Готовый перевод Alchemist / Алхимик: Глава 7

Он открыл сумку, чтобы посмотреть, не осталось ли у него какой-нибудь еды — хоть куска хлеба с маслом, — но нашёл лишь толстую книгу, куртку и два камня, которые дал ему старик.

И, увидев их, Сантьяго испытал огромное облегчение. Он ведь обменял шесть овец на два драгоценных камня с нагрудника старика. Он их продаст, купит себе билет и вернётся обратно. «А впредь буду умней», — подумал он, доставая камни из сумки и пряча их в карман. Вот и порт, к которому относились единственные правдивые слова обокравшего его парня: в порту всегда полно жуликов.

Только теперь он понял, почему так горячился хозяин харчевни — он отчаянно силился втолковать ему, чтобы не доверял своему спутнику. «Я в точности такой же, как все: принимаю желаемое за действительное и вижу мир не таким, каков он на самом деле, а таким, каким мне хочется его видеть».

Он вновь стал рассматривать камни, бережно прикоснулся к ним — они были на ощупь тёплыми и гладкими. Настоящее сокровище. Дотронешься до них — и на душе легче. Они напомнили Сантьяго о старике. Вновь прозвучали в душе его слова: «Если ты чего-нибудь хочешь, вся Вселенная будет способствовать тому, чтобы желание твоё сбылось».

Ему хотелось понять, правда ли это. Он стоял посреди пустой рыночной площади, без гроша в кармане, ему не надо было заботиться о ночлеге для овец. Но драгоценные камни непреложно доказывали, что он повстречался с царём — с царём, который знал всю его жизнь: и отцовское ружьё, взятое без спросу, и первую женщину.

«Камни помогут тебе отгадать загадку. Они называются Урим и Тумим», — вспомнилось ему. Сантьяго вновь вынул их из кармана и решил попробовать. Старик говорил, что вопросы надо задавать чётко, ибо камни помогают лишь тем, кто твёрдо знает, чего хочет. Он спросил, осеняет ли ещё его благословение старика.

— Да, — ответил камень.

— Найду ли я сокровища? — спросил Сантьяго.

Он сунул руку в сумку и только собирался вытащить камень, как оба провалились в дыру. А он почему-то и не замечал раньше, что сумка его прорвана. Сантьяго наклонился, чтобы подобрать камни с земли и снова спрятать, но тут в голову ему пришла новая мысль:

«Научись приглядываться к знакам и следовать им», — сказал ему старик.

Знак! Сантьяго рассмеялся. Потом схватил камни с земли, сунул в сумку. Он и не подумает зашивать прореху в котомке — камни, если захотят, в любую минуту выскользнут наружу. Он понял, что есть вещи, о которых лучше не спрашивать — чтобы не пытаться убежать от собственной судьбы. «Я ведь обещал старику, что решать буду сам», — сказал он себе.

Однако камни дали ему понять, что старик по-прежнему с ним, и это придало ему уверенности. Он снова обвёл взглядом пустынную площадь, но уже без прежней безнадёжности. Вовсе не чужой мир простирался перед ним, а просто новый.

А ведь ему всегда только того и хотелось — познавать новые миры. Если даже ему не суждено добраться до пирамид, он и так уже дошёл гораздо дальше, чем любой пастух. «Знали бы они, — подумал он, — что всего в двух часах пути от них всё совсем по-другому».

Новый мир простёрся перед ним вымершей рыночной площадью, но он-то успел увидеть, как она бурлила жизнью, и больше уже этого не забудет. Он вспомнил и про саблю: конечно, он слишком дорого заплатил за то, что две секунды разглядывал её, но ведь такого он никогда прежде не видал. Сантьяго вдруг понял, что может смотреть на мир как бедная жертва жулика, а может — как храбрец, отправившийся на поиски приключений и сокровищ.

— Я — храбрец, отправившийся на поиски приключений и сокровищ, — сказал он, прежде чем погрузиться в сон.

Он проснулся от того, что кто-то толкал его в бок. Сантьяго устроился на ночлег посреди рынка, который теперь вновь вернулся к жизни.

