низкая скорость по меркам ракет и противоракет, но они также были запущены, представляя собой лучшую часть залпа, час назад, в промежутках вдоль пути Арнгрима, когда он продолжал рассекать пространство между собой и точкой старта остальной эскадры. Даже в своем артритическом темпе ближайший из них находился в 5 300 километрах от корабля, и четыре из них были почти идеально расположены для перехвата ближайшего разведывательного беспилотника. На самом деле один из них...

«Заходи на них с боку», - сказала она. «Номер двенадцать, я думаю».

«Так точно, Мэм!» - ответил Берден. «Вхождение в контакт с Номером Двенадцать ... сейчас», и он нажал кнопку.

Два из потенциальных перехватчиков были почти непосредственно между Арнгримом и дроном. Однако другая пара находилась далеко от одной стороны кратчайшего вектора между ней и разведдроном противника, и Меган выбрала самую дальнюю от Арнгрима. Траектория его была не так хороша, но если сработал второй этап мозгового штурма Бердена и Крауча ...

Она оставила их в покое в то время как снова обратила свое внимание на Марк 16, чьи импеллерные клинья точно что зажглись еще раз.

Дальность была настолько экстремальной, что даже с платформой Призрачного Всадника, припаркованной почти в точности над солли, было очень мало времени для какой-либо коррекции курса по телеметрическим каналам Арнгрима на скорости света. Она смирилась с этим, войдя внутрь. Но то, что сделала эта платформа, позволило ей снять отпечатки эмиссионных сигнатур своих целей с мучительной точностью. Мало того, Крауч и Берден пришли за ней вторым фронтом. Они определили новый флагман солли после того, как ее птички были запущены, но в то время было еще достаточно времени, чтобы сказать им, кого искать.

Боюсь, это не ваш день, адмирал Гогунов, подумала она. И если моей блестящей тактической службе удастся убить ваши беспилотники, прежде чем вы найдете нас, я действительно смогу обрушиться на вашу группу, прежде чем она сможет найти меня, чтобы запустить свои собственные проклятые ракеты.

Ей это понравилось.

Ей очень это понравилось.

КФСЛ Лепанто

Система Гипатия

«Сэр, решение для стрельбы готово», - тихо сказал капитан Рочетти.

Контр-адмирал Томас Юнц повернулся лицом к своему офицеру, и Рочетти прочистил горло.

«У нас нет четких захватов по... целям. Еще нет. Лучшее, что мы могли бы сделать на этом этапе - это насыщенный залп. Это потребует много ракет, Сэр.”

Его голос звучал почти обнадеживающе, понял Юнц. Это была его первая мысль. Потом была еще одна, и он открыл рот.

Он снова закрыл его.

У них не было «четких захватов»?

«Сэр, я просмотрел данные Маурицио», - сказал коммодор Дантас, начальник штаба эскадры крейсеров 4018. "Он прав. Без жестких целеуказателей нам понадобилось бы много ракет, чтобы покрыть такой большой объем пространства. Это продлится еще - он взглянул на тактический дисплей, где цифровой отсчет времени неуклонно скользил вниз к предполагаемому времени прибытия входящих мантикорских ракет - девять или десять минут до того, как их вектор приблизит их достаточно близко, чтобы мы могли получить ответ от систем наблюдения."

Несомненно так и есть, подумал Юнц. В конце концов, спасательные капсулы были очень маленькими целями.

По этой причине они несли маяки-транспондеры ... точно такие же, как те, что мигают на том же тактическом дисплее. Маяки, предназначенные для помощи шаттлам - или чему-то еще - нацеленным на них и их хрупкий груз выживших.

«В данных обстоятельствах, сэр, - продолжил Дантас, - я бы рекомендовал отложить запуск до тех пор, пока у нас не появится лучшее решение. Оперативная группа уже потеряла много своих ракет. Было бы не плохо не тратить их больше, чем нужно.”

Его глаза долго удерживали Юнца. Затем адмирал кивнул.

«Отличное замечание, Джастин», - сказал он. «У нас будет достаточно времени, чтобы выполнить приказы адмирала Гогунова, когда расстояние сократится. А пока давайте сосредоточимся на спасении наших людей. Я думаю..."

«Запуск противоракет, сэр!» - внезапно сказал Рочетти. «Манти только что атаковали разведывательные платформы!»

КФСЛ Лепанто

и

КФСЛ Ясима

Система Гипатия

«Запуск противоракет!» - рыкнул коммодор Хэм, и Гогунов бросил взгляд на иконку, только что появившуюся на дисплее. Они вырастали из ниоткуда, со значительным смещением к одной стороне янтарной сферы - значительно большей в диаметре, чем обычно, на той безумной дальности - указывая на возможную точку запуска ракет манти. Учитывая экстремальные скорости разгона противоракет и скорость, которую развила разведывательная платформа, время полета было очень коротким. Но компьютерам этого было достаточно, чтобы определить точку, с которой была запущена эта противоракетная атака.

А затем, через тридцать секунд после того, как была обнаружена сигнатура противоракет, последняя скоростная передача разведмодулей достигла Лепанто.

«Поймали их, Сэр!» - радостно сказал Хэм. «Сигнатура все еще слаба, но… Уточнение, Сэр: сигнатуры, множественные сигнатуры. БИЦ оценивает их как пару этих огромных эсминцев.

«Зафиксируй на дисплее и выпускай птичек!»

"Да Сэр! Программирую.”

"Очень хорошо. И как только вы их запустите, установите очередность для Флибустьера.” Гогунов злобно улыбнулся. “У нас по прежнему есть шесть минут, прежде чем их пташки доберутся сюда, даже если наше предположение наихудшего варианта развития верно. Мы могли бы извлечь из них выгоду.”

Хэм вздрогнул, и его руки на мгновение перестали двигаться, прежде чем он завершил огневое решение. Лепанто вздрогнул, когда с одного из его бортов вылетел полный залп Катафрактов-А, и операционист следил за их исходящими следами на протяжении одного или двух ударов сердца, затем посмотрел на Гогунова. Он не сказал ни слова, но адмирал увидел молчаливый вопрос - возможно, даже молчаливый протест - в его глазах, и его голодная улыбка превратилась в оскал.

“Я дал Вангелису полный срок Адмирала Хайду, несмотря на то, что манти напали на нас задолго до того, как мы достигли его окончания. Черт побери, насколько им было известно, Адмирал все еще мог смягчиться и снова его продлить! Но они исключили такую возможность, когда напали на нас. Так что если они посчитают нужным напасть на нас до истечения нашего срока, еще раз, любые последствия будут на их совести. А теперь запускайте ракеты, коммодор!”

“Сэр, я...”

“Запускайте их, или вы можете присоединиться на военном трибунале к капитану Тернер!” - рявкнул Гогунов.

“Не делай этого, Грег.”

Сандра Хаскелл не осознавала, что говорит, пока все на флагманском мостике не уставились на нее.

“Что вы только что сказали?” - спросил Гогунов, поворачиваясь к ней с горящими глазами.

“Я попросила Грега не делать этого, Сэр,” - сказала Хаскелл флаг-офицеру, которому она так долго служила и которого уважала. “Пожалуйста, Сэр! Вы не должны этого делать! Капитан Тернер права, и где-то внутри вы должны знать, что она права! Флот был создан именно для того, чтобы предотвращать подобное, Сэр! Не превращайте себя в...”

“Заткнитесь и убирайтесь к черту с флагманского мостика!” - рявкнул Гогунов. “Вы освобождаетесь от обязанностей, коммодор, и я желаю вам сгнить в тюрьме! Убирайтесь к черту с моих глаз!”

“Сэр...”

“Сейчас же, коммодор! А что касается вас, коммодор Хэм, вы можете приступать или столкнетесь с обвинениями. И если вы это сделаете, я лично потребую смертного приговора!”

Хэм побледнел. Его глаза метнулись к Хаскелл, но тут же закрылись.

“Да, сэр,” - сказал он бесцветным голосом.

“Пожалуйста, Сэр,” - сказала Хаскелл. “Я вас умоляю. Не...”

Гогунов нажал кнопку на подлокотнике командирского кресла.

“Главный старшина, зайдите на флагманский мостик... и захватите свое оружие,” - проскрежетал он стальным голосом, не сводя глаз с лица Хаскелл.

***

“О, Господи,” - выдохнул капитан Рочетти, когда на дисплее появились коды команд.

“Что?“ - рявкнул Юнц.

Оперативная группа 1030 только что сделала залп по координатам манти. В отличие от гигантского залпа с подвесок Хайду Гьезо, в этом было менее трехсот птичек, и даже с последней информацией с разведывательных платформ, точность на таком расстоянии была бы... менее впечатляющей. На данный момент ему не нужны новые помехи.

“Флагман проведет запуск с орбитальных платформ через четыре минуты, Сэр,” - ровным голосом произнес Рочетти.

Юнц уставился на него. Конечно же, он не имел это в виду! Гогунов запустит ракеты сейчас? Он обещал гипатийцам еще пятьдесят минут!

“Сэр, клинья ракет манти только что включились!” - объявил помощник Рочетти.

Глаза Юнца метнулись обратно к дисплею, когда мантикорские ракеты вновь появились на нем. Очевидно, у них было несколько двигателей.

“Атака через три минуты,” - резко сказал Рочетти. “Запуск противоракет через сто секунд!”

“Приказ по эскадре,” - услышал Юнц свой голос. “Не запускать ракеты с платформ!” Он повернулся к начальнику штаба. “Вы меня понимаете, Джастин? Отмените это сейчас же. Не запускать!”

“Но, Сэр...” - начал Рочетти, и яростный взгляд Юнца снова метнулся к нему.

“Черт побери, выполняйте, капитан! Никто в этой эскадре не прикоснется к этой чертовой кнопке запуска!”

КФМ Арнгрим

Система Гипатия

“Они попались на эту удочку, Мэм!” - торжествующе воскликнул лейтенант Берден. “Посмотрите на этот прекрасный вид!”

Меган Петерсен подумала, что это вряд ли настоящий отчет, но в данных обстоятельствах она не собиралась жаловаться. Катафракты, летевшие от Гипатии, очевидно, были более старой версией, идентичной той, что они нашли в записях Филареты на Мантикоре. Время полета на этой дистанции будет на сорок секунд больше, чем у ее собственных Марк-16, и ее атака достигнет цели за семь минут до того, как они достигнут своей.

Несмотря на это, она знала, что Берден почти наверняка прав. У солли еще оставалось время, чтобы изменить ситуацию, если они поймут, что их надули, но они должны были сделать это до того, как отключатся первые ступени их ракет. Так что если они не сделают это в ближайшие две с половиной минуты или около того, они только что потратили впустую еще почти триста ракет.

“Вы с Патом хорошо поработали, Билл,” - сказала она. “По крайней мере, пока так кажется,” - добавила она, страхуясь на всякий случай.

“Я не думаю, что они имеют представление о том, что мы только что с ними сделали, Мэм,” - сказал лейтенант-коммандер Тирунаву, качая головой. “И у них, черт возьми, нет другой платформы достаточно близко, чтобы вовремя сказать им, что с этим делать!”

“Я тоже не думаю, что они догадались, Рольф,“ - ответила Меган. “Я просто знаю, гордыня до добра не доведет.”

“Точно сказано.”

Старпом кивнул, хотя было очевидно, что он не верит, что здесь произойдет что-то подобное, и Меган честно не винила его. В то же самое время, когда они запустили свои противоракеты с выключенными двигателями, они засекли все полдюжины их запущенных Лорелей в стратегических точках. Одно из таких мест находилось в дали от противоракет, которые она использовала, чтобы уничтожить разведывательный беспилотник, но почти в двухстах тысячах километров дальше от Арнгрима. Судя по первоначальному пути Катафрактов, они определенно были нацелены на пару “Роландов”, которые ничего подобного не имели.

Хотела бы я видеть лицо Гогунова, когда - если - он это поймет, подумала она со злобным удовлетворением. На самом деле, единственная вещь, которая порадовала бы меня больше, если бы он никогда не понял этого, потому что ему предстоит встретится с серьезным смертельным случаем.

КФСЛ Лепанто

и

КФСЛ Яшима

Система Гипатия

Ракеты Меган Петерсен врезались в то, что осталось от оперативной группы 1030.

На этот раз Зуделки не стали сюрпризом. И Драконьи Зубы тоже. Соларианские офицеры противоракетной обороны видели их раньше и знали, что это такое.

К сожалению, знать, что они такое, - это не то же самое, что знать, как их победить.

На этот раз ракет было гораздо меньше - всего тридцать шесть, а не триста девяносто шесть как в каждом залпе Яна Котоуча. С другой стороны, линейные крейсера Хайду Гьезо могли выпускать 1 568 противоракет и имели 1 960 лазерных кластеров на последнем рубеже обороны против этих более крупных залпов. Против Арнгрима уцелевшие линейные крейсера Гогунова имели только 141 пусковую установку и 176 кластеров. Несмотря на скудость противоракетной обороны легких соларианских подразделений, его крейсеры и эсминцы фактически утроили его огневую мощь, когда Марк-16 ворвались в его строй.

Этого было недостаточно, не перед лицом Зуделок и Драконьих Зубов, и не тогда, когда лейтенант Брендан и лейтенант Крауч получили подробные эмиссионные сигнатуры каждой единицы под командованием Гогунова, переданные платформой Призрачного Всадника, о существовании которой они все еще не догадывались. Дальность полета была слишком велика для любой корректировки в последнюю секунду, но их ракетам было точно сказано, что искать и где искать.

Противоракеты уничтожили пять настоящих ракет и двадцать шесть фантомов Драконьих Зубов. Лазерные кластеры остановили еще четырнадцать ракет, что было лучше, чем ожидала Меган Петерсен. В конце концов, только тридцать два процента ее птичек из залпа прошли через все, что отчаянные защитники Оперативной группы 1030 могли выпустить в него.

Всего девять лазерных головок. Но каждая из этих лазерных головок Марк-16Г была мощнее соларианской ракеты Требушет, и каждая из них искала одну и ту же цель.

Она называлась Лепанто.

***

Ударная рама Сандры Хаскелл жестоко колотила ее, в то время как лазерные головки манти разрушали ее корабль.

