Готовый перевод The Great Storyteller / Великий писатель: Глава 56: Соджон жарким летним днем, ч. 2

— Ты случайно не голоден? Мне что-нибудь заказать? 

— Нет, спасибо. Я поел перед тем, как прийти сюда. 

— Хорошо, тогда подождем до ужина. 

Пригласив Чжухо сесть, он вышел из комнаты. Вскоре он принес кофе со льдом. 

— Мне очень понравилась твоя работа, — сказал Соджон, глядя на Чжухо глазами, полными интереса. — Так вот как ты выглядишь. 

Сразу же Дон Гиль с силой ткнул Соджона в бок, и Чжухо был впечатлен тем, как глубоко вошел его палец. «Метко», — подумал он. 

— Ты не возражаешь? Ради всего святого, следи за тем, что говоришь. Тебе сейчас за тридцать. 

Соджон ничего не мог сказать. Он трясся от боли, держась за бок. В глазах Чжухо они оба были более или менее одинаковыми. 

Он медленно повернул глаза к окну в кабинете и увидел красивый двор, который он видел на входе. Он не мог не смотреть на его греющий сердце вид. 

— Ха, ты просто тихо наслаждаешься видом, даже не смущаясь. Я знал, что ты не обычный ребенок. 

— Тебе лучше? 

— Все в порядке. Итак, я слышал, что твое настоящее имя У Чжухо? Как мне теперь тебя называть? — спросил он, взглянув на Дон Гиля. 

— Я бы предпочел свое настоящее имя. 

Соджон сделал круг руками, как бы говоря «понял, принял». Казалось, он был в хорошем настроении. 

— Я слышал о тебе и от Наби. Вижу, ты сразу выходишь в мир. 

— Трудно сказать. Все еще находится на начальной стадии. 

— Все будет хорошо, если перевод будет хорошим. 

— Я тоже на это надеюсь. 

Книга Соджона неплохо продавалась в США. Чжухо подумал о своей книге, и первое слово, которое пришло ему на ум, было «рост». 

Каждый персонаж в книгах Соджона был трехмерным. Можно сказать, что это было похоже на немецкую литературу. Ему нравилось писать вещи, которые позволяли его читателям эмоционально вкладываться в главного героя. 

— Итак, где ты написал «След птицы»? Дома? Может, в школе? 

Похоже, он очень интересовался Чжухо. Ну, если бы это было не так, он бы вообще не хотел его приглашать. Быть признанным автором, который будет активно работать еще тридцать лет, было честью. 

— И то, и другое. Дома и в школе. Я не очень привередлив в том, где пишу. 

«Я привередлив в том, как я себя чувствую в данный момент. Если бы мое сердце хотело, я мог бы писать, лежа на животе на улице», — подумал он. 

 — Когда ты начал писать? 

 — Я не уверен. 

 — Ты, должно быть, написал довольно много, прежде чем был доволен результатами, — просто сказал Соджон, и Чжухо задумался. 

 — Нет, — ответил он. 

 — Хм? 

 — Я написал не так много. Это была первая работа, которую я закончил. В то время я даже не хотел быть автором. Я представил ее на конкурс эссе почти импульсивно. 

 — Импульс, — тихо повторил Соджон. 

Чжухо сделал глоток кофе. 

Люди обычно предпринимали какие-то действия, чтобы смягчить свой гнев. Некоторые кричали, другие пинали вещи вокруг себя. Некоторые слушали музыку. 

В случае с Чжухо у него была привычка записывать свой гнев. Записи по итогу были довольно дерганными и неразборчивыми, поэтому он никогда их не перечитывал. 

Однако роман в этом плане отличался. С ним так не работало. Книга была завершена после бесчисленных исправлений. Хотел ли писатель того или нет, но ему приходилось пересмотреть свой черновик. Таковым было рациональное письмо. 

«След птицы» — эта книга была написана импульсивно. Это было почти как закатить истерику, чтобы развеять собственные страхи и тревогу. Естественно, это было больше эмоционально, чем рационально. 

Он мог бы сделать лучше. Мог написать подробнее. 

