Готовый перевод Цитра / Человек и его цитра умирают вместе: Глава 2

Музыка играла несколько натянуто. Люди праздновали назначение нового старосты, но как-то искусственно, не по-настоящему. Фо Ань сидел на низенькой, сильно утопленной в землю, скамейке и рассматривал улыбки проходящих мимо горожан. У некоторых все еще краснели припухшие глаза, и улыбки близ растертых носов смотрелись почти жутко, но в целом на площади царила оживленная атмосфера. Фо Ань случайно взглянул на помост, с которой успели снять виселицу, вспомнил синеющее лицо отца и тут же отвернулся, силясь справиться с болью в груди.

— Как ты, приятель? — На корточки перед мальчиком присел сосед Ли Шэн. Именно к нему переехала их семья, именно он всю последнюю неделю кормил их рисовой кашей, соленьями, а на паре ужинов даже мясом. Если честно, Фо Ань давно так хорошо не кушал. Конечно, они и раньше не голодали, но кушали немного и не всегда особенно вкусно.

Мальчик опустил голову, сосредоточив внимание на обметанном грубой ниткой крае верхней рубашки. Кстати новой. Ярко-голубой. Праздничной.

— Не надо стесняться или бояться. Я больше никому не позволю сделать больно тебе, твоей сестре или матери, — Ли Шэн взял мальчика за руку, на этот раз все же поймав его внимание и взгляд. — Верь мне, Фо Ань.

Мальчик сглотнул. От Ли Шэна пахло чем-то раздражающе-терпким. В носу зачесалось, захотелось чихнуть. Что мальчишка и сделал, рассмешив Ли Шэна.

— Только не говори, что заболел. Не поверю, — смеялся сельчанин и вдруг вытащил из-за спины две палочки с ягодами боярышника. Такими ровными, красивыми, блестящими от сахара. — Вот возьми. — В ладоши Фо Аня перекочевала одна палочка. — Вторая для твоей сестренки, кстати, где она?

Мальчишка пожал плечами:

— Где-то с мамой гуляет.

— Ну вот ты и заговорил, — Ли Шэн протянул руку и потрепал Фо Аня по голове, растрепав тугой хвостик на макушке, который утром затянула ему сестра. — Пойду их найду, а ты смотри не потеряйся, — напутствовал сосед, поднимаясь и уходя в толпу. Фо Ань с толикой зависти посмотрел на его новый, очень яркий костюм. Вышивка блестела на солнце, красиво смотрясь на длинной зеленой рубахе с более широкими, чем у остальных, рукавами. Ли Шэн почти подпрыгивал при ходьбе, на этот раз смеша Фо Аня, напоминая ему скорняка из рассказанного сестрой срамного стишка.

Раскусив сладкую, хрустящую корку на ягоде, Фо Ань прикрыл от удовольствия глаза. Сладость отлично сочеталась с вяжущей кислотой самой ягоды. Солнышко не жарило, а просто грело, вокруг пахло жареными и паровыми булочками, специями, вымученная мелодия сменилась более легкой и приятной. Но момент тихого удовольствия неожиданно прервался выбившейся из ноты пипой.

Фо Ань открыл глаза, чтобы увидеть, как бледная женщина в белой накидке вырвала из рук музыканта инструмент и под шокированными взглядами празднующих разбила его о землю. Остальные музыкант тут же ретировались, опасаясь за свои инструменты.

— Празднуете?! — Надрывно взревела сельчанка, зло оглядывая расступившихся соседей. — Совсем правила богов не чтите? Неделя! Прошла неделя, и вы забыли о бедах! Не соблюдаете траур! Забыли о моем муже…

Женщина резко стерла выступившие слезы рукавом и, вытянув руку, начала резко указывать на людей. Фо Ань неожиданно почувствовал вину за сладость во рту и отложил лакомство.

— Ты, и ты, вы тоже в этом участвовали. Мы все собирались, мы все приняли решение обратиться к дешевому мастеру из другой страны на собранные для налога деньги. Но повесили почему-то всего нескольких. Кто?! Кто из вас указал на моего мужа? — Последний вопрос прозвучал противно, визгливо. Люди поморщились, но взгляды опустили. — Молчите, да? Стыдно вам?!

— А что, по-твоему, было бы лучше, Цу Дуань? — Вышел вперед Ли Шэн, встав ненадежным барьером меж людьми и дикой скорбящей женщиной. — Чтобы умерли все? Твой муж, один из немногих стался достаточно смел для того, чтобы взять на себя вину. Он умер, чтобы мы жили, чтобы жила ты!

