Готовый перевод The Journey of Flower / Путешествие Цветка: Глава 61. Сердце подобно камню

Шэн Сяо Мо покрутил свою серебряную флейту между пальцами и небрежно толкнул дверь. Как только он вошел, он сел на стул и начал пить чай, даже не потрудившись взглянуть на Бай Цзы Хуа, который медитировал на кровати.

- Ты ранен? - Несмотря на то, что Бай Цзы Хуа хорошо скрывал это, он не мог не показать своё слабое место, когда кинулся спасать Ни Мань Тянь. Даже если другие этого не заметили, как он мог скрыть это от его глаз?

Бай Цзы Хуа кивнул головой:

- Пока никому не говори.

- Всё в порядке, не так ли?

Бай Цзы Хуа молчал. Шэн Сяо Мо нахмурил брови.

- Что за травма?

- Яд из котла Шэнь Нун.

Шэн Сяо Мо легонько вздохнул.

- Уладь свои обязанности главы школы как можно скорее. Если у тебя есть последние слова, ты можешь сказать мне, когда придет время, - сказав это, он встал, чтобы уйти. На его лице не было ни следа печали или беспокойства.

Только когда он вышел за дверь, Бай Цзы Хуа равнодушно спросил:

- Где ты разместил Сяо Гу?

Уголки рта Шэн Сяо Мо изогнулись в маленькой садистской улыбке, когда он фыркнул:

- Я боялся, что если она продолжит кланяться, ее кровь зальет весь Чертог Безучастия. Неважно, если она умрет, но было бы грехом уничтожить все эти редкие цветы и растения. Поэтому я затащил ее в ледяную камеру. Ее кровь перестанет течь, как только замерзнет. Кроме того, я думал, что уберу ее с твоих глаз, чтобы она больше не раздражала тебя.

Пальцы Бай Цзы Хуа слегка дрожали, но он ничего не сказал.

Шэн Сяо Мо обернулся и посмотрел на него.

- Наставник говорил, что среди трех учеников у тебя самые строгие принципы, хотя ты и выглядишь самым непринужденным. Похоже, он попал в точку. - Он сделал несколько шагов и обернулся, как будто ему вдруг что-то пришло в голову. - Однако, я не верю, что ты настолько кристально честен и не имеешь за душой ни одного недостатка. Если ты действительно думаешь, что Хуа Цяньгу такой человек, ты всегда можешь передать ее старшему соученику и позволить ему справиться с этим в соответствии с правилами. Попытка убить собрата-ученика - это тяжкое преступление, караемое смертью. Я знаю, что ты не можешь этого вынести, учитывая, что ты проводишь с ней каждый день, и она твоя единственная ученица. Если для тебя это тяжело, я всегда могу помочь тебе передать ее Шисюну.

- Тебе не нужно беспокоиться о моих делах, - холодно возразил Бай Цзы Хуа.

Шэн Сяо Мо пожал плечами и ушел, его глаза весело блестели.

Как только Шэн Сяо Мо покинул Чертог Безучастия, Бай Цзы Хуа бросился в ледяную камеру.

Дождевая вода и кровь на теле Хуа Цяньгу полностью замерзли. Она была смертельно бледна и так закоченела, что ее губы посинели. Ослабевшая и бездыханная, она лежала на земле.

В сердце Бай Цзы Хуа поднялся гнев. Этот Шэн Сяо Мо. Все эти годы он всегда следовал за ним и создавал проблемы, превращая всё в детскую игру.

Он осторожно поднял ее и принялся на ходу передавать ей свою внутреннюю энергию. Кровь, замерзшая в ледяной комнате, снова начала просачиваться наружу. Бай Цзы Хуа быстро запечатал ее акупунктурные точки, чтобы остановить кровотечение, и помог ей устроиться на диване. Не колеблясь, он разорвал ее одежду, чтобы перевязать раны на животе и лбу. Он не поднял головы, чтобы посмотреть ей в лицо, потому что ему не нравилась слабая боль, которую он чувствовал в своем сердце.

Во-первых, у него не было ни желаний, ни эмоций. Кроме того, детское тело Хуа Цяньгу вообще не развивалось. Поэтому он и не пытался сохранять дистанцию между ними. Кроме того, во всем Чертоге Безучастия не было никого, кто мог бы помочь. Он повернул голову и быстро помог ей переодеться.