Когда Соджон смотрел на него, как будто наблюдая за ним, Чжухо сказал:

— Вот почему меня это не устраивает. 

Соджон медленно кивнул. 

— Ты действительно писатель, — добавил он. Это были слова признания. 

Для автора написание большими рывками имело другое значение. Мистер Мун сказал на своем прошлом уроке: «Мы должны много писать. Это единственный способ стать лучше». Это был урок для тех, кто еще не был писателем, во многом подобно тому, что только что сказал Соджон. 

Автор просто написал слишком много слов. Больше, чем можно было сосчитать. Соджон пытался понять, действительно ли автор «У Ён» был результатом его собственных усилий. 

Чжухо не принял это на свой счет. Кроме того, он не совсем ошибался. В прошлой жизни он был У Ён. Среди потока неудач имя «У Ёня» было единственным, что ассоциировалось у него с успехом. Случайный успех молодого автора. Случайная работа. Случайный результат. 

П.п.: В Корее фамилия стоит перед именем. Так, «У Ён» будет «У Ён», что созвучно со словом «совпадение». 

На этот раз все будет иначе. 

— А что, вы думали, что за меня написал гострайтер? — с улыбкой спросил Чжухо. 

— Это сильный ответ. Прости, прости, — извинился Соджон, почесав затылок. 

Чжухо отрицательно махнул рукой.

— Вы двое — настоящие писатели, — ответил он, думая о бильярдном столе в гостиной и списке Дон Гиля под названием «вещи, которые мне явно нравятся». 

Развитие было одним из существенных элементов романа. Авторы анализировали и переосмысляли различные ситуации между персонажами после того, как разобрали их. Поскольку авторы зарабатывали на жизнь писательством, им приходилось быть в курсе всего, что происходит в мире. Даже при виде маленького камешка, брошенного в их скучную, обыденную жизнь, авторы отчаянно хватались за него, чтобы пощупать и обточить его в материал для своей работы. Их руки могли быть покрыты порезами и волдырями, но вряд ли это было проблемой. 

— Не могу понять, комплимент это или нет.  

Когда Соджон сидел в замешательстве, он внезапно хлопнул в ладоши. Звук резонировал через маленькое отверстие в комнате.

— Ты правда отказался от предложений экранизации? Я слышал, что один из режиссеров, который к тебе обратился, был очень известен. 

— Где ты услышал об этом? 

— Это все знают. Мы, писатели, знаем друг о друге все, понимаешь? — сказал он смело. 

Поскольку это не было чем-то, что он хотел скрывать или чувствовать себя некомфортно, Чжухо честно ответил:

— Да, ты не ослышался. 

Пока он вед дискуссию с Нам Гёном, Чжухо отклонял все предложения по экранизации. Среди них были известные режиссеры и довольно крупные студии. 

— Итак, почему ты отказался от них? Твои книги продавались бы еще больше. Дети твоего возраста обычно становятся знаменитостями, не так ли? Кроме того, мы живем в эпоху видео. А, погоди, может, ты не хотел, чтобы режиссер изменил историю? — спросил Соджон. 

Чжухо на мгновение задумался. «Я уже знаю результат. Это полная катастрофа». Каким бы честным ни был ответ, он не мог говорить о том, чего еще не было. Он искал другую причину в своем уме. 

— Верно, но я также не собираюсь предъявлять какие-то каверзные требования. Если бы моя книга была превращена в фильм, я бы хотел, чтобы режиссер имел полную творческую власть с точки зрения экранизации. Я был бы не против, если бы режиссер решил назвать фильм совсем другим именем. 

Конечно, было бы так себе, если бы режиссер что-то изменил в истории. Однако правильного ответа на книгу не было. Он формировался на основе восприятия читателя и его эмоций. По этой причине Чжухо чувствовал себя спокойно, когда один из его читателей был директором. Он был в порядке с актерами и актрисами, интерпретирующими книгу по-своему. 

Однако… 

— Но в этот момент я задаюсь вопросом, нужна ли вообще экранизация. Книга уже идет хорошо, и у меня не то чтобы есть знаменитость на примете, которая мне нравится. 

— Тем не менее, если фильм будет успешным, ваши книги будут продаваться еще больше. 