Только тот, кто действительно испытал на себе реальность ракетного боя - а до сегодняшнего дня Сандра Хаскелл не знала, что бы она ни думала, - мог по-настоящему представить себе, на что это похоже. Долгие, затянувшиеся минуты, когда ты знаешь, что десятки ракет летят к тебе, чтобы убить. Ледяной шар в твоем животе, когда ты понял, что они нацелились на твой корабль, а не на его спутников. Четкие команды, голоса, которые становились все более отрывистыми, становились все выше, когда минуты превращались в секунды, проносясь сквозь пальцы. Ужас, от которого замирало сердце, когда приближающийся огонь прорывался через зоны противоракетной обороны и лазерные кластеры переходили на бешеный огонь с максимальной скоростью.

А потом словно кувалда, удар, подобный удару молота Тора, когда лазерные головки взорвались и лазеры с ядерной накачкой разорвали боевую броню и человеческую плоть с демонической яростью. Это была не серия взрывов, не совсем так. О, это была серия, но на тех скоростях сближения, в точно сфокусированной, безупречно последовательной атаке, которая была отличительной чертой Королевского флота Мантикоры, ни человеческий мозг, ни человеческие чувства не могли измерить последовательность. Это было одно безжалостное, разрушительное мгновение, вырванное из сердца вечности и неизгладимо выжженное в крови, костях и мозгу каждого, кто сумел пережить его.

Вселенная вздыбилась безумием. Завизжала аварийная сигнализация, три четверти схемы корабля на задней переборке просто вспыхнули ярко-красным, быстрее, чем человеческий глаз мог уследить.

Что-то пронзило сердце флагманского мостика, что-то настолько огромное, настолько ужасное, что простой смертный не мог даже начать понимать это. Мостик разгерметизировался, не постепенно, как это происходило на симуляторах, мгновенно, со взрывной декомпрессией, адский вой, который пронзительно завыл в сенсорах шлема ее скафандра... и затем внезапно, резко смолк.

А потом все закончилось.

Она почувствовала, что с трудом дышит. Когда поняла, что все еще жива. Что каким-то образом она пережила этот Холокост.

По крайней мере, пока. У корабля еще было время развалиться или взорваться. Видит Бог, она уже достаточно насмотрелась на это в этот ужасный день!

Гравитация внезапно исчезла, и ее ноздри раздулись, когда все основные осветительные элементы погасли и включились аварийные огни. Какое-то мгновение она сидела как парализованная, прежде чем поняла, что это, вероятно, хороший знак. Потеря мощности была намного лучше, чем отказ термоядерного реактора, и если не было энергии для гравитационных пластин, то не было энергии и для импеллеров, а это означало, что отказавший инерционный компенсатор не позволит импеллерному приводу Лепанто превратить весь его выживший экипаж в кашу.

Это означало, что она могла бы продолжать выживать... если только кто-то на стороне манти не был в настроении для репрессий после нарушения Денебских соглашений вице-адмиралом Хайду.

“Ты ничего не сможешь с этим поделать, Сэнди", - сказала она себе. Лучше всего сосредоточиться на том, что ты можешь предпринять.

Она отстегнула противоударную раму и оттолкнулась от командирского кресла, делая пируэты в воздухе,- нет, все-таки в вакууме, предположила она, - пока ее глаза рассматривали сильно искалеченный мостик и дрейфующие тела, которые были ее друзьями тридцать секунд назад.

“Общекорабельный канал связи,” - сказала она компьютеру своего скафандра.

“Корабельный канал связи отсутствует,” - донеслось до нее музыкальное контральто скафандра.

“Тогда общую связь через скафандры.”

“Общий канал связи открыт,” - сказал компьютер, и она глубоко вздохнула.

“Всему личному составу, это коммодор Хаскелл,” - произнесла она так четко и спокойно, как только могла. “Флагманский мостик сильно пострадал. Мне срочно нужен поисково-спасательный отряд. Повторяю, флагманский мостик разрушен, и мне нужно...“

Она замолчала, едва успев подавить возглас удивления, когда что-то вцепилось ей в левую лодыжку. Она посмотрела вниз, и ее глаза расширились, когда она увидела Мартина Гогунова.

Контр-адмирал был еще жив. На самом деле, он, казалось, не был ранен вообще, что было примечательно, учитывая искореженные обломки, в которые превратилось его командирское кресло. Его ударная рама была сломана, искорежена и заклинена, - как она видела, он вытащил аварийный штифт и вообще ничего не произошло, - панель на правом наплечнике его скафандра была наполовину оторвана. Казалось невероятным, что он мог вынести столько повреждений, не разорвав скафандр насквозь, но, очевидно, это было не так. Глядя сквозь кристаллопласт его шлема, она могла видеть зеленое свечение, которое подтверждало хорошее давление в скафандре.

Но они никак не могли освободить его, не повредив снаряжение..

Это была ее первая мысль, но потом она задалась вопросом, почему он схватил ее за лодыжку вместо того, чтобы позвать на помощь по комму. Должно быть...

Он поднял на нее глаза, встретился с ней взглядом, затем отпустил ее лодыжку и ударил правой рукой по шлему. Он ткнул пальцем в правое ухо и энергично закивал. Затем он открыл рот, явно что-то говоря, и с такой же силой покачал головой.

Ну конечно, подумала она. Комм был установлен за правым плечом в скафандре ФСЛ. Он все еще слышал ее, но передатчик не работал.

Она кивнула, показывая, что поняла, но он снова указал на нее, и она нахмурилась. Он указал в третий раз, сильнее, чем когда-либо, и ее глаза расширились. Он указывал на тактическую секцию... где в кресле находился обезглавленный труп коммодора Грегори Хэма. Она снова посмотрела на него, и его губы снова зашевелились, произнося единственное слово, которое она не могла расслышать, произнося его достаточно медленно, чтобы она могла прочесть его.

“Запуск.”

Она смотрела на него несколько секунд, а затем медленно покачала головой.

Он замер. Какое-то мгновение он, казалось, вообще не реагировал. Затем его лицо исказилось, потемнело от ярости, и губы снова зашевелились. Она знала, что он выкрикивает команду снова и снова, но только он мог слышать ее. И когда она не ответила, его губы начали формировать другие слова, поток брани.

Она посмотрела на него почти с сочувствием. Насколько она могла судить, он был невредим, а это означало, что он все еще командовал. Но чтобы командовать, он должен быть способен командовать, а это требовало умения общаться.

Военный Устав выражался ясно. Она точно знала, что ее командир приказывает ей сделать, предполагая, что она сможет каким-то образом передать приказ за пределы разбитого корпуса Лепанто. Это означало, что у нее, как у главы его штаба, не было иного выбора, кроме как проследить за тем, чтобы приказ был передан и выполнен.

“Передача через общую связь скафандров,” - снова сказала она компьютеру.

“Общий канал связи открыт,“ - ответил компьютер.

“Всему личному составу,” - твердо сказала она, глядя в яростные голубые глаза Мартина Гогунова, “Коммодор Хаскелл. Если у кого-то есть доступ к работающему комму межкорабельной связи, немедленно свяжитесь с контр-адмиралом Юнцем. Сообщите ему, что командование перешло к нему. Повторяю, сообщите Адмиралу Юнцу, что он командует.”

Гогунов яростно извивался, разрывая ударный каркас, выкрикивая проклятия, которых никто не слышал, и Хаскелл упала на палубу рядом с ним, вне досягаемости его молотящих рук. Она переключилась на командный канал флагмана, встроенный в ее ком-скафандр. Если он мог слышать общую связь, возможно, он мог слышать и эту тоже.

“Простите, Сэр,” - сказала она. “Мне очень жаль. Но я не могу вам этого позволить. Я просто не могу, и я думаю, что Юнц не будет стрелять, без вашего особого приказа. Извините.”

***

“Сэр, у меня есть запрос на связь,“ - странным голосом произнесла коммандер Голечкова.

“У меня их и так полно, Татьяна!”- Томас Юнц рявкнул на своего офицера связи, и Бог знает, это было правдой. В том числе и тот, который он чертовски хотел бы не получать, от капитана Индиры Тернер, передающей сообщение коммодора Хаскелл, о передаче ему командования.

Он всегда хотел командовать оперативной группой, но не так! Хорошо только, что Гогунов не успел запустить Флибустьер до того, как его флагман был выведен из строя.

“Сэр, это от манти,” - сказала Голечкова, и Юнц замер.

От манти? Этого не может быть! Залп, выпущенный Гогуновым до того, как Лепанто стал калекой, уничтожил обоих манти. Они получили положительное подтверждение этого от второй разведывательной платформы, направленной на их расположение! Даже обломков не осталось! Но...

“Ты уверена, что это не кто-то там, на Гипатии, пытается нас обмануть?”

“Сэр, он идет примерно c тридцати тысяч километров от Яшимы. Я полагаю, что это может быть трюком гипатийцев, но это не... ну, не похоже на то, Сэр.” Голечкова покачала головой. “Я думаю, что это действительно манти, Сэр.”

“Черт,” - пробормотал Юнц достаточно тихо, чтобы Голечкова могла притвориться, что не расслышала. Затем он встряхнулся.

“В таком случае, полагаю, мне лучше ответить на звонок, не так ли?” Он пересек отсек и снова сел в свое командирское кресло. “Соедините.”

“Да, Сэр.”

Мгновение спустя на дисплее появилось изображение крепко сложенной брюнетки с удивительно жесткими глазами, одетой в скафандр командующего Королевским флотом Мантикоры.

“Я контр-адмирал Томас Юнц, Соларианский Флот,” - представился он. “И вы...?”

Он откинулся назад, чтобы переждать задержку передачи, затем дернулся, когда она ответила всего через семь секунд.

“Коммандер Меган Петерсен, Королевский Флот Мантикоры.” Ее голос был так же холоден, как и суровый взгляд. “Полагаю, адмирал Гогунов получил мое сообщение?”

Юнц сжал челюсти. Он гадал, что за причудливая судьба выбрала Лепанто в качестве мишени для этого одиночного залпа. Но, возможно, это была вовсе не “судьба”. Но если она всерьез утверждала, что намеренно нацелилась на флагман Оперативной группы 1030 и если она говорила правду, то как, черт возьми, ей это удалось? И как она вообще узнала, кто такой Мартин Гогунов?

Дурацкий вопрос, понял он мгновение спустя. Даже если бы мы не уничтожили корабли, которые стреляли, они должны быть по крайней мере в трех или четырех световых минутах отсюда, и это, черт возьми, не займет шесть минут для того, чтобы ответить, не так ли? Если у них достаточно достаточно быстрая сверхсветовая связь, чтобы передать сигнал через какой-нибудь буй или платформу всего в тридцати тысячах километров отсюда, а мы даже не видим эту чертову штуку, то она, вероятно, все это время поддерживала связь с Вангелисом! И если это правда, кто, черт возьми, знает, какие еще мерзкие маленькие сенсорные платформы плавают там?

Он сказал себе, что не может позволить себе приписывать сверхъестественные способности мантикорской технологии. Последнее, что он мог позволить сделать этой коммандеру Петерсен, - убедить его, что она способна творить чудеса, выходящие за пределы его воображения.

Конечно, то, что она уже сделала, было достаточно плохо.

“Что за Адмирал Гогунов?” - спросил он.

“Маньяк, который сказал Президенту Вангелису, что собирается убить шесть миллионов граждан Гипатии примерно через тридцать семь минут,” - ледяным тоном ответила Петерсен. “Маньяк на борту КФСЛ Лепанто, который в настоящее время дрейфует без энергии и сбрасывает спасательные капсулы.”

Юнц глубоко вздохнул. Слишком много для других "мерзких маленьких сенсорных платформ", следящих за ним. Вангелис мог бы сказать ей, кто такой Гогунов, но он не мог рассказать ей о нынешнем состоянии Лепанто.

Но ведь ты и так это знаешь, подумал он. Ты понял это в тот момент, когда сообразил, что она намеренно нацелилась на корабль Гогунова.

“Я не знаю, жив Адмирал или мертв,” - услышал он свой ровный голос. “В настоящий момент я принял командование на себя. Так что, что бы вы ни хотели сказать, говорите это мне.”

“Хорошо, я так и сделаю.” Она слегка улыбнулась. Это выражение напомнило ему старую земную акулу.

“Народ Гипатии решил отделиться от Солнечной Лиги,” - сказала она ему. “Я понимаю, что Лига отвергает их право делать что-либо подобное. Очевидно, моя Звездная Империя и ее союзники не согласны с такой... интерпретацией конституции. Однако до сегодняшнего дня мне никогда не приходило в голову, что Флот Солнечной Лиги, этот образец всех добродетелей, этот хранитель всего справедливого и истинного, может совершить преднамеренное нарушение Эриданского Эдикта. С другой стороны, - эта улыбка сменилась выражением ледяной непреклонности, - я бы также не ожидала, что ФСЛ так грубо нарушит Денебские соглашения. Не знаю даже почему. Мы все знаем, что ваш Флот время от времени делал на службе Пограничной Безопасности, не так ли?”

Юнц почувствовал, как его лицо потемнело, но он не мог отрицать ее обвинения. На самом деле, он понял, что это была настоящая причина его гнева. Потому что она была права насчет того, что флот совершал в Протекторатах слишком часто... и насчет того, что Хайду Гьезо делал прямо здесь, в Гипатии.

“Я не стану лгать вам, Адмирал Юнц,” - продолжала Петерсен после паузы. “Мой корабль - единственный мантикорский корабль в системе ... по крайней мере сейчас. Но вы уже видели, что четыре корабля Королевы могут сделать с сотней соларианских линейных крейсеров, а я только что продемонстрировала, что могу сделать с одним выбранным целью линейным крейсером. Я могу сделать это снова. Я могу делать это снова так часто, как мне нужно, но в отличие от вице-адмирала Хайду и контр-адмирала Гогунова, я действительно не люблю убивать людей, когда мне это не нужно. Даже соларианцев, которые только что убили две тысячи моих друзей.”

Ее глаза впились в него и что-то внутри него сжалось перед их ледяной угрозой.