В этот момент Бай Цзы Хуа почувствовал, как в груди поднимается жгучий голод. Воздух был наполнен кровавым ароматом, который искушал его отравленное тело. Всё его тело бушевало от желания ее крови.

Он начал пить ее кровь, чтобы продлить свою жизнь, и сам не заметил, как со временем пристрастился к этому. Каждый раз, когда он видел ее, он мог только отчаянно подавлять желание выпить ее кровь. Такое желание было ему совершенно чуждо. В своем замешательстве и беспомощности ему оставалось лишь изо всех сил избегать ее. Тем не менее, она продолжала подавать свою кровь на серебряном блюде, что затрудняло сопротивление, даже если бы он захотел.

«Учитель, я была неправа...» - Девочка на диване закрыла глаза и нахмурилась от боли, шепча во сне. Ее бледное лицо было покрыто потом от боли, и в то же время ее тело дрожало от холода.

Бай Цзы Хуа тихо вздохнул, заключил ее в свои объятия и влил в ее тело еще больше внутренней энергии.

После всех этих лет совместной жизни, как он мог не понимать этого ребенка? Но именно потому, что он возлагал на нее такие большие надежды, ему было трудно принять это. Чем глубже любовь, тем тяжелее ответственность.

Яд ослабил его самообладание. В тот момент он действительно был так зол, что потерял контроль и ударил ее.

Он никогда ещё не терял хладнокровия таким образом. Может быть, дело в том, что он слишком заботился об этом ребенке? Он позволил своим эмоциям и разуму увести себя в сторону, так что он не может ясно видеть положение вещей?

Гнев Бай Цзы Хуа был направлен не на нее, а на себя самого. Что еще больше разозлило его, так это то, что у него возникли эти неизвестные эмоции после того, как он был сильно отравлен. Это был первый раз, когда он чувствовал себя настолько неуправляемым.

Возможно, ему пора уходить. Если он останется на горе Чанлю, неизвестно что ещё случится с ним, постепенно впадающим в безумие.

Юное тело Хуа Цяньгу дрожало в его руках, и он отчаянно игнорировал жалость и боль, которые нахлынули на его сердце, задаваясь вопросом, не слишком ли сильно он наказал ее.

Первоначально он был человеком, который не верил в судьбу, поэтому он принял Хуа Цяньгу в качестве своей ученицы. Все эти годы он не был уверен в своей способности преподавать. Скорее, он был уверен в ней. Этот ребенок был жизнерадостным, умным, смелым и решительным. Она была полностью способна справиться со своей судьбой, и всё, что ему нужно было сделать, - это указать ей правильное направление.

Однако, в конце концов, ее трагическая судьба была предрешена. Она не только прожила тяжелую жизнь, но и была обречена причинять несчастья другим. Если бы она была обычной девочкой, всё было бы не так плохо. Однако, поскольку от нее исходил такой странный аромат, если бы она действительно решила пойти по пути зла, то стала бы проклятием для всего мира, и он, не колеблясь, убил бы ее.

К тому времени, как Хуа Цяньгу проснулась, прошло уже много часов. Бай Цзы Хуа просто держал ее у своей груди, как младенца, размышляя над всеми этими сложностями.

Когда Хуа Цяньгу открыла глаза и увидела его, она почувствовала непревзойденную радость на фоне отчаяния.

- Шифу, прости меня. Не игнорируй Сяо Гу... - Маленькая рука Хуа Цяньгу потянула его за мантию, она глубоко зарылась головой в его грудь и негромко всхлипнула. Сердце Бай Цзы Хуа смягчилось. В конце концов, она была ещё совсем ребенком.

- Почему ты использовала так много силы во время соревнований? Навыки, которым я научил тебя, не предназначены для убийства! – Он лишь надеялся, что в будущем она сможет лучше защитить себя, когда его не будет рядом.

В тот момент, когда она услышала, что Шифу готов выслушать ее объяснения, она поняла, что он больше не так зол на нее. Однако как она могла позволить ему узнать истинную причину?