Сантьяго оглянулся по сторонам, ища своих овец, и понял, что он в новом мире, но вместо привычной уже грусти испытал прилив счастья. Он больше не будет бродить в поисках еды и воды — он отправится за сокровищами! У него ни гроша в кармане, но зато есть вера в жизнь. Вчера ночью он выбрал себе судьбу искателя приключений: он станет одним из тех, о ком читал в книгах.

Не торопясь, юноша побрёл по площади. Торговцы открывали свои палатки и ларьки, и он помог продавцу сластей поставить прилавок и разложить товар. На лице кондитера играла улыбка: он был бодр, весел и радостно готовился встретить новый трудовой день, — и она напомнила Сантьяго старика, таинственного царя Мелхиседека. «Он печёт сласти не потому, что хочет странствовать по свету или жениться на дочке суконщика. Ему нравится его занятие», — подумал юноша и заметил, что не хуже старика с первого взгляда может определить, насколько человек близок или далёк от Своей Стези. «Это так просто — и как же я раньше этого не понимал?!».

Когда натянули брезент, кондитер протянул ему первый выпеченный пирожок. Сантьяго его с удовольствием съел, поблагодарил и пошёл дальше. И, только сделав несколько шагов, он вспомнил, что, пока они ладили палатку, кондитер говорил по-арабски, а он — по-испански, и оба понимали друг друга.

«Выходит, есть язык, который не зависит от слов, — подумал он. — Я на нём объяснялся со своими овечками, а теперь вот попробовал и с человеком».

«Всё одно целое», как говорил старик.

Сантьяго решил пройтись по улочкам Танжера не торопясь, чтобы не пропустить знаки. Это потребует терпения, но всякий пастух первым делом учится этой добродетели. И снова подумал он, что в новом мире ему пригодится то, чему научили его овцы.

«Всё одно целое», — снова вспомнились ему слова Мелхиседека.

Торговец Хрусталём смотрел, как занимается новый день, и ощущал обычную тоску, томившую его по утрам. Вот уже тридцать лет сидел он на крутом спуске в своей лавчонке, куда редко заглядывали покупатели. Теперь уже поздно было что-либо менять в жизни; торговать хрусталём — вот всё, что он умел. Было время, когда в лавке его толпились арабские торговцы, английские и французские геологи, немецкие солдаты — все люди с деньгами. Когда-то торговля хрусталём была делом выгодным, и он мечтал, как разбогатеет и старость его будет скрашена и согрета красивыми жёнами.

Но изменилось время, а вместе с ним и город. Сеута разрослась и затмила Танжер, и центр торговли сместился. Соседи-торговцы разъехались, на спуске осталось лишь несколько лавочек, и никто не хотел подниматься в гору, чтобы зайти в одну из них.

Но у Торговца Хрусталём выбора не было. Тридцать лет занимался он тем лишь, что продавал и покупал хрусталь, а теперь было уже поздно менять жизнь.

Целое утро он смотрел, как проходят мимо редкие прохожие. Это повторялось из года в год, и он наперёд знал, когда появится тот, а когда — этот. Но за несколько минут до обеда у его витрины остановился юный чужестранец. Одет он был прилично, однако намётанным глазом Торговец Хрусталём определил, что денег у него нет. И всё же он решил отворить ему и подождать, пока тот уйдёт.

На двери висело объявление, извещавшее, что здесь говорят на иностранных языках. Сантьяго увидел, как за прилавком появился хозяин.

— Хотите, я вам все эти стаканы перемою? — спросил юноша. — А в таком виде их у вас никто не купит.

Хозяин ничего не отвечал.

— А вы мне за это дадите какой-нибудь еды.

Хозяин всё так же молча смотрел на него. Сантьяго понял, что должен принимать решение. В котомке у него лежала куртка — в пустыне она не понадобится. Он достал её и принялся перетирать стаканы. Через полчаса все стаканы на витрине блестели, и тут как раз пришли двое и купили кое-что из хрустальных изделий.

Окончив работу, Сантьяго попросил у хозяина еды.

— Идём со мной, — отвечал тот.

Он повесил на дверь табличку «Закрыто на обед» и повёл Сантьяго в маленький бар, стоявший на самом верху переулка. Там они сели за единственный стол. Торговец Хрусталём улыбнулся:

— Тебе ничего и не надо было мыть. Коран велит кормить голодных.