“Я не могу заставить вас сделать что-либо, не уничтожив еще больше ваших кораблей, Адмирал, - сказала она решительно, - и между нами говоря, я думаю, что сегодня уже погибло достаточно людей. Итак, вот мое предложение. Вы забираете свои уцелевшие корабли и убираетесь к черту из Гипатии. Я уверена, что гипатийцы позаботятся о спасении всего вашего выжившего персонала, предполагая, что они могут прекратить попытки спасти гражданских лиц и детей которых Солнечная Лига готова была убить, чтобы сделать политическое заявление. Если вы не собираетесь этого делать, отлично. У вас есть десять минут, чтобы принять решение. Если вы решите остаться, тогда, я полагаю, мы с вами выясним, сколько еще ваших линейных крейсеров я смогу уничтожить, один за другим, пока вы или ваш преемник, наконец не поймете, где я на самом деле нахожусь, и не сумеете открыть ответный огонь. Конечно, даже если вы это сделаете, моя защита рассчитана на то, чтобы противостоять мантикорскому ракетному обстрелу, не так ли? И поверьте мне, я чертовски быстрее, чем все, что у вас есть.

Вы не можете найти меня, вы не можете атаковать меня, вы не можете поймать меня, и вы черт возьми, не можете убежать от меня.

Итак, примите решение, Адмирал Юнц. Скажите мне, что вы собираетесь делать и должна ли я убить еще больше солли сегодня, после всего случившегося.

КПГ (Космический патруль Гипатии) Челнок Астерия

Система Гипатия

Полетт Килгор должна была быть отозвана Центром управления полетами. Если уж на то пошло, ей следовало бы, черт побери, хорошенько отдохнуть, и она это знала. Уставшие пилоты совершали ошибки, измученные пилоты допускали катастрофические ошибки.

К черту все, устало подумала она. На борту никого нет, кроме нас с Джоном, и он разозлится еще больше, если кто-нибудь попытается нас вызвать.

“Есть кое-что на ноль-три-восемь,” - сказал сержант Дебнэм, как будто ее мысли вызвали это сообщение.

“Например?” - cпросила Килгор, автоматически поворачивая нос в указанном направлении. Она поняла, что вопрос прозвучал невнятно из-за усталости, но Дебнэм, казалось, ничего не заметил.

“Не знаю,” - ответил он. “Может быть, это просто еще один кусок обломков - видит Бог, их достаточно,” - добавил он с горечью.

Ты прав, Джон, подумала она с такой же горечью. Четыре из последних пяти радиолокационных целей, которые они перехватили, были именно этим, обломками. Пятая была спасательной капсулой, ее передатчик был так же мертв, как и молодая женщина в скафандре коммандера. Килгор не хотелось думать о том, как эта молодая женщина умерла, одна в мертвой капсуле, медленно истекая кровью от внутренних повреждений. Но Дебнэм активировал манипулятор, чтобы поднять ее на борт, а Килгор поднялась с командного кресла, чтобы помочь уложить ее, мягко и почтительно, в пассажирском отсеке рядом с двумя трупами в контактных скафандрах, которые они уже нашли.

“У него нет транспондера, но он подходящего размера,” - продолжал Дебнэм. “Дальность... сорок три и шесть десятых тысячи километров. У нас начальная скорость около двухсот километров в секунду.”

“Время нашего перехвата?”

Этот вопрос был cмертельным свидетельством ее усталости. Такое решение она принимала каждый день.

“Примерно... пятьдесят секунд, чтобы достичь скорости в 400 g, а затем три целых восемь десятых минуты, чтобы поймать его,” - ответил Дебнэм.

“Ну что ж, пойдем узнаем, не повезло ли кому-нибудь на этот раз,” - сказала Килгор и включила двигатели.

***

“Что бы это ни было, мы сейчас увидим, Полетт,” - сказал Дебнэм четыре с половиной минуты спустя, и Килгор кивнула.

Однако она не отрывала глаз от своей панели. Поле обломков, проходящее через систему Гипатия, казалось крошечным и заброшенным, как последний памятник двум тысячам или около того мужчин и женщин, отдавших свои жизни, чтобы шесть миллионов могли жить, но его компоненты двигались по системе со скоростью более 15 000 км/с и распространялись в стороны со скоростью более 90 км/с. Это означало, что на самом деле он был больше миллиона километров в диаметре, полусфера с объемом почти одиннадцать кубических световых секунд. Несмотря на свое распространение, обломки были достаточно плотными, чтобы представлять реальную опасность для навигации, а защитные экраны Астерии не были такими мощными, как у более крупных судов.

Хорошей новостью, если не было непристойным называть что-либо “хорошим” после такой бойни, было то, что ее шаттл путешествовал с обломками. Прошло уже несколько часов, многие из других спасательных кораблей исчерпали свою выносливость и были вынуждены прервать полет, проведя поисково-спасательные работы над таким огромным пространством в дополнение к их изнурительным усилиям по эвакуации орбитальных станций, но по крайней мере, это означало, что относительные скорости были не так высоки, как могли бы быть.

Она посмотрела на хронометр и покачала головой, все еще не в силах осознать случившееся. Не прошло и четырех часов с тех пор, как Адмирал манти начал свою самоубийственную атаку. Но за это время разбитые обломки и спасательные капсулы его кораблей пролетели сорок восемь световых секунд до орбиты Гипатии, а затем почти 11,3 световых минуты за ней.

Поисково-спасательная операция перешла к гипатийцам после того, как солли, - самый последний напыщенный солли, напомнила она себе со злобным удовлетворением - выкинул белый флаг и направился к гипергранице системы. Единственный оставшийся крейсер манти должен был оставаться невидимым, невидимым дамокловым мечом висеть над головой солли, пока они не преодолеют гиперграницу и не покинут систему.

Гораздо ближе к Гипатии находились тысячи соларианских спасательных капсул, и их тоже собирали. В отличие от таких людей, как Хайду Гьезо, гипатийцы не были мясниками. Но эти капсулы были достаточно близко к планете, чтобы более чем две трети из них совершили безопасную посадку, а манти не были, а система Гипатия была обязана Звездной Империи Мантикора. Вот почему все до единого челноки, как и Астерия, устремились в погоню за обломками разрушенных кораблей адмирала Яна Котоуча.

До сих пор, согласно отчетам, они фактически спасли пятьдесят семь манти живыми, большинство с тяжелого крейсера Чинкуэда. В данных обстоятельствах это было почти чудесное число... но оно составляло менее трех процентов людей, которые были членами экипажа четырех мантикорских кораблей. Они также перехватили почти сорок спасательных капсул с активными транспондерами, которые либо стартовали пустыми, либо пассажиры которых, как молодая женщина на борту капсулы, которую они с Дебнэмом нашли, в конце концов умерли от ран, несмотря на то, что сбежали с обреченных кораблей. Активных транспондеров не осталось. И вот уже почти час их не было. Все активные маяки были перехвачены, и они не надеялись больше найти спасителей своей звездной системы живыми. Но это не имело значения. Только не для Полетт Килгор.

Для человеческого глаза главная звезда системы была немногим более яркой, чем обычно, звездой на таком расстоянии. Скоро ни один глаз не сможет разглядеть, где находится поле обломков, но путешествие этих обломков только начиналось. Ее разум содрогнулся от мысли об одиноком, вечном путешествии обломков через бездонную пустоту. Ни один Одиссей не вернется на Итаку из этой Трои, и ее сердце сжалось, когда она представила себе тела, которые они не нашли, бесконечно путешествующие сквозь безмолвные, немигающие, безразличные звезды. Представила себе эти погребальные огни, разбросанные по могиле, огромной, как сама Вселенная.

"Этого не случится", - устало подумала она, чувствуя, как щиплет глаза. Только не в мое дежурство. Каждый из этих людей, которые все еще здесь, попадет домой, клянусь Богом!

Она знала, что на самом деле это не так. Она была на грани срыва, у Астерии не хватало топлива, а до дома было одиннадцать световых минут. Что бы она и Дебнэм не хотели - не должны были - сделать, они должны были скоро вернуться. По крайней мере, они знали вектор движения обломков, и системный патруль установил огромные радарные отражатели и активные буи-транспондеры в самом центре поля. Может быть, Флот манти сможет завершить работу, которую Полетт Килгор должна будет оставить незавершенной, в конце концов. Может быть. Она надеялась на это. Но пока что...

“Есть!” - неожиданно сказал Дебнэм. “Передаю на твой номер Три.”

Килгор посмотрела на дисплей, подчиненный оптической системе, которую Дебнэм использовал для визуального поиска цели. Все, что она увидела на мгновение, было тусклым, почти незаметным сиянием отраженного солнечного света, но затем Дебнэм увеличил изображение, и ее усталые глаза сузились.

“Это спасательная капсула, Полетт!” - сказал Дебнэм.

“Да, но она плохо выглядит,” - ответила она. Там не только не было маяка, но даже ходовые огни, предназначенные для визуального наведения поисковиков на него, были мертвы. И их датчики вообще не обнаружили никаких электро-магнитных сигнатур.

Это ничего не значит, упрямо твердила она себе. Прошло всего четыре или пять часов. Капсула может быть мертва, но контактные скафандры держатся гораздо дольше, чем она на внутренних ресурсах, а радар и тепловая защита капсулы скроют их сигнатуры. Если кто-то вообще забрался на ее борт, он все еще может быть там.

Она оборвала эту мысль. Не было смысла обманывать себя, и это только усугубило бы неизбежную боль. На самом деле, она поймала себя на том, что надеется, что это была одна из капсул, которая стартовала пустой. У них на борту уже был достаточный почетный караул из мертвых героев.

Она моргнула, осознав, что, пока ее разум боролся с этими мыслями, ее руки автоматически развернули шаттл на перехват и направили его к спасательной капсуле со скоростью 10 g.

“Ты готов, Джон?” - спросила она, когда достигла поворота и переключилась на торможение, чтобы остановиться менее чем в пятидесяти ярдах от своей цели.

“Завожу в шлюз,” - подтвердил он, и она почувствовала давление в барабанных перепонках и увидела, как мигнул красный огонек, когда насосы откачали воздух из шлюза обратно в пассажирский отсек.

“Открываю люк,” - сказал он мгновение спустя, и тут она увидела его, трос тащился за ним, когда его ранец с подруливающим двигателем нес его через вакуум.

Его ручной тяглово-прижимной блок сцепился с капсулой и втянул ее внутрь, и он мягко приземлился рядом с контрольной панелью.

“Сигнал мертв,” - сказал он по комму своего скафандра. “Подключаюсь к вспомогательному разъему, и... Боже правый!”

Килгор резко выпрямилась в своем летном кресле.

“Джон?” Она слышала его дыхание на открытой частоте. “Джон?”

“Полетт...” Она не сразу узнала его голос. Это звучало так... прерывисто. Так хрипло. Затем...

“Полетт, они живы! Христос и все святые Ангелы, у нас двое, и они живы!”

“О Боже,” - прошептала она и поняла, что странность, прозвучавшая в его голосе, была слезами. И тут она поняла, что плачет, и прижала обе дрожащие руки ко рту. “О Боже мой!”

“Я уже зацепил свой трос.” Голос Дебнэма звучал гораздо ближе к нормальному. “Я возвращаюсь.”

“Поняла.”

Килгор резко вытерла глаза, отстегнула ремни, закрыла шлем и направилась к пассажирскому отсеку. К тому времени, как Дебнэм вернулся на Астерию, она уже прошла через шлюз, и они вдвоем действовали с отработанной эффективностью, пока на лебедку поступала энергия, наматывая трос, который сержант прикрепил к спасательной капсуле.

Правильно привязать его к стыковочному кольцу было нелегко, но спасательные капсулы были приведены к стандартному виду более шестисот Т-лет назад для таких моментов, как этот. Им потребовалось меньше десяти минут, чтобы установить герметичное соединение между переходными трапами, и Килгор заставила себя отойти в сторону и посмотреть, как Дебнэм дважды проверит его, затем проверит еще раз, чтобы они не напортачили от усталости.

“Герметизация в порядке,” - наконец объявил он, и Килгор сняла шлем, когда воздух устремился обратно в шлюз. Она нажала на кнопку люка, но не очень удивилась, когда ничего не произошло, учитывая очевидную потерю мощности капсулы. Она глубоко вздохнула и потянулась к ручному запорному рычагу на люке капсулы, смутно удивляясь тому, что ее рука дрожит.

Ей пришлось дважды потянуть за рычаг, прежде чем он сработал.

Ничего удивительного, подумала она, глядя на обожженную, изрезанную, и фактически помятую поверхность капсулы. Боже мой, они, должно быть, были прямо на пути огненного шара, когда их корабль взорвался!

Затем люк открылся, и она посмотрела на лежащих без сознания пассажиров. Ни один из них не выглядел так, чтобы быть в очень хорошей форме, подумала она, и активировала предварительные показания внешней медицинской панели манти. Невозможно было прочесть табличку на женском скафандре. Судя по почерневшему костюму, она была слишком близка к чему-то отвратительному еще до того, как взошла на борт капсулы. Но тут всплыла медпанель, и Килгор глубоко вздохнула.

“Сломана рука, полдюжины ребер и небольшое внутреннее кровотечение,” - сказала она Дебнэму. “Но жизненно важные органы выглядят хорошо.” Ее улыбка погасла, и она посмотрела через плечо на сержанта. “Судя по показаниям приборов, единственная причина, по которой она без сознания, заключается в том, что около часа назад она накачала себя транквилизатором из аптечки своего скафандра. Достаточным, чтобы не ждать, пока не кончится жизнеобеспечение ее скафандра.” Ее губы дрогнули. “Думаю, она уже поняла, насколько маловероятно, что кто-то их найдет.”

“Не вини ее,“ - мягко сказал Дебнэм. “Не думаю, что мне захотелось бы очнуться при таких обстоятельствах.” Он покачал головой. “На самом деле удивительно, что она не пошла до конца и не ввела большую дозу.”

“Не думаю, что ты сможешь это сделать в скафандре манти,” - рассеянно ответила Килгор, переключая свое внимание на другого мантикорца. Она нажала на кнопку второй медицинской панели, затем снова вдохнула, гораздо резче.