- Прости, Шифу. Твоя ученица просто жаждала победы... Твоя ученица понимает, что была неправа, и никогда не сделает этого снова. Пожалуйста, прости меня...

Бай Цзы Хуа строго посмотрел на нее:

- Ты думаешь, что твой Шифу слеп? Как я мог не заметить, что ты все время поддавалась с самого начала дуэли? Но почему ты вдруг решила ее убить? Объясни мне, что происходит!

- Я, я... - холодный пот выступил на спине Хуа Цяньгу. - Твоя ученица ошиблась. У меня голова шла кругом. Пожалуйста, накажи меня. Только не игнорируй меня!

В сердце Бай Цзы Хуа вспыхнул еще один огонь. Дело было не в том, что он злился на нее за использование убийственной тактики, а в том, что она не доверяла ему и отказывалась говорить правду.

- Все эти годы ты не могла убить даже курицу, когда готовила. С чего тебя злоумышлять против соученицы, когда победа и так была за тобой?

- Шифу... - Хуа Цяньгу опустилась перед ним на колени. Он мог наказать ее как угодно, но она все равно ничего не скажет. Если она расскажет обо всём наставнику, с ней действительно будет покончено. 

- Ты... - Бай Цзы Хуа вышел из себя, глядя на Хуа Цяньгу, которая всегда была послушной и никогда не бросала ему вызов. Яд хлынул по его телу, и он пошатнулся. Хуа Цяньгу быстро поддержала его.

- Шифу, твой яд! - Хуа Цяньгу быстро закатала рукав. Бай Цзы Хуа оттолкнул ее. Она и так потеряла слишком много крови. Когда он повернулся, чтобы уйти, Хуа Цяньгу обняла его за талию, чтобы остановить.

- Шифу, твоя ученица умоляет тебя. Даже если ты злишься, сначала нужно подавить действие яда. Позже ты сможешь наказать меня так, как захочешь!

Бай Цзы Хуа не мог вырваться. Он только чувствовал, как его голова становится все тяжелее и тяжелее, а глаза наливаются алым.

Кровь, он просто хотел крови...

Обернувшись и посмотрев на Хуа Цяньгу, его глаза внезапно стали темными, как чернила, такая чернота была похожа на абсолютную пустоту, без единого проблеска света.

Хуа Цяньгу вздрогнула, по ее коже побежали мурашки. Человек перед ней больше не был тем, с кем она проводила каждый день. Он был совершенно чужим. Она высвободила руку и в панике хотела отступить назад.  

Но прежде чем она успела сделать какое-либо движение, ее тело поднялось в воздух и наклонилось к Бай Цзы Хуа.

- Шифу! – едва успела воскликнуть Хуа Цяньгу, прежде чем почувствовала, как Бай Цзы Хуа укусил ее в шею. Ощущение было таким, словно кто-то вылил на нее таз с ледяной водой. Она была так потрясена, что не могла издать ни звука.

Мир мгновенно погрузился в тишину...

Хуа Цяньгу подняла голову и слабо вздохнула. Ей казалось, что воздух вокруг нее отбирали вместе с ее кровью. Ее мягкое податливое тело было крепко зажато в ладонях Бай Цзы Хуа, точно маленькая травинка, которая могла сломаться от небольшого сгиба.

От яда котла Шэнь Нун не было лекарства. Даже бессмертные за короткое время становились твёрдыми, как каменные изваяния, а затем обращались в пепел. И все же Бай Цзы Хуа держался более двух месяцев, используя свои силы и кровь Хуа Цяньгу. Он только что спас Ни Мань Тянь, а затем передал свою внутреннюю энергию Хуа Цяньгу, поэтому яд ещё более агрессивно подействовал на него, и он совершенно лишился разума.

Аромат крови, казалось, постепенно проникал в ее прозрачную и светлую кожу. Сонная артерия была толще, чем вена на запястье, и кровь была вкуснее, и ее было легче сосать. Кожа, легкая и нежная, как бумага, была легко проколота его зубами, которые без усилий вонзились прямо в кровеносные сосуды. Кровь текла между его губами и зубами, а рыбный аромат был сладким, вкуснее, чем все изысканные вина в мире.