— Отчего же вы меня не остановили?

— Оттого что стаканы были грязные. И тебе, и мне надо было очистить разум от дурных мыслей.

А когда они поели, он сказал:

— Я хочу, чтобы ты работал в моей лавке. Сегодня, пока ты мыл товар, пришли двое покупателей — это добрый знак.

«Люди часто говорят о знаках, — подумал пастух, — но не понимают этого. Да и я, сам того не зная, столько лет беседовал со своими овцами на бессловесном языке».

— Ну так как? — настаивал продавец. — Пойдёшь ко мне работать?

— До рассвета перемою весь товар, — ответил юноша. — А вы мне за это дадите денег добраться до Египта.

Старик снова рассмеялся.

— Если ты даже целый год будешь мыть хрусталь в моей лавке, если будешь получать хороший процент с каждой покупки, всё равно придётся одалживать деньги. От Танжера до пирамид тысячи километров пути по пустыне.

На минуту стало так тихо, словно весь город погрузился в сон. Исчезли базары, торговцы, расхваливавшие свой товар, люди, поднимавшиеся на минареты и выпевавшие слова молитвы, сабли с резными рукоятями. Сгинули куда-то надежда и приключение, старый царь и Своя Стезя, сокровища и пирамиды. Во всём мире воцарилась тишина, потому что онемела душа Сантьяго. Не ощущая ни боли, ни муки, ни разочарования, он остановившимся взглядом смотрел сквозь маленькую дверь харчевни и страстно желал только умереть, мечтая, чтобы всё кончилось в эту минуту раз и навсегда.

Продавец глядел на него в изумлении — ещё утром, совсем недавно, он был так весел. А теперь от этого веселья и следа не осталось.

— Я могу дать тебе денег, чтобы ты вернулся на родину, сын мой, — сказал продавец.

Юноша не ответил. Потом встал, одёрнул одежду и поднял котомку.

— Я остаюсь работать у вас, — сказал он.

И, помолчав ещё, прибавил:

— Мне нужны деньги, чтобы купить несколько овец.

Часть вторая

Почти целый месяц работал Сантьяго в лавке, и нельзя сказать, чтобы новое дело очень уж ему нравилось. Продавец Хрусталя день-деньской сидел за прилавком и бурчал, чтобы юноша поосторожней обращался с товаром и ничего не разбил.

Однако он не уволился, потому что Продавец был хоть и ворчун, но человек честный и слово своё держал: Сантьяго исправно получал комиссионные с каждой покупки и даже сумел скопить кое-какие деньги. Однажды утром он прикинул свои барыши и убедился, что если будет зарабатывать столько же, сколько сейчас, овечек сможет купить не раньше чем через год.

— Надо бы сделать открытую стойку с образчиками товара, — сказал он хозяину. — Мы бы поставили её у входа в лавку, чтобы привлекать внимание прохожих.

— Жили мы раньше без всяких стоек, — отвечал тот. — Кто-нибудь, идя мимо, споткнётся, заденет её и переколотит мой хрусталь.

— Когда я гнал овец на выпас, они тоже могли наткнуться на змею и сдохнуть от её укуса. Однако это — часть жизни овечек и пастухов.

Продавец в это время обслуживал посетителя, желавшего купить три хрустальных бокала. Торговля теперь шла бойко, словно вернулись времена, когда эта улочка притягивала к себе людей со всего Танжера.

— Дела идут недурно, — сказал он, когда покупатель вышел. — Я зарабатываю теперь достаточно и скоро дам тебе столько денег, что ты купишь новую отару. Чего же тебе не хватает? Зачем требовать от жизни большего?

— Затем, что надо следовать знакам, — невольно вырвалось у юноши, и он тотчас пожалел о сказанном: Продавец-то ведь никогда не встречал царя.

«Это называется Благоприятное Начало, — вспомнились ему слова старика. — Новичкам везёт. Ибо жизнь хочет, чтобы человек следовал Своей Стезёй».