“Плохо,” - сказала она. “Похоже, позвоночник сломан по меньшей мере в трех местах, и его жизненно важные органы выглядят не очень хорошо. И - она снова посмотрела на женщину - согласно хронометражу, она накачала его транквилизатором за пять минут до того, как накачала себя.” Ее губы сжались. “Наверное, хотела убедиться, что он не придет в сознание, прежде чем отключится сама.“

“Имеет смысл.”

Дебнэм кивнул, и Килгор снова склонилась над жестоко раненным манти. В отличие от своей спутницы, его скафандр казался неповрежденным, несмотря на раны, и...

“Джон,” - произнесла она не своим голосом.

“Да?” Он посмотрел на нее, его усталое лицо было озадачено ее тоном.

“Выйди на связь,” - очень, очень спокойно сказала она чужим голос. “Скажи им, что мы только что нашли Адмирала Котоуча... и он жив.”

Резиденция губернатора

Город Шаттлспорт

Курящаяся Лягушка

Система Майя

“Мистер Эллингсен, капитан Абернати. Рад снова вас видеть!” - сказал Оравиль Баррегос, вставая и протягивая руку, когда Джулия Мажилен проводила посетителей в его кабинет.

Как и в предыдущие визиты, они тихо прибыли на орбиту на маленьком, быстром, приватно зафрахтованном транспортном средстве, экипаж которого затем доставил их на поверхность Курящейся Лягушки, не навязываясь никому из коммерческих челночных линий. Однако, в отличие от первых двух визитов, на этот раз их шаттл приземлился прямо на личной площадке резиденции губернатора, где их встретила Мажилен, офис-менеджер Баррегоса, и быстро и незаметно провела их мимо контрольно-пропускных пунктов к его офису.

Было и еще одно отличие от их предыдущих поездок в систему Майя. На этот раз Баррегоса сопровождали его вице-губернатор, а также Луис Розак, старший офицер флота Солнечной Лиги в Секторе Майя.

“Я тоже рад вас видеть, губернатор,” - сказал Хокон Эллингсен, более высокий и смуглый из них двоих, протягивая руку, чтобы пожать руку Баррегоса.

Он, казалось, был удивлен присутствием вице-губернатора Броснан, но воспринял это спокойно. Он также имел замечательное семейное сходство с династией Винтонов, что, вероятно, было не слишком удивительно для старшего — хотя и тайного - члена мантикорского дипломатического корпуса. Его семейная родословная, а также дипломатический статус, без сомнения объясняли его спокойную реакцию на участие Броснан в этой очень конфиденциальной встрече. Винтоны уже давно играли в межзвездный покер с высокими ставками.

Его спутник был гораздо меньше ростом, по меньшей мере на двадцать шесть сантиметров ниже его, с лицом цвета сандалового дерева, и явно чувствовал себя не так уютно рядом с вице-губернатором. Вероятно, не слишком удивительно для флотского офицера на службе, который был откомандирован в отдел по борьбе с мошенничеством вышеупомянутого дипломатического корпуса и чувствовал себя немного не в своей тарелке.

“Я не был уверен,что увижу вас снова,” - продолжал Баррегос, жестом приглашая гостей сесть в кресла. Телохранитель губернатора Вегар Спанген занимал пост в углу, и Джереми Фрэнк, его старший помощник, начал разливать кофе для всех.

“Что-нибудь еще, губернатор?” - спросила Мажилен.

“Я думаю, что нет, во всяком случае, пока. Спасибо вам за то, что вы, как всегда, действуя эффективно и незаметно, привели сюда наших друзей.”

“На самом деле это было не так уж трудно, Сэр,” - с улыбкой заметила Мажилен. “Это всего в четырехстах метрах от площадки, и вдоль дороги много кустарника.”

“И четыре или пять постов охраны, все они заняты людьми, на вопросы которых о наших гостях мы не хотим отвечать, если я не ошибаюсь,” - ответил Баррегос.

“Ну да,” - согласилась она.

“Вот почему я думаю, что вам лучше остаться здесь, вот что пришло мне сейчас в голову. Кто-то должен доставить их обратно на посадочную площадку шаттла незамеченными, а у кого хватило бы наглости заметить вас, если бы вы сказали им этого не делать?”

“О, я настоящий дракон!”

Она оскалила зубы, и Баррегос усмехнулся. Затем он тепло улыбнулся ей.

“О нет, не дракон! Может быть, гексапума, учитывая, откуда наши гости.”

“Как скажете,” - ответила она, кивнула Эллингсену и капитану Абернати и удалилась.

“Я могу сказать, что вы двое уже давно вместе, губернатор,” - сказал Эллингсен с улыбкой.

“Почти тридцать пять стандартных лет,” - подтвердил Баррегос с улыбкой, напоминающей его собственную. “Синдикат послал ее ко мне в первый раз в качестве секретарши, если вы можете в это поверить. Она не удивилась, когда узнала, о чем я просил. В тот день она действительно могла сойти за дракона. Однако тот, кто сделал этот поразительно неправильный кадровый выбор, оказал мне огромную услугу. Я не смог бы управляться здесь без нее.”

“Я могу в это поверить.“ Эллингсен кивнул, затем вежливо склонил голову в сторону вице-губернатора Броснан.

“Если бы Гейл не улетела с планеты во время вашего второго визита, она присоединилась бы к нам с Луисом.” Баррегос пожал плечами. “Она намного лучше своей предшественницы. Я был совершенно уверен, что она не станет пытаться убить меня, когда я назначу ее исполняющим обязанности вице-губернатора. С тех пор она стала надежным и ценным членом команды. Настоящей команды.”

“Ах. Нам бы этого не хватало.”

“Я не хочу сказать, что ваши разведывательные службы не очень хороши, но мы приложили немало усилий, чтобы никто не догадался об этом. На самом деле, Гейл регулярно посылает отчеты в Разведуправление, чтобы держать Мистера Найхуса в курсе нашей деятельности. Или, скорее, о нашем полном отсутствии активности.”

“Очень хорошо.” Эллингсен одобрительно улыбнулся, и рыжеволосая Броснан кивнула в знак согласия.

“Раз уж вы решили включить мисс Броснан в наши переговоры, следует ли мне считать это знаком того, что вы с Адмиралом Розаком окончательно определились со своими требованиями к сопровождению флота?” - продолжал Эллингсен. “Капитан Абернати уполномочен предварительно одобрить ваши потребности, если они соответствуют параметрам, которые мы уже обсуждали. Если вы поняли, что вам нужно больше огневой мощи, вполне вероятно, что мы можем сократить немного дополнительного тоннажа. К сожалению, капитан не может гарантировать этого, не проведя новые единицы через Адмиралтейство.”

“О, я не думаю, что будет проблема с мощью,” - сказал адмирал Розак. “Однако планы несколько изменились.”

“В самом деле?” Эллингсен поднял брови, и Розак улыбнулся.

“Да,” - любезно ответил он. “Боюсь, что вы оба арестованы.”

Эллингсен напрягся.

“Я не понимаю,” - сказал он тоном человека, который не совсем понял суть шутки.

“О, я думаю, что вы все понимаете,” - сказал Баррегос, и обычно приветливый голос губернатора стал жестким и холодным. “К несчастью для вас, вскоре после вашего последнего визита нас посетил настоящий мантикорский Адмирал. Ее звали Гивенс - Патриция Гивенс. Я нахожу весьма удивительным, что женщина, которая руководит Королевским Управлением разведки Мантикорского флота, никогда не слышала ни о ком из вас. Может быть, вы объясните мне это?”

Его глаза впились в двух мужчин, сидевших по другую сторону стола, и правая рука Абернети дернулась.

“Я бы не стал,” - произнёс другой голос, и “капитан”, повернув голову, обнаружил, что смотрит в дуло пистолета в руке Спангена. Это был не пульсер. Вместо него был электрошокер, современный потомок древнего, До Расселения, станнера.

“Вегар - очень хороший стрелок, капитан Абернати,” - сказал Баррегос. “Но если вы думаете, что сможете дотянуться до пульсера под левой рукой - того самого, который мои люди из Службы безопасности обнаружили, когда вы проходили через сканеры шаттла, действуйте. Я понимаю, что быть ошеломленным это очень неприятный опыт, и именно в этот момент я действительно хотел бы увидеть, что он у вас есть.”

Дверь кабинета снова бесшумно открылась. Абернети снова повернул голову, и его глаза сузились, когда в комнату вошел темноволосый, смуглый человек в форме бригадира Жандармерии. Какое-то мгновение он смотрел на вошедшего, а затем его рука расслабилась. Он откинулся на спинку стула с удивительно безмятежным видом и сложил руки на коленях.

“Полагаю, вы узнаете бригадира Олфри,” - сказал Баррегос.

“Да,” - сказал Эллингсен через мгновение. “И должен ли я предположить из его присутствия, что у вас есть какой-то подходящий план как нас использовать?”

“Всегда приятно иметь дело с профессионалом,” - ответил Баррегос. “У нас есть несколько вопросов. Я уверен, что это будет увлекательный разговор. После этого мы пошлем вас поговорить с другими нашими друзьями. Полагаю, вы догадываетесь, где они живут.”

“Я понимаю, что Лэндинг очень мил в это время года,” - сказал Эллингсен почти капризно, и глаза Баррегоса сузились. Что-то было в голосе этого человека. Что-то странное, что каким-то образом резонировало с расслабленным языком тела Абернети.

“Да, я слышал,” - ответил губернатор, и Эллингсен улыбнулся.

“Жаль, что я этого не увижу,” - сказал он и обмяк в кресле.

***

“Мы не имеем ни малейшего понятия,“ - сказал Филип Олфри несколько часов спустя. Он выглядел скорее расстроенным, чем удивленным. “Насколько можно судить по результатам вскрытия, у Эллингсена был обширный инфаркт, а у Абернати - аневризма. Оба они скончались от "естественных причин".”

“Чушь собачья, Филип,“ - любезно сказал Луис Розак. Адмирал сидел на одном конце стола в конференц-зале Баррегоса с большой чашкой кофе.

“Конечно, это так.” Олфри пожал плечами. “Я просто передаю вам, что сказал медэксперт. И, кстати, он тоже решил, что это чушь собачья, учитывая тот факт, что обе эти "естественные" смерти произошли в один и тот же двадцатипятисекундный промежуток времени. Он сказал что-то о шансах в лотерее, когда я спросил его, каковы шансы против этого.”

“Должна признаться, я нахожу это тревожным,” - сказала Гейл Броснан. Остальные посмотрели на нее, и она пожала плечами с обеспокоенным выражением лица. “Не тот факт, что они мертвы. Учитывая то, что они сказали тебе в прошлый раз, когда были здесь, Оравиль, я не могу представить себе никого, кто заслуживал бы смерти больше, чем они. И я всегда очень верила в эту старую пословицу о покойниках и сказках. Но мне не нравится, как... спокойно они к этому отнеслись. Увидев кого-то, кто расслабился перед тем, как покончить с собой, я задумываюсь о том, с чем именно мы здесь столкнулись.”

“Я не думаю, что они покончили с собой,” - сказал Розак. Остальные посмотрели на него, и он помахал своей чашкой кофе. “Я думаю, они знали, что умрут, но я не думаю, что они убили себя,” - добавил он. “Если есть что-то в том, что Гивенс рассказала нам об этом "убийственном нанотехе", который должно быть имеется у Согласия, было бы совершенно разумно установить его версию в своих агентах. Всегда есть шанс, что даже самый преданный оперативник решит отказаться от самоубийства, когда придет время. Если у вас есть что-то вроде того, что описывают манти, вы можете убрать его.”

“Так вы думаете, что все их агенты разгуливают с этой штукой внутри?” - спросил Олфри.

“Да. И вы тоже так думаете, не так ли?”

“Да, мне кажется, да.” Похоже, Олфри не слишком обрадовался собственному признанию.

“Как только что предположила Гейл, это может сделать любые допросы... трудными,” - сказал Баррегос легким тоном, который никого не обманул. “И это заставляет меня задуматься, насколько мотивированы эти люди на самом деле. Я имею в виду, если вы с Филиппом правы, Луис, а я думаю, что вы правы, они знали, что произойдет. Это означает, что они знали, что эти штуки были имплантированы еще до того, как прибыли навестить нас в первый раз. Я уверен, что они надеялись снова появиться и уйти, как и раньше, но это были, очевидно, первоклассные, умные агенты. Я склонен был предположить, что они были столь же корыстны, как и обычный тайный агент, но трудно представить, чтобы типичный оперативник согласился носить в себе неконтролируемое самоубийство.”

“Я мог бы это понять,” - возразил Розак. “Предложите кому-нибудь достаточно большую награду, особенно если этот кто-то убежден, что он умнее и быстрее, чем любой, с кем он может столкнуться, и он вполне может согласиться. В конце концов, его эго скажет ему, что никто не собирается подставлять ему подножку. Даже если бы он мысленно признал такую возможность, то все равно решил бы, что шансы на победу в его пользу.” Он покачал головой. “Меня беспокоит не то, что они были настроены так, чтобы умереть, если их поймают. Дело даже не в том, что они знали об этом. Что меня беспокоит, так это то, что они были так спокойны по этому поводу.” Он покачал головой, темные глаза потемнели. “Это указывает на фанатизм. Кем бы они ни были, эти двое были истинными верующими. И... — его голос стал резче, - такими же, как и экипаж их проклятого транспорта.”

Баррегос поморщился. После смерти ”Эллингсена“ и ”Абернати" Розак был вынужден использовать свой запасной план. Вместо того чтобы убедить одного из них приказать транспортнику остановиться, он попытался провести тайную посадку, отправив на баллистический перехват спецназ морской пехоты в скафандрах.

Индивидуальные отключенные скафандры было чрезвычайно трудно обнаружить, но экипаж транспорта, очевидно, это сделал. Они позволили двенадцати морским пехотинцам совершить мягкую посадку на корпус своего судна. Затем они сбросили свой термоядерный реактор и превратили себя и морских пехотинцев в плазму. Записи сенсоров ясно давали понять, что именно это и произошло, и реакторы не сбрасывались самопроизвольно.

“Так что в основном все, что мы должны передать манти - это целая куча ничего,” - с отвращением сказал губернатор.