Хуа Цяньгу почувствовала, как его дыхание мягко коснулось ее ушей, ее лицо было нежно прижато к его лицу, его губы и зубы впились в ее шею. Боль, однако, несла с собой невообразимое удовольствие. Ее тело было истощено до предела, и не было никакой возможности бороться. Еще более невозможно было представить, что тот, кто склонился к ее шее, как любовник, был ее наставником.

Странное онемение и зуд охватили всё её тело, даже ее душа трепетала, и кончики её волос дрожали. Хуа Цяньгу плотно сжала нижнюю губу, чтобы не издавать необъяснимых криков или стонов, но это странное чувство продолжало вытекать из ее тела вместе с кровью. Она слегка ахнула и больше не могла ничего видеть перед собой, только ощущала огненную температуру тела Шифу, который всегда был холодным.

Она надеялась, что Шифу, как обычно, сможет быстро остановиться. Однако Бай Цзы Хуа, казалось, не хотел отпускать ее, словно собирался выпить всю кровь в ее теле.

Хуа Цяньгу становилась все слабее и слабее из-за чрезмерной потери крови... Что ж, если это было наказание учителя, она была согласна. Ее сознание становилось все более и более затуманенным, и ее рука медленно скользнула вниз по спине Бай Цзы Хуа, когда она потеряла сознание.

Когда она, наконец, проснулась, то всё ещё была в своей комнате. Всё её тело было вялым и слабым. Она думала, что всё случившееся было просто сном. Однако, когда она посмотрела в зеркало, увидела на шее два новых следа от зубов. Вокруг укусов виднелись светло-красные участки кожи, как от засосов.

На столе стояла чаша лечебного отвара, который, наверное, был приготовлен самим наставником.

Ее травма почти зажила, похоже, она проспала, по крайней мере, три или четыре дня. Учитель, должно быть, использовал много драгоценных лекарств и потратил много внутренней силы, чтобы исцелить ее. Хотя обладание телом бессмертной позволяло ей не стареть, она всё ещё легко получала ранения.

- Шифу... - глухо пробормотала она. Все эти годы, кроме той улыбки на банкете бессмертных, она не видела, чтобы Шифу проявлял какие-либо сильные эмоции. Даже когда она совершала ошибку или они встречались с опасностью, выражение его лица всегда было спокойным и невозмутимым, а его холодность была нерушимой. Но на этот раз он был так зол, что ударил ее. Это показывало глубину его разочарования.

Сердце болело, и она чувствовала себя такой обиженной, что ей хотелось плакать. Она действительно не хотела лгать ему или причинять кому-либо боль. Она просто не хотела, чтобы кто-нибудь узнал ее тайну.

Теперь возможность воспользоваться хаосом и притвориться, что убила Ни Мань Тянь по ошибке, была упущена. В то время они вдвоем находились под защитой волшебного барьера, и люди вокруг них не могли видеть, что произошло. Шифу, который был рядом с ней и днем и ночью, должно быть, почувствовал ее убийственное намерение, поэтому вмешался.

Убить Ни Мань Тянь сейчас стало ещё более невозможным. Гора Чанлю так тщательно охраняется, как можно убить кого-то, не будучи заподозренным и обнаруженным? До тех пор, пока Ни Мань Тянь рядом, даже если она вернёт платок назад, одного ее слова, достигшего ушей наставника, будет достаточно, чтобы с ней было покончено.

Что же ей делать?! Неужели нет никакого решения? Она отчаянно приказала себе успокоиться. Даже если Шифу думает, что она настолько безнравственна, что готова убить свою соученицу, она скорее умрет, чем позволит Ни Мань Тянь раскрыть это дело. В крайнем случае, она покончит с собой вместе с Ни Мань Тянь!

Хуа Цяньгу, пошатываясь, встала и открыла дверь, чтобы выйти. Ей необходимо было узнать, как протекает отравление Шифу. Придя в сознание, он обнаружил, что совершенно неконтролируемо высосал ее кровь. Он, должно быть, чувствует себя очень неуютно, верно? Но его нельзя винить в этом, очевидно, что она сама во всем виновата! Она была готова на всё до тех пор, пока она может выводить из него токсины, даже если ей придется разрушить небо и землю, даже если он пожелает, чтобы она сварила себя, нарезала и приготовила суп.