— Кто на него указал? Кто сделал его виноватым? И почему ты вдруг стал старостой? — Брызгая слюной, рычала, кричала женщина. Капилляры в ее глазах полопались, родня ее с демоном. — Это ты! Ты продал их всех за новую должность! Мой муж умер, потому что хотел нашему городу добра. И это достойно смерти? Ответь мне, Ли Шэн?

— Я бы никогда не продал своих, — торжественно качнул головой новый староста. — Но если тебе нужно кого-то винить, вини меня. Я это приму.

Ли Шэн ненадолго замолчал.

— Тебя это устроит, Цу Дуань?

— Нет, меня устроит только твоя смерть, предатель!

И люди, точно сговорившись, одновременно и по-новому посмотрели на Ли Шэна. Так странно и задумчиво, что даже Фо Аню стало не по себе. Он неловко соскочил со скамейки, и хотел было подойти к соседу, но вновь вспомнив полные отчаяния глаза отца, передумал.

— Так вы обо мне думаете? — Сжал кулаки Ли Шэн. — Думаете, это я во всем виноват? А вы не думали, что будь все так, я бы разделил участь Фо Минчжу и остальных?

Молчание затянулось. Приобрело гнетущее настроение.

— Что ж, я понял, — дрогнули скривленные губы нового старосты. — Я все понял. А теперь послушайте мою версию. Я всех вас спас! Спас этот город! И мне пришлось взять ответственность, не за смерть, но за жизнь! За наше общее будущее. Если бы мне не удалось убедить чиновника Вана в нашей искренности, вы бы все, абсолютно все, отправились бы в петлю! И теперь, вместо того, что сказать мне спасибо, вы вините меня за то, что спасти удалось не всех?

— Так ты все-таки ходил и разговаривал с чиновником? — Зло рассмеялась скорбящая вдова. — Решил, что лучше остальных, что достоин жить…

— Довольно! Я не собираюсь это слушать! — Эффектно расправив широкие рукава одеяния, развернулся Ли Шэн. — Праздник окончен, он ведь совсем вам не нужен, вы лучше будете скорбеть по предателям империи.

Ли Шэн уверенно прошел через ряженых людей, ухватил Фо Аня за руку и гордо зашагал в сторону дома. Мальчик не сопротивлялся. Только с толикой сожаления обернулся к отложенной сладости, которой уже не вернуть.

***

Мощная оплеуха сбила Фо Аня с ног. Мальчик схватился за щеку и испуганно посмотрел на возвышающегося над ним Ли Шэна. Мужчина тяжело дышал, руки подрагивали, а скулы покраснели не то от гнева, не то от алкоголя. Ли Шэн любит выпить. Особенно перед ужином.

— Неужели так сложно выполнить пару поручений?! — С перерывами меж каждым словом, жестко выговорил Ли Шэн. — Я сталкиваюсь с неповиновением идиотов каждый день на улице и не позволю твориться тому же дома! Ты скоро станешь мужчиной, привыкай трудиться на благо семьи! Я взял заботу у вас и хочу хоть немного уважения, после всего, что делаю!

Близняшки Ли Шэна, подруги Фо Синь, а теперь еще и их сводные сестры притихли, больше не спешили выносить с кухни широкие блюда с разного рода снедью и бульоном. Сегодня они, несмотря на свой юный возраст, приготовили лапшу. Фо Ань видел, как тонкие ниточки теста сохли на улице на высоких жердях.

— Я ведь не требую многого, — фраза звучала так, словно Ли Шэн сам себе объяснял причины неожиданного гнева. — Фо Синь, умница, прибрала в доме. Да так хорошо, что я не ожидал. Девочки мои, вон, какой ужин нам приготовили, но ты… Что ж, с мальчиками всегда сложнее. Я и сам был не особенно покорным сыном, но я знаю, что с этим делать.

Ли Шэн схватился за черенок длинной метлы, и замахнулся им на Фо Аня, собираясь ударить не то по спине, не то ногам. Мальчишка тут же подобрался, но не сжался, покорно ожидая боли, вскочил и со всех ног понесся прочь. Побежал на кухню, потому что знал, там есть дверь во внутренний двор. И на его счастье, она была не заперта.

Выскочив в темноту, Фо Ань не придумал ничего лучше, чем побежать за добротно сколоченный, самый дальний сарай. На ходу услышал, как хозяин дома кричит ему вслед: «Пока не закончишь с делами, ужина не получишь!».