“Я думаю, что у нас есть немного больше, чем это, Оравиль,” - сказал Розак. “Во всяком случае, у нас есть пара тел, и если манти и хевениты имеют больше опыта работы с этими нанотехами, они могут обнаружить что-то, что наши криминалисты не знают где искать. По крайней мере, это было бы подтверждением того, что наши Плохие парни и их Плохие парни - действительно одни и те же люди. Но я не думаю, что нам нужно это подтверждение. Мне трудно представить, что существует более чем один охватывающий галактику заговор, по уничтожению Мантикоры в один и тот же момент времени. Ну и ладно. Может быть, больше одного, но не больше двух!”

Губы Баррегоса дрогнули, и он покачал головой. Но потом он тоже кивнул.

“Я понял,” - сказал он. “И я думаю, у нас есть подтверждение, что мы попали в один и тот же список целей.”

“Я все еще не до конца разобрался в этом.” Розак отпил еще кофе и пожал плечами. “Это одна из причин, по которой я действительно хотел поговорить с ними по душам. Есть ли мы в их списке целей, или они просто рассматривали нас как еще один клуб, который можно использовать против манти и хевенитов?”

“Разве это имеет значение?” - спросила Броснан, и Розак кивнул.

“Думаю, что да, Гейл. Если они включили нас в свой маленький список как цель, а не как потенциальное оружие, это означает, что они знают о наших конечных намерениях больше, чем мы думали, что знает кто-либо за пределами Сектора. И если они знают больше о наших планах, кто знает, кто еще в курсе? Если уж на то пошло, если они знают, то договорились ли они предоставить эту информацию нашим господам и повелителям в Старом Чикаго, если что-то помешает сработать их первоначальному плану?”

“Это... очень интересный вопрос.” - медленно произнес Баррегос.

“И, вероятно, повлияет на наши собственные планы?” - спросил Розак, приподняв бровь.

“Я бы сказал, что это вполне возможно.” Никто не мог бы описать выражение лица Оравиля Баррегоса как нетерпеливое, но в нем было очень мало нерешительности. “У нас есть обещание Гивенс о флотской поддержке, если она нам действительно понадобится, и на этот раз мы знаем, что предложение законно,” - продолжил губернатор. “Настоящая проблема это Эревон. Никто в Мыльце не ожидал, что мы двинемся с места раньше, чем у нас появится первый из наших собственных супердредноутов. Даже с манти, настоящими манти, обещающими поддержать нас и предоставить их Майкрофт для защиты системы, это может быть проблемой. У нас было достаточно проблем, чтобы заставить их согласиться ускорить график в прошлый раз. Я боюсь, что Гавличек, по крайней мере, не будет в восторге, если мы предложим продвинуться еще дальше. В прошлый раз она не проявила такого энтузиазма, и я сомневаюсь, что ей понравится идея увеличить окно уязвимости между объявлением о наших намерениях и тем, когда манти смогут установить Майкрофт.

“Нет, не будет,” - согласился Розак. “Хотя, возможно, у нас нет выбора. Особенно если то, что Филип говорит нам о других системах по пути от нас, верно, а я думаю, что это так. Эти двое были здесь, чтобы заставить нас действовать в ближайшие пару месяцев, Оравиль. Готов поспорить, что в Корнати и в некоторых других системах, расположенных поблизости от нас, у них были и другие люди, работавшие по такому же графику. Если эти другие системы начнут гореть, это, вероятно, вызовет ответную реакцию со стороны Пограничного флота. И когда это произойдет...”

“Когда это произойдет, кто-нибудь сможет получше рассмотреть то, что мы здесь строим,” - закончил Баррегос. “И в этот момент опустится молот.”

“Если только мы не начнем раньше них, причем манти будут угрожающе стоять позади нас.”

“При таком раскладе Мантикоре будет немного сложнее доказать остальной части галактики, что они не имеют к этому никакого отношения,” - указала Броснан. “Если мы начнем и объявим, что Звездная Империя поддерживает нас, Абруцци и его люди будут биться в истерике, утверждая, что этого не могло бы произойти, если бы мы не скоординировали это заранее. И это придаст слишком много уверенности предположению, что Мантикора была зачинщиком все это время.”

“Возможно, ты и прав,” - сказал Баррегос через мгновение. “На самом деле, скорее всего, так оно и есть. Но Лэндинг и Новый Париж должны были подумать об этом, прежде чем послать сюда Гивенс. И суть в том, что мы не делаем того, что делаем, чтобы помочь их Большому Альянсу.” Он оглядел сидящих за столом, лицо его было суровым. “Мы делаем это, чтобы защитить Сектор Майя и людей, которые здесь живут. Если это неудобно для манти, боюсь, им придется с этим смириться.”

Бейсингдфордский Медицинский Центр

и

Дворец Маунт Роял

город Лэндинг

Двойная система Мантикора

Звездная Империя Мантикора

Меган Петерсен отвернулась от окна, когда за ее спиной открылась дверь приемной. Она ожидала увидеть медсестру или врача, но увидела человека с жесткими глазами в зеленой форме с сержантскими нашивками и бэйджем с фамилией МакГроу. Эти жесткие глаза обшарили комнату с точностью лазерного прицела. Затем он вежливо кивнул ей и включил свой унилинк.

“Чисто,” - сказал он и встал в стойке вольно сбоку от двери.

Через мгновение дверь снова открылась, и настала очередь Меган вытянуться по стойке смирно, когда в комнату вошла очень высокая женщина с древесным котом на плече. За ней последовали еще двое мужчин в зеленой форме.

“Ваша Милость!”

“Коммандер.” Леди дама Хонор Александер-Харрингтон пересекла комнату тремя широкими шагами и протянула руку. “Я не ожидала встретить вас здесь. Но я рада, что это случилось. Это дает мне возможность лично поблагодарить вас за то, что вы и все люди Адмирала Котоуча сделали в Гипатии. Это было хорошо сделано, коммандер. Очень хорошо.”

“Ваша Милость, я ценю ваши чувства, но на самом деле Арнгрим сделал не так много, как другие.” Лицо Меган напряглось при воспоминании о ее беспомощности, когда погибла остальная эскадра. “В основном мы просто сидели и смотрели, как это происходит.“

Герцогиня Харрингтон задумчиво склонила голову набок и ее древесный кот повторил это движение.

“Я так и думала, что вы так считаете” - сказала герцогиня через мгновение. “Я полагаю, это естественно, что вы чувствуете, что каким-то образом подвели остальную часть вашей эскадры. Однако позвольте мне заметить, что Арнгрим не смог бы сделать лучше то, что они сделали. Я говорю серьезно, коммандер.” Эти спокойные карие глаза не отпускали ее. “Вы в буквальном смысле не могли увеличить урон, нанесенный остальной частью вашей эскадры в этой перестрелке, и ваш корабль сегодня жив, потому что Адмирал Котоуч дал вам приказ, совершенно правильный приказ, между прочим, и вы его выполнили. А потом, когда остался только ваш корабль, вы и ваши люди выступили блестяще, коммандер.”

“Ваша Милость, - Меган почувствовала, как ее лицо вспыхнуло, и покачала головой, - мы блефовали. Мы не смогли бы остановить их, если бы Юнц захотел спустить курок!”

“Я сама никогда не была хорошим игроком в покер, но мои муж и жена - фанаты.” Меган моргнула, увидев эту нелогичность, но герцогиня только улыбнулась. “По их мнению, "блеф" - это когда вы делаете рейз на сбитом флеше, коммандер Петерсен. У вас была, по крайней мере, пара тузов, и если бы Юнц не остановился, вы бы сильно им навредили.”

“Если бы они знали, как мало у нас боеприпасов!”

“Вы не слушаете меня,“ - сказала герцогиня более сурово. “Нет, вы не смогли бы уничтожить всю его оставшуюся оперативную группу. Вы даже не смогли бы уничтожить все оставшиеся у него линейные крейсера. Но вам и не нужно было этого делать. После того, что Адмирал Котоуч уже сделал с ними, у них не хватило духу выяснить, сможете ли вы. Нет.” Она покачала головой. “То, что сделали вы, что сделали вы и ваши люди, спасло по меньшей мере шесть миллионов жизней. Вы сделали это не в пустоте, и вы не могли бы сделать этого, если бы Адмирал Котоуч не сделал трудный выбор и не решил сражаться, но вы сделали это, когда это было важно. И допрос пленных, который мы уже провели, ясно показывает, что если бы вы не вмешались, Адмирал Гогунов наверняка убил бы всех этих гражданских.”

Карие глаза Харрингтон стали мрачными и холодными, а кот на ее плече обнажил клыки. Затем она встряхнулась и снова криво улыбнулась.

“Я бы сказала, что мы также должны выразить благодарность коммодору Хаскелл, хотя вероятно, мы оказали бы ей плохую услугу, если бы публично поблагодарили ее за это прямо сейчас.”

“Нет, Ваша Милость, не стоит,” - согласилась Меган, вспоминая свое собственное интервью с Хаскелл... и невероятную ненависть, вспыхнувшую в глазах Мартина Гогунова, когда он говорил о своем начальнике штаба.”

“На самом деле, - продолжила она через мгновение, - я думаю, что Арнгрим, возможно, действительно сделал то, что дало Юнцу предлог не начинать Флибустьер. Я не могу этого доказать, но мы знаем, что он специально отдал приказ по связи отменить запуск, когда Лепанто разослал планы распределения целей. Я почти уверена, что он не отметит это в своем рапорте после операции, но это не было решением человека, который хотел совершить преднамеренное убийство людей на орбитальных станциях.”

“Позвольте мне напомнить вам кое-что, чему вас учили в Академии, коммандер,” - сказала Харрингтон. “Сражения не всегда - или даже не по большей части - выигрываются убийством всех противников. Они выигрываются в умах и воле противника. Имея правильное оружие, правильную тактическую ситуацию, любой может убить врага. Убедить его отступить, сделать то, что вы намереваетесь заставить его сделать, не убивая его, это труднее. Это намного сложнее, и это также именно то, что вы на Арнгриме сделали.”

Меган посмотрела на нее, обдумывая услышанное. Если и был офицер в мантикорской униформе, который знал, о чем она говорит - знал в точности с чем столкнулась эскадра, - то этот офицер стоял перед ней. И если она сказала…”

“Я знаю, что люди будут сравнивать Гипатию с Грейсоном” - сказала герцогиня, и Меган удалось не моргнуть от того, как мысли старшей женщины последовали за ее собственными. “Полагаю, это неизбежно, учитывая сходство. Конечно, различия гораздо более значительны, чем любой из этих идиотов-газетчиков поймет!”

Она поморщилась, и Меган удивленно хихикнула. Арнгрим вернулся на Мантикору с депешами, сопровождая гипатийский транспорт, перевозивший выживших членов эскадры, всего два стандартных дня назад, и она уже решила, что предпочла бы столкнуться в любой из дней с залпом Катафрактов, чем с мантикорскими газетчиками!

“Уже лучше,” - одобрительно сказала герцогиня и положила руку на плечо Меган.

“У меня был тяжелый крейсер, чтобы противостоять одному линейному крейсеру,” - сказала она более серьезно. “Технический дисбаланс был намного меньше, чем у вас, но в некотором смысле это только упростило ситуацию. Я имею в виду, что там было не так уж много замысловатых тактических вариантов. Вы нашли гораздо более ... элегантное решение, и, по крайней мере, у Гипатии нет Владений.”

“Прошу прощения?” На этот раз Меган действительно моргнула.

“После моей собственной эскапады меня насильно затащили в удивительный мир политики, коммандер. Не имея наследственных титулов, гипатийцы не могут сделать то же самое с вами. Исходя из своего опыта, я советую вам начинать считать свои преимущества.”

“Я даже не подумала об этом, Ваша Милость!” - вздрогнула Меган.

“Ну, не слишком надейтесь,” - посоветовала ей герцогиня. “У Гипатии, может, и нет сундука с игрушками, набитого статуэтками, титулами и прочим, но у Ее Величества есть. И, по-прежнему исходя из своего опыта, она любит открывать его для людей, которые совершают такие вещи, как вы. И, честно говоря, - выражение ее лица смягчилось, и рука на плече Меган крепко сжалась, - вы этого заслуживаете. Все в вашей эскадре заслуживают этого, и я уверена, что Ее Величество совершенно ясно выразит свои чувства по этому поводу.”

“Ваша Милость, у меня уже есть единственное, что я могла бы пожелать,” - тихо сказала Меган.

“Я знаю. Поверьте мне, я знаю.” Харрингтон улыбнулась странной улыбкой, а древесный кот издал звук, который, казалось, был чем-то средним между тихим воркованием и смехом. “И я понимаю, что коммандер Стоб хорошо переносит регенерацию.”

“Во всяком случае, так он мне сказал.” Улыбка Меган стала немного дрожащей. Хотя он мог и солгать.”

Она на мгновение закрыла глаза, сжав челюсти, когда в памяти всплыло мгновение, когда ГКП сообщил ей, что они нашли спасательную капсулу Джейсона... и еще одно, когда она поняла, что он потерял обе ноги.

Шестьдесят человек. Именно столько они нашли живыми из 1948 мужчин и женщин на борту Фантома, Сикомидзуэ, Тальвара и Чинкуэды. Три процента. И одним из них, чудо из чудес, был мужчина, которого она любила. В тот момент ее не заботили его ноги, ее заботила его жизнь.

“На самом деле, нет - я имею в виду, он не лжет” - с улыбкой заверила ее герцогиня. “Лично я не регенерирую вообще, поэтому я специально спросила обо всех ваших людях из эскадры. Так уж вышло, что у меня здесь, в Бэссингфорде, неплохие связи, так что я не слышала никаких глупостей о конфиденциальности пациентов, а единственный, кто не знает, это коммандер Илькова. Имейте в виду, коммандер Стоб еще какое-то время будет находиться в том, что мой отец называет, несколько неэлегантно, "автомастерской", но в конце концов вы получите его обратно в целости и сохранности, я обещаю.”

“Спасибо, Ваша Милость,” - искренне поблагодарила Меган.

Каким-то образом, исходившая от герцогини Харрингтон уверенность была глубже, чем от простых докторов или даже самого Джейсона. Может быть, потому, что она знала, что Харрингтон сама не раз расплачивалась за победу в бою? Или просто было что-то в женщине, которую репортеры называли Саламандрой?