Полуденное солнце светило так ярко, что Хуа Цяньгу не могла открыть глаза. Она покачнулась всем телом и чуть не упала. Внезапно ее поддержала пара сильных рук.

Когда она подняла глаза, это оказался Дунфан Юйцин с Танбао, покоившейся у него на плече.

На какое-то время вся беспомощность, печаль и обиды в ее сердце вырвались наружу, и она бросилась в его объятия.

Дунфан Юйцин нахмурил брови, и его сердце сжалось, когда он посмотрел на ее бледное, бескровное лицо и усталые запавшие глаза. Он облегченно вздохнул и крепко обнял ее.

- Мама Гу То, мы вернулись... - Танбао нежно прижалась к ее лицу.

Хуа Цяньгу выдавила из себя улыбку. Она была так взволнована, что у нее дрожали руки.

- Где ты была? Я думала, тебе больше не нужна твоя мать.

Танбао крепко поцеловала ее в лицо:

- Я отправилась на поиски отца, чтобы найти способ вылечить благородного наставника.

- Вы нашли решение? - Хуа Цяньгу взволнованно посмотрела на Дунфан Юйцина.

Дунфан Юйцин долго не отвечал. Он просто присел на корточки, погладил ее маленькое личико и расстроено спросил:

- Почему ты такая худая?

У Хуа Цяньгу защипало в носу. Она держала Дунфан Юйцина за руку, чувствуя тепло и доверие без всякой причины, и, наконец, не смогла удержаться, чтобы не рассказать всю историю:

- Мой платок украла Ни Мань Тянь. Она угрожала мне. Я хотела убить ее на Собрании Священных Мечей, но Шифу узнал…

- Какой платок? Что такого серьезного она узнала, раз ты хотела ее смерти? - Дунфан Юйцин посмотрел на нее. Его острый взгляд, казалось, уже проник в ее мысли.

- Потому что... потому что она узнала мой секрет... - Хуа Цяньгу опустила глаза, не смея взглянуть на него.

Дунфан Юйцин прищурился и издал звук, похожий на смех:

- Что за секрет? Для меня нет ничего секретного.

Хуа Цяньгу на мгновение вздрогнула, широко открыла глаза и посмотрела на него, внезапно почувствовав, что Дунфан Юйцин кажется ей странно знакомым.

- Если ты не можешь решить этот вопрос, я могу тебе помочь, - он медленно открыл рот, его голос казался волшебно мягким и интригующим.

Хуа Цяньгу медленно отпустила его руку, сделала несколько шагов назад и горько улыбнулась.

- Хорошо, назови свою цену. Всё, что ты пожелаешь, пока это в моей власти, я дам тебе.

Дунфан Юйцин поднял глаза к небу и улыбнулся, его улыбка все еще была теплой, как весна в марте.

- Когда ты узнала?

Хуа Цяньгу беспомощно покачала головой:

- Я смутно осознала это, когда была на горе Тайбай, но не могла в это поверить. Позже Шифу был отравлен, и мы с ним оказались в отчаянном положении. Танбао нашла кого-то из храма Истлевших Чудес, чтобы спасти нас, и в глубине души моя уверенность окрепла.

- Тогда я еще раз официально представлюсь – Дунфан Юйцин. Цинь, шахматы, каллиграфия и живопись, исчисление судьбы, управление механизмами, гадания и предсказания – я мастер во всём. Смена династий, взлет и падение Шести Царств и перемена положения звезд – нет ничего, чего бы я не знал. Я являюсь представителем 365-го поколения настоятелей храма Истлевших Чудес, специализируюсь на сборе языков мертвых и продлении их жизнеспособности… - Дунфан Юйцин пристально посмотрел ей в глаза. - Ты не боишься меня?

Хуа Цяньгу горько усмехнулась:

- С чего бы мне тебя бояться? Ты спасал меня снова и снова и так хорошо относишься ко мне.

Дунфан Юйцин многозначительно улыбнулся уголком рта:

- Ты всегда умна и сообразительна, но когда ты сталкиваешься с Бай Цзы Хуа, всё идёт наперекосяк.

http://tl.rulate.ru/book/26661/2363629