Фо Ань забежал в самый темный угол и сел под большим деревом. Луна тонким полумесяцем обозначилась на небосводе. И звезды вокруг светили ярче нее, но все же не давали достаточно света маленькому человеку. Фо Ань зажал одну ладошку в другой и вспомнил, как проходили ужины у них дома. Тогда Фо Ань тоже не всегда успевал с делами, но они были не такие сложные и ему всегда сперва давали поесть. Кроме того, он сам хотел помогать матери и отцу и очень расстраивался, когда у него ничего не получалось.

— Папа… — по пухлым щекам мальчика потекли горькие слезы. Он еще хорошо помнил всегда теплые большие ладони отца. Помнил, как Фо Минчжу катал его на лошадке, как они вместе ходили за водой и на рынок. Как он хвастался, что его сын уже умеет считать до десяти и в будущем сдаст экзамен на чиновника, заберет их в столицу в новый богатый дом. Потом он хвалился Фо Синь, говоря, что в будущем она станет настоящей красавицей, и он отдаст ее только за богатого, благородного человека. И вообще, их столько придет с выкупом, что им придется выбирать. Люди над ним посмеивались, но как-то по-доброму, совершенно беззлобно, отчего Фо Ань улыбался и сам.

Мальчонка аккуратно погладил образовавшиеся за последнюю неделю мозоли на мягких ладонях и заплакал еще горше. Ли Шэн не любит, когда перед ним плачут. Почему—то принимает это на свой счет и начинает страшно ругаться. Фо Ань еще учится при нем сдерживаться, чтобы за его сопли не попало сестре или маме.

— Мальчик… — прозвучало тихо и маняще. Фо Ань тут же поднялся и принялся оглядываться по сторонам, но никого не увидел. — Мальчик, — вновь позвал тихий, ласковый и очень приятный женский голос. — Почему ты плачешь, мальчик, кто тебя обидел?

Фо Ань нахмурился. Звук исходил из сарая.

— Я могу помочь тебе, мальчик, могу покарать всех твоих обидчиков, — уверяла незнакомая женщина. — Но ты должен ко мне войти и дать воды. Ох, мальчик, я так хочу пить. Ну же, принеси мне воды.

Волосы встали дыбом. Фо Ань отшатнулся.

— Как зовут тебя, мальчик? Принеси мне воды, будь послушным. И я тебя защищу…

Только опустившись на колени, Фо Ань понял, что у него дрожат ноги. Он чудом себя пересилил и поднялся, опираясь на злосчастный сарай.

— Я… не могу, — с этими словами он бросился прочь от постройки без единой щели. Сердечко бешено колотилось в груди. Возвратиться в дом, пока Ли Шэн не уснул, он не мог, но и прятаться в маленьком внутреннем дворе показалось не лучшей затеей. Так что Фо Ань обогнул дом по самому темному углу и побежал к себе. В родной дом Фо. Благо находился тот близко. Конечно, стоял он запертый, но Фо Ань сумел подставить пару деревянных тазов и залезть в окно, а там его уже встретила кровать. Их большая кровать, на которой они спали всей семьей.

Фо Ань забрался под холодное одеяло и свернулся калачиком. Желудок пел голодную песню. Мальчонка его погладил, смутно понимая, что покушать удастся лишь утром. Пусть, зато сегодня он поспит в своей постели, которая пропиталась родными запахами.

Думая о всяком, в том числе и о женщине в сарае, Фо Ань быстро задремал. В доме Ли Шэна у него так не получалось. Там всегда что-то мешало, и новый матрац кололся сухой, не успевшей примяться соломой. Фо Аню начало сниться, что придя утром, он вновь наталкивается на злость Ли Шэна и тот его выгоняет. Но Фо Ань не расстраивается и возвращается домой, а мама и сестра уходят с ним. И они начинают новую, счастливую жизнь.

— Ань’эр?

Мальчонка подпрыгнул на постели, чем себя выдал. В раскрытой двери стоял хорошо узнаваемый силуэт с маленькой лучиной в руках.

— Вот ты где, Ань’эр, как же ты меня напугал,— прозвучало все же с облегчением. Лянь Сянь поставила лучину на стол и прошла к кровати, на которую села и обняла сына, крепко прижав к своей груди. — Надеялась, что найду тебя здесь. Хорошо, что ты не убежал дальше.

Едва не задушив мальчонку в объятиях, Лянь Сянь достала из внутреннего кармана несколько примявшихся паровых булочек.

— Они уже остыли, но подогреть негде, так что кушай.

Фо Ань со рвением степного волчонка принялся драть добычу, жадно откусывая от булочки.