“Ну, я просто хотела сказать вам, как невероятно хорошо, по-моему, вы справились.“ Голос герцогини зазвучал бодрее, она похлопала Меган по плечу и отступила назад. “Пока мой корабль не приземлился, я не знала, будете ли вы здесь, чтобы я могла сказать вам это лично. Я рада, что у меня была такая возможность, но на самом деле я приехала сюда только для того, чтобы пообедать с родителями, а у моего отца, в особенности, в его расписании уже не так много свободного времени, так что, боюсь, мне пора идти дальше. Тем более что мне нужно заскочить к Адмиралу Котоучу, пока я здесь.” Она покачала головой. “Боюсь, он пробудет в "автомастерской" даже дольше, чем ваш жених.”

“Я так рада, что он здесь, Ваша Милость,” - откровенно сказала Меган, и Харрингтон кивнула.

“Мы обе,” - сказала она. “И я полагаю, что он так же склонен к "вине выжившего", как и вы.” Ноздри герцогини раздулись, а губы на мгновение сжались. “Поверьте мне, это еще кое-что, о чем я немного знаю, коммандер. К счастью, у меня был Нимиц. У вас - нет, но будьте умнее меня. Поговорите с консультантами здесь, в Бэссингфорде.”

“Я уже разговариваю с ними, Ваша Милость.”

“Умница!” Харрингтон широко улыбнулась и на этот раз легонько стукнула Меган по тому же плечу. “Не только хороший тактик, но и мудрый! Я вижу великие свершения в вашем будущем, коммандер. И, рискуя показаться грубой, не слишком ли я перегну палку, если приглашу себя на вашу свадьбу?”

“На нашу свадьбу?” Через мгновение Меган удалось снова закрыть рот. “Для нас это большая честь! Мне никогда не приходило в голову, что...”

Она потеряла дар речи и герцогиня усмехнулась, но выражение ее лица было серьезным, когда она заговорила снова.

“Честь будет оказана мне, коммандер. Поверьте, это будет честью для меня.”

***

“А вот и вы!”- воскликнула кронпринцесса-консорт Ривка Розенфельд-Винтон, когда Хонор вышла из старомодного лифта в башне короля Майкла со Спенсером Хоуком за спиной.

“Ваше Высочество,” - ответила Хонор со слабой улыбкой.

“Не называйте меня "Ваше Высочество"!” - сказала Ривка, потянувшись, чтобы взять обе руки Хонор в свои и сжать. Я уже опаздываю на открытие в Хейнс-порт, так что не могу остаться здесь сейчас, но мы с Роджером хотели бы, чтобы вы присоединились к нам за ужином! Как долго вы пробудете в Лэндинге?”

“Боюсь, что еще около шести часов.” Хонор поморщилась. “Я еду отсюда в Адмиралтейство на совещание, и как только оно закончится, мне нужно будет вернуться на Император. Теперь, когда вы опытная замужняя женщина, вы, вероятно, можете понять, почему я не особенно счастлива, что не смогу провести ночь на планете.”

“На самом деле, я не могу себе представить почему,“ - невинно сказала Ривка, и Хонор фыркнула.

“Конечно, нет. Скажите, ваши любящие подданные начали говорить с вами о наследниках Короны так же, как мои любящие жители говорили со мной о наследниках ключа?”

“Пока нет, но я уверена, что это произойдет.” Ривка покачала головой. “Подумайте, у нас есть пролонг…”

“Ха!” Хонор снова фыркнула, на этот раз с великолепным презрением. “Может быть, где-нибудь, где не думают о династиях! Хотя, мантикорцы не так... одержимы этим, как грейсонцы. Поверьте мне, никто не дает мне спуску в поместье Харрингтон! Нет, - добавила она с рассудительным видом, - если подумать, то предварительные приготовления к рождению наследников мало чем помогают.”

“Верно,” - с улыбкой согласилась Ривка. “Очень верно. Спасибо, что помогли мне сохранить это в перспективе.”

“Это одна из тех вещей, ради которых я здесь,“ - заверила ее Хонор. “А теперь, кажется, у меня назначена встреча с вашей свекровью.”

***

“И как прошел обед с твоими родителями?” - спросила Елизавета Адриенна Саманта Аннета Винтон, когда лейтенант из личной охраны королевы открыл дверь гостиной и пропустил Хонор.

Хонор кивком поблагодарила своего проводника, не то чтобы она действительно нуждалась в руководстве после стольких лет, и майор Хоук отошел, чтобы присоединиться к сержанту, стоящему на посту у двери.

“Обед был хорошим, хотя и немного поспешным,” - сказала она, пересекая комнату, чтобы обнять женщину, которая, возможно, была самым могущественным монархом в исследованной галактике. “Я думала, что у меня достаточно времени, но Адмирал Котоуч пришел в сознание. Он был не в настроении для светской беседы, но нам с Нимицем нужно было поговорить с ним.” Выражение ее лица стало серьезным. “Он плохо переносит то, что случилось с его эскадрой, Елизавета.”

“Меня это не удивляет.” Императрица жестом пригласила ее сесть в одно из потертых удобных кресел. “За последние двадцать с лишним стандартных лет у меня накопилось слишком много опыта общения с людьми, которым приходится иметь дело с чем-то подобным. И я обнаружила, что быть Королевой или даже Императрицей - не значит чувствовать себя лучше, когда люди воюют и умирают за меня.”

Она вздохнула с печалью в глазах и встряхнулась.

“И все же, - сказала она более бодрым голосом, - я уверена, что вы с Нимицем сделали так, чтобы ему было очень хорошо.”

“Не столько мы, сколько коммандер Илькова,” - сказала Хонор.

“О, правда?” Брови Елизаветы поползли вверх.

“О, определенно "правда"!” Хонор закатила глаза. “Ни один из них еще не сказал об этом ни слова другому. Но поверь мне, они оба улавливают то, чего не говорит другой, если ты понимаешь, что я имею в виду. Я думаю, что они, вероятно, также умнее, чем Хэмиш и я.”

“Статья один-девятнадцать будет для них проблемой?”

“Насколько мне известно, нет,” - ответила Хонор. “Вот уж чего я никогда не любила, так это лицемерия, Елизавета! Но по мыслесвету Ильковой я бы сказала, что шансов на то, что она отпустит Котоуча, не так уж много. И судя по его мыслесвету, он и не будет пытаться!”

“Мудрец.”

Тон Елизаветы был еще более сухим, чем у Хонор. Затем она откинулась на спинку стула, ее глаза потемнели.

“Я сама следила за его состоянием,“ - сказала она. “Нам нужно, чтобы он вернулся, и я не могу выразить, как я рада, что у него все так хорошо. Но вся эта операция Флибустьер меня беспокоит, Хонор. Очень беспокоит.”

“Так и должно быть,” - ответила Хонор. Нимиц спустился со спинки ее стула. Он сидел прямо у нее на коленях, прислонившись к ней спиной, а она обхватила его руками и положила подбородок ему между ушей. “Так и должно быть. Это было намного уродливее, чем я ожидала, даже после Кашалота. Думаю, больше, чем кто-либо из нас ожидал. Что, вероятно, говорит о том, что мы сами принимаем желаемое за действительное.”

“Не будь слишком строга к себе. Я тоже никогда этого не предвидела.”

“Может быть, потому, что даже Народная Республика в своих худших проявлениях обошла стороной случайные нарушения Эриданского эдикта. Конечно, мы больше не имеем дела с хевами, не так ли? Мы имеем дело с Солнечной Лигой, сияющим маяком, к которому стремится вся остальная галактика!”

Елизавета поморщилась от горечи в голосе Хонор.

“Подтверждено ли, что Мандарины действительно подписались под решениями Хайду?” - спросила Императрица через мгновение.

“Не по поводу ограничения его во времени, но да. Они послали его с особым разрешением провести Флибустьер против Гипатии. Мы извлекли его приказы из того, что осталось от компьютеров Лепанто. Они обновили свое программное обеспечение безопасности с тех пор, как мы разбили Филарету, но мы очень хорошо заглянули внутрь, и Арнгрим вытащил настоящее ядро данных Лепанто. Оно было в довольно плохом состоянии, но наши хакеры взломали его протоколы безопасности в течение шести часов после того, как оно попало к ним в руки. Я думаю, что солли нужны специалисты-кибернетики получше.”

“Я уверена, что они появятся у них слишком быстро, чтобы сделать кого-то из нас счастливыми,” - заметила Елизавета, и Хонор фыркнула в знак согласия.

“Во всяком случае, у нас есть то, что мы считаем полной копией плана и приказов операции Флибустьер, - продолжила она, - и даже если бы Хайду не был послан с конкретными сроками для ответа на отказ Вангелиса от ультиматума Янг-О'Грэйди, я сомневаюсь, что кто-нибудь в Старом Чикаго стал бы возражать против того, что он выбрал.”

“Ты в этом уверена?” Елизавета нахмурила брови. “Это был не просто случай, когда вышедший из-под контроля Адмирал интерпретировал приказы в свою пользу?”

“Елизавета, у меня еще не было времени подробно обсудить это с Пат или с кем-нибудь еще в Адмиралтействе. Именно туда я и направляюсь, а Том Тейсман и Том Капарелли присоединятся к нам. Но мы достаточно хорошо осведомлены, чтобы понять, что они были в отчаянии еще до того, как пришли с Флибустьером. Просто основываясь на этом и на том, что я уже видела в плане операции, я чертовски уверена, что он не слишком это "переосмыслил". На самом деле он мог вообще ничего не делать. В основном плане Флибустьера есть что-то под названием "Парфянский выстрел".

“‘Парфянский Выстрел’?” - повторила Елизавета, и Хонор кивнула.

“Это отсылка к древней кавалерийской тактике Старой Земли.” Она поморщилась. “Очевидно, ФСЛ не очень хорошо умеет подбирать вводящие в заблуждение кодовые имена. Я сомневаюсь, что им даже придет в голову назвать решающую наступательную операцию "Лютик", например! Но парфяне, и довольно многие другие войска легкой кавалерии, использовали тактику, в которой они поворачивались в седле и стреляли в своих преследователей, убегая на полном скаку.”

“Они...?” - начала Елизавета, но тут же осеклась, ее глаза расширились, и Хонор снова кивнула.

“Вот именно,” - мрачно сказала она. “Командиры их оперативных групп специально уполномочены "стартовать и уйти" перед лицом любого серьезного сопротивления. Никаких задержек, чтобы позволить гражданским эвакуироваться... и если им случится сбросить несколько мегатонн обломков на обитаемую планету, что ж, это очень плохо.”

Елизавета откинулась на спинку стула, медленно качая головой, и настала очередь Ариэля спуститься к ней на колени. Две женщины сидели, обнимая своих котов, осознавая ужасные потенциальные последствия этой тактики.

После Удара Явата это не требовало большого воображения.

“Что еще хуже, в некоторой степени - продолжала Хонор, - что у нас есть по крайней мере частичный список их целей. В нем есть Кашалот - о чем мы уже знали, даже если Каприотти, очевидно, очень отличается от породы начальников типа Хайду и Гогунова, - но так же в нем с полдюжины других звездных систем, Елизавета. Большинство из них - нейтралы, где у нас нет никакого военного присутствия, чтобы что-то с этим сделать. Я думаю, что хорошо то, что если у нас нет никого, чтобы повторить достижение Котоуча в Гипатии, это должно по крайней мере лишить их командиров любого повода прибегнуть к "Парфянскому выстрелу". Но это будет ужасно, когда начнут поступать другие сообщения, и нам придется как-то на них реагировать. Это еще одна вещь, которую мы с Томом и Хэмишем будем обсуждать в Адмиралтействе.”

“Как мы можем ответить?” - cпросила Елизавета. “Если только мы не хотим начать рассредотачивать Большой Флот!”

“Майкрофт будет полностью готов к работе на Беовульфе к началу следующего месяца,” - ответила Хонор. “Он уже здесь, в домашней системе, а в Новом Париже будет развернут через пару месяцев. Это позволит нам высвободить, по меньшей мере полдюжины дополнительных эскадр супердредноутов, если нам будет нужно. Но, честно говоря, супердредноуты не то, что нам надо. О, хорошо, - она махнула рукой, когда Елизавета подняла брови, - они сделали бы эту работу, но развертывание подразделений супердредноутов для покрытия зоны было бы похоже на использование кувалды для колки грецких орехов. Это сработает, но есть определенная степень избыточной мощи. Кроме того, если солли увидят, что их поджидают два или три супердредноута, это почти наверняка вызовет "Парфянскую стрелу". И даже с Майкрофтом у нас недостаточно СД(п), чтобы распространить их по всей галактике. Вероятно, у нас достаточно средств, чтобы прикрыть наиболее стратегически важные нейтральные системы, те, чья торговля с нами делает их очевидными мишенями Флибустьера.

Может быть это именно то, что нам нужно сделать, как бы мало мне ни нравилась эта мысль, но я буду бороться изо всех сил с любым рассредоточением Большого флота, чем нам абсолютно необходимо.”

“Почему?”

Тон Елизаветы был откровенно любопытным, и Хонор коротко и резко рассмеялась.

“Ну, что бы ни говорил Хэмиш, когда он злится, это не потому, что они "мои" супердредноуты, и я не хочу ими делиться!”

“Он сказал бы что-нибудь в этом роде, не так ли?”

“Только мне, слава Богу!” Хонор покачала головой. “Однако у меня есть несколько причин сопротивляться рассредоточению. Во-первых, необходимо поддерживать сосредоточенные ударные силы - мы уже отправили значительную часть боевой стены с Турвилем, чтобы усилить Мику и сектор Талботт, и я бы не хотела, чтобы у меня вошло в привычку ослаблять наш "бронированный кулак". Если мы решим, что стратегический баланс меняется настолько, что нам придется пересмотреть нашу позицию и перейти в наступление, я хочу, чтобы как можно больше ударной мощи было сосредоточено в одном месте. Но это уже второстепенно. Если честно, мое главное возражение скорее психологическое, чем какое-либо другое.”

“Психологическое?”- Елизавета казалась удивленной.

