Готовый перевод Hegemon Greece! / Гегемон Греции!: Глава 366

«Это… что нам делать?». — Лептинес начал беспокоиться.

Филист уже собирался ответить, когда увидел, что раб вернулся с письмом. Он быстро вскрыл два письма и попросил раба взять их вместе с тем, которое принес Анситанос: «Господин Анситанос, не могли бы вы проверить, одинаковый ли почерк?».

Хениполис приблизился к своему учителю и сравнил письма.

«Это правда, почерк разный». — Анситанос кивнул и признал, Хениполис ничего не сказал.

Затем Филист передал письма.

«Филист явно не писал это письмо, поскольку я знаю, что он любит рисовать крючок в конце буквы «I» в своей подписи, а этот человек написал прямую линию!». — Воскликнул Масиас.

Иролис пристально посмотрел на Филиста: «Да».

Затем он передал письмо Филоксену, который стоял рядом с ним.

Филоксенус внимательно изучил его, поднял письмо, а затем сказал Анситаносу: «Этот почерк точно не Филиста!».

«Ну, наконец-то мы это выяснили». — У Филиста появилось выражение облегчения, он потер руки. Затем он сказал с серьезным лицом: «Похоже, что кто-то использовал мое имя и связался с Поллуксом и другими, о которых упоминал Ансинатос. Хотя кажется, что они пытаются нарушить порядок Союза Теонии, на самом деле они пытаются спровоцировать войну между двумя державами, Сиракузами и Теонией. Что касается Гемиса, то это связано с безопасностью Сиракуз, поэтому нам необходимо провести детальное расследование! Но в любом случае, поскольку источник проблем Теонии исходил из Сиракуз, я, как государственный деятель Сиракуз, несу неослабную ответственность! Здесь я хотел бы принести свои самые искренние извинения Союзу Теонии!». — Затем он встал и поклонился Анситаносу.

Анситанос сел прямо и принял его извинения.

«В то же время Сиракузы также готовы возместить ущерб в знак нашего желания быть дружественными с Теонией!». — Филист продолжал выражать свои ожидания.

«Это еще одна важная задача, почему я прибыл сюда, в Сиракузы, по приказу сената. Союз Теонии готов подписать союзное соглашение с Сиракузами не только в плане дипломатической дружбы и взаимного процветания в торговле, но и военной обороны. В горах к северу от Теонии все еще живут могущественные варвары, которые неоднократно угрожали нашим границам. Хотя враг Сиракуз, Карфаген, много раз терпел поражения, он все еще обладает обширной территорией и огромными богатствами в своих городах в Африке, что позволяет ему совершить возвращение. Поэтому Теония готова заключить военный союз с Сиракузами ради безопасности греческих городов-государств западного Средиземноморья».

Как только Анситанос произнес эти слова, банкет окутала внезапная тишина.

Любой человек, обладающий политической проницательностью, мог услышать скрытый смысл в словах Анситаноса: Во-первых, Анситанос напомнил всем присутствующим, что Карфаген по-прежнему является сильным врагом Сиракуз и не должен становиться врагом Теонии. Во-вторых, Теония хотела встать на равную ногу с Сиракузами, которые в настоящее время были ведущим греческим городом-государством в западном Средиземноморье.

«Могучие Сиракузы не боятся врагов! Карфаген — ничто! Если он еще осмелится прийти, мы еще раз победим!». — Масиас выразил свое презрение к Карфагену.

Филист, однако, зааплодировал: «Прекрасное предложение! Будьте уверены, я доложу об этом владыке Дионисию, и пусть он примет решение».

«Большое спасибо!». — Анситанос выразил свою благодарность.

«Хорошо! Теперь, когда мы прояснили недоразумение, давайте продолжим пить и веселиться». — Сказал Лептинес, поднимая свою кружку.

«Лептинес прав. Мы все должны оставить в прошлом все эти досадные политические вопросы. Для начала я хотел поговорить с Анситаносом о написании книги по истории». — Филист взял разговор в свои руки и эмоционально сказал: «Анситанос, у меня тоже была идея написать книгу по истории Сицилии, но я долго не мог найти для этого времени из-за своего напряженного политического графика. Это заставляло меня завидовать вам в том, что у вас есть время и энергия, чтобы делать то, что вы хотите».

«По правде говоря, раньше я не осмеливался писать. Это все благодаря поощрению и поддержке архонта Давоса…» — Как только Анситанос начал обсуждать написание работ по истории, он стал гораздо более воодушевленным: «Однако, хотя мне и удалось написать часть, я решил выбросить ее и начать все сначала».

«Почему так?». — С любопытством спросил Филист.

«Вы знаете Фукидида?». — Спросил Анситанос.

Все покачали головой.

«Я тоже услышал о нем только после представления архонта Давоса. Хотя он все еще неизвестен в Средиземноморье, я уверен, что через несколько лет его имя распространится по всей Греции! Я думаю, что он даже больше, чем Геродот!». — Сказал Анситанос с благоговением.