— Больше так, пожалуйста, не делай. Я страшно испугалась.

Утолив первый голод, Фо Ань утер рот рукавом и насупился.

— Ли Шэн плохой, вечно хватается за палку.

— У него очень нервная работа. Люди постоянно приходят к нему жалобами. Он устает, вот и срывается.

— Папа не срывался, — заметил Фо Ань, вновь откусывая от булочки с начинкой из соленых бобов и желтков.

Повисло молчание.

— Не думай о Ли Шэне плохо, — тяжело вздохнула Лянь Сянь. — Он, конечно, вспыльчивый, но неплохой человек. Кстати, именно он дал мне для тебя булочки и предложил проверить дом. Так он пытается перед тобой извиниться. Ли Шэн — мужчина, Ань’эр, он умеет брать на себя ответственность. Если бы не он, кто знает, где бы мы сейчас были.

Фо Ань малость странно посмотрел на булочку, точно начинка той неожиданно обратилась навозом, но желудок пропел вновь и мальчик продолжил есть.

— Мы были бы дома.

Сянь Лянь тихо печально посмеялась:

— Мы бы голодали, Ань’эр. Нечем было бы оплатить аренду поля, потому что я одна не смогла бы на нем работать. Мы бы все потеряли, даже дом. Нам нечего было бы кушать.

— Мы бы с Фо Синь помогали.

— Не сомневаюсь, — потрепала мальчика по голове женщина, кутаясь в любимую, хоть и страшно поношенную шаль. — Но этого было бы мало, Ань’эр. Когда подрастешь, то поймешь, Ли Шэн очень много для нас делает.

Расправившись с первой булочкой, Фо Ань тут же принялся за вторую, но, откусив кусочек, вдруг о чем-то задумался, и перестал жевать.

— Люди говорят, что Ли Шэн виноват в смерти папы.

Лянь Сянь тут же вся подобралась и сжала ткань мягкого домашнего платья. Потребовалось некоторое время на то, чтобы услышать ее ответ.

— Нет. Он не виноват. Не верь слухам.

Фо Ань с полминуты смотрел на мать, о чем-то размышляя. После чего молча кивнул.

— Ладно, давай доедай и пойдем, доделаем твои дела, потом искупаемся и ляжем спать.

— Мама, а что за женщина прячется в дальнем сарае? — Сглотнул Фо Ань, припоминая жуткую встречу.

— Что ты там делал? — Повысила голос Лянь Сянь. — Ты открывал дверь? Ты ее видел?

— Нет, — отшатнулся мальчонка. — Нет, просто я сперва у него прятался, она, наверное, меня услышала и попросила воды.

— И ты дал?

— Нет, — повинился Фо Ань, — я убежал.

Лянь Сянь с облегчением выдохнула.

— Хорошо. Слушай внимательно, сынок, никогда не подходи к тому сараю.

— Почему?

Лянь Сянь закусила губу, точно раздумывала, делиться ли с мальчиком тайной. И в конце концов, приняла решение. Взгляд женщины устремился в окно, на ночное небо и темные силуэты редких деревьев.

— Там живет жена Ли Шэна, мать Минь и Мань.

— Почему? — Искренне удивился Фо Ань.

— Она сумасшедшая. Повредилась головой после тяжелых родов и чуть не утопила близняшек. Ли Шэн не смог ее выгнать или отдать под суд, поэтому запер и сам за ней ухаживает, — мрачно вещала Лянь Сянь.

— Что такое сумасшедшая?

Женщина замялась:

— Сумасшедшие — это те, кто ведут себя ни как нормальные люди. Они опасны, потому что мыслят не так, как мы. Никто и никогда не угадает, что у них на уме.

— Как у Ли Шэна? Не угадаешь, на что он в следующий раз разозлится.

Лянь Сянь нервно усмехнулась.

— Не так. Ладно, представь, что я в один момент смеюсь и играю с тобой, а в следующий, молча встаю, снимаю с себя платье и начинаю танцевать.

Фо Ань рассмеялся.

— Нет, мальчик мой, это не смешно, — покачала головой мать детей Фо. — Ведь с тем же успехом, дальше я могу взять ведро и окатить тебя холодной водой, а то и ударить, понимаешь?

Фо Ань задумался и робко спросил:

— Но ты ведь не будешь так делать?

Лянь Сянь вновь его обняла:

— Конечно, не буду, мой хороший. А теперь давай, пойдем, время позднее, а у нас еще есть дела.

http://tl.rulate.ru/book/23233/5365753