“Я не хочу, чтобы Мандарины думали, что им удалось заставить нас значительно перераспределить наш боевой флот, Елизавета. Это основная цель подобной стратегии. Я ни на секунду не поверю, что у них есть технические и тактические средства, чтобы воспользоваться нашим ответом, если мы ослабим себя здесь, перераспределив Большой Флот. И в отсутствие какого-то нового оборудования, о котором мы еще не знаем, я была бы удивлена, если бы кто-то с их стороны был настолько глуп, чтобы думать, что они это сделают - теперь, когда Раджампет мертв, во всяком случае. Вполне возможно, что Согласие может попытаться воспользоваться любым рассредоточением, но все, что мы поняли после анализа Удара Явата, говорит о том, что мы должны беспокоиться о скрытной, а не о массированной огневой мощи, если речь идёт о них.

Майкрофт и Аполлон более чем способны уничтожить все, что может послать Согласие, нам просто нужно сначала это увидеть, и концентрация супердредноутов не увеличит радиус действия наших датчиков. Так что я не вижу ослабления защиты в том, чтобы немного рассредоточить наши столичные корабли.

Но если Мандарины верят, что заставляют нас танцевать под их дудку, это, вероятно, даст им больше уверенности в себе. На старой Земле был генерал, который был большим сторонником сохранения того, что сейчас мы называем "психологическим доминированием". Он называл это "запугиванием" другой стороны, а когда мы сталкиваемся с чем-то размером с Солнечную Лигу, нам нужно, чтобы они боялись нас как можно больше. Нам не нужно, чтобы они убедили себя в том, что им не нужно нас бояться. Или даже просто, что им не нужно бояться нас так сильно, как они боялись. Потому что, если они решат, что это так, они, вероятно, начнут думать в терминах других операций, таких же глупых, как Яростное Правосудие, и в этот момент число погибших, большинство из которых солли, снова взлетит до небес.”

“Я это понимаю,” - задумчиво произнесла Елизавета. “Но, Хонор, если мы не найдем способа удержать их от Флибустьера в одной системе за другой, разве это не будет иметь тот же эффект? Что даже не учитывает воздействия на миллиарды молчаливых наблюдателей!“

“Когда слух о том, что случилось в Гипатии, дойдет до дома, в Старом Чикаго могут пересмотреть всю концепцию. В действительности я не ожидаю этого, но это возможно. Тем не менее, я думаю, что это может быть лучшим тактическим решением, чем разбрасывать СД(п) туда и сюда. Учитывая то, что Фантом и три Саганами-БС совершили в Гипатии, я более чем когда-либо убеждена, что Марк-16 может справиться со всем, что солли бросят в нас. Поэтому я предлагаю передислоцировать Агамемнонов. Я бы предпочла использовать Ники, если бы они у нас были, но у нас их нет, и, учитывая то, что люди Котоуча сделали вообще без подвесок, я думаю, что дивизиона или двух Агамемнонов должно быть достаточно, чтобы пролиться дождем на любой парад солли. У нас их всего сотня или около того, и только у кораблей нового поколения есть Замочная скважина, так что они не смогли бы полностью повторить тактику Фантома. С другой стороны, Демонический Дуэт, возможно, придумал временное решение этой конкретной проблемы.”

"’Демонический дуэт’?”- повторила Елизавета.

“Прости. Мое личное прозвище для фирмы "Хэмпхилл энд Форейкер, Инк."- cказала Хонор. “Любая из них в одиночку была достаточно плоха. А когда эти двое вместе - это страшно!”

“И что же они придумали теперь?”

Было очевидно, что Елизавета старалась не смеяться, и Хонор улыбнулась ей. Затем выражение ее лица стало серьезнее… во всяком случае, немного.

“Я подозреваю, что первоначальная идея исходила от Форейкер, - сказала она, - но на последнем варианте также есть отпечатки пальцев Сони. В основном, они хорошо изучили то, как наши Саганами-С и Роланды интегрировали Призрачного Всадника в свои контуры управления огнем, и они придумали усовершенствование. Для всех намерений и целей они предлагают использовать буи Гермеса в сочетании с Призрачным Всадником. У Агамемнонов множество телеметрических каналов связи, их каналы просто не имеют сверхсветовых возможностей. Итак, идея заключается в том, что мы привязываем буи Гермеса к разведывательным платформам Призрачного Всадника, а затем вытаскиваем еще четыре или пять буев за периметр клина Агамемнона и позволяем им разговаривать друг с другом.

Гермес имеет гораздо большую пропускную способность, и больше каналов, чем стандартный корабельный гравитационный комм, Елизавета. Таким образом, если мы создадим пары буев между теми, которые привязаны к кораблю, и теми, которые установлены на разведывательных платформах, а затем передаем телеметрические каналы через каналы буев и используем те, которые находятся на разведывательных платформах, чтобы давать указания ракетам…”

Она подняла бровь, когда ее голос затих. Елизавета смотрела на нее несколько секунд, потом начала кивать - сначала медленно, но с возрастающим энтузиазмом.

"Не перевозбуждайся", - предупредила Хонор. "Как я уже сказала, это временное решение. Ни платформы Призрачного Всадника, ни буи не являются тем, что вы могли бы назвать крошечными, что означает, что они заменят много ракет. И вся система несколько... ветхая. У нее не будет полосы пропускания Замочной Скважины, даже со всеми буями, с которыми может справиться Агамемнон, и она не будет обеспечивать дополнительные лазерные кластеры противоракетной обороны Замочной Скважины. Но это очень поможет, при модернизации кораблей большая часть ремонта будет состоять из изменений программного обеспечения, поэтому мы должны быть в состоянии быстро ввести это в эксплуатацию."

"Я понимаю, что слишком радуюсь, - сказала Императрица, - но мне нравится то, как я понимаю эту идею, Хонор. Мне это очень нравится!"

“Ну, вообще-то, мне тоже,” - призналась Хонор. “Но даже если допустить, что это в основном программное обеспечение, потребуется время, чтобы исправить ошибки и запустить ее. И пока мы этим занимаемся, я уверена, что мы выясним, где еще солли взрывали инфраструктуру невинных нейтралов. А это значит, что нам все равно придется придумать способ...изменить их мышление. Эта "замочная скважина на поводке" поможет, но она в первую очередь направлена на защиту. Нам нужно что-то более активное.”

“Ты все-таки склоняешься к идее репрессий?” - осторожно спросила Елизавета, и Хонор пожала плечами.

“Не знаю,” - ответила она. “Я просто не знаю. Все аргументы против вторжения в Лигу все еще применимы, и тот факт, что они уже показывают нам по крайней мере несколько новых трюков, подчеркивает, почему это так. Но по той же причине эти новые трюки, - и комментарии коммодора Лессема об их производительности тоже довольно хорошо это аргументируют, - означают, что наше временное окно для поиска "более мягкого" решения закрывается для нас. Мы следим за ними так пристально, как только можем, но не можем быть уверены, что они не собираются протащить что-то радикально новое на палубу, когда мы не смотрим. Я почти уверена, что они не могут придумать достаточно большого поворота в игре, чтобы удержать кого-то настолько умного, как Пат Гивенс и ее люди, от того, чтобы рассказать нам об этом вовремя, чтобы выбить из них мозги в полномасштабном наступлении, просто я ненавижу мысль о том, что это произойдет за мгновение до того, как нужно будет действовать.

Но есть момент, когда беспокойство о будущем соларианском реваншизме переходит в то, что Хэмиш называет "несшущественным вторым" по сравнению с необходимостью предотвратить больше Гипатий, Елизавета. Потому что где-то, - мы не знаем где... пока, но где-то, так же точно, как мы сидим здесь, - есть еще один Хайду или Гогунов, но нет Котоуча и Петерсен, чтобы остановить их.”

Башня Хиллари Индракаши Енкатешвара

Город Старый Чикаго

Солнечная система

Солнечная Лига

“Я не думаю, что теперь есть какие-либо сомнения,” - сказал Дауд аль-Фанудахи немного невнятно, набив полный рот рогаликом. Он виновато покачал головой, отхлебнул кофе из одноразовой чашки и проглотил.

“Как я уже сказал, теперь сомнений нет,” - повторил он, стряхивая крошки с мундира. “Мы все еще не можем доказать, о чем они сговорились, но корреляции слишком убедительны, чтобы они не сговорились о чем-то.”

“С этим я соглашусь,” - сказал Симеон Гэддис. Бригадир Жандармерии совершил один из своих редких визитов в логово охотников за привидениями, чтобы принять участие в сегодняшнем стратегическом совещании. “Проблема в том, что мы до сих пор не можем доказать, что это за "нечто". У нас есть куча дерьмовых косвенных улик, и тот факт, что Лоутон, Най и Салазар все дают одинаковый уклон в своих разведданных, и что их универсальные рекомендации прихлопнуть манти посильнее, должны сделать любого честного шпиона, - я понимаю, что это что-то вроде оксюморона, - в этом городе подозрительным, как черт. При нормальных обстоятельствах я бы охотно пошел к честному прокурору, - еще один оксюморон, - но я знаю несколько таких, с тем, что у нас есть. При нынешних обстоятельствах, боюсь, мы просто убьем того, к кому пойдем. У нас нет ничего достаточно конкретного, чтобы я мог перепрыгнуть через голову, а это означает, что любой запрос пойдет вверх по обычной цепи в Юстиции.

“И, черт возьми, нет никакого способа удостовериться, что эти люди не были связаны где-то в этой цепи,” - признал аль-Фанудахи довольно мрачно. “Или что они не сделают того, что, по их мнению, может привести к короткому замыканию процесса.”

“Даже если бы это было не так, к кому мы могли бы обратиться с запросом, перескочив через голову?” - спросила Лупе Блантон.

“Рорендаал,” - без колебаний ответил Гэддис, и Блантон внезапно задумалась.

Федеральный Департамент Юстиции был, вероятно, наименее важным департаментом правительства Солнечной Лиги. Большинство систем-членов Лиги имели надежные местные департаменты юстиции, Лига больше не нуждалась в них. Именно к этому привели несколько столетий бюрократического распоряжения и регулирующего управления, которые больше не беспокоили законодательную власть такими мелочами, как принятие законов. В самом деле, правосудие настолько утратило свой статус, что ни один из заместителей генерального прокурора, эквивалент постоянных старших заместителей министра юстиции в других департаментах, никогда даже не рассматривался в качестве приглашённого в круг Мандаринов.

Однако из трех отделов юстиции Отдел уголовного права обладал наибольшей властью, наибольшей независимостью... и наименьшей значимостью. Он получил широкое признание как старший отдел. Фактически, заместитель генерального прокурора Мари-Клэр Рорендаал, возглавлявшая Уголовное право, была самым близким к эффективному Генеральному прокурору Лиги, учитывая полное отсутствие компетенции Генерального прокурора Ронейна. К сожалению, Отдел уголовного права был обвинен в расследовании преступлений, которые в Солнечной Лиге больше не являлись таковыми - должностных преступлениях и коррупции. Или, скорее, технически это все еще были преступления, но Уголовное право запрещало действовать в отношении них без направления из отдела этики и добросовестности. Это во многом объясняло, почему мнение Рорендаал о Людовико Мацарелло, возглавлявшем Этику, было непечатным. Было трудно решить, превзошло ли ее презрение к его продажности его презрение к отсутствию ее продажности, но они были очень похожи.

После инцидента с Моникой у Рорендаал было что-то вроде нервного срыва. Доказательства преступных деяний в массовом масштабе были слишком велики, чтобы быть подавленными даже в Солнечной Лиге. Или, скорее, Мандарины решили бросить "Технодайн Индастриз" под воздушный грузовик, чтобы никто не смотрел слишком пристально в их сторону. Следствием этого стало то, что впервые за последние десятилетия ЦРУ смогло фактически преследовать преступные действия крупных трансзвездных компаний, и Рорендаал нанела удар по "Технодайну". На самом деле, она так продвинулась вперед, что некоторые другие транскорпорации Лиги начали нервно поглядывать в ее сторону, полагая, что в процессе прибивания Технодайна к стене она, скорее всего, найдет доказательства их собственных проступков. Бог свидетель, таких улик было предостаточно, а она и ее преданная команда профессиональных прокуроров набирали опасный темп.

К счастью, с точки зрения как Технодайн, так и других нервных межзвездных корпораций, расследование Рорендаал было внезапно отложено, только “временно”, конечно, когда конфронтация с Мантикорой стала уродливой. Она отчаянно протестовала, но кризис дал друзьям Технодайна достаточно прикрытия, чтобы закрыть его. Она и ее сотрудники продолжали собирать доказательства, но из-за “кризиса” они систематически лишались финансирования, персонала и доступа к компьютерам, и никто из Охотников за привидениями не ожидал, что ее расследование продолжится даже после того, как кризис закончился.

Но даже несмотря на то, что это было правдой, она все еще была Помощником генерального прокурора по уголовному праву, и команда, которую она собрала, чтобы уничтожить Технодайн, была так же взбешена, как и она, из-за внезапного прекращения их расследования. Если бы Гэддис пошел прямо к ней, минуя своих непосредственных начальников, и Мацарелло, она и ее люди, вероятно, восприняли бы их нынешние показания всерьез.

“Ты действительно хочешь обратиться к ней?”- спросила Блантон через мгновение.

“Не с тем, что у нас есть сейчас.” Гэддис покачал головой. Блантон выглядела немного удивленной, и он фыркнул.

“Мы только что согласились, что Другие Парни должны внимательно следить за правоохранительными органами в целом, Лупе,” - отметил он.“ Если бы вы занимались чем-то противозаконным, аморальным и липким и вам пришлось бы беспокоиться о ком-нибудь из Помощников генерального прокурора, кто бы это был - она, Мацарелло или Иллаланги?”

“В точку,” - сказала Блантон, и Аль-Фанудахи и Нацуко Окику рассмеялись. Однако это был не веселый смех.

Мацарелло был типичным коррумпированным чиновником, который только что получил юридическое образование. Он был мускулистым парнем с каштановыми волосами и карими глазами, которые выглядели близорукими, несмотря на современную медицину и биоскульптуру. Однако он был необычайно богатым мускулистым парнем, благодаря любезности коррупции, которую его отдел этики и добросовестности каким-то образом не смог найти. А Уван Иллаланги, несмотря на впечатляющий внешний вид, включая янтарные зрачки кошачьих глаз, обретенные в результате значительных генетических манипуляций с его семейной линией, до недавнего времени был почти таким же неуместным, как Рорендаал.