А хозяин между тем осмысливал то, что сказал Сантьяго. Ясно, что одно его присутствие в лавке было добрым знаком — деньги текли в кассу, и он не раскаивался, что нанял этого испанского паренька. Хотя зарабатывает он больше, чем должен: обнаружив, что от торговли ничего в его жизни не меняется, хозяин, не гонясь за барышом, назначил ему высокий процент с каждой сделки. Интуиция подсказывала: скоро паренёк вернётся к своим овцам.

— Зачем понадобились тебе пирамиды? — спросил он, чтобы сменить тему.

— Затем, что мне много о них говорили, — ответил Сантьяго. Сокровища превратились в горестное воспоминание, и он старался не думать о них, потому и не стал рассказывать хозяину свой сон.

— Впервые в жизни вижу человека, который хочет пересечь пустыню для того лишь, чтобы взглянуть на пирамиды. А пирамиды эти — просто груда камней. Ты и сам во дворе можешь построить такое.

— Видно, вам не снились сны о дальних странствиях, — ответил ему на это Сантьяго и пошёл навстречу входившему в лавку покупателю.

Через два дня старик хозяин вернулся к разговору о витрине.

— Не люблю я новшеств, — сказал он. — Я же не так богат, как Гассан, которому не страшно ошибиться — он на этом много не потеряет. Нам с тобой за свои ошибки придётся всю жизнь платить.

«Верно», — подумал юноша.

— Вот и ответь мне, зачем тебе эта стойка? — продолжал хозяин.

— Я хочу как можно скорей вернуться к моим овечкам. Пока удача нам сопутствует, надо пользоваться моментом. Надо сделать всё, чтобы помочь ей, как она нам помогает. Это ведь так и называется: Благоприятное Начало. Новичкам везёт.

Старик помолчал и ответил:

— Пророк дал нам Коран и возложил на нас лишь пять обязанностей, которые мы должны выполнять в жизни. Самая главная — помнить, что нет бога, кроме Аллаха. А четыре других — молиться пять раз в день, поститься, когда наступает месяц Рамадан, быть милосердным к неимущему…

Он снова замолчал. При упоминании Пророка глаза его увлажнились. Он, хоть и был человек живой, нетерпеливый и горячий, всё же сумел прожить жизнь в соответствии с законом Магомета.

— Ну, а пятая обязанность? — спросил Сантьяго.

— Позавчера ты сказал, что мне, наверное, никогда не снились сны о дальних странствиях. Так вот, пятая обязанность каждого мусульманина — совершить паломничество. Каждый из нас хоть однажды в жизни должен посетить священный город Мекку. А она гораздо дальше, чем пирамиды. В молодости, как только скопил немного, я предпочёл купить эту вот лавку. Думал: вот разбогатею, тогда и отправлюсь в Мекку. Потом у меня завелись деньги, но я никому не мог доверить торговлю, ибо товар у меня хрупкий. И каждый день видел, как мимо проходят паломники: были среди них богачи — их сопровождали десятки слуг и целые караваны верблюдов, — но большая часть была бедней меня.

Видел я и как они возвращаются, счастливые и довольные, и ставят у двери дома символ паломничества в Мекку. Один из них, сапожник, чинивший чужие башмаки, рассказал мне, что шёл через пустыню почти целый год, но уставал меньше, чем в Танжере, когда отправлялся в соседний квартал купить кожи.

— Почему же вам сейчас не отправиться в Мекку? — спросил Сантьяго.

— Потому что я жив только благодаря мечте о ней. Разве иначе выдержал бы я все эти дни, неотличимые друг от друга, все эти полки, заставленные моим товаром, обеды и ужины в этой мерзкой харчевне? Я боюсь, что, когда мечта станет явью, мне больше незачем будет жить на свете.

А ты мечтаешь об овцах и пирамидах и, не в пример мне, жаждешь осуществить свою мечту. Я желаю только мечтать о Мекке. Тысячи раз я представлял, как пересеку пустыню, как приду на площадь, где стоит священный камень, семь раз обойду вокруг него и лишь потом прикоснусь к нему. Я представляю, сколько людей будет толпиться рядом со мной и как мой голос вплетётся в общий молитвенный хор. Но я боюсь, что меня постигнет ужасное разочарование, и потому предпочитаю только мечтать.

В тот день он разрешил Сантьяго смастерить новую стойку. Не все видят сны одинаково.

http://tl.rulate.ru/book/24356/572088