— Жадность может привести к падению. 

Соджон наклонил голову, изучая ответ Чжухо. Он казался любопытным. 

 — У меня складывается впечатление, что ты не ожидаешь успеха. Ты говоришь так, будто знаешь, что потерпишь неудачу?..

 — У меня просто плохое предчувствие, вот и все. Моя интуиция имеет тенденцию быть довольно точной, — спокойно ответил Чжухо. 

— Интуиция, да. Это справедливо, — признал Соджон. 

— Ну, никогда не знаешь, что может случиться. Я тоже могу передумать. 

— Человек не может так легко измениться. 

— И все же, что может быть более непостоянным, чем человеческое сердце? 

Пока он отхлебывал свой горько-сладкий кофе, во двор влетел голубь. Он расхаживал как у себя дома. Как высокомерный человек, заложивший руки за спину, он смотрел на цветы, сложив крылья. 

— Тебе не страшно? — спросил Соджон, заметив голубя. 

Соджон звучал игриво, потому что он тут же подумал про вымышленного персонажа, боявшегося птиц. 

— Я не Ён, ты же знаешь. 

— Ходят слухи, что ты на самом деле боишься птиц. 

— Я тоже это слышал. 

— Да? Ты вбиваешь свое имя в поисковик и все такое? 

— Нет, я слышал от друга. 

— Друг, ясно. 

Соджон полез в карман. Дон Гиль увидел, что он делает, и запротестовал:

— Если ты собираешься кормить птицу, то не стоит. 

— Малыш должен поесть. 

— В смысле, ты не видишь, какая она пухлая? 

Соджон не обращал внимания на Дон Гиля и продолжал рыться в его карманах. Вскоре он вынул руку с разочарованным видом. Он не смог найти ничего, чем можно было бы покормить голубя. Никаких закусок у него тоже не было. Его рука медленно отодвинулась от окна. 

Чжухо сказал, наблюдая:

— Я слышал, скоро выйдет ваша новая книга. 

— Ага, верно. 

— Прошло пять лет, верно? Я сам с нетерпением ждал. 

— Это большая честь, — ответил Соджон, глядя в окно. 

— Кошка, — сказал он, указывая. 

На мгновение Чжухо задумался, не хочет ли он больше говорить. Однако на его лице не было ни усталости, ни раздражения. Его искренне отвлек случайно появившийся кот. Его волосы зашевелились. 

Чжухо посмотрел туда, куда указывал. В проем передних ворот просунулся очаровательный котенок. Тот грустно мяукнул. 

В округе было довольно много животных. Сначала голубь. Теперь там был кот. Возможно, это как-то связано с тем, что район был маленький и тихий. 

Все трое наблюдали за котенком через окно. Он изо всех сил пытался пробраться во двор, воя, как будто был раздражен. 

 — Довольно мило. 

Дон Гиль молча кивнул. В этот момент на стену прыгнула черная кошка. Должно быть, она услышал плач котенка. Она посмотрел на троих снизу вверх, но вскоре отвернулась, вероятно, чувствуя себя в безопасности. Она медленно приблизилась к котенку и легла на живот, наблюдая за борьбой своего детеныша. Как бы котенок ни выл, черная кошка не двигалась с места. 

— Как вы думаете, роман — это ложь? — спросил Соджон. 

— Да, — немедленно ответил Чжухо. Он почувствовал, как двое смотрят на него. 

— Считаете ли вы свое собственное письмо ложью? 

— Да, — без колебаний подтвердил Чжухо. 

— ...Почему? — спросил Соджон. 

Чжухо на мгновение оглянулся. Вместо голубого неба он увидел белый потолок кабинета, видимый только людям внутри. 

— Однажды я посмотрел слово «ложь» в словаре. 

— И что там было? 

— Приукрашивание чего-то, что не соответствует действительности, как правду.  

У Чжухо возникла мысль, когда он увидел это предложение: «Я думаю, что это сама суть того, что я делаю. Роман — это история, придуманная автором». 

— Ха-а, — глубоко вздохнул Соджон, уткнувшись головой в стол. Он издал странный звук. 

http://tl.rulate.ru/book/27516/2747245