Иллаланги возглавлял отдел соблюдения и соответствия Конституции, который отвечал за оценку конституционности любого нового постановления до его вступления в силу. Это требование было закреплено Конституцией, и Иллаланги дал торжественную клятву исполнять свой долг без страха и упрека. Что означало в современной Солнечной лиге, что он составлял любую памятку, которую федеральное правительство требовало для своих текущих целей, а затем находил послушного судью, чтобы подписать ее, если понадобится. В большинстве случаев все было не так, как он добросовестно заверял, ссылаясь на соответствующие прецеденты. Он был воплощением надежного аппаратчика, и до кризиса с Мантикорой его задача была простой и понятной.

Учитывая конституционный кризис, спровоцированный угрозой отделения Беовульфа, он недавно приобрел внезапное значение, - и головную боль, не говоря уже о времени в центре внимания, чего он, конечно, никогда не хотел. Но маловероятно, мягко говоря, что кто-нибудь будет беспокоиться о том, что он перевернет какие-нибудь несчастные камни.

Нет, если Плохие Парни активно следили за кем-то, этим кем-то была Рорендаал.

“Я давно знаю Мари-Клэр,” - продолжал Гэддис с мрачным выражением лица. Если я расскажу ей об этом, она отнесется к этому серьезно, хотя бы потому, что это исходит от меня. А если она отнесется к этому серьезно, то начнет собственное расследование, что было бы очень плохой идеей. В настоящий момент ее главные обвинители чертовски лояльны, но вы знаете, что если где-то будет утечка, то это приведет к ее смерти.

“Симеон, это будет справедливо всякий раз, когда мы будем говорить ей об этом,” - тихо сказала Вэн Чжин Хван. “И ты прав, именно с ней мы должны поговорить об этом.”

“Я знаю,” - ответил Гэддис, и его лицо стало еще мрачнее. “И я ненавижу это, потому что, в конце концов, у нас не будет выбора. Но я не хочу рисовать на ней мишени ни на секунду раньше того, как мы сможем дать ей что-то окончательное. Настоящий дымящийся пистолет, а не просто подозрения, которые могут быть подтверждены всеми нашими косвенными уликами. Что-то достаточно громкое, чтобы она могла двигаться так быстро, что она может действительно предъявить обвинения перед присяжными, прежде чем они смогут убить ее.”

Остальные заметили, что он не упомянул о том, что случится со всеми ними, если Рорендаал будет убита до того, как она сможет созвать Большое жюри.

“Значит, мы вернулись к тому, с чего начали?” - Аль-Фанудахи оглядел офис.

“Мы продвинулись вперед,” - возразил Гэддис. “То, что мы сделали, это собрали массу доказательств, которые могут указать следователям, - официальным следователям, я имею в виду, - на людей, которые как мы знаем продажны. Однако нам нужно что-то более убедительное, - неопровержимые улики, - чтобы начать процесс. Что-то достаточно убедительное, чтобы немедленно составить обвинительный документ, прежде чем Жандармерия начнет формально обыскивать кусты в поисках новых улик. Вот чего у нас нет.”

Аль-Фанудахи задумчиво кивнул. Затем он глубоко вздохнул и привел свое кресло в вертикальное положение.

“В таком случае у меня есть еще один вопрос. Может быть, мы уже подошли к тому, чтобы пойти путем Брайса, схватить одного из этих людей, которые мы "знаем как продажных", и вытянуть из них правду любым проклятым способом?” Он снова оглядел кабинет. “Лично я готов предстать перед судом за все, что мы должны сделать, чтобы остановить это дело.”

“Я думаю, мы все готовы, - сказала Окику. “И я готова согласиться с предложением Брайса.”

“Я нет. Ещё нет.” Гэддис покачал головой. “Следователи все еще пережевывают информацию, и они думают, что поймали по крайней мере еще двух клиентов Мисс Болтон. Они еще не готовы подтвердить это, но если они это сделают, - когда они это сделают, - тогда да. Я думаю, мы притащим сюда Болтон, пропустим ее через все эти чертовы пытки, а потом отнесем все это Мари-Клэр. Которая, будучи твердолобой, вероятно, обвинит нас в похищении, незаконном лишении свободы, нарушении гражданских прав и всем остальном, что вы можете придумать. Но - он криво усмехнулся, - по крайней мере, она будет нам очень благодарна!”

“Прекрасно.” Полковник Вэн вздохнула.

“На самом деле, я хочу узнать у нее, - У Болтон, я имею в виду..., - сказала Блантон, - кто, черт возьми, на самом деле эти Плохие Парни. Я имею в виду, вполне возможно, что, несмотря на все, что мы думаем, что знаем, это действительно манти.”

“Есть крошечная разница между ‘возможным’ и ‘более вероятным, чем апокалипсис’,” - сказал Аль-Фанудахи. “Я понимаю, что мы должны сохранять объективность, Лупе, но в самом деле. Манти?” Он покачал головой.

“Я этого и не говорила, Дауд. Я сказала, что это вполне возможно, и это чертовски хороший аргумент, который Мандарины предпочтут услышать. И мы по-прежнему несем ответственность за непредвзятое отношение к этому вопросу. Вот почему мы всегда называем их Плохими Парнями, не так ли? Чтобы напомнить себе не развивать туннельное зрение и не делать никаких предположений, которые мы не можем доказать?”

Она смотрела на него, приподняв одну бровь, пока он не кивнул, затем пожала плечами и продолжила.

“Я хочу сказать, что, хотя я не думаю, что это манти, я все еще нахожу, что ужасно трудно принять всю эту концепцию "Согласия". Мало того, что было бы адски трудно держать заговор такого уровня так глубоко в тайне в течение многих веков, но, и так вся концепция глупа. Последняя война закончилась уже более семисот земных лет назад, черт побери. К этому моменту любое затянувшееся предубеждение против джинни является опорой для людей, которые хотят чувствовать себя выше генетических рабов, а не жгучей проблемой, о которой люди думают как о боли в заднице. Неужели вы действительно думаете, что большинство людей все еще так категорически против генетического улучшения вида, что кто-то с ресурсами, которые должны были потребоваться Другим Парням, чтобы привести все это в движение, не мог просто финансировать пиар-кампанию, чтобы убедить Лигу отменить юридические запреты, поддерживающие запрет Кодекса Беовульфа на генетические манипуляции?”

Она выглядела скептически,и Аль-Фанудахи не мог ее винить.

“Я уже думал об этом,” - признался он. “Мне, как и тебе, трудно это проглотить. Манти и хевениты, очевидно, верят в это, хотя, и они более чем достаточно умны, чтобы тот же самый аргумент пришел им в голову. Я понял это некоторое время назад, так что в последнее время я крутил эту мысль, рассматривая ее под разными углами, и я начал задаваться вопросом. Что, если "Согласие" - это на самом деле немного дезинформации, запущенной на манти?”

“Прошу прощения?“ Брови Блантона поползли вверх, и он фыркнул.

“Смотри, предположим, что кто-то по какой-то причине хочет дестабилизировать Лигу. Я думаю, мы все могли бы согласиться, что если это то, что нужно Другим Парням, они делают чертовски хорошую работу. И я могу придумать несколько правдоподобных сценариев, начиная от потенциального Бога-Императора, скрывающегося где-то на окраине с планами на Галактическую гегемонию, до кучки, - и я имею в виду именно кучку - межзвездных корпораций, которые видят шанс заработать еще больше денег, как Технодайн делает прямо сейчас, до независимого военачальника, который хотел бы, чтобы УПБ сократили, чтобы он мог расширить свою собственную сферу влияния на местности. Кто бы это ни был, он использует "Большой Альянс" в качестве своей кувалды, так что предположим, что кто-то вроде того, - кто-то, кто знал, что ему понадобится кувалда, - сел и тщательно подготовил "доказательства", от которых, как он знал, и манти и хевениты, которые ненавидели Мезу с тех пор, как они подписали Конвенцию Червелла, запрыгали бы.

У нас было много свидетельств того, как наши так называемые разведчики, следуя своим предубеждениям, прыгают прямо в гравитационную шахту, а не рассматривают альтернативные возможности. Тот факт, что Мантикора и Хевен продемонстрировали свою компетентность в других областях, не означает, что они компетентны во всех областях.”

“Значит, ты предполагаешь, что Другие Парни манипулируют и манти также,” - задумчиво произнесла Окику.

“Я предполагаю, что это возможно,” - поправил Аль-Фанудахи. “И возможно также, что манти абсолютно правы. Я трачу много времени, разбираясь с мотивами и намерениями, Нацуко, и я изучал историю. Как способ размять умственные мышцы, можно сказать. Так что я видел людей, таких же чокнутых, как те, кого описывают манти, вплоть до истории До Расселения. Возможно, что такое Согласие существует, я просто нахожу это невероятным.”

“Это, наверное, справедливо,” - сказала Вэн Чжин Хван через мгновение. “И если подумать, если Другие Парни манипулируют манти, они сумели подтолкнуть их в положение, которое большинство солариан считает чем-то за пределами безумия.” Она покачала головой. “Мы знаем об этом, потому что один сумасшедший ученый, - она поморщилась, намеренно используя прилагательное Аль-Фанудахи, - с очевидными психическими проблемами, подтвержденными по крайней мере полудюжиной официальных мезанских источников, каким-то образом бежал с Мезы после ядерного террористического акта, который, как говорят мезанцы, был организован оперативниками манти, и излил свое сердце разведке манти, раскрывая существование массового заговора, о котором никто больше во всей галактике даже не слышал.” Она закатила глаза. “Судя по шатким уликам, это даже более... необычно, чем обычно.”

“И это, конечно!” Аль-Фанудахи махнул рукой. “Даже если каждая вещь, которую этот Симоэнс должен был сказать, является чистой дистиллированной правдой, никто не захочет верить в это, как только Абруцци и Общественная информация закончат высмеивать это. И мы должны относиться к этому, мягко говоря, скептически. Но у нас есть, - у нас, охотников за привидениями, я имею в виду, - чертовски убедительные доказательства того, что Другие Парни действительно существуют. Манти, возможно, неправильно их идентифицировали, но они там, Чжин-Хван. И ужасно много давления, чтобы расплющить Мантикору, и физической поддержки, чтобы оказать это давление, как Катафракты Технодайна, исходящие из Мезы или связи с Мезой. Это еще одно заблуждение, направленное против манти? Или это доказательство того, что манти действительно могут что-то знать?”

“Ты намеренно пытаешься поджарить мой мозг, или это просто сопутствующий ущерб, потому что ты уже поджарил свой собственный?” - раздраженно спросила Вэн, и Аль-Фанудахи усмехнулся.

“Ни то, ни другое. Я просто говорю, что вопрос, который мы должны постоянно иметь в виду, если это не "Согласие", то кто же это, черт возьми? И что бы еще ни было правдой, манти сумели пережить короткий конец противостояния с Народной Республикой на протяжении большей части двух стандартных столетий и надрали ей задницу в придачу. Таким образом, они явно не обманывали себя в каких-либо фатальных оплошностях до этого. Я просто говорю, что нам следует держать наши собственные умы открытыми для возможности того, что кем бы ни были Другие Парни, их целью не является ни то, о чем мы думали, ни то, что как думаю манти, они обнаружили.”

***

“Извините, что звоню так поздно,” - сказал Раджмунд Найхус с экрана связи Адао Ухтомского. Он поймал главу Второго Отдела как раз в тот момент, когда Ухтомской направился к двери, и его голубые глаза были такими же несчастными, как и его тон. “Я также знаю, что сегодня пятница, но я подумал, что мне лучше ввести вас в курс дела до выходных.”

“Быть в курсе покатому вопросу?” - настороженно спросил Ухтомской. “Вам удалось идентифицировать ваши так называемые источники в Майя?”

“Еще нет. Я пытаюсь установить источник моего второго отчета, но у меня не было времени, чтобы получить ответы на мои запросы. Даже если бы они были, вы знаете, как трудно бывает заставить полевых агентов приходить на собеседования... и как они недовольны тем, что нужно сдать источники, когда они, наконец, приходят.”

Кивок Ухтомского был нетерпеливым, и Найхус мрачно пожал плечами.

“Ну, может, у них и не было времени на ответы на мои вопросы, но МакКуилкин, - вы помните, наш старший агент в Спрэге?” Он замолчал, и Ухтомской снова кивнул, еще более нетерпеливо. “Ну, она прислала продолжение. В дополнение к независимому журналисту из Курящейся Лягушки, который получил фотографии нашей таинственной встречи манти с Баррегосом, у нее есть несколько источников в Эревоне. Один из них, старший помощник на верфях, строящих военные корабли для Баррегоса и Розака, финансируемые местными властями. И по его словам, они строят чертовски больше кораблей, чем рассказывают кому-либо в Старом Чикаго. И не только крейсеры и эсминцы, Адао. Он говорит, что они строят супердредноуты. Супердредноуты для транспортировки подвесок в комплекте с технологией манти. Все что необходимо: сверхсветовая связь, стелс, лучшие компенсаторы, эти ужасные ракеты. По полной программе.”

“Боже мой,” - пробормотал Ухтомской. Затем его глаза сузились. “А какие у нее есть доказательства?”

“Пока ничего конкретного,” - признал Найхус. “Судя по ее сообщению, она сама собиралась отправиться на Эревон через пару дней после отправки. А это значит, что она уже там, может быть, даже на обратном пути в Спрэг. Она говорит, что думает, что ее источник может подвести ее достаточно близко к верфям для визуального изображения. Но если этот парень знает, о чем говорит, то мы должны беспокоиться не только о Майя. Если манти действительно дают Эревону доступ к своим новейшим технологиям, особенно после того, как Эревон уже однажды переметнулся на другую сторону, тогда у них должны быть какие-то чертовски железные гарантии, что на этот раз они не будут использованы против них. И если Баррегос и Эревон не нуждаются в этом, чтобы противостоять "Большому Альянсу", я могу думать только об одном противнике, о котором они могли бы беспокоиться.”

http://tl.rulate.ru/book/29436/625126