«Он написал книгу об истории?». — В конце концов, Анситанос имел некоторую известность как ученый в Магна-Греции, поэтому его похвала, естественно, заинтересовала Филиста.

«Да. Фукидид был афинянином и служил одним из десяти стратегов. Он даже участвовал в Пелопоннесской войне. Но позже он был изгнан экклесией, в результате чего уединился во Фракии и более 20 лет писал об истории Пелопоннесской войны… а после войны вернулся в Афины. Но когда архонт Давос послал людей навестить его, он был уже слишком болен, чтобы держать перо, лежа в постели. После этого архонт Давос потратил много денег, чтобы скопировать его рукопись, и отвез ее обратно в Турии для хранения в библиотеке, которая должна была быть построена».

«Я внимательно прочитал его книгу, и хотя она еще не завершена, это, безусловно, великий исторический шедевр! Фукидид отказался от некоторых приемов Геродота и не стал записывать в книгу слухи, оракулы и пророчества, и правдиво описал все основные события Пелопоннесской войны в хронологическом порядке. И даже написал в самом начале: «То, что я записал, частично основано на моем собственном опыте, а частично — на материалах, предоставленных мне другими свидетелями. Всю информацию я проверил самым строгим и тщательным образом…».

«Кроме того, хотя он и афинянин, в своей книге он не отдает предпочтение Афинам. Он описывает Афины, Спарту и другие города-государства, вовлеченные в войну, с абсолютно нейтральным отношением. Он даже заявил: "Боюсь, что мой исторический труд без анекдотов не очень увлекателен. Однако каждый раз, когда я думаю об этой книге, я представляю себе Пелопоннесскую войну, и я верю, что даже если пройдут десятилетия или столетия, люди все равно захотят читать ее снова и снова, чтобы узнать правду о войне". И все мы, ученые, желающие писать историю, должны учиться и использовать его исторические труды в качестве образца, вот почему я решил переписать свою работу!».

После того как Анситанос закончил говорить со всей серьезностью, Филист не мог усидеть на месте и с нетерпением спросил: «Как называется эта книга по истории? Была ли она опубликована?»

«Она называется 《История Пелопоннесской войны》, я думаю, что она еще не опубликована. Однако она должна скоро выйти». — Затем Анситанос добавил: «Если господин Филист жаждет увидеть ее, то я могу скопировать ее и отправить вам после возвращения».

«Буду очень признателен». — Филистус многократно поблагодарил его.

«Ничего страшного. Я просто рад видеть еще одного коллегу на пути изучения истории». — Сскренне ответил Анситанос.

«Хорошо сказано. Я тоже надеюсь в будущем посоветоваться и пообщаться с вами в написании истории. Выпейте за нашу дружбу!». — С этими словами Филист поднял свою кружку перед Анситаносом.

И оба выпили все сразу.

Толпа радостно закричала, атмосфера стала оживленной.

Затем Филист отставил кружку, вытер пену с уголков рта и сказал: «Было бы неплохо, если бы тот ученый Фукидид, о котором вы говорите, присутствовал сейчас на банкете».

«К сожалению, это невозможно». — Анситанос сказал удрученно: «Фукидид Афинянин… умер не так давно…».

Улыбка Филиста на его лице затвердела. Затем он сказал вслух: «Что?! Он умер?!».

«Да, таковы новости, которые я получил из Афин. Поначалу я собирался найти время, чтобы навестить его в Афинах, но…». — Анситанос выглядел сожалеющим и печальным.

«О чем тут грустить? Судя по вашим

словам, этот афинянин оставил после себя великое дело, настолько великое, что даже если бы он отправился в преисподнюю, он бы ни о чем не жалел». — Сказал Филоксен, который был слегка опьянен. Затем он воскликнул: «Вынесите лиру, я посвящу мудрецу песню!».

«Это такая редкая возможность услышать, как поет Филоксен!». — Геролис тоже пришел в восторг.

По сигналу Филиста раб вынес лиру.

Опьяневший Филоксенус осторожно взял лиру в руки. Сыграв несколько нот, он встал и сел на стол, не обращая внимания на масло, испачкавшее его одежду.

Женщина-рабыня рядом с ним поспешно убрала со стола еду, когда он начал щипать струны. Затем из его подвижной правой руки полилась сладкая музыка, все его существо погрузилось в музыку: «В одиночестве неба,

Мы смотрели на звезду, что сияет в ночи ярче, чем свет солнца,

Что может быть больше радости на свете, чем пройти по длинной реке истории,

беседовать с героями,

петь вместе с воинами,

А Музы предлагают корону из маслин,

С благородным Аполлоном на сверкающей колеснице,

вместе с тобой…»

Толпа тихонько подпевала, выражая свое искреннее молчание и благословение афинянину, которого они никогда не видели.

В этот вечер хозяин и гость наслаждались компанией друг друга.

***

Олимп;

http://tl.rulate.ru/book/28005/2400332